не
успел спрятать ноги  за  колесо.  Мои  ботинки  засветились.  Тишина,  Луч
поднялся и прошелся сверху по капоту.
   Затем смех. Женский смех. Натянутый,  как  струна  мандолины.  Странный
звук в таком месте. Белое пятно света снова бросилось  вниз  и  уставилось
мне на ноги.
   Раздался резковатый голос:
   - Эй, ты. Вылазь оттуда с поднятыми руками и  безо  всяких  штучек.  Ты
попался.
   Я не шевельнулся.
   Свет немного качнулся, как будто качнулась рука,  держащая  фонарь.  Он
снова скользнул по капоту. Голос вновь вонзился в меня:
   -  Послушай-ка.  Тебе  знаком  автоматический  десятизарядный?  Я  могу
стрелять прямо сейчас. Твои ноги открыты.
   - Поднимите его или я его у вас выбью, - хотел прорычать я,  но  угроза
моя прозвучала комариным писком.
   - О, крутой джентльмен, - в голосе издевка. - Считаю до  трех.  Выходи!
Какие  у  тебя  шансы?  Двадцать  цилиндров,  может,  шестнадцать.  Но   с
простреленными ногами. А кости очень долго срастаются, бывает - никогда.
   Я медленно распрямился и уставился в луч мощного фонаря.
   - Я тоже много болтаю, когда боюсь, - сказал я.
   - Не двигайся с места! Кто ты?
   Я обошел машину. Увидел  темный  силуэт  человека.  Когда  до  стройной
фигуры девушки, держащей фонарь, оставалось футов  шесть,  я  остановился.
Свет бил прямо в глаза.
   - Стой здесь, - зло крикнула она, после того как я остановился.  -  Кто
ты?
   - Покажи-ка свою пушку.
   Она вытянула руку вперед в луч света, направив ствол  пистолета  мне  в
живот. Маленький пистолетик, похожий на "кольт" для жилетного кармана.
   - О, это, - сказал я. - Игрушка. В него не влезет  десять  патронов.  В
нем шесть. Пистолет для бабочек. Как не стыдно так нагло врать?
   - Ты что, сумасшедший?
   - Я? Меня огрел по башке грабитель, так я немного туповат.
   - Это твоя машина?
   - Нет.
   - Кто вы?
   - А что вы искали там, выше?
   - Понятно. Вы задаете вопросы. Я только что видела еще одного мужчину.
   - У него волнистые светлые волосы?
   - Возможно, когда-то они и были такими, - тихо сказала она.
   Это ошеломило меня. Чего-чего, а этого я не ожидал.
   - Я... Я его не видел, - произнес я, запинаясь. - Я шел с фонариком  по
следам машины. Что с ним? Он ранен? - Я подошел к ней еще на шаг. Пистолет
опять устремился на меня.
   - Не волнуйся, - сказала она спокойно. - Совсем не волнуйся. Он  мертв.
Недалеко отсюда. Спускаясь на эту полянку, я увидела его скрещенные  ноги,
Фары выхватили на повороте кусок обочины. А там он...
   Я буквально онемел на некоторое время. Потом выдавил из себя:
   - Хорошо, пойдем посмотрим на него.
   - Стой здесь и не двигайся. Скажи мне, кто ты и что произошло?
   - Марлоу. Филипп Марлоу. Следователь. Частный.
   - Докажи!
   - Я достану бумажник?
   - Не стоит. Оставь  руки  на  месте.  Мы  на  время  отложим  выяснение
личности. Так что же произошло? - повторила она вопрос.
   - Может, он еще жив? - в свою очередь спросил я.
   - Он точно уже мертв.  С  мозгами  наружу.  Что  произошло,  мистер?  И
поживее.
   - Но он, может быть, еще не умер. Пойдем посмотрим на него, - настаивал
я и продвинулся еще на фут вперед.
   - Только шевельнись, и я продырявлю тебя! - крикнула она.
   Но я прошел еще на один фут. Фонарик в ее руке дрогнул. Она,  наверное,
шагнула назад.
   - Ты ужасно рискуешь, мистер, - спокойным  тоном  предупредила  она.  -
Хорошо, иди вперед, а я следом. Ты выглядишь  больным.  Если  бы  не  твой
вид...
   - Вы бы меня застрелили. Я выгляжу так от того, что  меня  оглушили.  У
меня после такого всегда темнеет под глазами.
   - Прекрасное чувство юмора. Как у посетителя морга, - почти взвыла она.
   Я отвернулся от света фонаря.  Опустив  его,  девушка  освещала  теперь
дорогу передо мной. Мы прошли мимо маленького "купе",  чистенькой  машины,
отражавшей туманный свет звезд. Мы пошли вверх все по той же утрамбованной
дороге. Ее шаги слышались сзади, а свет фонаря направлял меня.  Вокруг  ни
звука, кроме наших шагов и дыхания девушки. Своего я не слышал.



11

   Так мы шли несколько минут, а может, секунд.  Я  перестал  воспринимать
течение времени. Так мы шли, пока я не увидел его ногу. Девушка  повернула
фонарь, и я увидел его всего. Я бы должен был увидеть его, когда спускался
вниз, но я, согнувшись,  рыскал  взглядом  по  земле,  пытаясь  с  помощью
слабенького фонарика прочесть следы протекторов.
   - Дайте мне фонарь, - сказал я, протянув руку назад.
   Она безропотно вложила его мне в ладонь. Я стал на колено, через  ткань
штанины чувствовал холод и сырость земли.
   Мэрриот лежал на земле под кустом лицом вверх. Красивые светлые  волосы
были залиты кровью и какой-то жирной серой массой, похожей на слизь.
   Девушка тяжело дышала и молчала.  Я  осветил  лицо  убитого.  Оно  было
исковеркано  до  неузнаваемости.  Руки  со  скрюченными  пальцами   широко
раскинуты. Плащ сильно измят, как будто Мэрриот еще катался по земле после
падения. Ноги перекрещены. У рта струйка  запекшейся  крови,  черная,  как
грязное масло.
   - Посветите мне на него, - сказал я, передавая фонарь девушке,  -  если
вас еще не тошнит.
   Она без слов взяла фонарь и держала его твердо, как вор-рецидивист.
   Я достал свой фонарик-авторучку и начал  осматривать  карманы  убитого,
стараясь не сдвинуть его с места.
   - Вам не следовало бы этого делать, - напряженно сказала она, - пока не
приедет полиция.
   - Да, конечно, - сказал я, - а ребята  из  патрульной  машины  тоже  не
должны его трогать, пока  не  приедет  инспектор,  а  тот  не  должен  его
трогать, пока не приедет экспертиза и фотографы его не  сфотографируют,  а
дактилоскописты не снимут "пальчики". А сколько  все  это  будет  длиться?
Пару часов.
   - Хорошо, - сказала она. - Похоже, вы всегда правы,  такой  уж,  видно,
человек. Кто-то его, наверное, ненавидел, раз проломили голову.
   - Не думаю, что это - личное,  -  пробурчал  я.  -  Просто  есть  люди,
которым нравится проламывать черепа.
   Я просматривал его одежду. Мелочь и несколько банкнот - в одном кармане
брюк, кожаный футляр для ключей, перочинный ножик -  в  другом.  Небольшой
бумажник с  деньгами,  страховыми  уведомлениями,  водительскими  правами,
парой расписок - во внутреннем кармане пиджака. Еще  я  обнаружил  спички,
карандаш, два тонких платка, таких  же  белых  как  снег.  Затем  покрытую
глазурью сигаретницу, из которой он при мне доставал коричневые  сигареты.
Они были южноамериканские, из Монтевидео. В кармане плаща оказался  второй
портсигар,  которого  я  еще  не  видел.  Он  был  сделан  из   материала,
имитировавшего  черепаший  панцирь,  с  вышитыми  по  шелку  драконами  на
внутренней стороне крышек.  Я  открыл  его  и  посмотрел  на  три  длинные
папиросы.  Они  были  старыми  и  сырыми.   Я   достал   одну   -   ничего
подозрительного, вернул на место.
   - Остальные он выкурил, - сказал я через плечо, - а эти, наверное,  для
подруги. Должно быть, у него было много подруг.
   - Вы его знали? - она дышала мне в затылок.
   - Я с ним познакомился сегодня вечером. Он нанял меня телохранителем.
   - Телохранителем?
   Я не ответил.
   - Прошу прощения,  -  она  почти  прошептала.  -  Конечно,  я  не  знаю
обстоятельств.  Как  вы  думаете,  может  быть,  это   травка?   Разрешите
посмотреть?
   Я подал ей вышитый портсигар.
   - Я знала парня, который курил эту гадость.
   Она вернула мне закрытый портсигар, и я  сунул  его  обратно  в  карман
Мэрриота. Было ясно, что его не обыскивали.
   Я встал и достал свой бумажник. Пять двадцаток все еще были в нем.
   - Парни высокого класса, - сказал я. - Взяли только крупные деньги.
   Фонарь освещал землю. Я спрятал на  место  бумажник  и  свой  маленький
фонарик. И тут же молниеносно выхватил у девушки пистолет, который она все
еще держала вместе с фонарем в одной руке. Она уронила фонарь, но пистолет
был у меня. Она быстро отскочила назад, и фонарь теперь тоже был у меня  и
освещал ее лицо.
   - Вы не предупредили, что станете вести  себя  грубо,  -  сказала  она,
засунув руки в карманы длинного  плаща  с  расширенными  плечами,  -  я  и
думала, что вы его убили.
   Мне нравилось холодное спокойствие ее голоса. Мне нравились  ее  нервы.
Мы стояли в темноте лицом к лицу и ничего не говорили. Я  различал  только
кусты и слабый свет на небе.
   Я снова осветил ее лицо, и она заморгала. Изящные черты  лица,  большие
глаза. Очень славное лицо.
   - Вы - рыжеволосая, - сказал я. - Ирландка?
   - А фамилия моя Риордан. Ну  и  что?  И  волосы  у  меня  не  рыжие,  а
золотисто-каштановые.
   Я выключил фонарь.
   - Как вас зовут?
   - Энн. И не зовите меня Энни.
   - А что вы здесь делали?
   - Иногда я люблю  покататься  ночью.  Бессонной  ночью.  Я  живу  одна,
сирота. Я знаю все окрестности здесь, как свои пять  пальцев.  Я  как  раз
проезжала мимо и заметила мерцание света внизу. Слишком холодно для любви,
подумала я. И влюбленные не используют фонариков, не так ли?
   - Я, по  крайней  мере,  не  использовал.  Вы  ужасно  рисковали,  мисс
Риордан.
   - Тоже самое я сказала вам. У меня был пистолет,  и  я  не  боялась.  А
закон не запрещает приезжать сюда.
   - Ага. Запрещает только закон самосохранения. Я  надеюсь,  у  вас  есть
разрешение на оружие? - я протянул ей пистолет рукояткой вперед. Она взяла
его и положила в карман.
   - Интересно, как бывают люди любопытны, не  так  ли?  Я  немного  пишу.
Очерки.
   - И получаете за это?
   - Чертовски мало. А что вы искали в его карманах?
   - Ничего особенного.
   Я очень люблю везде и всюду совать свой нос. Мы привезли  восемь  тысяч
долларов, чтобы вернуть для одной леди украденные у нее драгоценности.  На
нас напали. Почему они  Мэрриота  убили,  я  не  знаю.  Он  не  производил
впечатление человека, способного постоять за себя. И я не  слышал  борьбы.
Сейчас я понял,  когда  это  произошло.  Я  был  в  низине,  когда  с  ним
разделались. Он сидел в машине  наверху.  Предполагалось,  что  мы  поедем
вниз, но для машины проезд оказался слишком  узким.  Поэтому  я  спустился
пешком, и, судя по всему, когда я был в низине, они и напали  на  него.  А
когда я вернулся, один из грабителей огрел и меня. Он, думаю,  прятался  в
машине, а я,  вернувшись  снизу,  разговаривал  с  ним,  принимая  его  за
Мэрриота.
   - Ну, вы не так уж глупы, - сказала она. - Что-то было не  продумано  с
самого начала.
   Я это чувствовал. Но мне были нужны деньги.  Теперь  я  должен  идти  в
полицию и выслушивать их унижения. Не отвезли бы вы меня в район Кабрилло?
Я там оставил свою машину. Там этот Мэрриот жил.
   - Конечно же. Но, может быть, кому-то следует с ним остаться? Вы можете
взять мою машину или я могу позвонить в полицию?
   Я посмотрел на часы. Слабо светящиеся стрелки показывали почти полночь.
   - Нет, нет. Я, к сожалению, не могу сейчас.
   - Почему нет?
   - Не знаю почему. Мне так кажется. Я разберусь с этим сам.
   Она ничего не сказала. Мы вернулись в низину  и  сели  в  ее  маленькую
машину. Энн завела ее, развернулась без света и поехала в гору, мимо  тела
Мэрриота.  Миновав  ограждение,  мы  поехали  быстрее,  и,  проехав  около
квартала, она включила фары.
   Голова у меня раскалывалась. Мы не разговаривали, пока  не  доехали  до
первого дома на мощеной части улицы, Тогда она сказала:
   - Вам надо выпить. Почему бы не заехать ко мне? Вы можете  позвонить  в
полицию от меня. В любом случае они поедут из Лос-Анджелес Вест. Здесь нет
ничего, кроме пожарного поста.
   - Езжайте к побережью. Я буду играть в одиночку.
   - Но почему? Я их не боюсь, а мой рассказ может вам помочь.
   - Мне не требуется помощь. Мне надо подумать. Я хочу остаться  один  на
некоторое время.
   - О'кей, но я... - не договорив, она повернула на бульвар.
   Мы подъехали к станции техобслуживания и свернули на север по  шоссе  к
кафе в районе Кабрилло. Оно было освещено, как, шикарный лайнер. Я  вышел,
но стоял, держа дверцу открытой. Достал визитную карточку из  бумажника  и
протянул ей.
   - Вам может понадобиться крепкая спина. Дайте мне знать. Но не звоните,
если это умственная работа.
   Она взяла карточку и медленно произнесла:
   - Вы найдете меня  в  телефонной  книге  Бэй  Сити,  25-я  улица,  819.
Заходите ко мне и наградите картонной медалью за то, что я не сую свой нос
в чужие дела. Кажется, вам еще плохо после удара по голове.
   Она быстро выехала на шоссе, и я смотрел, как задние фонари  ее  машины
постепенно исчезали во тьме. Потом я направился мимо арки к кафе и  сел  в
свою машину. Бар был рядом, и меня начинало знобить. Но я все-таки  решил,
что разумнее будет прийти прямо сейчас в  полицейский  участок,  что  я  и
сделал через 20 минут, холодный, как лягушка,  и  зеленый,  как  новенький
доллар.



12

   Прошло полтора часа. Тело убрали,  землю  тщательно  исследовали,  а  я
только что в третий или четвертый раз рассказывал свою историю.
   Мы вчетвером сидели в комнате дежурного в участке Лос-Анджелес Вест.  В
здании было тихо, только пьяница в камере  непрерывно  вызывал  Австралию.
Утром его должны были переправить в центр города.
   Тяжелый молочный свет падал из стеклянного отражателя на гладкий  стол,
где были разложены вещи из карманов  Мэрриота,  такие  же  безжизненные  и
бездомные, как он сам. Напротив меня сидел Рандэлл, человек из  уголовного
розыска  Лос-Анджелеса.  Худой,  спокойный,  лет  пятидесяти,  с  гладкими
желто-серыми  волосами,  холодными  глазами  и   официальными   повадками.
Горошины с его темно-красного галстука прыгали у меня  перед  глазами.  За
ним стояли два крепких рослых парня, похожих на телохранителей, и смотрели
на мои уши: один на правое, другой на левое. Я помял в пальцах сигарету  и
закурил. Ее вкус мне не понравился. Я сидел и смотрел,  как  она  дымит  в
моих руках. Я чувствовал себя восьмидесятилетним и быстро терял силы.
   Рандэлл холодно сказал:
   - Чем больше вы рассказываете эту историю, тем глупее она звучит.  Этот
человек, Мэрриот, вел переговоры о выкупе несколько дней, а  за  несколько
часов до встречи он звонит абсолютно незнакомому человеку и  нанимаем  его
телохранителем.
   - Не совсем телохранителем, - сказал я. - Я даже не сказал  ему  точно,
есть ли у меня пистолет. Так, для компании.
   - Откуда он знал о вас?
   - Сначала он сказал, что  от  общего  друга,  порекомендовавшего  меня.
Потом, что наугад, из телефонной книги.
   Рандэлл аккуратно поискал что-то среди вещей на столе и  отделил  белую
карточку, не очень чистую, и толкнул ее через стол.
   - У него была ваша визитная карточка.
   Я посмотрел на нее. Она была извлечена из маленького бумажника вместе с
другими карточками, которые я поленился просмотреть  в  Пуриссима  Каньон.
Да, это была одна из моих карточек. Она выглядела  грязной  для  человека,
каким был Мэрриот. В углу было круглое пятно.
   - Конечно, - нетвердо сказал я. -  Я  вручаю  карточку  при  первой  же
необходимости, естественно. Возможно, и Мэрриоту вручил.
   - Мэрриот  доверил  вам  деньги,  -  сказал  Рандэлл.  -  Восемь  тысяч
долларов. Он был слишком доверчив.
   Я затянулся и выпустил вверх дым. Свет больно бил  по  глазам.  Затылок
болел.
   - У меня нет восьми тысяч долларов, - сказал я. - Сожалею, но это факт.
   - Конечно, нет. Вы бы сюда не пришли, если б они у вас были.  А  может,
пришли бы? - на его лице была холодная, искусственная ухмылка.
   - Я бы сделал многое за восемь тысяч долларов, - сказал я. - Но если бы
я хотел ограбить человека, я бы просто огрел его пару раз по затылку.
   Он еле заметно кивнул, вроде как соглашаясь со мной. Один из верзил  за
его спиной сплюнул в корзину для мусора.
   -  Это  одно  из  самых   загадочных   мест.   Похоже,   что   работали
профессионалы, но хотели создать видимость, что они  любители.  Деньги  не
принадлежали Мэрриоту, не так ли?
   - Я не знаю, возможно, они и не его. Он не захотел сообщить мне, что за
леди была в этом замешана.
   - Мы ничего не знаем пока о Мэрриоте, - отрывисто произнес Рандэлл, - я
полагаю, что он хотел сам украсть эти деньги.
   - Неужели? - я искренне удивился. На гладком лице  Рандэлла  ничего  не
изменилось.
   - Вы пересчитывали деньги?
   - Конечно же, нет. Он дал мне пакет. Я заглянул  в  него.  В  нем  были
деньги, и немалые. Он сказал, что там было 8 тысяч. Зачем ему понадобилось
воровать их у меня, если они у него уже были до моего появления?
   Рандэлл посмотрел вверх,  на  потолок  и,  опустив  уголки  губ,  пожал
плечами.
   - Вернемся немного назад, - сказал он.  -  Кто-то  ограбил  Мэрриота  и
леди, забрал нефритовое ожерелье и  кое-что  еще  и  затем  предложил  все
отдать обратно за смехотворную сумму,  учитывая  предполагаемую  стоимость
этого ожерелья, Мэрриот должен был вручить выкуп. Он хотел отвезти  его  в
одиночку, и мы не знаем, оговаривался ли этот пункт соучастниками.  Обычно
в таких делах они  очень  щепетильны.  Мэрриот,  очевидно,  посчитал,  что
ничего страшного нет, если вы поедете с ним, Вы оба полагали,  что  имеете
дело с организованной бандой и гангстеры  пообщаются  с  вами  в  пределах
своих интересов. Мэрриот боялся. Это вполне естественно.  Ему  нужна  была
компания. Вы ему ее составили. Но вы были совершенно незнакомы ему, только
имя  на  карточке,  полученной,  полагаю,  не  от  вас,  а  от   какого-то
неизвестного лица, которого он упомянул  как  общего  друга.  В  последние
минуты Мэрриот решает, чтобы вы несли деньги и вели  переговоры,  пока  он
прячется в машине. Вы говорите, что это была ваша идея, но он надеялся, вы
это предложите. А если бы вы не предложили, то он  бы  сам  предложил  вам
это.
   - Сначала ему эта мысль не понравилась, - сказал я.
   Рандэлл снова пожал плечами.
   - Он мог притвориться, что ему не нравится идея. Наконец, ему звонят, и
вы вдвоем уезжаете туда, куда он говорит. Когда вы добираетесь  туда,  вам
кажется, что никого кругом нет. Предполагается, что вы съедете  в  низину,
но оказывается, что там не пройдет большая машина. Пройти-то  она  прошла,
но здорово поцарапана на левом боку. Вы ходите и спускаетесь вниз,  ничего
не видите и не слышите, ждете несколько минут и  возвращаетесь  к  машине.
Кто-то бьет вас по затылку.  А  теперь  предположили,  что  Мэрриот  хотел
присвоить эти деньги и сделать вас козлом отпущения. Не действовал  бы  он
именно так?
   - Шикарная версия, - сказал я. - Мэрриот оглушил меня,  забрал  деньги,
затем очень огорчился, что поступил нехорошо,  проломил  себе  в  отчаянии
голову, предварительно зарыв деньги под кустом.
   Рандэлл снова посмотрел на меня безо всякого выражения.
   - Конечно же, у него был сообщник,  который  должен  был  вырубить  вас
обоих и смыться с деньгами. Вы бы очухались  и  расстались.  А  Мэрриот  с
сообщником поделили бы денежки. Только сообщник перехитрил Мэрриота,  убив
его. А вас ему убирать не было необходимости, так как вы его все равно  не
знали.
   Я посмотрел на Рандэлла с восхищением и выбросил  окурок  в  деревянную
пепельницу с разбитыми стеклянными внутренностями.
   - Это все соответствует фактам - насколько  мы  их  знаем,  -  спокойно
продолжал Рандэлл. - Эта  версия  не  хуже  любой  другой,  придуманной  в
настоящий момент.
   - Может, и не хуже, но в нее не укладывается один факт. Я  был  оглушен
из машины, не так ли? Версия заставляет меня подозревать Мэрриота  в  том,
что он ударил меня. Хотя я его не подозревал после того, как его убили.
   - То, как вас стукнули, лучше всего совпадает с моей версией, -  сказал
Рандэлл. - Вы не сказали Мэрриоту, что у вас  есть  пистолет,  но  он  мог
подозревать,  что  он  у  вас  есть,  заметив  под  рукой   подозрительную
выпуклость. В этом случае  ему  было  удобно  ударить  вас,  когда  вы  не
ожидали. А вы бы и додуматься не смогли, что вас могут стукнуть из машины.
   - О'кей, - сказал я, - вы выиграли. Версия хорошая, если  предположить,
что деньги не принадлежали Мэрр