дошла и положила пистолет у моего локтя.
     - Я его уже видел,- сказал я.- Мы с ним старинные приятели. В последний
раз я видел его в руках у Митчелла. Ну?
     - Поэтому я вас и оглушила. Я боялась, что он вас застрелит.
     - Это сорвало бы его планы, какие бы они ни были.
     - Ну, я не знала. Извините. Извините, что я вас ударила.
     - Спасибо за холодный компресс,- сказал я.
     - Вы не собираетесь взглянуть на этот пистолет?
     - Я его уже видел.
     - Я  пришла  пешком из "Касы". Я  остановилась  там. Я... я перебралась
туда после полудня.
     - Знаю.  Вы поехали  на такси в  Дель-Мар на вокзал к вечернему поезду.
Митчелл подобрал вас  и  привез в "Касу". Вы вместе поужинали и потанцевали,
затем случилась небольшая  размолвка. Человек по  имени Кларк  Брандон отвез
вас в отель на своем "кадиллаке".
     Она смотрела во все глаза.
     - Я вас там не видала,- сказала она наконец, думая уже о чем-то другом.
     - Я  сидел  в баре.  Пока вы были с Митчеллом, вы были слишком  заняты,
получая пощечины  и предлагая ему запастись пуленепробиваемым жилетом. Затем
у  Брандона за столиком вы сидели спиной ко  мне. Я вышел  первым и поджидал
вас снаружи.
     - Я начинаю верить, что вы и впрямь детектив,- сказала она  спокойно. И
снова посмотрела на пистолет.- Он мне его не  возвращал,- сказала она,- но я
не смогу это доказать.
     - Это значит, что вы хотели бы.
     - Это могло бы помочь. По крайней мере сначала. Потом-то мне уже ничего
не поможет, когда они все про меня узнают. Вы, наверно, знаете, что я имею в
виду.
     - Сядьте и возьмите себя в руки. Она медленно подошла к креслу, села на
краешек и склонилась вперед. Она уставилась в пол.
     -  Я знаю, что  у вас есть секрет,- сказал я.- Раз  Митчелл открыл его,
значит, и  я могу,  если постараюсь. Любой  сможет -  если узнает, что  есть
секрет.  В настоящий момент  я  не знаю. Меня наняли только  для одного:  не
терять вас из виду и регулярно отчитываться.
     Она подняла на миг глаза:
     - Это вы и сделали?
     - Я отчитался,- сказал я после  паузы.- Когда я потерял вас из виду.  Я
упомянул Сан-Диего. Это он узнал бы и от телефонистки.
     - Вы  потеряли меня  из виду,-  повторила  она  сухо.-  Он должен  быть
высокого  мнения  о  вас,  этот  ваш  клиент.-  Затем  она  прикусила губу.-
Извините. Я не имела этого в виду. Я просто пытаюсь решить, что делать.
     - Не спешите,- сказал я.- Сейчас только двадцать минут четвертого.
     - Вы опять смеетесь надо мной.
     Я  посмотрел  на  электрокамин.  Он  не подавал признаков жизни,  но  в
комнате стало чуть теплее. Я решил, что и мне пора выпить.
     Я вышел на кухню  и налил себе,  выпил, налил снова и вернулся. У нее в
руках был маленький кожаный бумажник. Она показала его мне.
     - У меня с собой пять тысяч долларов в  дорожных чеках. По сто долларов
каждый. На что вы пойдете за пять кусков, Марлоу?
     Я глотнул виски и прикинул с рассудительной миной:
     -  При нормальных расходах  это купило  бы  меня с  руками и ногами  на
несколько месяцев. Если бы я продавался.
     Она постучала по ручке кресла.
     - Ничего, продашься,- сказала  она.- Это только задаток. Я  могу хорошо
заплатить.  У меня  больше денег, чем тебе могло бы присниться. Мой покойный
муж  был так богат,  что  просто  смешно.  Я вытрясла  из  него  полмиллиона
долларов.
     Она цинично улыбнулась.
     - Надеюсь, мне никого не понадобится убивать.
     - Не понадобится.
     - Мне не по вкусу эта интонация.
     Я покосился на  пистолет. Пока я  не тронул  его и  пальцем. Она пришла
пешком из "Касы" посреди ночи, чтобы  принести его мне.  Лучше было пока его
не  трогать. Я пристально  осмотрел пистолет. Склонился и понюхал его. Я мог
бы и не трогать его, но уже знал, что не удержусь.
     -  Кто  схлопотал пулю?  - спросил  я ее. Пронизывающая  стужа  комнаты
проникла в мои вены. Моя кровь была холодна как лед.
     - Только одну пулю? Откуда вы знаете?
     Тут я схватил пистолет. Вытащил  обойму, осмотрел  ее, вставил обратно.
Она со щелчком встала на место в рукоятке.
     - Ну,  может, и  две. В обойме шесть  пуль. В пистолет  входит семь. Вы
могли  вогнать пулю в ствол, а затем сунуть еще  одну в обойму.  И, конечно,
могли отстрелять всю обойму и набить по новой.
     - Мы просто  болтаем, не  так ли? - сказала она.- Нам не стоит  тратить
время попусту.
     - Хорошо. Где он?
     - Лежит в шезлонге  на моем балконе. Все  номера, выходящие на море,- с
балконами.      Балконы     разделены     бетонными     стенками.     Думаю,
профессионал-альпинист  или верхолаз  смог бы перелезть,  но не с  грузом. Я
живу  на  двенадцатом   этаже.   Выше  ничего  нет,   только  чердак.-   Она
остановилась,  нахмурилась, беспомощно махнула  рукой.- Это звучит как треп,
но он мог попасть туда только через мою комнату. А я его не впускала.
     - Вы уверены, что он мертв?
     - Вполне  уверена. Мертвее некуда. Холодный как камень. Я не знаю,  как
это  случилось. Я не  слыхала ни звука.  Я проснулась  среди  ночи, но не от
звука  выстрела. В любом случае к этому времени он уже остыл. Так  что  я не
знаю, что разбудило  меня. Я не сразу вышла на балкон. Я лежала и думала.  Я
не могла  уснуть. Прошло  немного времени,  и  я  включила  свет, ходила  по
комнате, курила, потом заметила, что туман рассеивается  и свет  луны падает
на мой балкон. Когда я вышла на балкон, земля была еще покрыта туманом. Было
чертовски холодно.  Звезды были  такие  огромные.  Я  простояла  на  балконе
довольно долго, прежде чем увидела его. Наверное,  это  покажется трепом. Не
думаю, что полиция примет это за чистую монету. Даже для начала. А потом-  в
общем,  поверьте, у меня нет и одного  шанса  против миллиона,  если мне  не
помогут.
     Я встал, допил остатки виски и подошел к ней.
     - Позвольте  мне  сказать вам  кое-что. Во-первых, вы слишком  спокойно
относитесь к  случившемуся. Ни паники, ни  истерик, ничего. Затем, я  слышал
вчера целиком  всю беседу между вами и  Митчеллом. Я вывернул эти  лампы,- я
указал на стенной камин,- и приставил стетоскоп  к перегородке. Что знал про
вас  Митчелл? Он знал, кто вы,  и этого было достаточно.  Стоило ему предать
это огласке, и вам пришлось бы  вновь скитаться и менять имена.  Вы сказали:
"Я  самая  везучая  баба на свете,  раз  я  жива". Теперь человека,  находят
мертвым на вашем балконе, он  застрелен пулей  из вашего револьвера,  и этот
человек, конечно, Митчелл. Верно? Она кивнула.
     - Да. Это Ларри.
     -  И  вы его  не  убивали, вы говорите, но полицейские вряд  ли  в  это
поверят,  даже  для  начала. А потом и вовсе нет.  Я  думаю, вы уже бывали в
подобном переплете.
     Она по-прежнему смотрела на меня снизу вверх. Она медленно встала. Наши
лица  сблизились. Мы пристально смотрели друг  другу  в глаза. Мне это  было
нипочем.
     - Полмиллиона долларов -  это  масса денег, Марлоу. Вы не святой, чтобы
отказываться. На свете есть еще места, где мы могли бы чудесно жить, В одном
из этих небоскребов на набережной в Рио. Я не знаю, насколько хватит  денег,
но о таких вещах всегда можно договориться полюбовно, не так ли?
     Я сказал:
     -  Вы  не  женщина,  а  целый женский  комитет.  Сейчас рассуждаете как
преступница.  Когда  я  увидел  вас  впервые,  вы  были   спокойной,  хорошо
воспитанной  дамочкой.  Вас воротило  от ковбоев  вроде Митчелла.  Затем  вы
купили пачку сигарет и зачем-то выкурили  одну через силу. Затем вы дали ему
себя приласкать, когда приехали  сюда. Затем порвали свою  блузку  для меня,
циничная, как  цаца с  Парк-авеню, когда  ее кормилец-поилец решит вернуться
домой  к жене.  Затем вы дали мне приласкать  вас. Затем вы трахнули меня по
башке бутылкой виски. Сейчас вы говорите о роскошной жизни в Рио. Которая из
вас проснется со мной поутру?
     - Пять  тысяч долларов на бочку. И куда  больше в будущем.  Полиция  не
даст вам  и  пяти  зубочисток.  А если  вы  иного мнения -  телефон к  вашим
услугам.
     - Что я должен сделать  за пять тысяч? Она выдохнула медленно-медленно,
как будто кризис миновал.
     -  Отель стоит на самом  краю обрыва. Внизу у стены  узкий, очень узкий
проход, а ниже - скалы и море. Сейчас прилив. Мой балкон нависает над морем.
     Я кивнул.
     - Есть служебная лестница?
     - Есть. Она начинается с нижней площадки  лифта, прямо у гаража. Но это
долгий, трудный подъем.
     - За пять  кусков я поднимусь и в водолазном  скафандре. Вы вышли через
вестибюль?
     -  Я  спустилась по служебной  лестнице и  прошла  через  гараж. Ночной
вахтер спал в машине.
     - Вы сказали, что Митчелл лежит  в шезлонге. Много ли натекло крови? Ее
передернуло.
     - Я... я не заметила. Думаю, что должна быть.
     - Не заметили? Вы заметили, что он окоченел. Куда попала пуля?
     - Я не видела. Наверно, он лежал раной вниз.
     - Где был револьвер?
     - На балконе, возле его руки.
     - Какой руки?
     Ее глаза расширились:
     -  Какая  разница?  Я  не  знаю.  Он  лежал  поперек  шезлонга,  голова
свешивалась с одной стороны, а ноги - с другой. Нужно ли столько говорить об
этом?
     - Хорошо,-  сказал я.-  Я  ни  черта не  смыслю в  здешних  приливах  и
течениях.  Его может  вынести на берег и завтра, и через две недели. Если мы
провернем  это.  Может  быть,  его  найдут  не  скоро и  не узнают, что  его
застрелили. А  может быть,  его вовсе не  найдут.  В  здешних  водах водится
барракуда и прочая дрянь.
     - Если  вы  хотите, чтобы меня  стошнило,  вы близки к успеху,- сказала
она.
     - Таковы  обстоятельства. Кроме этого, я думал,  не  могло  ли это быть
самоубийством.  Тогда нужно положить револьвер  обратно. Он, знаете  ли, был
левша. Поэтому я спросил, у какой руки лежал револьвер.
     - А-а. Да, он был  левша. Вы правы.  Но это не самоубийство.  На это не
способен этот ухмыляющийся самодовольный типчик.
     -  Иногда  человек убивает  самое  любимое существо на  свете, говорят.
Может быть, даже самого себя?
     -  Не  этот  тип,- сказала она  коротко и  решительно.- Если нам  очень
повезет,  подумают,  что  он  упал  с  балкона.  Господь  свидетель,  он был
достаточно пьян. А  тем временем я окажусь в Южной Америке. Мой  паспорт все
еще действителен.
     - На чье имя выписан ваш паспорт?
     Она протянула руку и провела кончиками пальцев по моей щеке.
     - Скоро ты обо мне все узнаешь. Не спеши. Все узнаешь, все мои секреты.
Потерпи пока.
     - Угу.  Посекретничай пока с дорожными чеками.  У нас в запасе час  или
два темноты, а  потом еще час-два, пока  туман не рассеется. Займись чеками,
пока я одеваюсь.
     Я  вытащил ручку  из  кармана пиджака и дал ей. Она  подсела к лампе  и
принялась  подписывать чеки, высунув кончик  языка  от  усердия.  Она писала
медленно и тщательно. Она подписывалась: Элизабет Мэйфидд.
     Значит, смена  имени была задумана еще до выезда из  Вашингтона. Пока я
одевался, я задумался: неужели она  по дурости  и впрямь верит, что я помогу
ей избавиться от трупа?
     Я отнес стаканы на кухню и захватил пистолет. Немного подождал, пока за
мной закроется  дверь, и  спрятал  пистолет и обойму  в духовку. Я сполоснул
стаканы  и  вытер  их.  Вернулся  в  комнату  и быстро оделся.  Она даже  не
посмотрела в мою сторону, подписывая чеки.
     Когда она закончила, я взял чековую книжку и пролистал ее чек за чеком,
проверяя  подписи.  На  все эти  тысячи мне  было наплевать. Я сунул чековую
книжку в карман, выключил лампу и открыл дверь. Бетти стояла совсем рядом.
     -  Выходи  незаметно,-  сказал я.- Я подберу тебя  на шоссе,  там,  где
кончается забор. Она обернулась ко мне;
     - Можно ли тебе доверять? - тихо спросила она.
     - В определенной степени.
     - Что  ж,  по крайней  мере,  искренний  ответ. Что будет, если  нам не
удастся провернуть это дело? Если кто-то сообщил о  выстреле в полицию, если
его нашли, если мы войдем, а отель кишит полицейскими?
     Я стоял, не сводя глаз с ее лица, и не отвечал.
     - Я думаю вот что,- сказала она очень тихо и с растяжкой,- ты меня живо
продашь.  И пяти тысяч долларов  у  тебя не  будет. Эти чеки  станут  просто
бумажками. Ты не посмеешь предъявить их к оплате.
     Я по-прежнему не отвечал.
     - Ах  ты, сукин  сын,- она не повысила голоса  и  на  полтона.- Зачем я
вообще пришла к тебе?
     Я взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Она вырвалась.
     -  Не за  этим,-  сказала она.-  Точно не  за  этим.  Есть  одно мелкое
обстоятельство.  Я  знаю,  что  оно ничего  не  значит,-  этому меня научили
учителя-профессионалы  - уроки  были долгие,  трудные, мучительные, их  было
много, и я их  выучила наизусть, И все же - так  уж получилось, что я его не
убивала.
     - Может, я верю в это.
     - Не трудись,- сказала она.- Больше никто не поверит.
     Она  повернулась  и  выскользнула  за  дверь,  сбежала  по  ступенькам,
пробежала меж деревьев и скрылась в тумане.
     Я запер дверь, сел в машину и поехал по дорожке мимо закрытой конторы с
лампочкой над ночным звонком. Эсмеральда крепко спала,  но грузовики неслись
по  каньону  со стройматериалами,  нефтью,  контейнерами - всем,  что  нужно
городу для  каждодневной  жизни. Они ехали с включенными  фарами, медленно и
тяжело поднимаясь в гору.
     В  пятидесяти метрах от ворот она вышла из тени забора и села в машину.
Я  включил фары. Где-то в море  завывала сирена  катера. Наверху, в просвете
между  облаками,  с  ревом  пролетела  эскадрилья истребителей. Не  успел  я
вытащить зажигалку из щитка и прикурить, как они скрылись.
     Она сидела недвижно рядом со мной, смотрела прямо вперед и молчала. Она
не видела тумана,  не видела кузова грузовика,  ехавшего перед  нами. Она не
видела ничего.  Она просто сидела, окаменев от отчаяния, словно по дороге на
эшафот.
     А может,  она просто умела наводить  понт, как мало кто другой  на моем
веку.

        "Глава 9"

     "Каса  дель  Пониенте" стояла на краю обрыва,  окруженная семью  акрами
газонов,  клумб  и  садов.  Центральный  патио располагался  с  подветренной
стороны, столики за стеклянной стенкой, посередине аккуратная дорожка вела к
выходу.  В одном  крыле был бар, в другом - кафе; с  обеих  сторон здания  -
крытые стоянки для машин за изгородью из цветущих кустарников.
     На  стоянках стояли  машины. Многим  было  лень спускаться  в подземный
гараж,  хотя  соленый,  влажный  морской  воздух  вреден  для  хромированных
деталей.
     Я поставил машину у въезда в гараж. Совсем  рядом  рокотал океан. Можно
было ощутить брызги волн, запах и вкус. Мы вышли из машины и подошли к входу
в гараж.  Узкая  пешеходная дорожка  шла вдоль  по  скату. Над скатом  висел
указатель:  "Спускаться  на  малой  скорости.  Сигналить  при  въезде".  Она
схватила меня за руку и остановилась.
     -  Я  пошла  через  вестибюль  к лифту.  У  меня нет  сил подыматься по
лестнице.
     - Ладно. Законом это не воспрещается. Какой у тебя номер?
     - 1224. Что с нами сделают, если нас застигнут?
     - Застигнут за чем?
     -  Сам  знаешь за  чем.  За сбрасыванием  тела с  балкона.  Или еще  за
чем-нибудь.
     - Меня  растянут  на муравейнике. А тебя - не знаю.  Смотря, что еще за
тобой числится.
     - Как ты можешь острить в такую рань?
     Она  повернулась  и  ушла  быстрым шагом.  Я зашагал вниз по  скату. Он
изгибался, как заведено  в гаражах. Сначала я увидел  маленькую застекленную
будку вахтера,  в которой горел  свет. Спустившись пониже, увидел, что будка
пуста. Я прислушался, не раздастся ли звон гаечных ключей, шум воды в мойке,
шаги, посвистывание, любой звук, указывающий, где находится вахтер и что  он
делает.  В  подземном  гараже можно  уловить самый  тихий звук. Я  ничего не
услышал.
     Я   продолжил   спуск  и  дошел  до  уровня  верхнего  края  будки,  и,
пригнувшись, увидел  пологие ступени, ведшие к двери. На двери было написано
"К лифту". Середина двери была  стеклянной, я увидел за ней свет,  но ничего
больше.
     Я сделал еще три шага и застыл. Ночной вахтер был прямо передо мной. Он
сидел в большом  "паккарде" на заднем сиденье. Лампа светила ему в  лицо, ее
свет отражался, в стеклах его очков. Он  удобно развалился в углу машины.  Я
стоял и ждал,  пока он пошевелится. Он не шевелился. Его голова покоилась на
подушечке.  Рот был открыт. Я должен  был узнать,  почему  он  не шевелится.
Может, он только делает вид, что спит, а  когда я смоюсь, кинется к телефону
и вызовет портье.
     Затем я подумал - глупости. Он заступил на смену только с вечера и всех
гостей знать в лицо не мог. Дорожка на скате была  для пешеходов. Было почти
четыре  утра.  Примерно  через час  начнет светать. Домушники так поздно  не
приходят.
     Я  подошел к  "паккарду". Машина была  закрыта,  все  стекла подняты. Я
взялся за ручку дверцы и попытался бесшумно открыть ее. Вахтер не шевелился.
Он  был  чернокожим. Я  услышал его  храп и не  открывая  дверей. Затем  мне
шибанул в  нос  медовый аромат марихуаны. Парень  вошел  в штопор.  Он был в
долине  спокойствия,  где  время стоит  и мир полон цветов  и  музыки. Через
несколько часов он останется без работы, даже если фараоны не возьмут его за
штаны и не швырнут в клетку.
     Я  закрыл дверцу машины и подошел к  застекленной двери, оказавшись  на
маленькой площадке  с бетонным полом  и  двумя лифтами.  Рядом  с  ними,  за
тяжелой дверью, начиналась служебная  лестница. Я открыл  дверь и потопал не
спеша вверх, на двенадцатый этаж. Я  считал этажи, потому что номеров на них
не  было.  Двери  на лестничных  площадках  были тяжелые, сырые,  как  бетон
ступеней.
     Когда я добрался до двенадцатого этажа, я вспотел и задыхался.
     Я распахнул дверь в коридор,  подошел  к номеру 1224 и повернул дверную
ручку. Она была на  защелке, но дверь почти  сразу  открылась.  Видно, Бетти
стояла за ней. Я прошел мимо нее и плюхнулся в кресло, чтобы перевести дух.
     Это была  большая, просторная комната с застекленными створками дверей,
выходивших на балкон. Двуспальная  постель по крайней  мере  выглядела,  как
будто в ней спали. Кофточки и тряпки на стульях, предметы туалета на  трюмо,
чемоданы. Номер, видно, стоил не меньше двадцати зеленых в день.
     Она опустила защелку замка.
     - Все в порядке?
     - Вахтер  укурился в хлам. Безвреден,  как котенок.- Я резко поднялся с
кресла и пошел к дверям балкона.
     - Подожди!  -  сказала  она  резко.  Я обернулся  к ней.-  Бесполезно,-
сказала она,- никто не сможет этого сделать.
     Я стоял и ждал.
     -  Вызову-ка я полицию,-  сказала  она,- чем бы это ни  обернулось  для
меня.
     - Блестящая мысль,- сказал я.- Почему мы раньше об этом не подумали?
     - Лучше уходи,- сказала она,- не стоит тебе ввязываться в это дело.
     Я ничего не  сказал. Я следил за ее  глазами.  Она  с трудом держала их
открытыми.  Это  был либо запоздалый шок, либо успокаивающее. Я не знал, что
именно.
     -  Я приняла две  таблетки снотворного,- сказала она, читая мои мысли.-
Сегодня у меня больше нет сил. Уходи, пожалуйста. Когда я проснусь, я позову
коридорного. Когда он  придет,  я как-нибудь  заманю его  на  балкон,  и  он
обнаружит  то,  что  он  обнаружит. А  я  ничего  об  этом  не  буду  знать,
ничегошеньки.
     Ее язык начал заплетаться. Она встряхнула головой и потерла виски.
     - А что насчет денег - тебе придется вернуть их мне, не так ли?
     Я подошел к ней вплотную.
     - Потому что, если я не отдам, ты им все расскажешь?
     - Мне придется,- сказала она засыпая.- Что же мне делать? Они выбьют из
меня всю правду. Я слишком устала бороться.
     Я схватил ее за руку и встряхнул. Ее голова дернулась.
     - Ты точно приняла только две таблетки? Она разомкнула глаза.
     - Да. Я никогда не принимаю больше двух за раз.
     -  Тогда  слушай. Я  сейчас выйду  и  посмотрю  на  него. Затем я поеду
обратно в "Ранчо". Чеки  я оставлю у себя. И пушку  тоже. М