. Но я помню ее.
     - Пошли,- сказала она тихо.- Оставим этот дом воспоминаниям.  Хотела бы
я, чтобы у меня было что вспоминать.
     По пути к "кадиллаку" я тоже не коснулся ее. Она прекрасно вела машину.
Когда женщина так хорошо водит машину, она близка к совершенству.

        "Глава 12"

     Ее дом находился на тихой улочке между Сан-Висенте  и бульваром Сансет.
Он стоял вдалеке от дороги.  К нему вел длинный  подъездной путь. Вход в дом
был сзади, через маленький дворик-патио.  Она отперла дверь  и включила свет
во  всем доме,  а  потом исчезла, не обронив ни слова.  В гостиной  приятный
разнобой  мебели  создавал ощущение  комфорта. Я стоял и  ждал,  пока она не
вернулась с двумя высокими бокалами. Она успела снять плащ.
     - Была замужем? - спросил я.
     -  Из этого ничего не вышло. Мне остался этот дом и немного денег, хотя
я  за этим  не  охотилась. Он был славный паренек,  но мы не  подходили друг
другу. Он погиб в  воздушной катастрофе - он был пилот. Дело обычное. Я знаю
одно местечко по  пути в Сан-Диего, там  полно девушек, которые были замужем
за летчиками, пока те были живы.
     Я пригубил и поставил бокал. Взял бокал из ее рук и тоже поставил.
     - Помнишь, вчера утром ты велела мне перестать пялиться на твои ноги?
     - Кажется, я припоминаю.
     - Попробуй останови меня сейчас.
     Я обнял ее, и она упала в мои объятия без единого слова. Я подхватил ее
и понес и каким-то образом нашел спальню. Я опустил ее на постель. Задрал ей
юбку и увидел белые бедра и  ее длинные прекрасные, обтянутые нейлоном ноги.
Внезапно она прижала мою голову к своей груди.
     - Зверюга! Хоть бы свет погасил.
     Я подошел к дверям и выключил свет в комнате. Из коридора проникал свет
лампы.  Когда я повернулся, она  стояла  у постели обнаженная, как Афродита,
прямиком из Эгейского моря. Она стояла гордо, не стыдясь, но и не завлекая.
     -  Черт,-  сказал я,- когда  я был молод, можно  было спокойно  раздеть
женщину. В наши дни ты борешься с запонками, а она уже в постели.
     - Что ж, борись со своими проклятыми запонками.
     Она откинула  покрывало и легла на  постель, беззастенчиво  обнаженная.
Передо  мной была просто красивая голая  женщина, совершенно  не стыдившаяся
своего тела.
     - Доволен моими ногами? - спросила она. Я не ответил.
     - Вчера утром,- произнесла она как в  полудреме,- я сказала, что у тебя
есть один плюс. Ты не лапаешь меня. И один минус. Знаешь, какой?
     - Нет.
     - Ты не уложил меня в постель прямо тогда.
     - Твои манеры не располагали к этому.
     - Ты ведь считаешься  детективом.  Сейчас,  пожалуйста,  выключи  везде
свет.
     Затем очень  скоро она заговорила в  темноте -  "милый, милый, милый" -
тем  самым  голосом, которым  женщины говорят только в особые моменты. Затем
наступили покой и тишина.
     - Все еще доволен моими ногами? - спросила она сквозь дрему.
     -  О  таких   ногах  никогда  не  скажешь  "довольно".  Ими  невозможно
пресытиться, сколько бы раз ни наслаждаться тобой.
     - Ах, мерзавец. Настоящий мерзавец. Иди ко мне. Она положила голову мне
на плечо. Мы ощутили редкую близость.
     - Я не люблю тебя,- сказала она.
     - Конечно.  Но не надо  цинизма.  Это восхитительные мгновения  -  хотя
всего лишь мгновения.
     Я  ощутил ее  теплое,  плотно  прижавшееся тело.  Оно кипело  жизненной
силой. Она с силой притянула меня к себе.
     И  снова  в  темноте  этот  приглушенный  крик,  и  затем  вновь  тихое
спокойствие.
     - Я тебя ненавижу,- сказала она, прижимаясь губами к моим губам.- Не за
это, но потому,  что такое совершенство  никогда не приходит дважды. С  нами
оно наступило  слишком  быстро.  Я больше никогда тебя  не увижу  и  не хочу
видеть. Это должно быть навсегда или один-единственный раз.
     -  А ты еще играла в авантюристку, которая прошла огонь,  воду и медные
трубы.
     -  И ты тоже играл.  Но мы оба ошиблись. Но  это бесполезно. Целуй меня
крепче.
     Внезапно она молча выскользнула из постели.
     Вскоре вспыхнул свет в коридоре, и она возникла в дверном проеме, уже в
халате.
     - Прощай,-  сказала  она  спокойно.- Я  вызову для тебя  такси. Подожди
перед домом. Больше ты меня не увидишь.
     - Что насчет Амни?
     - Бедный закомплексованный неудачник. Ему  нужно ощущение власти. Я ему
даю это. Тело  женщины не столь свято, чтоб его  нельзя было использовать, в
особенности если любовь не удалась.
     Она исчезла.  Я  встал, оделся, прислушался, прежде чем выйти. Я ничего
не  услышал. Окликнул ее,  но ответа не было. Когда я вышел на улицу, к дому
подъехало такси. Я оглянулся. Дом был погружен во мрак.
     Там никто не жил. Это был просто сон. Только кто-то вызвал такси. Я сел
в машину и покатил домой.

        "Глава 13"

     Я  выехал из  Лос-Анджелеса  по  скоростному шоссе, огибающему Оушнсайд
стороной. У меня было время собраться с мыслями.
     Меж Сан-Онофре и Оушнсайдом лежало  восемнадцать  миль разделенного  на
шесть  полос  скоростного  шоссе,  обочины  которого  были  усеяны  остовами
разбитых  автомобилей,  ржавевших до поры,  пока их не отбуксируют на лом. Я
задумался,  почему я,  собственно, еду обратно  в Эсмеральду. Дело это пошло
вкривь и вкось, и вообще это было не мое дело.
     Обычно частному детективу достается клиент, который хочет  за небольшой
гонорар получить  максимум  информации.  Ты получаешь  информацию или нет, в
зависимости от  обстоятельств. То же  самое  и с  гонораром.  Но  иногда  ты
получаешь информацию и слишком много лишнего, включая рассказ о покойнике на
балконе, которого  там не  оказывается.  Здравый  смысл говорит: иди домой и
забудь об этом  - толку  не будет. Здравый смысл  обычно вмешивается слишком
поздно.  Здравый смысл - это парень, который говорит тебе, что ты должен был
сменить тормозные  колодки на  прошлой неделе, до  вчерашней аварии. Здравый
смысл - это полузащитник  в понедельник утром,  который привел бы к победе в
воскресенье, если  бы он был в составе сборной. Но он никогда не бывает в ее
составе, а  стоит  на трибуне с поллитрой  в кармане. Здравый  смысл  -  это
маленький человек в сером костюме, который никогда не сбивается со счета. Но
он обычно считает чужие деньги.
     На  повороте я нырнул в каньон и оказался у "Ранчо Дескансадо".  Джек и
Люсиль  были  на  своих обычных  местах.  Я опустил чемодан  и  навалился на
конторку.
     - Денег, что я оставил, хватило?
     - Да, спасибо,- сказал Джек.- Вы, наверно, хотите снова тот же номер.
     - Если можно.
     - Почему вы не сказали нам, что вы детектив?
     - Ну  что за странный вопрос,- ухмыльнулся я.- Разве детектив  говорит,
что он детектив? Вы же телевизор смотрите, а?
     - Когда доводится. Нечасто.
     -  По телевизору всегда  можно  узнать детектива. Он никогда не снимает
шляпы. Что вы знаете о Ларри Митчелле?
     - Ничего,- сказал Джек формально.- Он друг Брандона. Мистер  Брандон  -
хозяин этого отеля. Люсиль сказала лучезарно:
     - Вы тогда нашли Джо Хармса?
     - Да, спасибо.
     - И вы...
     - Ara.
     -  Ты болтаешь лишнее,-  сказал Джек лаконично. Он подмигнул и  швырнул
мне ключ.- У Люсиль скучная жизнь, мистер Марлоу. Она застряла здесь со мною
и  коммутатором. И  махоньким  и  крохотным  бриллиантом на перстне -  таким
крохотным, что  мне было стыдно дарить  его. Но что человек может  поделать?
Если он любит девушку, он хочет, чтобы это было видно на ее пальчике.
     Люсиль протянула  левую руку и повернула ее  так,  что  маленький алмаз
блеснул.
     -  Я его ненавижу,- сказала она.- Я ненавижу  его, как  я ненавижу свет
солнца, и лето, и ясные звезды, и полную луну. Вот как я его ненавижу.
     Я подхватил ключ и чемодан и оставил их. Еще немного, и я бы влюбился в
самого себя. Я, может, даже подарил бы себе колечко с маленьким бриллиантом.

        "Глава 14"

     Номер 1224 не отвечал. Я положил трубку внутреннего телефона "Касы дель
Пониенте" и подошел  к конторке портье.  Чопорный портье разбирал почту. Они
всегда разбирают почту.
     -  Мисс  Мэйфилд  остановилась  здесь, не так ли? Он  положил  письмо в
соответствующее отделение и лишь затем ответил:
     - Да, сэр. Как прикажете доложить?
     - Я  знаю, в  каком  номере она остановилась. Номер не отвечает.  Вы ее
видали сегодня?
     Он внимательно глянул на меня, но я все же его не завел.
     -  По-моему,  нет,-  сказал  он  и  обернулся,-  Ее  ключа  здесь  нет.
Что-нибудь передать ей?
     -  Я немного беспокоюсь,- сказал я,- она дурно  чувствовала себя  вчера
вечером. Может, она больна и не может  взять трубку? Я ее друг, моя  фамилия
Марлоу.
     Он оглядел меня. У него были мудрые глаза. Он  зашел за ширму, где была
касса, поговорил с кем-то. Он быстро вернулся. Он улыбался.
     -  Я  не  думаю,  что мисс  Мэйфилд больна, мистер Марлоу. Она заказала
солидный  завтрак  себе в  номер.  И обед.  Она несколько  раз  пользовалась
телефоном.
     - Большое спасибо,- сказал я.-  Передайте ей, пожалуйста, что я заходил
и что я позвоню попозже.
     - Может быть,  она в саду  или на берегу. Наш пляж защищен волнорезом.-
Он  глянул на стенные  часы.- Если она там, то,  наверное, скоро придет. Уже
холодает.
     - Спасибо. Я зайду позже.
     Главная часть вестибюля была  на три ступени выше входной площадки,  от
которой ее  отделял  арочный  проход.  Там отсиживались  гости,  завсегдатаи
гостиничных  вестибюлей,  как  правило, старые,  как правило,  богатые,  как
правило, ничего не делающие и только  пялящиеся  на мир  своими  любопытными
глазами.  Так  они прожигали  жизнь. Две пожилые  дамы  с суровыми  лицами и
пурпурными  перманентами боролись  с  огромной  головоломкой,  выложенной на
специальном картонном столике. Несколько дальше шла  игра в  канасту: играли
две  женщины  и двое  мужчин.  Женщины  курили сигары  в длинных мундштуках.
Мужчины  казались усталыми - видимо, от подписывания чеков. Несколько дальше
сидели молодожены, глядя в окно и держась за руки.
     На девушке было  колье из бриллиантов и изумрудов и обручальное кольцо,
которого она все время касалась. Она казалась немного обалдевшей от счастья.
     Я прошел сквозь бар и покрутился по саду. Затем пошел по тропинке вдоль
утеса и без труда нашел  место, на которое я смотрел вчера вечером с балкона
Бетти Мэйфилд. Я легко нашел это место.
     Пляж и маленький, изогнутый  волнорез были в ста метрах отсюда. Ступени
вели вниз. На песке лежали люди. Одни загорали в  купальных костюмах, другие
просто  сидели на лежаках. С визгом  бегали дети. Бетти Мэйфилд на пляже  не
было.
     Я вернулся  в  гостиницу  и уселся в фойе. Закурил. Подошел к газетному
киоску и купил газету, просмотрел и  выбросил ее. Походил  вокруг  конторки.
Моя записка по-прежнему  лежала  в отделении 1224. Я  подошел  к телефону  и
вызвал Митчелла. К сожалению, мистер Митчелл не отвечал.
     За моей спиной раздался голос женщины:
     - Портье сказал мне, что меня искал некий Марлоу,- сказала она.- Это не
вы, часом?
     Она была  свежа, как  роза поутру.  На  ней  были темно-зеленые брюки и
туфли  для верховой езды и зеленый плащ поверх белой рубашки. Дорогой платок
на шее. Волосы на лбу перехвачены эластичной лентой.
     Портье уже прислушивался в трех шагах от нас. Я сказал:
     - Мисс Мэйфилд?
     - Да, я мисс Мэйфилд.
     - Моя машина ждет. Вы смогли бы сейчас осмотреть этот участок?
     Она глянула на часики.
     - Да,  видимо, да,-  сказала она.- Мне  скоро нужно  переодеться, но...
ладно.
     - Сюда, мисс Мэйфилд.
     Она  шла рядом. Мы прошли через фойе. Я  уже чувствовал себя здесь  как
дома.
     Бетти Мейфилд злобно глянула на двух головолом-щиков.
     - Ненавижу гостиницы,- сказала она.- Вернись  сюда через пятнадцать лет
- и увидишь тех же людей, в тех же креслах.
     - Да, мисс Мэйфилд. Знаете ли вы человека по имени Клайд Амни?
     Она покачала головой.
     - А что, стоило бы?
     - Элен Вермильи? Росса Гобла? Она вновь покачала головой.
     - Хотите выпить?
     - Спасибо, не сейчас.
     Мы  вышли  из  бара  и  пошли по  дорожке к машине. Я  придержал дверцу
"олдса",  чтобы  она  могла  сесть.  Выехал со  стоянки и  проехал  прямо по
Гранд-стрит в сторону холмов. Она нацепила на нос солнечные очки в блестящей
оправе.
     - Я нашла чеки,- сказала она.- Вы необычный сыщик.
     Я сунул руку в карман и вернул ей снотворное.
     - Вчера ночью я побаивался за вас,- сказал я.- Пересчитал таблетки, но,
сколько было там сначала, я не знал.
     Вы сказали, что  приняли  только две. С вас сталось бы раскачаться и на
пригоршню-другую. Она взяла флакон и сунула его в карман плаща.
     - Я перепила. Алкоголь и барбитураты не идут вместе. Я отключилась. Вот
и все.
     - Я не был уверен. Чтобы умереть,  нужно принять не менее тридцати пяти
гранов этого средства, и тогда это занимает несколько  часов. Я не знал, что
делать. Пульс и  дыхание были в  норме, но это ничего не значило. Если  бы я
вызвал врача, мне пришлось  бы многое объяснять. Если вы приняли смертельную
дозу,  парни  из  уголовной  полиции узнали бы  об  этом,  даже  если бы  вы
выкрутились.  Они расследуют попытки к самоубийству. Но если бы я ошибся, вы
бы сегодня не ехали со мной. Что бы я тогда стал делать?
     - Это -  мысль,- сказала она.- Не  могу сказать, что меня  это  безумно
беспокоит. Кто эти люди, которых вы упомянули?
     -  Клайд  Амни -  адвокат,  который  нанял меня  следить  за  вами,  по
указаниям адвокатской конторы из Вашингтона. Элен Вермильи - его секретарша.
Росс Гобл -  сыщик из Канзас-Сити,  который  говорит, что ищет  Митчелла.- Я
описал его.
     Ее лицо окаменело:
     - Митчелла? Зачем ему нужен  Ларри? - Я  задержался на углу Четвертой и
Гранд-стрит:  старик  в инвалидной коляске  поворачивал  налево со скоростью
пять километров  в час. В  Эсмеральде  таких полно.-  Зачем ему  понадобился
Ларри Митчелл? - спросила  она горько.-  Почему все не могут оставить всех в
покое?
     - Ничего мне не рассказывайте,- сказал я,- только задавайте вопросы, на
которые у меня нет ответов. Это полезно для моего комплекса неполноценности.
Я сказал вам, что мое задание окончилось.  Почему я  здесь?  Это  понятно. Я
целю на эти пять кусков по второму заходу.
     -  Поверните  на углу  налево,-  сказала  она,-  мы поедем в горы.  Там
открывается восхитительный вид. И множество шикарных домов.
     - Черт с ними,- сказал я.
     - И место тихое.- Она вынула сигарету из пачки и прикурила,
     -  Уже вторая  за два  дня,- сказал  я,- круто вы  на них налегаете.  Я
сосчитал  ваши  сигареты  прошлой  ночью.  И  спички  тоже. Я обшмонал  вашу
сумочку. Я  становлюсь пронырой, когда  мне  вешают  лапшу на  уши. Особенно
когда клиент вырубается и оставляет меня держать младенца.
     Она повернула голову и посмотрела на меня:
     - Это, должно быть, снотворное и выпивка,- сказала она.- Я была немного
не в себе.
     -  В "Ранчо  Дескансадо" вы были в  отличной  форме. Тверже гвоздей. Мы
должны были смыться в Рио  и жить в роскоши. Видимо, и в грехе. Все, что мне
нужно было сделать,- избавиться от трупа. Что за лажа! Трупа нету.
     Она все еще смотрела на меня, но  мне надо  было следить за дорогой.  Я
остановился  и  свернул  влево.  Я  въехал в тупик  с ржавеющими трамвайными
рельсами.
     - Поверните налево, вверх. Внизу какой-то коттедж.
     - Кто и в кого стрелял?
     Она сжала виски краями ладоней.
     - Я думаю, кроме меня, было некому. Я, наверно, спятила. Где он?
     - Пистолет? Он  в целости  и сохранности. На  всякий  случай,  если сон
станет правдой и мне придется его предъявить.
     Мы подымались  вверх. Я  поставил ручку переключения скоростей в  такое
положение,  чтобы  "олдс"  оставался на  третьей скорости. Она  посмотрела с
интересом. Затем на сиденья, покрытые светлой кожей, на приборы щитка.
     - Как вы можете себе позволить такую дорогую машину? Вы не так уж много
зарабатываете, не так ли?
     - Они все дороги в наши дни, даже дешевые. Можно с тем же успехом иметь
машину,  которая  еще  и едет к  тому же. Я где-то читал, что  сыщику  нужна
простая незаметная,  темная  машина,  на которую не  обратят  внимания. Этот
парень, видимо,  никогда не бывал в Лос-Анджелесе. В Лос-Анджелесе, чтобы на
тебя обратили внимание, нужно ездить на "мерседесе" с солнечной площадкой на
крыше и с тремя кралями в купальных костюмах.
     Она хихикнула.
     - И еще,- развивал я тему,- это хорошая реклама. Может, я мечтал уехать
в Рио. Я мог бы продать ее там дороже, чем здесь она  обошлась мне новая. На
грузовом судне перевезти не накладно.
     Она вздохнула:
     - Ох, хватит язвить. Мне не так-то весело сегодня.
     - Видали своего дружка? Она застыла.
     - Ларри?
     - У вас есть и другие?
     -  Вы могли иметь в  виду  Кларка Брандона, хотя я с ним едва  знакома.
Ларри был  очень пьян вчера вечером.  Нет,  я  не  видела  его.  Видимо,  он
отсыпается.
     - Он не отвечает на звонки.
     Дорога раздваивалась. Белая линия  свернула налево. Я поехал прямо, без
всякой  причины.  Мы проехали мимо старых испанских  особняков,  построенных
высоко  на  горе, и  нескольких современных вилл  пониже, с другой  стороны.
Затем дорога плавно поворачивала налево. Покрытие казалось новым. Дорога шла
к мысу и  тут же завершалась широким  кольцом.  Друг  против  друга,  с двух
сторон  кольца, стояли  два больших особняка.  Их украшали тонны керамики, а
выходящие на  море  окна сверкали зеленым  стеклом.  Вид  был потрясающий. Я
смотрел  не отрываясь целых  три секунды.  Затем  остановился  у  обочины  и
выключил мотор. Мы были на высоте триста метров. Весь город раскинулся перед
нами, как на аэрофотоснимке.
     - Может, он болен,- сказал я.- Может, он уехал. Может, он умер.
     - Я уже сказала...-  Ее трясло. Я взял у нее из рук окурок и положил  в
пепельницу.  Поднял стекла  машины и положил руку  ей на  плечи, притянул ее
голову  и  положил себе на  плечо. Она расслабилась,  не сопротивлялась,  но
по-прежнему дрожала.
     - С тобой уютно,- сказала она,- но не торопи меня.
     - В бардачке есть виски. Хочешь глоток?
     - Да.
     Я достал  бутылку  и исхитрился  сорвать железный  поясок пробки  одной
рукой  и  зубами. Я держал бутылку между коленей и свинтил  колпачок. Поднес
горлышко к ее губам. Она  глотнула,  ее передернуло. Я завинтил  колпачок  и
убрал бутылку подальше.
     - Терпеть не могу пить из горлышка,- сказала она.
     - Особого шику в этом нет. Я не клеюсь, Бетти. Я беспокоюсь. Что я могу
для тебя сделать?
     Она помолчала секунду. Затем сказала уверенным голосом:
     - Что  сделать? Можешь взять себе  эти чеки. Они были твои.  Я их  тебе
отдала.
     - Никто  никому не дает  пять  кусков  просто так.  Такого  не  бывает.
Поэтому  я  вернулся  сегодня  из  Лос-Анджелеса. Я приехал сюда рано утром.
Никто не увивается вокруг типа вроде меня, не  обещает полмиллиона долларов,
не предлагает  поездку в Рио и  домашний очаг со всеми  удобствами.  Никакая
женщина  с  пьяных  или  трезвых глаз  не  сделает это только потому, что ей
померещился мертвец  на балконе, и, пожалуйста, скорее приходите  и швырните
его в  океан. Что ты от меня  ожидала, что  я подержу тебя за  руку, пока ты
спишь и видишь сны?
     Она отшатнулась, забилась в уголок сиденья.
     - Хорошо. Я солгала. Я всегда была отчаянной вруньей.
     Мой взгляд скользнул  по  зеркалу  над рулем.  Небольшая  темная машина
выехала  на  дорогу за  нами и остановилась. Я не мог  разглядеть  водителя.
Затем она резко развернулась и укатила тем же путем, что и приехала. Кто-то,
видимо, сбился с дороги и случайно заехал в тупик.
     -  Пока я  полз  наверх по  этой  чертовой лестнице,- продолжал  я,- ты
наглоталась  снотворных и  притворилась засылающей,  а затем  со  временем и
впрямь  уснула,  я  полагаю. Хорошо, я вышел на балкон.  Ни трупа, ни крови.
Если  б он