Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
платок. - Теперь слушай
внимательно. Вечерком я загляну с тобой поговорить. Так что будь дома.
Будь дома, даже если Белдо скажет, что не знает, кто я такой. Причина в
том, что тебе грозят большие неприятности из-за убийства Августа
Мероултона. Не притворяйся, что ты об этом ничего не слышала. И не
прикидывайся, что не горишь от нетерпения расспросить Беллами о деталях.
Но, думаю, в будущем тебе не светит с ним часто видеться, если не
станешь делать то, что я скажу. А может так случиться, что ему
достанется куча денег. И тебе сразу захочется знать, какую вести игру,
чтобы наверняка урвать свое. Я как раз тот, кто может тебе это
подсказать.
Не рассказывай никому об этом звонке. И на твоем месте я бы
воздержался на некоторое время от встреч с Беллами. Поняла? Он может
оказаться в сложном положении. И когда угодит под суд за убийство, будет
говорить все, что угодно, чтобы спасти свою шкуру. Например, что был у
тебя прошлым вечером между 23.00 и 1.00. Ладно, может был, может нет, но
ты должна сказать, что его не было, иначе возникнет скандал и в
результате вы с Белдо схлопочете высылку из Англии, как нежелательные
иностранцы. Вы этого хотите?
На время воцарилась пауза.
- Когда вас ждать? - наконец спросила Олали.
Кэллаген усмехнулся.
- Около одиннадцати. Зовут меня Кэллаген. Я частный детектив. На
твоем месте я бы никуда не выходил до моего прихода. Скажись больной и
никого не принимай.
Он повесил трубку, вышел из кабинки, заплатил по счету и покинул
чайную.
Кэллаген шел в сторону Челси. Краешком глаза он заметил, как сзади
из-за угла вынырнул черный автомобиль.
Кэллаген закурил.
Автомобиль быстро набрал скорость, резко пересек улицу и подкатил к
бордюру возле Кэллагена.
Тот остановился и повернулся лицом к машине. Шляпа сдвинута
набекрень, сигарета беспечно свисала изо рта под каким-то лихим углом.
- По манере вождения всегда можно узнать полицию, - приветливо
обратился он к водителю. Сержант подразделения быстрого реагирования
польщенно ухмыльнулся.
- Я полагаю, мистер Слим Кэллаген? Детектив-инспектор просил
передать, что будет весьма благодарен, если вы уделите ему несколько
минут и проследуете с нами в Скотланд Ярд. Это по поводу убийства
Августа Мероултона. Мистер Грингол сказал, что будет рад с вами
увидеться, если только вас это не затруднит.
Лицо Кэллагена осветилось солнечной улыбкой.
- Для мистера Грингола я готов на все.
Как только сержант открыл дверь, он плюхнулся на заднее сидение, со
вздохом откинулся на спинку и с удовольствием вытащил сигарету.
Автомобиль сорвался с места.
- Убийство Мероултона? - вежливо осведомился он у патрульного на
переднем сидении. - Удивительно, утром я как раз читал об этом!
5. ВСТРЕЧА С МИСТЕРОМ ГРИНГОЛОМ
Джордж Генри Грингол (известный под кличкой "Танцор" ) был самым
молодым детективом-инспектором в Скотланд Ярде. В сорок один год он
весил 76 кило и носил маленькие жесткие усики. У него были
непринужденные манеры, и он был весьма неглуп.
Если припомнить его карьеру, Грингол подвел под приговор Л. Джонса за
двойное убийство, распутал дело Мириса, поймал Дромио Феранци, у
которого была лучшая преступная организация в стране. И именно он вывел
на чистую воду банду марсельцев, за что получил последний чин.
Грингол считал, что по возможности следует действовать честно. При
необходимости он умел быть тонким и изобретательным. Грингол никогда не
жевал резинку, не курил трубки, имел собственный доход, не решал
запутанные дела за шахматной доской, не обращался к криминальным
репортерам за помощью и не заглядывал под ковер в поисках "ключевой
ниточки". Никто никогда не слышал от Грингола рассуждений о "ниточке", и
однажды он заявил, что если бы встретился с таким теоретиком, то
наверняка ничего бы не понял из его рассуждений.
Он был типичным полицейским, из тех, которые преуспели в сохранении
репутации Англии как самой законопослушной и спокойной страны. Если он
был склонен к рутине, то потому, что полицейская работа в такой стране и
есть рутина.
Итак, он не намерен был недооценивать мистера Кэллагена. На это был
способен только глупец. А как уже сказано, "Танцор" дураком не был.
Кэллаген тихонько мурлыкал, шагая по коридору в кабинет Грингола. Тот
сидел за столом и рисовал на промокашке фрукты. Его помощник детектив -
сержант Льюис ("Люси") Филдс, в котором под обличием почти детской
доверчивости скрывался острый ум, был занят тем, что тщательно чистил
ногти.
Грингол встал и изобразил счастливую улыбку.
- Как мило с вашей стороны прийти так сразу, Слим! Я думал, вы можете
быть заняты, и разъяснил своим ребятам, что если у вас срочные дела, то
следует договориться на время поудобнее. Садитесь.
Кэллаген сел, бросил шляпу на стол, вытащил пачку сигарет, предложил
Гринголу, который взял, и Филдсу, который с усмешкой отказался.
- Отличная работа, - начал Кэллаген. - Я спокойно прогуливался по
Эмбанкмент, а за мной охотятся патрульные машины! Вы пользовались радио?
Ради меня?
Грингол дружески улыбнулся.
- Ну хорошо, я хотел вас здесь видеть как можно скорее. Но сделать
это так, чтобы ни в чем не ущемить вас. Так что мы передали ваше
описание, и один патрульный вас заметил.
- Отличная работа, - снова повторил Кэллаген. - Я полагаю -
патрульный с Челси и Эмбанкмент?
Грингол кивнул. Кэллаген - тоже. Он понял, что Грингол лжет, и не
сомневался, что Грингол догадывается, что он это знает. И все это
кое-что проясняло.
Грингол выпустил кольцо дыма и следил, как оно плыло по кабинету.
- Послушайте, Слим. У меня серьезные проблемы, и вы можете мне
помочь. Я не прошу вас сделать заявление и даже не записываю ваших слов.
Это останется между нами. Теперь мне следует кое-что сказать, прежде чем
перейти к делу. Вы знаете не хуже меня, что здесь вас здорово не любят.
Факсли, например. Ему вы здорово не по нутру. Он думает, что вы сорвали
так прекрасно задуманный арест по делу в Моберли. И утверждает, что вы
специально все свалили на него. Есть ещё Брантинг, тот тоже вас не
любит. Но я не из таких. Я всегда полагал, что жизнь частных детективов
в нашей стране - это череда взлетов и падений. Возможно, я мыслю шире,
чем большинство здешних сотрудников, так чтобы вы знали без всяких
подвохов: что касается наших отношений, то с моей стороны они абсолютно
дружеские. Вы меня поняли?
Похоже, Кэллагена это очень тронуло.
- Вы заставите меня прослезиться, Грингол. Я думаю, что вы прекрасный
парень; сама любезность... иногда... - Он выдохнул клуб дыма. - Что у
вас на уме?
Грингол снова принялся рисовать фрукты: изобразил банан, потом
апельсин.
- Речь о деле Мероултона, - протянул он. - Его передали мне, и оно
мне не по душе. Знаете, как это бывает: полиция не имеет права на
ошибку, а тут есть люди, полагающие, что я получил повышение слишком
быстро. Вот почему я не хочу ошибиться.
Он обезоруживающе улыбнулся.
- Отлично. Итак, едва мы сегодня утром приступили к обычной рутинной
работе, как позвонила некая девушка - Эффи Перкинс. И поведала
совершенно бредовую историю, Слим. Но мы обязаны проверить все. Короче,
девушка заявила, что прошлым вечером Цинтия Мероултон (падчерица
убитого) была в вашем офисе. И утверждает, что вы пытаетесь создать ей
фальшивое алиби.
Он подтолкнул к Кэллагену шкатулку с сигаретами и улыбнулся.
- Ладно, скажу вам прямо: я ей не поверил. Сказал - мол, вздор, во
первых, с какой стати устраивать алиби мисс Мероултон, и во вторых - вы
просто не можете так поступить. Правда, Филдс утверждает, что можете. И
приходится с этим считаться. Хотя я с ним, конечно, не согласен. Я
сказал - нет, Кэллаген не мог пуститься во все тяжкие. Пришлось
напомнить Филдсу, что судья Фейервуд предупредил вас во время дела Мире
(помните, вы были главным свидетелем ) насчет сфабрикованного алиби. Вот
такое было слово - сфабрикованное. И ещё раз - с той девицей по делу
Волната. Припоминаете? Брантинг никогда этого не забудет.
Я сказал Филдсу: слушай, Кэллаген слишком умен, чтобы пытаться снова
провернуть что-то подобное: если затея рухнет, ему конец.
Кэллаген перебил.
- С чего вдруг? Вы полагаете, мою клиентку мисс Мероултон подозревают
в преступлении?
Грингол закусил губу, потом рассмеялся.
- Не заводитесь, Слим. Я просто говорил...сами знаете о чем.
Кэллаген дружелюбно улыбнулся и снова закурил.
- Послушайте, Грингол! Все ясно, как божий день. Мисс Мероултон - мой
клиент. Она пришла в мой офис вчера поздно вечером обсудить наши дела.
Оставалась она у меня до полуночи. Я запомнил время, потому что у меня у
самого была назначена встреча, я не хотел опаздывать и пришлось
быстренько закругляться.
Грингол кивнул.
- Я понял. Но Эффи Перкинс утверждает, что мисс Мероултон явилась к
вам не раньше половины двенадцатого, или даже позднее. Она перепутала
время?
Кэлаген кивнул.
- Возможно. Но скорее дело не в этом. Она сделала это намерено.
Понимаете, - он пустил струи дыма из ноздрей, - я вчера её уволил, так
что у неё есть повод не испытывать ко мне нежных чувств.
Он улыбнулся Гринголу.
Тот в ответ с симпатией улыбнулся Кэллагену.
- Женщины - опасные создания, верно? Они готовы черт знает на что,
лишь бы досадить мужчине.
Он взял сигарету и на некоторое время задумался. Потом покосился на
Филдса, который задумчиво похрустывал пальцами, дожидаясь, когда же
"Танцор" перейдет к делу.
- Филдс, нужно что-то предпринять с этой Эффи Перкинс. Ей следует
преподать урок.
Потом повернулся к Кэллагену.
- Видите ли, Кэллаген, мисс Перкинс уверена в своих словах. И
дьявольски решительно настроена. Мы просили её прийти поговорить, но она
не хочет ограничиться разговором. Она сделала заявление и готова дать
показания в суде.
Он подтолкнул Кэллагену пепельницу и жестом предложил взять ещё
сигарету. Кэллаген взял, закурил и начал медленно демонстрировать свои
фокусы с дымом. Глаза его не отрывались от Грингола. Грингол отвечал ему
тем же, думая при этом, что глаза Кэллагена напоминали взгляд орла:
такие же твердые, непреклонные и очень яркие.
Детектив-инспектор положил локти на стол, затем сдвинул их вместе и
переплел пальцы. Кэллаген усмехнулся, подумав про себя: " - Ну,
началось..."
- Я собираюсь поступить так, как делаю нечасто, - снова заговорил
Грингол. - Собираюсь сказать, что у меня на уме и почему я намерен не
принимать всерьез вашу Эффи Перкинс. Дело в том, что я рассчитываю на
вашу помощь. Я на неё надеюсь. Филдс подтвердит, что первые мои слова
после её ухода были: " - Я не намерен пользоваться этой информацией лишь
потому, что она направлена против Кэллагена". Вот что я сказал Филдсу.
Многие тут с радостью уцепились бы за шанс использовать такие сведения,
если бы смогли связать их с вами. Но я не дурак. Что мне это дает? Мне
нужно найти и арестовать убийцу Августа Мероултона, а не терять время в
попытках прижать некоего частного детектива, только потому, что он разок
- другой слегка перемудрил.
Я заявил Филдсу, что собираюсь прямо вам сказать: если заявление
Перкинс - правда, то нам не составит труда найти виновного. Совершенно
ясно, что если Кэллаген намеренно фабрикует ложное алиби для мисс
Мероултон, то делает он это по исключительно важной причине, и ею может
быть только одно: он знает, что она нуждается в алиби, так как она была
с Августом Мероултоном на Линкольн Инн Филдс, когда того убили. Или -
как альтернатива - она его убила.
Лицо Грингола осветила добродушная улыбка.
- Видите, Слим, я вам рассказываю, почему не верю мисс Перкинс.
Прежде чем мы начнем, можете убедиться, что я на вашей стороне. Тогда
давайте разберемся, чтобы преподать урок этой Эффи Перкинс; вдолбим ей,
что Скотланд Ярд не должен попусту тратить время, когда ей хочется
причинить кому-то неприятности.
Кэллаген с кроткой и смиренной миной смотрел в потолок.
- Не знаю, Грингол... Не стоит быть таким жестоким с Эффи. Она милая
девочка. Правда. Просто переборщила - вот и все. - В его голосе
проступила еле заметная нотка сарказма. - Вы хотите сохранить свое время
и энергию? Тогда зачем их тратить, чтобы убеждать женщину вроде Эффи,
что она валяет дурака?
Пальцы Грингола забарабанили по крышке стола. Голос его слегка
напрягся.
- Послушайте, Кэллаген! Я просил вас прийти сюда и играть с нами в
одной команде. Можно сказать, протянул вам руку. Но похоже, вы не
собираетесь даже и пальцем шевельнуть, чтоб действовать заодно.
Полагаете, это разумно?
Кэллаген ласково ему улыбнулся.
- Понятно... Предполагалось, я о чем-то расскажу? А я этого не
сделал. Ладно, но о чем?
Грингол встал, подошел к окну и выглянул наружу.
- У Эффи Перкинс основательные показания. Их вполне достаточно, чтобы
выдвинуть против вас обвинения. Перкинс твердо держится своего, раз
предпочла явиться сюда и сделать официальное заявление, чем принять ваши
предложения...
- Секундочку, - прервал Кэллаген. - Что за предложения?
- Вы послали ей письмо, позаботившись, чтобы его доставили как можно
раньше. Хотели, чтобы она получила его прежде, чем прочитает газеты и
обнаружит репортажи про убийство Мероултона.
Кэллаген выглядел сначала недоумевающим, затем удивленным, и лишь
затем понимающая улыбка расползлась по его лицу.
- Я понял, вы имеете ввиду записку, в которой я ей сообщил, что она
может снова приступить к работе. Навалилась уйма дел, и я даже прибавил
ей жалование. По-моему, самый обычный ход работодателя. Как полагаете? Я
увольняю девушку, которая работала со мной пять лет, и обнаруживаю
вдруг, что предстоит огромная работа и мне опять понадобятся её услуги.
Он выдержал паузу, чтобы придать больший эффект своим словам.
- И это вы считаете предложением? Да? Очень мило! Вы приказываете
сотрудникам схватить меня и доставить сюда... Мистер Кэллаген, не будете
ли вы добры, не возражаете ли вы...Тьфу! Короче, обрушиваете на меня
целый поток недвусмысленных предложений, замаскированных изысканными
фразами.
Он затушил в пепельнице сигарету, и резкость жеста выдавала его
возмущение.
- Не успел я пробыть в вашем дрепаном офисе и десяти минут, как мне
было заявлено, что я фабрикую ложное алиби и становлюсь соучастником
преступления, которое некто может быть когда-то совершит. Затем мне
вежливо внушают, что мои действия бросают подозрения на клиента, который
- так уж получилось - оказался в моем кабинете в тот момент, когда я
уволил чертову дуру - машинистку. Так, между делом, объясняют, что
детектив-инспектор Факсли сильно мне не симпатизирует, как будто мне не
наплевать - любит он меня или нет. Еще мне сообщают, что
детектив-инспектор Брантинг тоже меня не обожает, что я воспринимаю как
комплимент, так как у вашего толстого дурака не хватило мозгов посадить
жулика, который уже звякал кандалами и почти хрипел в петле!
Мне напомнили, что судья Фейервуд подозревал, что в деле Мире я
сфабриковал алиби. Но вы прекрасно знаете, что это дьявольская ложь.
Если бы Фейервуд был уверен и мог это доказать, он должен был арестовать
меня за дачу ложных показаний. Он этого не сделал. И почему? Да потому,
что думать он может что угодно, но как судья не вправе не считаться с
действительными фактами и уликами.
Он сделал паузу и достал новую сигарету.
- Не пытайтесь заморочить мне голову вашими заумными штуками,
Грингол. Это переливание из пустого в порожнее. Обратите внимание, я
чертовски огорчен вашими методами. Будь мы в Америке, вы могли бы
спустить меня с лестницы и обработать куском резинового шланга или
чем-то подобным. А там уж мне решать: заговорить или терпеть. Но в нашей
стране допросов третьей степени не практикуют. А так как вас интересуют
мои сведения, вы пытаетесь выглядеть жутким умником.
Кэллаген чиркнул спичкой по крышке стола и поднес её к сигарете.
Филдс оценивающе посмотрел на него.
Грингол задышал чаще, уши его покраснели - верный признак
раздражения. Он вернулся к столу и сел.
- Очень хорошо, мистер Кэллаген. Ладно, если не получается
по-хорошему, попробуем иначе. Я спрашиваю вас: не желаете ли вы сделать
заявление по делу Мероултона. Если не хотите, так и скажите, и я начну
рассматривать события под другим углом...
Он запнулся - Кэллаген стукнул кулаком по столу.
- Хватит! Опять вы угрожаете!
Голос его стал низким и хриплым, тон - холодным и язвительным.
Спокойствие, с которым он говорил, только усиливало эффект.
- Довольно, Грингол! С меня хватит ваших гнусных угроз, приберегите
их для других. Возможно, я для вас просто второсортный частный детектив,
но клянусь преисподней, я знаю законы, и предупреждаю, что если услышу
хотя бы ещё одну угрозу, открытую или замаскированную, то сразу иду к
моему адвокату, дам письменные показания о том, какого рода штуки вы тут
применяете, и вышлю копию в комиссариат полиции.
Он замолчал и выпустил дым через ноздри.
- Теперь послушайте меня, Грингол. Позвольте дать вам совет,
совершенно бескорыстно. Вы хотите задать мне некие вопросы. Отлично,
спрашивайте, я на них отвечу. Но отвечу так, как меня устраивает.
Возможно, это будет правда, но может быть и нет. Вы ничего не сможете
поделать, - ведь я не под присягой, и если захочу, то завтра расскажу
другую версию. Я оставляю это право за собой. Поскольку я замешан в
деле, прошу не забывать, что я - свободный британский гражданин, и за
моей спиной - вся мощь закона для защиты от попыток меня шантажировать.
Это понятно?
Грингол фыркнул. Он был повержен и сознавал это. Пришлось изменить
курс.
- Готов снять шляпу, Слим, вас не проведешь. Вы не простак, теперь я
убедился в бесполезности попыток действовать вопреки вашим интересам. Но
мне хотелось бы выяснить ваше мнение по некоторым аспектам известного
вам дела, и я попрошу Филдса покинуть кабинет...
- Не стоит суетиться, - прервал его Кэллаген. - Держу пари, у вас
потайной микрофон и он станет слушать меня в соседней комнате.
Кэллаген усмехнулся.
- Послушайте, Грингол, а ведь чрезвычайно забавно, если микрофон
действительно есть и кто-то слушал все, что я наговорил!
Он рассмеялся, и Грингол тоже. Через мгновение Филдс присоединился к
ним. Но в их смехе Кэллаген улавливал некую натужность. Так что микрофон
был и работал!
Кэллаген торопливо размышлял, оценивая обстановку. Он был в
затруднительном положении, и знал это. Потягивая сигарету, он осознавал,
что оказался в критической точке в своей карьеры. Далеко не безоблачной.
Неожиданно без всяких на то причин в его сознании всплыл образ Цинтии
Мероултон, сидящей перед его столом в кабинете на Ченсери Лейн - чистые
линии лица, огонь в глазах, едва заметный аромат духов, оставшийся,
когда она ушла.
- Вот женщина моей мечты, - подумал Кэллаген. - Стопроцентная
женщина. Даже если она совершила убийство, в ней было то, о чем другие
женщины могли только мечтать. Ладно... Вперед во все тяжкие! - заключил
он.
Грингол продолжал изображать на промокашке фрукты.
Филдс изучал ногти.
Кэллаген сменил выражение лица, изобразив прозрение, и увидел, как
вспыхнули глаза Грингола.
- Послушайте, Грингол, что пользы от споров? Ни вам, ни