аметив, как
нахмурилось  лицо Стукова, Евгения  Петровна  испуганно замахала  руками. --
Нет, нет, нет... Я не предлагаю взятку, я  хочу сказать, что оплачу сторицей
весь ущерб, причиненный уголовниками, воспользовавшимися доверчивостью моего
сына.  Ведь, передавая дело в суд, вы можете  написать, что Игорька запутали
авантюристы. Вы уже закончили расследование?
     Степан  Степанович глубоко затянулся  сигаретой. Выпустив густое облако
дыма, раздавил окурок в пепельнице.
     --  Уголовный   розыск,   Евгения   Петровна,   занимается   раскрытием
преступления  и, выполнив свои  функции,  передает  полученные  материалы  в
следственное отделение. Последнее слово скажет следователь.
     -- Вы, будучи  опытным  человеком,  подскажите ему, чтобы он сказал  об
Игорьке доброе.
     Степан Степанович вздохнул:
     -- Мой долг -- соблюдать максимум объективности.
     -- Не хотите помочь?
     -- В таком деле -- не могу.
     Евгения Петровна оскорбленно поднялась со  стула и решительной походкой
направилась  к выходу из кабинета. Взявшись  за  ручку  двери, остановилась,
встретилась со Стуковым взглядом и заговорила вызывающе сердитым тоном:
     -- Вы еще пожалеете о своей  черствости! Я дойду до  вашего начальства,
пройду по всем  юридическим  инстанциям! Куплю  самого  лучшего адвоката, он
оправдает Игорька...
     --  Адвокаты  не   вещи,  чтобы  их  покупать,  --   усмехнулся  Степан
Степанович.
     -- Боже!  Не цепляйтесь за слова! -- Евгения Петровна поморщилась и, не
сказав обычного "до свидания", изо всей силы хлопнула дверью.

24. Упрямые факты

     Появившись в  райотделе,  Бирюков прежде всего зашел в  кабинет к Славе
Голубеву,   уехавшему  из   Новосибирска  несколькими  днями  раньше.  Слава
обрадованно вскочил из-за стола и, здороваясь за руку, воскликнул:
     --   Наконец-то!  Подполковник   истосковался   по  тебе.  Просил,  как
прибудешь,  сразу  к  нему,  --  и тут  же  поинтересовался:  --  Как  Игорь
Владимирович Айрапетов?...
     Антон поставил на пол портфель, придвигая к столу стул, сказал:
     --  Игорь  Владимирович  не  глуп.  Поняв,  что  нам  многое  известно,
рассчитывая на смягчение, почти во  всем признался,  но нужны дополнительные
факты, чтобы подтвердить его показания.
     -- Я сразу  приметил, что  шустряк он  отменный, -- Голубев  интригующе
подмигнул. --  Факты есть. Причем, упрямые, как говорится. Дунечка показания
дала -- капитальная сила!
     -- Протокол у тебя? -- живо спросил Антон.
     -- У подполковника. Однако вкратце расскажу. Начну с того, что Дунечка,
не колеблясь, опознала Айрапетова по фотографии. Оказывается, два года назад
она лечилась в  областной психоневрологической  больнице от  запоя,  а Игорь
Владимирович  консультировал  там  в  женском  отделении.  Накануне кражи из
магазина, в субботу,  во второй  половине  дня Айрапетов зашел  в пивной бар
"Волна". Дунечку не узнал, зато она его признала сразу, но  вида  не подала.
Объясняет, что постыдилась своего бывшего врача. Игорь заказал кружку пива и
стал  за  свободный  столик.  К  нему  быстро  подкатился  электромеханик  с
подстанции  Иван Лаптев и предложил  вяленую  рыбу в обмен  на кружку  пива.
Игорь дал ему полтинник. В это время в бар заявились Мохов и Костырев -- оба
заметно  выпивши. Мохов  и Айрапетов  заговорили  как  старые  друзья, стали
разглядывать  золотые  часы,  которые  показал  Мохову  Айрапетов.  Костырев
сторонился компании и буквально  чуть ли  не через  минуту, встретив монтера
Шумилкина, вышел из бара. Вскоре двинул к выходу  и Айрапетов, передав перед
этим  Мохову  три  или  четыре  пятирублевки.  Выйдя  из  бара,  он  недолго
разговаривал  с шофером стоявшей неподалеку "Волги", сел в  машину  и уехал.
Оставшись  один  на  один с  Лаптевым, Мохов  стал  уговаривать его  чего-то
отключить.  Дунечка,  убирая с соседнего стола, слышала, как, расставаясь  с
Лаптевым,  он  сказал:  "Смотри, Иван,  чтобы  точно с двух тридцати ночи...
иначе  сам со  мною  погоришь",  --  и тайком сунул ему деньги. Лаптев допил
пиво,  подозвал  Дунечку  и  попросил  ее  достать  что-нибудь  покрепче.  У
буфетчицы  "в  заначке" имелся  коньяк.  Лаптев  купил одну бутылку  и ушел.
Кстати, по словам Дунечки, он появлялся в баре почти каждый день. Меняя рыбу
на пиво, выцеживал чуть ли не по десятку кружек.
     -- Значит, все-таки Мохов,  а не кто  другой,  договаривался с Лаптевым
насчет отключения?... -- спросил Антон.
     --  Дунечка  утверждает  так,  --  кивнув  головой,  сказал  Голубев  и
заторопился:  --  Слушай дальше.  После  работы, "врезав" с  Гогой-Самолетом
тройного одеколона, она потянула Гогу к Лаптеву. Не найдя того дома, двинули
на подстанцию. Лаптев раньше на спиртное "не зажимался", а на сей раз вместо
коньячного  угощения, на  которое  рассчитывала Дунечка,  обещал ей  и  Гоге
оторвать головы. Возвращаясь  с подстанции не солоно хлебавши, уже далеко за
полночь попали под грозу.  Ливанул ливень. Решили переждать его под карнизом
крыши  сельхозтехниковского  магазина. Постояв несколько минут, Гога-Самолет
заметил, что не  горят  уличные фонари.  Гога в охранной  сигнализации  толк
знал. Поняв, что без особого риска можно поживиться тройным  одеколоном, он,
не тратя зря времени,  выставил окно и  влез в  магазин. Дунечка,  несколько
подождав, завернула за угол, отыскивая туалет. Едва поравнялась с магазинным
крыльцом,  как  услышала  приглушенный  крик  Гоги-Самолета. Она  растерянно
остановилась, тут-то ее, как она  говорит, Мохов и  "хлобыстнул железякой по
глазу". Понял, какие факты?
     Антон, покрутив пальцем у виска, спросил:
     -- Дунечка в нормальном состоянии показания давала?
     -- Вполне. У нее, по  заявлению Медникова, алкогольный кризис наступил.
Который  день плачет.  Просится  на лечение,  -- Голубев  помолчал.  -- И по
отравлению  Чурсиной новость есть. Врачам удалось  спасти  Лидию Ивановну. О
ней подполковник лучше расскажет. Ты иди к нему. Он вправду ждет.
     Подполковник  Гладышев встретил  почти  теми же  словами,  что и  Слава
Голубев:
     -- Появился  наконец-то!  Скучать  уже  по  тебе начал, -- он  протянул
Антону руку, показал на кресло у своего стола, в котором обычно любил сидеть
капитан  Кайров,  и  попросил:  --  Докладывай  коротенько.  Об  Айрапетове,
пожалуйста, подробней.  Появились такие факты, что его личность  заслуживает
особого внимания.
     Антон достал из портфеля папку с материалами  уголовного дела. Гладышев
слушал, не перебивая, может быть, чуточку внимательней, чем обычно.
     Доложив  о  стечении  обстоятельств,  связанных  с  кражей,  и  о  ходе
расследования, Антон стал  рассказывать  об Айрапетове. Когда  он  дошел  до
того, как Евгения  Петровна перестала "финансировать" своего сына, против ее
воли уехавшего в Сибирь к дяде, Гладышев прервал;
     -- Вот откуда началось падение врача  Айрапетова! А я голову ломаю: как
образованный, из обеспеченной семьи парень  дошел  до  жизни такой?  Чего не
хватала человеку? Оказывается, ларчик  открывается просто: лишившись  щедрой
родительской  дотации,  Игорь  Владимирович  Айрапетов  решил самостоятельно
добывать деньги, которые привык швырять налево и направо.
     -- Мне тоже над этим вопросом  пришлось помучиться, -- сказал Антон. --
Одно вот  только  не  могу  до  сих пор  понять: неужели он  рассчитывал  на
безнаказанность. Почему?
     Подполковник внимательно посмотрел на него:
     -- Когда я работал в областном уголовном розыске, довелось как-то вести
дело довольно способного, можно  сказать,  талантливого инженера. Дело очень
неприглядное было, виртуозно  запутанное. Пришлось  потрудиться,  не меньше,
чем тебе с Айрапетовым. На последнем допросе я задал обвиняемому вот этот же
самый вопрос насчет безнаказанности.  И знаешь, что он ответил? "Считал, что
я  умнее  всех,  никакому  розыску  не  попадусь". --  Гладышев  помолчал  и
заговорил  снова: -- Удалось найти  тетрадь, на листке которой Лида  Чурсина
накануне  происшествия  писала  письмо.  Самого  письма,  конечно,  нет,  но
шариковая  ручка  отчетливо  продавливает страницы. Содержание  восстановили
дословно, и всплыла очень печальная картина... Лида сообщала Игорю, что ждет
от него ребенка, не знает, что делать, и умоляла срочно  приехать. Айрапетов
не заставил  себя ждать, в субботу  прикатил.  И вот в  такой,  казалось бы,
далеко не  приятной  для  него обстановке, находясь  в  райцентре  буквально
считанные часы,  можно сказать,  мимоходом заварил дело  с  магазином. Ведь,
если бы он не дал Мохову денег, тому нечем  было бы  подкупить Лаптева, а  с
работающей охранной  сигнализацией вряд  ли  Мохов стал бы связываться. Мало
того,  Айрапетов уже заранее пообещал Мохову купить у него  ворованные часы,
"вдохновил", видите ли, преступника на "подвиг", -- подполковник, закуривая,
помолчал. -- А на  следующий  день утром,  как ни в  чем не бывало собираясь
праздновать  день  рождения,  Игорь  Владимирович  направляет к  Чурсиной  с
"лекарством"  своего  дядю  --  этого,  с розовой собачкой.  Вот  тут  самое
жуткое... Айрапетов научил  Чурсину принять смертельную  дозу. Врачи почти с
того света вырвали  доверчивую простушку. Когда ей все объяснили, она чуть с
ума не  сошла. -- Гладышев поднялся  из-за стола  и, оставляя за собой сизую
полосу  табачного  дыма,  прошелся по  кабинету. Остановившись, поглядел  на
Антона.  --  Так хладнокровно  действовать, скажу  тебе, способен  далеко не
каждый рецидивист.
     -- Пахикарпин привез Чурсиной Семенюк? -- спросил Антон.
     Подполковник кивнул головой:
     -- Причем -- сам не зная того.  Ссылаясь на плохую память своего  дяди,
Айрапетов предупредил Лиду, что таблетки будут лежать у Николая  Петровича в
кармане пиджака и чтобы она сама  их достала. Удалось найти упаковку от этих
таблеток.  Кроме отпечатков пальцев Чурсиной, на  ней чисто. Знал Айрапетов,
на что идет! Отлично знал!... -- Гладышев  снова стал мерять шагами кабинет.
-- Я внимательно проанализировал поступки Айрапетова и приметил его "почерк"
--  творить грязные дела чужими руками,  за  чужой спиной.  Изворотливый  ум
позволял  ему  манипулировать  с ловкостью  факира, в нужный  момент  всегда
оставлять себе лазейку. Надо избавиться от "солиста" в ресторане? Записка --
и  "солист" сам бежит  в вытрезвитель.  Отомстить  Костыреву за то,  что  не
позволил в первый раз в кафе  "Космос" втянуть Люду Суркову в нечистоплотное
дело? Мигом стряпает фальшивое письмо и  через Мохова запускает его. Сумочку
у Березовой вырвать? Соседский подросток Генка сделает! А ведь задумался бы:
что из этого Генки под таким влиянием впоследствии получится?... -- Гладышев
помолчал. --  Преступная фантазия Айрапетова не знала границ. Даже на скамью
подсудимых  вместо себя хотел Остроумова подсунуть. Ставку на деньги сделал,
на  их власть и  силу.  Обрати внимание  на такой факт: имея  на собственной
сберкнижке десятки тысяч, он дает матери телеграмму, что нужны деньги...
     --  Это  тоже  своеобразный  ход был,  товарищ подполковник,  -- сказал
Антон. -- Не опоздай самолет  с Евгенией Петровной, Айрапетов рассчитался бы
с  Остроумовым, как вы только  что говорили, чужими  руками.  Безубыточно  и
тонко. Ведь, если бы он не снял со своей  сберкнижки пять тысяч, нам нелегко
было бы догадаться и тем более доказать факт подкупа Остроумова.
     -- Верно,  --  согласился подполковник,  сел за  стол. Положив руку  на
папку с материалами расследования, спросил:
     -- Трудно дело шло?
     -- Как сказать... -- Антон пожал плечами и улыбнулся. --  Расследование
всегда идет нелегко, а тут еще необычный ловкач попался. Этакий образованный
негодяй, подбивающий других на преступления.
     В кабинет неожиданно, без стука, заглянул обеспокоенный Слава Голубев.
     --  Товарищ  подполковник,  на  моем  телефоне  Бирюкова  междугородная
ожидает.
     --  Иди,  -- сказал Антону Гладышев. --  Как переговоришь, возвращайся.
Продолжим беседу.
     Антон торопливо вышел в коридор, вопросительно посмотрел на Голубева.
     -- Беги  быстрей, Степан Степанович все телефоны в райотделе  обзвонил,
тебя  отыскивает. Хорошо,  на меня  наткнулся, -- скороговоркой протараторил
Слава.
     Мельком  подумав,  что  напрасно  перед  отъездом  из  Новосибирска  не
повидался со  Стуковым, и торопливо соображая,  какая срочность у того могла
случиться, Антон со всех  ног  бросился  в кабинет  Голубева.  В  телефонной
трубке,  то  усиливаясь, то затухая,  глухо  шумело,  словно на другом конце
провода накатывался на берег пенящийся прибой.
     -- Бирюков у телефона! -- громко сказал Антон.
     -- Здравствуй,  Антоша, -- слабо прорезался голос Стукова.  -- Как меня
слышишь?
     -- Как с берега Обского моря. Шум какой-то.
     --  Линия  повреждена.  Всего на несколько  минуток  тебя дали.  Срочно
высылай нам все материалы расследования по  краже из магазина. Подполковнику
Гладышеву только что отправлена телеграмма с указанием.
     -- Что случилось, Степан Степанович?
     --  Передаем материал на  Айрапетова  в  следственное отделение,  чтобы
полную  картину его необузданной деятельности составить.  Помнишь, в  первую
нашу  встречу  я  рассказывал   тебе  о  криминальном  аборте   и  "липовом"
бюллетене?...
     -- Дело рук Игоря Владимировича?
     --  Пока  сказать  трудно,  но... --  Степан  Степанович  кашлянул,  --
бюллетень заполнил соседский Генка. Под диктовку дяди Игоря.
     -- А как с Людой Сурковой? Нового ничего не появилось?
     --   Нового  нет.   Пожалуй,   единственный   случай,   где   Айрапетов
действительно не виновен...
     В трубке щелкнуло, и "прибой" зашумел у самого уха.
     -- Алло!... Алло!...
     -- Время  кончилось, --  вклинился  голос  телефонистки. Антон Бирюков,
нахмурившись, еще несколько секунд  послушал шум "прибоя" и медленно опустил
телефонную трубку на аппарат.

     1972--1974
     Новосибирская область,
     г. Тогучин.