ов -- трус, а наш на  убийство ни за какие пряники не
пойдет. В этом ручаюсь.
     Слушая, Антон посматривал в окно.  На противоположной стороне улицы,  у
остановившихся  рядом с конторой  "Сельхозтехники"  автомашин, разговаривая,
курили шоферы. За конторой  виднелся  обворованный магазин.  Над  его крышей
безмятежно кувыркались в высоком небе пестрые голуби.
     Выяснив, что в последние дни никакие  друзья и  знакомые,  кроме  Павла
Мохова, к Федору  не заходили, Антон поднялся.  Костырева  вышла  проводить.
Дойдя до калитки, торопливо заговорила:
     -- Не слушайте нашего  отца. Суровый  он. Намедни со  Светой  поругался
из-за Феди. Последнее время  она долго у  нас не была, экзамены за  институт
сдавала. А вчера -- как снег на голову. Письмо какое-то получила. Тревожная,
нервничает. Не поздоровалась  даже  -- и сразу. "Где  Федя?" Сказали  мы про
кепку,  не  стали скрытничать. Аж  вся  побледнела,  говорит,  догадывается,
откуда  ветер  дует, и сразу  собралась уезжать. Пообещала  всех дружков  на
чистую воду вывести. А  понадобится, на суде в защиту Феди  выступит, никого
не побоится. Тут отец и напустился. Дескать, Федя не заслуживает того,  чтоб
его защищать, -- Костырева вытерла слезы. -- Вы уж, ради бога, поговорите со
Светой. Света может рассказать, чего мы с отцом ни сном, ни духом не знаем.
     Антон записал новосибирский адрес Березовой и попрощался.
     В  райотделе его  ждала новость.  При  попытке продать по спекулятивной
цене  дефицитную  женскую  кофточку  в  аэропорту  Толмачево задержали Павла
Мохова, а вместе с ним  и Федора  Костырева. В их  чемоданах, кроме  личного
дешевенького  белья,  обнаружены дорогие  вещи  с  неоторванными  фабричными
ярлыками, две новенькие,  в упаковке, опасные бритвы и билеты на  самолет до
Якутска.
     Об этом сообщил подполковнику Гладышеву инспектор областного уголовного
розыска  Степан Степанович  Стуков, имевший поручение от  своего  начальства
контролировать задержание преступников по ориентировкам райотделов милиции.
     В этот же день Антон срочно выехал в Новосибирск.

6. Разговор в "Космосе"

     Электричка  бойко  постукивала  на   стыках   рельсов.  Мимо   мелькали
подступающие  почти  вплотную к  железнодорожному  полотну  березки,  лениво
тянулись  просторные  ярко-зеленые поля.  Глядя  в  окно, Антон  перебирал в
памяти обстоятельства  дела. В общем-то, если  бы не труп Гоги-Самолета, оно
не представляло  большой  сложности. Ревизия установила  недостачу  в три  с
половиной тысячи рублей. Сумма не  ахти какая. По вещам  и  опасным бритвам,
обнаруженным у Мохова и Костырева, можно наверняка доказать причастность  их
к  преступлению. К тому же --  отпечатки пальцев Мохова  на  разбитом стекле
прилавка  и на обрубке металлического прута,  которым  был выдернут  дверной
запор, --  улика серьезная, и отрицать ее бессмысленно.  Труднее  установить
связь преступников с погибшим электромехаником Лаптевым.
     "Так  ли  уж обязательна  эта связь? --  задал  себе вопрос  Антон.  --
Преступники   могли  воспользоваться  отсутствием  электроэнергии,   скажем,
заметив, что погас свет в районе магазина". Мысли вернулись к Гоге-Самолету.
     И опять закружились  в голове вопрос за вопросом. По сговору с Лаптевым
действовал Гога или по случайности? Заодно с Моховым или самостоятельно? Как
попала в магазин  сигаретная пачка  ростовской  "Нашей марки"? Каких  друзей
собирается вывести на чистую воду Светлана Березова?
     Чем  дольше размышлял  Антон,  тем больше  и больше возникало вопросов.
"Прежде всего надо встретиться  с Березовой", -- в конце концов твердо решил
он, за  размышлениями не заметив, как  в дороге прошло время. Электричка уже
отстукивала  в черте  Новосибирска. Слева тянулась широкая Обь с  маленькими
издали,  будто  игрушечными,  катерами.  Мелькнула  пристань  "Октябрьская".
Нырнул под  железнодорожный  виадук  нарядный Красный проспект,  заполненный
встречными  потоками  автомашин,  троллейбусов и  пешеходов.  Город с  почти
полуторамиллионным населением жил обычной размеренной жизнью.
     Дом Березовых Антон отыскал сравнительно  быстро.  Уже по внешнему виду
кирпичного  особняка,  обнесенного свежевыкрашенным  высоким забором,  можно
было  догадаться, что живут Березовы в достатке. Едва только Антон взялся за
ручку  калитки,  как  во дворе, по проволоке  заскребла  цепь  и  послышался
грозный собачий лай.  Появившаяся на высоком  крыльце женщина прикрикнула на
здоровенного пса:
     -- Дозор! На место!
     Пес послушно прогремел цепью и настороженно лег у конуры. Антон вошел в
ограду, поздоровавшись с женщиной, спросил:
     -- Могу я увидеть Светлану Березову?
     Женщина посмотрела на него строго. Прежде чем ответить, подумала.
     -- Света в институте, -- сказала она. -- У вас к ней дело?
     -- Да. Служебное.
     -- Вы Светин знакомый? --  Женщина  придирчиво разглядывала Антона.  --
Учитесь с нею вместе?
     "Воспитанные  люди  вначале  приглашают  сесть,  а  уж  затем  начинают
задавать вопросы", --  с какой-то  неожиданной  неприязнью  подумал  Антон и
ответил:
     -- Я  из  уголовного розыска. Надо поговорить со Светланой  об одном ее
знакомом.
     Женщину словно подменили.
     -- Извините, на вас гражданская одежда... -- смущенно проговорила она и
протянула руку. -- Мы не познакомились. Я Светина мама, Нина Михайловна.
     -- Инспектор Бирюков, -- сухо отрекомендовался Антон.
     Лицо Нины Михайловны еще более подобрело:
     -- Проходите в дом, пожалуйста.
     -- Спасибо. Подожду, как говорят, на свежем воздухе.
     -- Как вам будет угодно, -- быстро согласилась Нина Михайловна и тут же
спросила: -- Извините за  любопытство, кто этот знакомый, которым  уголовный
розыск интересуется?
     --  Федор  Костырев.  Знаете  такого? С его родителями вы  когда-то  по
соседству жили.
     --  Конечно! Чуть ли не с  грудного возраста  знаю  Федора. Больше двух
десятков лет прожили с Костыревыми в соседях. Мы  ведь только в прошлом году
из райцентра в Новосибирск переехали, мужа  повысили по работе, -- последнее
Нина  Михайловна  вроде  бы  даже подчеркнула. -- Интересно, что же натворил
Федор?
     --  Ничего  особенного, --  уклонился  от  ответа  Антон. На лице  Нины
Михайловны появилось удивление.
     -- Странно.  Почему же в таком случае им интересуется уголовный розыск?
-- проговорила она и заторопилась, словно боялась, что ее вот-вот перебьют и
не   дадут   высказаться.   --   Очень   нехороший   юноша  Федор  Костырев.
Необразованный, грубый. Натерпелись мы от него. Одних огурцов поворовал ужас
сколько!
     -- Светлана о нем такого же  мнения,  как вы? Нина Михайловна замялась,
тяжело вздохнула:
     --  Трудная  молодежь пошла, о  будущем совершенно не думает. Глядя  на
сверстников,  и Света от родительских  рук отбивается. Мы с мужем столько на
нее  сил  потратили!  Не  преувеличиваю, жизнь  ей  свою  отдаем.  И  вот  в
благодарность она, видите  ли, берет шефство над  хулиганом Костыревым.  Он,
дескать,  непохож на  всех: у него доброе  сердце, он умница! Скажите, может
быть умницей взрослый юноша, не закончивший среднюю школу?
     -- Школа дает образование,  ум --  природа, -- с претензией  на афоризм
ответил Антон.
     -- Допустим. Только Костырев Свете не пара. Как увижу их рядом,  сердце
обрывается. Он неотесанный какой-то, а  Светочка...  Вы знаете, какие ребята
за  ней ухаживают? Володя, например, такой воспитанный  мальчик.  Скромница,
студент.  Придет, весь вечер со  мной проговорит.  И отец  Светочке твердит:
выходи за Володю замуж.
     Лежавший  у  конуры  пес вдруг вскочил,  завилял хвостом. Щелкнула чека
калитки, и  в ограду почти вбежала похожая на школьницу-выпускницу  девушка.
Увидев Антона, она удивленно  остановилась, перекинула рукой с плеч на спину
пушистые темно-каштановые волосы, поздоровалась:
     -- Здравствуйте.
     Антон наклонил  голову,  но  ответить  не  успел.  Его  опередила  Нина
Михайловна.
     -- Светочка,  -- ласково сказала она,  -- товарищ из уголовного розыска
интересуется Федором Костыревым. Сколько я предупреждала...
     -- Мама!  Это  же... -- Девушка словно задохнулась от возмущения. --  И
вообще!...
     -- Что с тобой, доченька? -- испугалась Нина Михайловна. -- Что значит,
вообще?
     -- Лить на человека грязь! Ты уже наговорила... Наговорила, да?  Я знаю
твой характер.
     На глазах Нины Михайловны выступили неподдельные слезы.
     -- Света... Ты не считаешься с моим сердцем, ты вгонишь меня в гроб, --
почти прошептала она.
     -- С тобою невозможно говорить! -- Девушка резко  повернулась к Антону.
-- Уйдемте отсюда.
     Нина Михайловна  сложила  на груди  руки и беспомощно втянула голову  в
плечи.
     -- Не волнуйтесь, все будет хорошо, -- успокоил ее Антон.
     Березова, нетерпеливо сжимая в руках ремень дамской сумочки, дожидалась
его за калиткой. Едва он вышел, резко спросила:
     -- Федю арестовали?
     -- С чего  вы  взяли?  -- Антон  покосился  на прохожих. -- Где  бы нам
спокойно поговорить?
     Она  на  секунду  задумалась,  гордо   подняла  голову  и  рукою  стала
поправлять волосы, как будто они ей мешали.
     -- Поедемте в кафе "Космос". Люда устроит за  служебный стол, никто  не
будет   мешать.  --   И,  не  дожидаясь  согласия,  бросилась   к  остановке
троллейбуса.
     Пока ехали  до  кафе,  Антон  узнал, что  Светлана только что  окончила
электротехнический, что Люда Суркова, ее двоюродная  сестра, работает в кафе
"Космос", что это лучшее кафе в городе и что, когда Федор Костырев приезжал,
они сидели только в "Космосе".
     Кафе  на  самом деле  было  хорошим. Два  зала,  разделенные стеклянной
перегородкой, на  стенах -- современная глянцевито-черная мозаика с крупными
звездами и пересекающимися линиями  траекторий и орбит, небольшие столики на
четверых, удобные кресла. Все сияло свежестью и чистотой.
     Народу в кафе было много,  но через несколько  минут  Березова и  Антон
сидели  за служебным столиком, для  порядка взяв бутылку  минеральной  воды.
Люда была чем-то  расстроена. Она хотела заговорить  с Березовой,  однако та
остановила ее:
     -- Не  мучайся,  ради бога. Так надо. Заявление твое уже передала  куда
следует. После поговорим. Хорошо?
     Люда  ничего не сказала и  ушла.  Березова нервно  хрустнула  суставами
пальцев, пристально посмотрела на Антона:
     -- Федю арестовали? -- снова, как тогда, за калиткой, спросила она.
     Антон, наливая из бутылки в фужеры воду, кивнул головой.
     -- Федя ни в чем не виноват. Его запутали.
     -- Кто?
     -- Не знаю.
     --  Слабая   аргументация,  --  Антон  помолчал.  --  Надеюсь,  вы  это
понимаете?
     -- Я не дурочка.
     --  В  таком случае  давайте  вести  разговор  спокойно  и по  порядку.
Расскажите мне о Костыреве.
     -- Я только хорошее могу о нем сказать.
     -- Ваше  право,  -- Антон  придвинул к  Березовой фужер  с  пузырящейся
водой, улыбнулся: -- Пейте, Света. Говорят, нервы успокаивает.
     -- Терпеть минералку не могу, -- Березова решительно отодвинула  фужер.
--  Федор  Костырев,  если  хотите,  добрейший  парень.  С  чувством  юмора,
которого, к сожалению, многим недостает. По  развитию не уступит большинству
студентов,  хотя  не  имеет законченного  среднего  образования.  Честен  до
безупречности. Женщина для него -- божество. Если ребята делали для  девушек
что-то  хорошее, Федя восторгался: "Вы же настоящие мужчины, мальчики!" Нет,
правда... --  Березова тревожно  уставилась  на  Антона.  Глаза  у нее  были
выразительные, с зеленоватым отливом. -- Вы совершенно мне не верите?
     -- Говорите, говорите, -- попросил Антон.
     -- Нет, я знаю, вы не верите. Мама успела  наплести на Федю нехорошего.
Только в этом нет правды ни на каплю. У мамы тяжелый характер, она, уж  если
кого невзлюбит, теряет всякую объективность.
     -- Давайте о Костыреве.
     --  С  Федей  случилось  что-то  ужасное.  Он  прислал  мне  письмо.  К
сожалению, слишком поздно.
     --  Письмо?...  --  Антон  спокойно  посмотрел  на  Березову.   --  Оно
сохранилось? Вы можете мне его показать?
     Березова на секунду задумалась, будто соображала, как поступить, но тут
же решительно открыла сумочку.
     Антона  удивил  красивый,  грамотный  почерк  Костырева.  Письмо   было
несколько сентиментальным и коротким. "Света!  Сегодня мне  очень тяжело, но
ни в чем  тебя не виню. Видимо, рано или поздно так и должно было случиться.
Зачем  ты порываешь с  человеком своего круга, если можешь быть счастлива  с
ним? У нас же с тобою ничего не получится -- судьбы разные и Нина Михайловна
не  позволит. Все нелепо и глупо, но уже  не исправить. Прощай". Ниже  стоял
постскриптум: "Уезжаю на север. Всегда буду помнить тебя".
     Антон  осторожно  вложил  листок  в  конверт  и  посмотрел на  почтовый
штемпель.  Письмо  было отправлено  из райцентра  накануне  преступления,  в
пятницу. В этот день Костырев ушел из дома.
     Березова опять открыла сумочку, достала из нее другой, сложенный вдвое,
конверт и тоже подала Антону.
     -- Одновременно  со своим письмом Федя прислал  мне  вот это, -- быстро
сказала она.
     В конверте, адресованном Костыреву, лежал размашисто исписанный с одной
стороны листок из общей тетради.
     "Дорогой, хороший, Василий Михайлович! Не  знаю, как Вас благодарить за
доброту, участие и помощь. Дипломную закончила. Кажется, защищусь нормально.
И  все благодаря Вам!  Самое  искреннее,  самое сердечное  спасибо. Получила
посылку с книгами и письмо. Горько, досадно обижать  Вас,  но углублять, как
Вы предлагаете, наши  отношения не могу. Есть очень  веские причины. Не надо
больше мне писать, звонить и подавать телеграммы. Ради бога, не сердитесь на
меня. Света".
     Антон вопросительно дернул бровями и посмотрел на Березову. Та смущенно
вспыхнула, будто случайно или  опрометчиво  доверила  постороннему  человеку
сокровенную тайну. Нервно, порывисто заговорила:
     --  Не  удивляйтесь. Это -- мое  письмо к инженеру  Василию Михайловичу
Митякину. Он  возглавляет конструкторское бюро одного из крупных  московских
заводов.  Я  была  там  на практике,  и Василий  Михайлович  руководил  моей
дипломной  работой. Обаятельнейший человек. У  нас сложились  самые  деловые
отношения,  но...  В  последнем  своем  письме  он  намекнул на  большее.  Я
вынуждена была ответить...
     Антон,  еще  раз  прочитав  на  конверте  фамилию  и  адрес  Костырева,
сочувствующе улыбнулся:
     -- И  по рассеянности  отправили  письмо Федору?  Лицо  Березовой стало
внимательно-настороженным, пальцы рук вздрогнули и  нервно  забарабанили  по
столу.
     --  В том-то и загадка, что нет! -- горячо  сказала она. -- Это  письмо
Василий  Михайлович получил. Несмотря на  мою просьбу, он  все-таки  прислал
телеграмму, где  сообщал,  что очень жалеет о нашем  разрыве,  но  волю свою
навязывать не собирается.
     -- Странно, -- удивился Антон.
     -- Очень  даже, --  подхватила  Березова.  --  Тем более,  что адрес на
конверте к Феде написан не мною. Это фальшивка.
     -- Письмо или только адрес?
     -- Да, адрес. Письмо -- подлинник.
     Антон  внимательно сличил почерк на  конверте с  письмом и заметил, что
конверт  действительно  надписан  другой  рукой,  хотя  пишущий  и  старался
подделать   почерк  Березовой.  Почтовая   марка  была  погашена   штемпелем
Новосибирского главпочтамта.
     -- Каким образом письмо, полученное адресатом в Москве, могло очутиться
в Новосибирске,  чтобы отсюда улететь  к  Костыреву?  --  задумчиво  спросил
Антон.
     -- Не знаю, -- отрывисто сказала Березова.
     -- Василий Михайлович после получения этого письма был здесь?
     -- Однажды писал, что собирается в ближайшее время проездом побывать  в
нашем городе -- у него здесь какой-то друг живет.  Возможно,  и приезжал, но
дело-то  ведь не  в том.  Митякин очень порядочный  человек.  Уверяю, он  не
способен  на подобную гнусность, и вообще... Тем более, что о наших  с Федей
отношениях понятия не имеет.
     -- Я заберу у вас эти письма, -- сказал Антон; еще раз перечитал письмо
Костырева  и,  не  найдя ни  единой ошибки, высказал  предположение:  -- Для
Федора, по-моему, грамотно написано. Не по подсказке ли писал?
     --  Вы совершенно  его не  знаете!  --  вспыхнула Березова.  --  Федя в
грамотности никому не уступит.
     -- А в электротехнике?
     -- При чем здесь электротехника?
     --  Интересуюсь,  нет  ли  среди  друзей   или  знакомых  Федора,   кто
работает... скажем, электромехаником, монтером.
     Березова сильно наморщила лоб, задумалась:
     --  Таких не  знаю. Радиотехник-любитель у него есть знакомый. Валерка.
Смышленый мальчишка,  сам телевизоры ремонтирует и даже собирает. Только  не
здесь  надо  искать корни. Федина мама  рассказывала о  Мохове,  -- Березова
хрустнула  пальцами. -- С Моховым мы начинали учиться в школе. Из четвертого
класса его выгнали за неуспеваемость и воровство. В  гардеробной по карманам
шарился. Мохов подлец, и если окажется, что Федя замешан в нехорошем, то это
не обошлось без  влияния Мохова.  Клянусь всеми святыми, Федя не способен на
преступление. Его могли обмануть, запутать...
     -- Запугать, -- подсказал Антон.
     -- Нет. Федя не из робкого десятка. Что угодно, только не страх. Вот вы
опять мне не верите, между тем держу любое пари.
     --  Я пока  не  беседовал  с  Федором, но  улики  против него  есть.  И
серьезные,  --  Антон взглянул  на  Березову. --  Факты -- упрямая вещь, как
говорится.
     Березова гордо вскинула голову:
     -- Как вы не понимаете, что чепуха все это! Случилось что-то ужасное...
Нет, вы не понимаете.
     -- Света, вы любите Костырева, -- вдруг сказал Антон.
     --  И не  скрываю этого.  -- На  лице Березовой  мелькнуло  недоумение,
сменившееся   тревогой.   --   Скажете,   любовь   слепа?  Лишает   человека
объективности?
     -- Нет. Просто уточняю. -- Антон опустил взгляд и, чтобы не  затягивать
разговор,  ради  которого  встретился  с  Березовой, попросил: -- Расскажите
подробней о характере Костырева. Что он за человек?
     -- Я же сказала, порядочный, честный.
     -- Что могло сблизить его с Моховым?
     --  Не знаю.  Последний  раз я видела Мохова  с месяц  назад  здесь,  в
"Космосе".  Федя, я и Люда сидели за  этим  столиком, за которым  мы  с вами
сидим, а вот  там, -- Березова показала  в противоположный  конец  зала,  --
студенты из медицинского пили  шампанское.  С  ними почему-то был Мохов.  Он
несколько раз подходил к нам, вмешивался в разговор, уговаривал Люду перейти
за  их  стол. Федя не вытерпел и  на какую-то минутку с ним отлучился. После
этого Мохов забыл  о нашем  столике... Сейчас  припоминаю тот вечер и думаю,
что никакой близости у Феди  с Моховым  тогда не было. Они знали друг  друга
как  бывшие соклассники, и только. Вообще какой-то грустный  был вечер. Федя
хандрил,  иногда на него находит.  Вдобавок во время танца у  меня порвались
бусы  и  горохом  брызнули  под ноги  танцующих. Медики с  хохотом  объявили
конкурс, кто больше соберет бусинок. Это было смешно и почему-то неловко. --
Рассказывая,  Березова задумчиво  смотрела  вдоль  зала,  переводя взгляд со
столика на столик. -- Потом Федя провожал  нас с Людой домой. Неподалеку  от
кафе, у остановки троллейбуса, идущего  в сторону железнодорожного  вокзала,
его   окликнул  Мохов  и  спросил,  когда  он  едет   домой.   "С  последней
электричкой", -- ответил Федя. "Вместе, значит, покатим", -- сказал Мохов.
     -- С кем он был?
     Березова перестала разглядывать зал, повернулась к Антону.
     -- Я особо не приглядывалась. По-моему, Мохов разговаривал  с одним  из
парней,  с  которыми сидел  в  кафе. Рядом  с  ними  стояла  такая эффектная
блондинка.  Она точно была в компании медиков, это я приметила.  Затем к ним
подошел... сумасшедший, которого при встрече  я каждый раз пугаюсь до ужаса.
Есть у  нас тут один помешанны