расстроенно  подумал  Антон. Мохов  разглядел,
уловил подсечку и "выплюнул  крючок". Попробуй найди  теперь этого проезжего
"чувака". Скоротечно порою следовательское  везение, хотя каждый раз от него
что-то остается, Мохов нервно сжал ладони. Отчего он вдруг начал нервничать?
Почувствовал, что  скользнул  по  лезвию, чуть  не  выдав  поставщика "Нашей
марки", или вспомнил оставленную в магазине сигаретную пачку?
     Антон,  чтобы  не насторожить  еще  больше  Мохова,  на  всякий случай,
подражая Борису Медникову, когда тот очень хотел  курить и  ни у кого не мог
стрельнуть сигаретку, тяжело вздохнул и, посерьезнев, сказал:
     -- Покурили,  хватит.  Соловья баснями не  кормят. Давайте толковать  о
деле. Как с магазином было?
     Мохов удивленно вылупил глаза:
     -- Чего-то не пойму, начальник. С каким магазином?
     "Чудака решил разыгрывать? Хорошо. Долго не наиграешь. Пойдем с другого
хода", -- усмехнулся про себя Антон.
     -- Если  с магазином непонятно, расскажите, каким образом в ваш чемодан
попали краденые вещи.
     -- А-а-а... Так  бы  сразу начинал.  С  вещичками  и  чемоданом,  как в
сказке: пришел, увидел, скарабчил,  -- Мохов  натянуто улыбнулся. -- Не  мой
это чемоданчик, гражданин начальник. Краденый он, вместе с вещичками.
     -- Не первый раз с уголовным розыском объясняетесь. Говорите подробней,
без наводящих вопросов. У кого? Когда? Где украли?
     -- У проезжего,  на  главном новосибирском вокзале, в воскресенье, -- с
наигранной лаконичностью  отчеканил Мохов  и добавил: --  Сявка  какой-то из
района подвернулся.
     Ложь была грубой, старомодной. Нет, не на высоте умственные способности
Мохова. Нервишки, к тому же, подводят. Соврал и сам не верит: глаза заюлили.
Наверняка знает  о магазине, иначе не  стал бы примитивно добавлять:  "Сявка
какой-то из района подвернулся".
     -- Так не пойдет, Мохов. Сказку для первоклашек сочиняете.
     -- Чо я, Амундсен -- сказки сочинять? Антон усмехнулся:
     --   Амундсен  был  выдающимся   полярным   исследователем,  а  фамилия
знаменитого сказочника --  Андерсен. Умные, хорошие сказки сочинял,  не  то,
что вы.
     --  Мы университетов не кончали, -- на лице Мохова появилось выражение,
похожее  на обиду, но глаза забегали еще  сильнее.  --  Наше  образование --
четыре класса, пятый коридор.
     -- Это не делает вам чести и, тем более, не дает права лгать уголовному
розыску.
     -- Не веришь? Хочешь, скажу, у кого увел? Антон поморщился:
     -- Хватит сочинять. Как попали в магазин?
     -- Чужое дело не клей, начальник. Не был я в магазинчике, -- шея Мохова
вытянулась и  тут же укоротилась,  будто он хотел втянуть  непомерно большую
косматую  голову в плечи. -- Моя профессия -- карманы. Чемоданчик прихватил,
между  делом,  у  Гоги-Самолета...  --  И   уставился  на  Антона,  стараясь
определить, какое произвел впечатление.
     -- Когда?
     -- В воскресенье утром, -- не задумываясь, ответил Мохов и ухмыльнулся.
-- Без выходных работаю.
     Предположение Антона, возникшее после допроса Костырева? подтвердилось:
о смерти Гоги-Самолета Мохов не знает. Антон  неторопливо достал фотоснимок,
который показывал Костыреву, и подал его  Мохову. Увидев, как у того отвисла
губа,  понял,  что  попал  в  точку.  Мохов  с  тупым  выражением лица долго
разглядывал  фотографию, потом растерянно уставился на  Антона и, почти  как
Костырев, спросил:
     -- Мертвый, чо ли?
     -- В магазине,  -- подтверждая, добавил Антон. -- Как вы  умудрились на
главном новосибирском вокзале  в воскресенье утром украсть  у него  чемодан,
если Самолета уже в живых не было?
     -- Так, может, его  после этого сфотографировали, -- наивно, без всякой
надежды, сказал Мохов.
     --  К  вашему  сожалению,  нет,  --  Антон  нахмурился.  --  В магазине
обнаружены ваши отпечатки и пустая пачка "Нашей марки". Надеюсь,  понимаете,
что  отрицать такие улики -- бессмысленное  занятие.  Только запутаете себя.
Говорите все начистоту.
     -- Слово даю, не был в магазине! -- взвизгнул Мохов.
     -- Каким образом вещи к вам попали?
     -- Увел чемоданчик у сявки.
     --  Сказка про  белого бычка...  Вы  знали, что  Гога-Самолет обворовал
магазин или собирался обворовать. Откуда эти сведения?
     --  Накалываешь,  гражданин  начальник! --  снова  закричал  Мохов.  --
Мокруху  хочешь  пришить?  Не  выйдет! Не  занимаюсь  я  мокрыми делами.  Не
занимаюсь!
     Антон брезгливо поморщился:
     --  Улики, гражданин  Мохов, улики...  Кроме чистосердечного признания,
вам  ничего  другого не  остается. Неужели не  можете понять  этого?  Будете
говорить правду?
     В глазах  Мохова  появился испуг. Антон  глядел  на него и  все  больше
убеждался, что Мохов -- мелкий, трусливый воришка, способный на любую ложь и
предательство ради спасения собственной шкуры. И не ошибся.
     Мохов трусливо огляделся, как будто хотел убедиться, нет ли  в кабинете
посторонних, и почти прошептал:
     -- Костырев... Костырев был в магазине, --  опять огляделся  и еще тише
добавил: -- Он  там кепку свою  посеял.  Сам мне  говорил,  что свалилась  с
головы и в темноте не мог найти.
     -- И Дунечку Костырев ударил?
     --  Какую Дунечку?... -  Мохов  открыл рот, но тут  же угодливо закивал
головой.  --  Ага,  и  Дунечку  он саданул  железякой,  когда  со шмутьем из
магазина выскакивал.
     Тонкая   ниточка  попала  в   руки  Антона,  наметилось  совпадение   с
показаниями  похмельной Дунечки,  и он, стараясь  эту  ниточку  не  порвать,
сделал вид, что верит Мохову.
     -- Зачем же вы все краденые вещи в свой чемодан сложили?
     -- Костырев чистеньким хотел остаться.
     -- Куда золотые часы дели и одну бритву?
     -- Загнали  по дешевке. Хотели  все шмутье  сплавить, да  на  кофточках
попухли.
     -- Кто продавал, Костырев или вы?
     -- Я, -- Мохов вздохнул и  повторил:  -- Костырев  же чистеньким  хотел
остаться.
     -- А если скажу, что вы  не продавали часы и бритву?-- спросил Антон и,
заметив, как насторожилось лицо Мохова,  добавил: -- Вы  их отдали тому, кто
помог отключить сигнализацию.
     --  Откуда  у нас  деньги в таком разе? -- Мохов оживился. -- Шмуток  я
продать не успел, они все в ажуре, а выручка всего тысяча была.
     -- Допустим, -- согласился Антон. -- Только... кто у вас опасную бритву
купил? Сейчас опасные не в моде.
     -- Костырев их две взял.
     -- Есть документы, что три. Одну себе, другую вам. Кому третью?
     -- Групповую мажешь, гражданин начальник? Не было групповой. Костырев в
одиночку магазин заделал. Моя профессия -- карманы.
     -- А ведь пробовал и магазин обворовать...
     -- Разок только попытал.  Как загремел охранный колокол на всю деревню,
с тех пор поллитровкой меня к магазину не затянешь.
     -- Кто в этот раз отключил сигнализацию?
     -- Слово  даю, не знаю! -- Мохов ударил  себя кулаком в грудь: -- Крест
во все пузо!...
     -- Почему Костырев согласился с вами на север ехать? --  оборвал Мохова
Антон.
     -- Чтоб денег подкалымить.
     --  Но  он  раньше  почему-то не  соглашался.  Вам  долго пришлось  его
уговаривать. Почему?
     -- А-а-а... Это он  жениться, дубина, хотел.  В Новосибирске чувичка  у
него  была, врюхался  в  нее. А  она ему финт ушами заделала, с инженером  с
московским  снюхалась. Федька про  это узнал и говорит: "Ну их всех сучек...
Поехали, Пашка, на север, деньгу закалымим -- не таких чувичек отхватим".  Я
толкую:  "С хрустами,  мол,  жидковато,  на билеты не хватит". А  он мне: "В
сельхозтехниковском  магазине  навалом  золотых   часиков   появилось.  Если
трусишь, один пойду на дело, а ты посля толкнешь часики хотя бы по дешевке".
На том и спелись.
     -- Откуда Костырев узнал о часах?
     -- Он же в райпотребе вкалывал, там все расчухал.
     -- Кто  помог отключить  сигнализацию? --  настойчиво спросил Антон. --
Или Костырев сам это сделал?
     -- Конечно, сам. Он башковитый в этом деле.
     -- Как  Гога-Самолет  оказался  в магазине?  Мохов  застучал кулаком  в
грудь:
     -- Крест во все пузо, не знаю.
     Антон  прекратил допрос.  Через  полчаса  на  служебной машине  он увез
Костырева и Мохова в поселок, где нашелся магазин, оборудованный точно такой
охранной  сигнализацией, как  в райцентре.  Следственным  экспериментом было
установлено, что ни Костырев, ни Мохов в охранной сигнализации совершенно не
разбираются.
     После  допроса  горизонт не  расширялся.  Наоборот,  своими показаниями
Мохов еще больше запутал дело.

9. Нештатный следователь

     --  Березову видел? --  снимая  очки,  спросил Степан Степанович,  едва
Антон переступил порог его кабинета.  --  Только что  была здесь, спрашивала
тебя.
     -- Есть что-то новое?
     -- Она, видишь ли, кроме тебя, ни с кем не хочет беседовать,  -- Степан
Степанович  поправил   бумаги,  лежащие  перед  ним   на   столе,  близоруко
прищурился. -- Как говорят наши подшефные, вошел ты у нее в авторитет.
     -- Не сказала, куда ушла?
     -- Дома будет ждать.
     -- Придется  ехать. Может быть, что-то  новенькое, существенное  у  нее
появилось.
     --  Подожди.  За  ней  пошлем  служебную  машину,  а сами в  это  время
потолкуем. У меня тут кое-что есть...
     Стуков позвонил дежурному по  управлению. Договорившись,  что служебная
машина  сейчас   же  отправится  за  Березовой,  адрес  которой  продиктовал
дежурному  Антон, Стуков  достал  из стола тоненькую бумажную папку и открыл
ее.  В  папке лежал  тетрадный листок, исписанный  с  обеих  сторон красивым
женским почерком без  единой помарочки, аккуратно. Антон ожидал, что  Стуков
тут же даст прочитать листок, но Степан Степанович не торопился.
     -- Оказывается, со Светланой Березовой я  раньше тебя познакомился. Вот
по этому  заявлению,  -- он  постучал  пальцами  по  тетрадному  листку.  --
Позавчера принесла. С двоюродной сестрой ее произошла неприятность.
     -- С Людой Сурковой? -- быстро спросил Антон.
     --  Правильно.   Ты  уже  родственников  Березовой   знаешь?--   Стуков
улыбнулся.
     --  Вчера  в  "Космосе"   встречались,  когда  был  там  со  Светланой.
Симпатичная   такая,   печальная   девушка.  Светлана   какое-то   заявление
упоминала...
     -- Видимо, это  заявление как раз и есть. --  Стуков опять  постучал по
листку. -- В прошлое  воскресенье  Люда была выходная.  Одна  из подружек по
работе обещала достать  ей билет на какую-то приезжую эстраду. Люда  вечером
прибегает  к подружке в "Космос" за  билетом,  а та, оказывается, ничего  не
достала.  Вечер  испорчен. В кафе  компания вполне  приличных молодых  людей
отмечала день  рождения.  Именинник  знакомится  с Людой  и  уговаривает  ее
остаться  в  компании.  От  нечего делать Люда соглашается,  тем  более, что
именинник  --  парень собою видный:  возраст -- около  тридцати,  общителен,
внешне  --  картинка,  одет  безупречно.  Ну  как  тут  устоишь  от соблазна
познакомиться  с  таким  кавалером? Пели, шутили, танцевали.  Именинник  был
галантен, усердно угощал.  Люда не из пьющих, но все-таки стакан шампанского
выпила и через какое-то время... катастрофически стала засыпать. Он вызвался
проводить  домой,  но  вместо  этого  привел  на  какую-то   квартиру.  Стал
приставать,  угрожал  бритвой. Она -- вырываться,  кричать.  Соседи  открыли
дверь...  Где была, как ушла  из  квартиры, не помнит совершенно. Только  на
следующий день хватилась, что на руке нет кольца девятьсот пятьдесят восьмой
пробы, стоимостью свыше двухсот рублей, -- Степан Степанович замолчал.
     -- И все исходные данные? -- спросил Антон.
     -- Почти  все. Даже имени толком не запомнила, вроде бы Игорь или Олег,
вроде  бы  кандидат медицинских наук  или  артист. Твердо  уверена  в одном:
раньше много раз видела его в "Космосе".
     -- Администрация кафе ничего не  знает?  Обычно для массовых увеселений
столы заранее бронируют.
     --  Нет. Пришли стихийно. Попили,  повеселились, рассчитались  и... ищи
ветра в поле.
     -- Хотя бы обстановку  в квартире запомнила? Или  район,  где находится
квартира.
     --  Квартира благоустроенная, в новом многоэтажном  доме. Кругом сплошь
такие дома.  Запомнились ковры, пианино,  дорогие украшения, но... Не будешь
же Суркову водить по всем новым многоэтажным  домам, чтобы она  опознала эти
ковры, пианино и украшения.
     --  К  тому  бюллетеню вам  еще мутное дельце подвалило,  -- усмехнулся
Антон.
     -- Уголовные дела, Антоша, поначалу,  как  ты  знаешь,  все мутные.  --
Стуков спрятал папку  с заявлением  Сурковой  в стол. --  Здесь проще, чем с
бюллетенем. Суркова  хотя  бы  по внешности  опознать  именинника  сможет, а
там... Собственно,  рассказывал эту историйку не для  детективного интереса.
Не из "Космоса" ли  к вашему магазину ниточка потянулась?  Прошлый раз, судя
по  воспоминаниям  Березовой,  Мохов  повышенный  интерес  к  Люде  Сурковой
проявлял, теперь же ни с того, ни с сего именинник ухаживать принялся. Тогда
медики-студенты шампанским стреляли,  сейчас  кандидат медицинских наук этим
же вином угощает, да еще, судя по всему, и снотворного в стакан подсыпает...
--  Степан Степанович помолчал и вдруг словно спохватился: -- Да! Узнал я на
одном  из  заводов,  что  знакомый  Березовой  московский  инженер,  Василий
Михайлович  Митякин, месяц  назад был  в  нашем городе.  Сейчас находится  в
Томске. На днях должен проездом еще ненадолго у  нас остановиться, так что у
тебя появится возможность прозондировать, как письмо Березовой, адресованное
в Москву, попало к Костыреву. Без Митякина, должно быть, здесь не обошлось.
     -- Мохов на допросе показал, что Костырев  из-за знакомства Березовой с
этим  инженером  решил  уехать  на  север, -- сказал  Антон и, посмотрев  на
Стукова, спросил: -- Кстати, как ваше мнение о Светлане?
     Прежде чем ответить, Степан Степанович закурил.
     -- Бескомпромиссная девушка,  по-моему, -- улыбнулся он. -- Такие могут
только или  любить  или ненавидеть. Категоричность суждений крайняя. Нервная
система подрасшатана.
     --  Вам  не кажется, что в отношении  Костырева  она  ведет  себя,  как
капризный ребенок, которому не купили понравившуюся  игрушку? Мама-то против
ее дружбы с Костыревым...
     --  Мне  довелось говорить  с ней только по делу  Сурковой. Несколько я
понял  из  этого  разговора,  она трезво на вещи  смотрит, принципиально.  И
Суркову  заставила заявление в  уголовный розыск  написать.  Когда  принесла
заявление, смотрит на меня своими большущими  зелеными глазами и спрашивает:
"Почему подлецы должны оставаться безнаказанными?"
     -- Примерно представляю, как она спрашивала, -- с улыбкой сказал Антон,
прошелся по кабинету и задумчиво остановился у окна.
     Дверь  неожиданно  широко  распахнулась,  и  в  кабинет  почти  вбежала
Светлана Березова,  словно  торопилась,  чтобы  не  дать  Стукову  и  Антону
договорить до конца. Привычно  отбросив с плеч за спину пушистые волосы, она
резко взмахнула сумочкой,  будто хотела ею ударить, и с ходу  напустилась на
Антона:
     -- Глупее вы ничего не могли придумать?! Нет, конечно, не могли!...
     В  первую секунду  Антону показалось, что Светлана за дверью подслушала
разговор. Он, вроде бы, даже смутился, но тут же, стараясь перевести выпад в
шутку, в тон Березовой торопливо спросил:
     -- Ну, а при чем тут конь?! При чем?!
     --  Какой конь?  --  Березова недоуменно вздернула брови, однако быстро
сообразила,  что ее разыгрывают, и  взорвалась  пуще  прежнего: --  Прислали
дурацкую машину! Шофер: "Вас приказано доставить в уголовный розыск". У мамы
инфаркт,  папа  чуть  заикой не  стал. А  вы после всего этого пытаетесь еще
плоско острить!
     --   Светлана,  вы  же  --   сибирячка.   Не  надо   так  темпераментно
разговаривать.  -- Антон усадил Березову, торопливо налил  ей  из графина  в
стакан воды. --  Будем говорить  спокойно. Мы ведь не дети знойного  юга, мы
взрослые люди. Что случилось? Вы искали меня? Расскажите все по порядку.
     Березова, чуть  не  опрокинув,  поставила стакан  на стол, съежилась  и
замолчала так же неожиданно, как ворвалась в  кабинет.  Какое-то время  она,
будто нахохлившийся воробей, переводила взгляд  то на Стукова, то на Антона.
Затем вдруг открыла сумочку и протянула Антону почтовый конверт:
     -- Это тоже письмо Феди  Костырева.  Прислано, как  видите, моей маме и
отправлено в тот же день, когда и мне.
     Антон вынул из конверта точно такой  же  листок, на каком было написано
письмо  Светлане,  и  увидел  тот же,  костыревский,  разборчивый  грамотный
почерк:
     "Нина Михайловна,  я  сделаю  все  так,  как вы  просите.  Умоляю  вас:
берегите  Светланку!  И никогда  не пишите  мне подобных  писем.  Я буду  их
сжигать, не читая. Прощайте". -- Антон вложил письмо в  конверт и, посмотрев
на Березову, спросил:
     -- Что писала Федору ваша мама и о чем его просила?
     Березова, словно  спохватившись,  отпила  из стакана  несколько глотков
воды и заговорила:
     --  Вчера,  когда  я  вернулась  домой  после  "Космоса",  мама   стала
интересоваться,  почему уголовный розыск  собирает  сведения  о  Феде. У нас
состоялся крупный, серьезный разговор, после  которого  мама отдала  мне это
письмо. Она клянется всеми святыми, что ничего не  может понять. Мама ничего
не писала, не говорила  и  ни  о  чем никогда  не просила  Федю.  Теперь  вы
понимаете,  что  его  кто-то  спровоцировал?  --  недоверчиво посмотрела  на
Антона. -- Нет, по-моему, вы ничего не понимаете!
     Наступило молчание. Взяв у Антона письмо, Степан Степанович внимательно
несколько раз перечитал его и поглядев на Березову, спросил:
     -- Вы можете съездить к родителям Костырева?
     -- М-могу... -- Светлана непонимающе уставилась на Степана Степановича.
-- Но объясните, для чего это нужно? И вообще...
     --  Мать   Костырева  с  вами  будет  откровеннее,  чем  с  работниками
уголовного  розыска.  Разузнайте  у нее,  получал  ли последнее  время Федор
письма. Если получал, попробуйте их разыскать.
     -- Когда мне ехать?
     -- Чем раньше, тем лучше.
     Разговор прервал  телефонный звонок. Березова что-то хотела сказать, но
Степан Степанович предупредительно  поднял  руку  и снял  телефонную трубку.
Ответив, он тут же подозвал Антона:
     -- Тебя. Голубев вызывает.
     Антон разговаривал  не дольше пяти минут. По  тому, как изменилось  его
лицо,  Степан Степанович понял,  что разговор серьезный и не для свидетелей.
Когда Антон медленно опустил телефонную трубку на аппарат, Березова сразу же
заговорила:
     --  Я выеду сегодня вечером. Буду вашим  нештатным следователем.  Или у
вас иначе должности называются? Может быть, пистолет дадите? Федя ведь пишет
маме, что меня надо беречь, -- пошутила она.
     --  Не  пугайтесь, Света, -- с самым серьезным видом сказал Антон. -- Я
еду домой этой же электричкой.
     Степан  Степанович удивленно  взглянул на  него,  но ничего не спросил.
Только подсказал:
     -- Постарайтесь ехать в разных вагонах.
     --   Даже  интересно   становится,  --  Березова  чуть  улыбнулась   и,
попрощавшись, направилась к двери.
     Когда за нею захлопнулась дверь, Степан Степанович посмотрел на Антона.
     -- Что сообщил Голубев? -- спросил он.
     --  Отравилась сменная  продавщица обворованного  магазина. Молоденькая
девчушка, Лидия Ивановна Чурсина.

10. Голубоглазая наивность

     Несмотря  на вечерний  час,  жарко  жгло солнце.  В ожидании электрички
Антон  задумчиво  стоял,  облокотившись  на  перила  виадука,  пересекающего
паутину  привокзальных железнодорожных путей. Отсюда  хорошо просматривались
перрон и посадочные площадки. От лотков с мороженым  вдоль площадок тянулись
длинные  хвосты  очередей.  Мимо,  энергично  размахивая  сумочкой,   прошла
Светлана  Березова.  Спустившись  по  широкой  многоступенчатой  лестнице  с
виадука,  она неторопливо  двинулась  вдоль  пригородного поезда, на который
только  что  началась  посадка.