-- Вот там! -- парнишка подбежал к берегу и показал рукой в озеро. -- Я
в него сколько  раз макушкой долбался,  когда  нырял. Глубоко  над  ним,  но
донырнуть можно.
     Столбов медленно  добрался  до указанного места и стал  прощупывать дно
шестом. Парнишка понаблюдал, плюхнулся в воду и подплыл к Столбову.
     -- Вот тут вот!  --  крикнул он,  скрываясь  под водой. Столбов  нырнул
следом.  Через  несколько  секунд  оба  вынырнули,  подержавшись  за бревна,
отдышались и опять скрылись в воде. На этот раз они пробыли под водой дольше
обычного и появились с чем-то тяжелым.  Подполковник не сразу догадался, что
это чемодан. Облепленная тиной и озерным  илом, находка и впрямь походила на
большущий камень. Столбов, придерживаясь за бревна, подгреб к мелкому месту,
обмыл чемодан и тяжело вынес его на берег. Вокруг мигом собралась толпа.
     Пластмассовые упругие стенки чемодана ничуть не пострадали от воды и не
потеряли  своего  первоначального коричневого цвета.  Только  никелированные
замки   проржавели   настолько,   что  их  пришлось  взломать.  Подполковник
перевернул чемодан и встряхнул. Вместе с  илом из него  вывалились несколько
кирпичей  и тяжелый разводной ключ. Все, как по команде, склонились над ним.
Оказавшийся  ближе других к ключу  Проня поднял его и  стал вытирать от ила.
Только Резкий и Маркел Маркелович продолжали смотреть на чемодан.
     -- Его?...-- тихо спросил Чернышев.
     -- Похоже, что его,-- так же тихо ответил Резкин.
     -- А ключ Витькин... --  вдруг сказал Проня, показывая пальцем на ключе
выбитые  зубилом две  буквы  "В.  С",  как  иногда механизаторы  метят  свои
инструменты.
     Столбова будто  ударили из-за спины. Он  резко  качнулся  вперед, почти
вырвал из Прониных рук ключ и уставился на него.
     -- Твой?...-- повернувшись к нему, удивился Маркел Маркелович.-- Как он
в чемодан попал?
     Столбов   растерянно  обвел  взглядом  присутствующих,  пожал  плечами.
Чернышев поймал Проню за тельняшку, притянул к себе:
     -- Ты об этом ключе следователю толковал?
     --   Поговорим  в  конторе,  подожди,  Маркел  Маркелович,--  остановил
подполковник и прикрикнул на раскрывших рты ребятишек: -- Брысь, котята!
     Егор  Кузьмич  Стрельников,  испуганно  переводя  взгляд  с  одного  на
другого, удивленно проговорил:
     --  Антересная  история,  слышь-ка, а? Чемодан -- в озеро и  концы -- в
воду.
     Проню повезли в контору  на милицейской "Волге". Степка, так и не надев
усыпанные  репейными колючками  трусы,  сидел  у него на коленях, восхищенно
крутя   головенкой   по  сторонам.  У  своей  избы  Проня   попросил  шофера
притормозить и вытолкнул Степку из машины.
     -- А-а-а...-- привычно запел Степка.
     На крик из ограды мигом  выбежала  Фроська. Увидев  Проню в милицейской
машине, схватила Степку на руки и запричитала:
     -- Посадят дурачка, как пить дать -- посадят! Вот же послал господь-бог
чуду-юду на мою голову. Это ж наверняка опять в какую-то оказию ввязался...

20. Булочкин держит речь

     Перед тем, как Слава Голубев позвонил подполковнику и попросил начать в
Потеряевом  озере  поиск чемодана, Антон успел  сделать многое.  Пригласив с
собою  Жарикова, он прежде всего  побывал в  областном управлении  милиции и
узнал, что  Бухарев, как  и предполагалось,  арестован по делу  об  убийстве
женщины, труп которой  подняли из канализационного колодца.  Подтвердилось и
другое предположение  Антона  --  расследованием  этого  убийства  занимался
инспектор уголовного розыска Стуков.
     Степану Степановичу Стукову, прозванному сослуживцами "Эс в кубе", было
под шестьдесят. Большую их часть он  проработал  в уголовном розыске. Долгое
время  возглавлял  розыск,  а теперь, выйдя на пенсию, согласился по просьбе
начальства  поработать  годик-другой  инспектором  по  особо сложным  делам.
Работу  свою Степан  Степанович  знал  настолько,  что  ходили слухи,  будто
уголовники,  преступления  которых  начинал расследовать Стуков,  безнадежно
говорили  "достукался".  Это означало: сколько ни  крути  и  ни скрывайся --
скамьи подсудимых не миновать.
     Антон  познакомился со  Степаном Степановичем на преддипломной практике
и, шагая  вместе с Жариковым из  областного  управления в  уголовный розыск,
радовался предстоящей встрече. Обрадовался и Степан Степанович.
     -- Какими судьбами?! -- воскликнул  он,  когда Антон и  Жариков вошли в
его кабинет.
     Антон улыбнулся:
     -- Гора с горой не сходится...
     -- А пьяный с милиционером всегда сойдутся,-- шутливо подхватил Стуков,
взъерошил свой  седенький короткий  чубчик и сквозь  массивные  роговые очки
стал разглядывать Антона.-- Первый раз вижу тебя в милицейской форме. А что?
Идет,  честное  слово, идет!  -- и гостеприимно  предложил: -- Ну, садитесь,
садитесь. Рассказывайте, с чем пришли.
     --  Хотим посмотреть  на  Бухарева,-- придвигая Жарикову  стул,  сказал
Антон.-- У вас его фотография есть?
     -- Конечно,--  Стуков порылся в столе, достал  небольшой снимок и подал
его Антону.
     Со  снимка  смотрело  широкоскулое  небритое  лицо   пожилого  мужчины:
наморщенный лоб,  спутанные волосы,  короткая крепкая шея  и  тяжелый, будто
испуганный  взгляд  широко  открытых  глаз  прямо  в объектив  фотоаппарата.
Жариков,  взглянув  на  фотографию, сразу  признал  бывшего  сменщика. Антон
поблагодарил его за помощь и, пожимая на прощанье руку, сказал:
     -- Портсигар придется пока у вас забрать.
     -- Зачем он мне! -- отмахнулся Жариков. -- Ворованный, не иначе.
     Оставшись вдвоем  со  Степаном Степановичем,  Антон  подробно рассказал
причину своего визита. Стуков, покачав головой, сказал:
     -- Сейчас должны привести на  допрос оригинального типа.  Такого клоуна
нам  разыграл,   что  пришлось  психиатров  подключать.  Думали,  свихнулся.
Оказывается,   все  в   норме  --  мепробаматом  перехлестнул.   В  больнице
подправили.
     -- Граф-Булочкин? -- спросил Антон.
     -- Совершенно точно. В вашем районе его задержали.  Так вот: Бухарев не
знает, что  Булочкин  задержан, и всю вину по делу за убийство женщины валит
на него.  Мы вам об этом убийстве сообщали,  когда ориентировку на Булочкина
высылали. Булочкин  с Бухаревым наказание вместе отбывали  до побега.  Потом
Булочкин досиживал,  а  Бухарев где-то  года  с  шестьдесят  пятого  был  на
свободе, работал шофером,  а последние два года  опять  покатился по прежней
дорожке. Пока неизвестно, чем вызвана  последняя встреча  Графа с Бухаревым.
По имеющимся  у нас сведениям, она носит почти случайный характер,  но между
ними произошел какой-то конфликт,  после которого Граф улизнул от  нас в ваш
район. На  предыдущих  допросах он  показаний  об этом принципиально не стал
давать. Сейчас мы с тобой проведем небольшой эксперимент. Показания Бухарева
полностью записаны на магнитофонную ленту, кое-что из этой записи  прокрутим
Булочкину и посмотрим, как он на это среагирует.
     Антон подал Степану Степановичу портсигар, взятый у Жарикова.
     -- Надо узнать, как вот эта серебряная штука попала к Бухареву.
     --  Думаю,   что  узнаем,--  уверенно  сказал   Стуков.--  Булочкин  --
рецидивист махровый. Такие не щадят своих, с позволения сказать, "коллег". К
тому  же, Граф, еще  не зная показаний Бухарева об убийстве женщины, страшно
на него  обозлен. Затрудняюсь сейчас сказать, чем  эта  злость  вызвана,  но
уверен,  что,  спасая  свою  шкуру,   Булочкин  выложит  все,  что  знает  о
художествах Бухарева, если только он  сам к этим художествам не причастен,--
Стуков брезгливо  поморщился.-- Кстати, Бухарев -- настолько  отвратительная
личность, какие очень редко встречаются!
     В  кабинет заглянул  сержант  и  доложил,  что  доставлен  для  допроса
Булочкин. Стуков кивнул головой, и сержант пропустил в кабинет Графа.  Антон
сразу приметил, что лицо Булочкина посвежело, руки перестали дрожать, взгляд
стал  высокомерно-презрительным. Граф спокойно прошел к  приготовленному для
него стулу, неторопливо сел и, нахмурив брови, уставился на Антона.
     -- Мы с вами где-то встречались,-- проговорил он. Антон кивнул головой:
     -- На первом допросе, в райцентре.
     -- Ба! Лейтенант из провинции. Вы соскучились обо мне  или  приехали на
стажировку в областной уголовный розыск? Вас по-прежнему интересует мой друг
Юра? Он что, в самом деле приказал  долго жить?  Или, быть может,  в прошлый
раз вы с подполковником не очень удачно шутили?
     -- Есть вещи, которыми не шутят,-- строго сказал Антон.
     Булочкин настороженно спросил:
     -- Его смерть вы хотите пришить мне?
     -- Мы хотим узнать правду.
     -- Прошлый раз я не темнил. Если хотите, повторю свои показания слово в
слово.
     -- Завидная память,-- Степан Степанович сухо улыбнулся.
     -- Моя профессиональная гордость,-- Булочкин откинулся к спинке стула и
посмотрел на  Степана Степановича. -- Предупреждаю, если вы меня вызвали  по
прошлому делу, то разговор у  нас не получится.  Мне ужасно надоело  слышать
одно  и  то  же:  женщина  --   канализация,  канализация   --  женщина.  До
удивительности примитивное варьирование. Судя  по тому,  как  годы  намылили
ваши волосы, вы неглупый человек и должны понять,  что  "мокрые"  дела -- не
мое амплуа.
     -- Бухарев утверждает обратное,-- спокойно сказал Стуков.
     -- Какой  откровенный  шантаж!  --  Булочкин  засмеялся.--  Я не  очень
высокого мнения об умственных  способностях  и моральных качествах Бухарева,
но до такой наглости не докатился и он.
     -- Придется  прибегнуть  к  помощи техники,--  Стуков придвинул к  себе
портативный магнитофон.-- Сейчас вы услышите...
     -- Блатные песни под гитару? -- Показания Бухарева.
     Степан  Степанович  включил  магнитофон.  Кассеты  пришли  в  движение,
послышался голос, в котором Антон сразу узнал голос Стукова:
     -- Со всей серьезностью еще раз спрашиваю, кто все-таки убил женщину?
     --  Сколько  можно вас убеждать? Булочкин убил! Думаете, почему  он  из
Новосибирска  смылся? Если бы  не был виноват, чего  скрываться...  Запутать
меня  хотите. Ни  при чем я здесь, гад  буду, ни при чем! -- говоривший даже
всхлипнул, и Антон представил, как он вытирает слезы.
     --  Вы и  в присутствии Булочкина  эти  показания  повторите?  -- снова
прозвучал голос Стукова.
     --  Конечно,  повторю!  Только  Булочкин  сейчас  где-нибудь  в  Одессе
разгуливает. Не так-то просто Булочкина взять, вот вы и стараетесь  его дело
на меня свалить
     Стуков  остановил магнитофон, пристально посмотрел  на Графа. Тот понял
его молчаливый вопрос, но попробовал отшутиться:
     -- Явно бездарная и до удивительности нескладная песня.
     --  Бухарев -- ваш сообщник,--  сказал Стуков.-- Представляете, что вам
грозит? Вы узнали его голос?
     Булочкин сидел все в той же независимой позе. На  его  лице нельзя было
заметить   ни   испуга,   ни    растерянности.    Только   глаза    смотрели
колюче-настороженно, как у приготовившегося к прыжку хищника.
     -- У меня в сообщниках,  как вы только что изволили выразиться, никогда
не  было  кретинов.  Я  свободный и,  по  мнению  одесской милиции, довольно
незаурядный  художник,--  медленно  заговорил он.-- Надеюсь,  вы дадите  мне
возможность  не только услышать, но  и  увидеть этого любителя звукозаписей.
Интересно, как запоет он в моем присутствии?
     -- Рассчитываете, очная  ставка с Бухаревым вам что-то даст? -- спросил
Стуков.
     -- Непременно.  Встречи со мною оставляют у  людей неизгладимый след. У
одних  это приятные воспоминания о милом собеседнике,  у других  -- горечь о
навсегда  утерянных ценностях.--  Булочкин через силу улыбнулся:  --  Как  я
понимаю,   вам   терять   нечего.   Поэтому   ведите   сюда    автора   этих
бездарно-нескладных песен, я буду держать перед ним шикарную речь.
     Антон показал Булочкину портсигар.
     -- Вам знакома эта вещь?
     Граф  оценивающе взвесил портсигар на ладони, долго разглядывал рисунок
крейсера,  внимательно  несколько  раз  перечитал  дарственную   надпись   и
посмотрел на Антона.
     --  Память  мне подсказывает,  что  эта  безделушка  принадлежала  Юре,
которого я искал в вашем районе. Он подарил ее вам?
     -- К сожалению, нет. Юрин портсигар оказался у Бухарева.
     Лицо Булочкина перекосилось в болезненной гримасе. Он провел ладонью по
волосам, печально покачал головой и тихо проговорил:
     --  Бедный  Юра, погибнуть из-за  такой  безделушки...  Антон  и Степан
Степанович молчали. Граф низко  склонил рыжую голову.  Было непонятно, то ли
он позирует,  то ли  что-то обдумывает. Наконец Булочкин  выпрямился,  снова
пригладил ладонью волосы и посмотрел на Степана Степановича.
     -- У кретина, звукозапись которого мы только что слушали, твердая рука.
После нее люди не бюллетенят. Кое-что  я знаю, но мне не приходило в голову,
что судьба свела Юру с кретином. Я не хочу  заниматься пересказом. Прикажите
доставить сюда этого подонка, и вы все услышите из первоисточника.  Моя речь
будет краткой.
     Стуков  снял  телефонную трубку и набрал номер.  Бухарева  доставили на
допрос быстро.  Увидев в  кабинете  Графа,  он  попятился  к  выходу,  затем
шатнулся в сторону, грузно опустился на стул и неподвижно уставился взглядом
в  пространство.  Граф  какое-то  время презрительно разглядывал его,  затем
привычно откинулся к спинке стула и с усмешкой спросил:
     -- Ты не узнал меня, Гриня?
     Бухарев  сидел, будто  набрав в  рот воды.  Граф повернулся  к  Степану
Степановичу:
     -- Включите магнитофон. Нам стало скучно. Давайте послушаем...
     -- Не надо! -- почти закричал  Бухарев.-- Я думал, что тебя не возьмут!
Никогда не возьмут!
     -- Ты думал, Гриня?... Это же так утомительно! -- Булочкин посмотрел на
Стукова  и  Антона, неестественно  громко  захохотал  и  широким жестом руки
показал на Бухарева:  --  Оказывается, и в наш электронно-вычислительный век
можно встретить мыслителя с лицом дегенерата и убийцы.
     Бухарева  словно  схватили за  горло. Массивная  челюсть  его  отвисла,
открыв крупный с редкими желтыми зубами рот, глаза бессмысленно уставились в
одну точку:
     -- Никого я не убивал... Никого.
     -- Сволочь!... Ты омерзительная сволочь, Гриня!  -- Булочкина заколотил
нервный  озноб, глаза покраснели. Граф  будто задохнулся от  злости, но взял
себя в руки:
     --  Маэстро мыслитель, после вашей звукозаписи выходить  на волю нет ни
малейшего смысла. Мои друзья не простят вам того фарса, который вы разыграли
здесь перед  работниками  уголовного  розыска.  На второй же день они  купят
шикарный  металлический  венок  и  черную ленту  из  крепа  со словами:  "Он
скончался оттого, что очень усиленно и  много думал". Поэтому самое лучшее в
вашем  положении  -- предстать перед народным  судом.  Гуманные  заседатели,
может быть, уговорят  председательствующего не  давать вам  вышку,  хотя  за
одного только моего друга Юру вас следует повесить на самой прочной осине,--
Булочкин прижал ладонь к груди, лихорадочным взглядом  посмотрел на Стукова,
затем  на Антона и  опять  повернулся  к  Бухареву:  --  А  теперь,  маэстро
мыслитель,  прорепетируйте  перед  работниками  уголовного  розыска, что  вы
скажете  народному  суду  о  той  печальной  ночи  на  тринадцатое  сентября
шестьдесят шестого года, когда вас свела судьба с моим другом Юрой.
     Бухарев  смотрел  на  Графа   бессмысленным   взглядом.  Граф,   словно
наслаждаясь его растерянностью, немного подождал и крикнул:
     -- Или мне сказать, сука?! Бухарев вздрогнул, проглотил слюну:
     -- Я сам скажу. Все скажу...

21. Витькин ключ

     Проня Тодырев никак не мог сообразить, чего добиваются от  него  Маркел
Маркелович Чернышев и милицейский начальник с  большими звездами на погонах.
Он вовсе и не знал, что ключ в чемодане  лежит. Когда тот вывалился вместе с
кирпичами,  сам удивился. Оттого и сказал  вслух, что  ключ  Витькин. И чего
Маркел Маркелович так  взбеленился, будто зык его укусил  или шлея под хвост
попала?  Вон что-то нашептал милицейскому начальнику,  и у  того  лицо стало
сердитым,  точь-в-точь  как у  давнишнего  участкового  милиционера  Николая
Ивановича перед "показательным трибуналом". Аж сердце холодом защемило -- до
сих  пор  этот  позорный  "трибунал" помнится. Видать,  начальник -- не  тот
молоденький   следователь.  Ему   не  соврешь  про  некрасивый  почерк,  сам
записывает. И на того не похож, с усиками, какой помог  со Столбова полсотни
на "Раковые шейки" выжать -- вон как ежовыми  колючками наставил брови, того
и гляди уколет. Этот  сочувствовать, как  тот,  с  усиками,  не будет.  Этот
упечет в  каталажку  за  милую  душу.  Прицепился  с вопросами, как репей  к
Степкиным штанам.  Вот  опять спрашивает,  видел ли  раньше этот  ключ. Если
видел, у кого? Проня безнадежно вздохнул, хмуро ответил:
     -- Видел, у Витьки Столбова.
     -- Это мы и без вас  знаем,-- будто отрубил милицейский начальник. Лицо
его стало еще строже,  и Проню совсем уж всего  обожгло ознобом,  даже спина
покрылась холодным потом.
     --  Прокопий! -- строго сказал Чернышев.--  Не  кати бочку на Столбова.
Говори правду -- с тобой не в бирюльки играют.
     -- А чо мне играть?
     -- Где, когда и у кого видел Витькин ключ?
     -- Ну, у мужика одного видел.
     -- Где? Когда?
     -- В райцентре. В тот год,  когда  колодец  засыпали,-- Проня  поправил
сползающую с плеча тельняшку, для убедительности добавил: -- Вот  эту рубаху
он мне подарил.
     Чернышев зло покосился.
     -- Не крути. Рассказывай, как на духу! Иначе за сокрытие преступления в
тюрьму сядешь.
     "Загибает Маркел Маркелович. Не  те времена,  чтобы за разные пустяки в
каталажку садить. Хотя черт их знает... Вон у  милицейского начальника какие
большие звезды на погонах, да  еще по  две на каждом. Власть, должно быть, у
него немалая. Может, чего доброго, и засадить..." Проня опять вздохнул:
     -- А чо  крутить. Все, как ясный день.  В ту осень  телка ногу сломала,
пришлось прирезать. Поехали с бабой в райцентр, мясо продали. Она десятку на
рубаху сунула.  А чо такое для меня десятка? Пошел по ларькам смотреть, этот
мужик и подвернулся. Он у нас на уборочной работал, из города присылали его.
Как-то  в  Ярском  с ним доводилось выпивать,  навроде знакомые были.  Вот у
ларьков и подвернулся он мне. Говорит, бери бутылку белой и бутылку красной,
закуска есть, а рубаху  я тебе матросскую бесплатно дам, ей износа не будет.
Подумал: чо от такой  дурнинки  отказываться?  У него  машина  возле  базара
стояла, закрылись в кабину  и выпили обе  бутылки. Закуску он из-под сиденья
доставал, там я и видел Витькин ключ.
     -- Что ж ты Столбову не сказал об этом, когда он у тебя ключ спрашивал?
-- снова вскипел Чернышев.
     -- Когда Витька справлял с меня ключ, я его еще не видел у того мужика.
Да  и  чо на  хорошего человека говорить. Он же рубаху мне подарил, а Витька
из-за ключа не обеднял.
     -- Подарил! -- Чернышев сердито сплюнул.-- За твои деньги.
     -- Деньги же мы  вместе пропили, а  рубаха крепкая. Сколь годов таскаю.
Да и закуска, куда ни кинь, его была.
     -- В какой машине пили? -- спросил подполковник.
     -- Не помню,-- попытался увильнуть Проня. И опять взбеленился Чернышев:
     --  Зло  на Столбова  вон сколько времени  помнишь! Говори всю  правду,
добром тебя просят..
     Проня чуть не до ушей втянул голову в плечи:
     -- Машина ЗИЛ, почти новая.
     -- Кабина какого цвета?
     -- Кто его знает, как тот цвет называется.
     -- Как -- кто  его знает?...-- подполковник строго посмотрел на  Проню:
-- Вы что, дальтоник? В цветах не разбираетесь?
     -- Разбираюсь мало-мальски.
     -- Так какой же была кабина: зеленой, синей, красной?
     -- Не зеленая, не синяя и не красная. Навроде желтой, только не совсем.
Вот когда у моего пацана Степки  живот схватит... Как тут культурно сказать?
-- Проня пожал плечами: -- Детского помета, что ли?...