раз,
другой, третий - упрятал с досадой связку в торбу, извлек нечто, более
всего напоминающее чуть разогнутую женскую шпильку  -  замок  послушно
щелкнул,  стальная  створка  распахнулась - за ней скрывалась еще одна
дверь - вторую преграду "газовщик" преодолел с первой попытки -  вошел
в квартиру Холина,  притворив оказавшиеся бесполезными двери и включил
свет,  быстро прошел к телефону,  набрал номер и,  сообщив дежурной на
пульте код 31/15, отключил сигнализацию.

"Газовщик" с  любопытством переходил от одной вещи к другой,  дотраги-
вался до антикварных тарелок,  гладил предметы старины. после ознаком-
ления  с обстановкой "газовщик" быстро нашел деньги в одном из выдвиж-
ных шкафов и начал укладывать в торбу приглянувшиеся вещички,  отдавая
предпочтение небьющемуся серебру.

Холин подъехал к дому, заглушил движок, включил "секретку" и направил-
ся к подъезду:  ступени, лифт, подъем в пыльной шахте, площадка. Холин
приблизился к своей двери и увидел окурок в полуметре от порога. Выта-
щил ключи:  отпер первую дверь,- не закрыл,  чтоб не греметь запорами,
вторую,  прислушался - тихий шорох - сунул руку в тумбочку под телефо-
ном, извлек пистолет и. только тогда резко включил свет в коридоре. Из
средней двери выскочил бледный "газовщик" с заточкой.

Увидеть пистолет  грабитель никак не рассчитывал,  выронил заточку еще
до глухого холинского - "Брось!".

Хозяин квартиры,  не приближаясь,  стволом показал "газовщику",  чтобы
тот вернулся в гостиную:  сели в торцах длинного,  овальной формы, ру-
мынского стола.  Холин оглядывал застекление шкафов,  пытаясь  опреде-
лить,  что украдено. "Газовщик" без понуканий сунул красноватую ручищу
в холщевый зев торбы и стал выкладывать на ковер:  три портсигара один
за другим, ножи для фруктов, овчинниковский половник с цветной эмалью,
сияющий губкинский сливочник, канделябр на пять свечей.

Торба опустела, парень бросил бесполезный мешок у подошв кроссовок ни-
как не менее сорок шестого размера и,  не слишком надеясь на благопри-
ятный исход, попросил:

- Отпусти, мужик!

Холин переложил пистолет из правой в левую,  размял затекшие пальцы  и
не произнес ни слова.

- Отпусти! - взмолился грабитель.

Холин молчал, неожиданно кивнул на дверцу бара:

- Возьми коньяка! Налей себе!

Парень покорно открыл бар, набулькал полстакана, выпил.

- Еще! - приказал Холин, угрожая пистолетом. Парень выпил еще.

- Захорошело? - Холин снова переложил пистолет в правую.

- Отпусти,  мужик! - чуть заплетающимся языком, глухо взмолился граби-
тель. Хозяин молчал.

- Я вышел только три месяца.  представь, мне двадцать четыре. с четыр-
надцати  в зоне.  а до этого детдом хуже зоны.  я на свободе всего три
месяца последние.  да еще полгода набежит,  если все сложить.- Из глаз
парня показались слезы.

- Пей еще! - грубо приказал Холин, и подкрепил приказ пистолетом. "Га-
зовщик" осилил еще полстакана, и хмельные слезы потекли обильнее.

- Милицию чего не вызываешь? - Вдруг вскинулся грабитель.

- Куда спешить?..- Холин до сих пор не  мог  поверить,  что  выполняет
план Седого, и что план этот срабатывает безукоризненно.

Холин время от времени поглядывал на бронзовые часы.  Грабитель уткнул
лицо в сцепленные розовато-морковные лапищи:  слезы капали как раз  на
четыре въевшиеся буквы татуировки КЕНТ не в силах смыть вечную мету.

Неожиданно Холин заговорил:

- Заточку подбери!

Грабитель покорно  поднял с пола полированную,  толщиной в две-три вя-
зальные спицы,  двадцатисантиметровую стальную иглу с шероховатой руч-
кой.  Грабитель сжал деревянную ручку, на лбу его набухла пульсирующая
голубая жила.

- Ты убивал?  - Холин ощущал тепло рукоятки пистолета, и с этим теплом
вливалась уверенность, что все в его непростой жизни образуется.

Грабитель, погруженный  в  собственные расчеты,  трогал острие заточки
загрубевшим указательным пальцем.

- Убивал? - повторил Холин. Грабитель вздрогнул, выронил заточку, наг-
нулся.  резко поднял пику с полу,  резко распрямился, и Холину показа-
лось, что сейчас грабитель бросится на него:

- Ну, ну!..- Холин вместе со стулом отодвинулся назад, угрожающе наце-
лил  пистолет  в  лоб грабителю.- Спокойно малыш!  - И добавил.- Выпей
еще! Смотрю, нервы разгулялись.- Парень покорно выпил.

- Слушай.- Холин перешел к делу.- У тебя есть один выход.  Всего один.
Сейчас сюда заявится баба.  заколешь ее,  и я тебя выпущу. Все серебро
заберешь.  ограбление есть ограбление.  никто тебя никогда не найдет и
не будет искать.  У нас, если сразу не взяли, потом.- Холин махнул ру-
кой.- Ты на машине, как я понял?.. Ищи-свищи.

- Я не смогу,- глухо уронил парень, не выпуская заточку.

- Сможешь!  - напирал Холин.- Захочешь жить - сможешь.  А нет.  сейчас
вызову милицию и. восемь лет зоны, может и больше. а ты еще и не жил.

Парень с ожесточением замотал головой: только не зона!

Послышался звук  открывающегося замка.  В комнату вошла Ольга Холина и
замерла.  Муж кивнул незнакомому человеку, сжимающему тонкую как длин-
ное шило иглу.

- Ну! - Холин направил пистолет. Парень поднялся и замер.

- Ну! - выкрикнул Холин. Парень схватил лапищей Холину, притянул к се-
бе, занес заточку и. замер.

- Ну! - проревел Холин и выстрелил "газовщику" в ногу, по линялой тка-
ни расплылось бурое пятно. Крик парня слился с воплем жены. Заточка по
самую рукоятку вошла в податливую плоть.  Страх, коньяк, простреленная
нога сделали свое дело.  Парень отшатнулся от распластавшейся на ковре
жертвы, опустился рядом, тупо глядя на кровь из раны.

Холин поднялся, швырнул парню торбу:

- Грузи серебро! Как договорились!

В глазах парня тенью мелькнули признательность и облегчение: свободен!
Пусть и такой ценой.

Рука с  голубым клеймом КЕНТ забрасывала в мешок серебро,  портсигары,
половник,  сливочник. Когда пальцы "газовщика" ухватили канделябр, Хо-
лин выстрелил в голову. Парень рухнул на мешок с серебром.

Тут же Холин позвонил в милицию, возбужденно кричал:

- Приезжайте! Убийство!.. Дом 42, квартира 16.

Милиция прибыла мгновенно:  капитан,  следователь в штатском,  еще ка-
кие-то люди.

Холин сидел на стуле, рядом пистолет:

- Прихожу. а он жену зарезал. и уже собирался уходить, а у меня писто-
лет в коридоре.  и вот.- Холин возбужденно и путано пересказывал,  что
случилось, чем вовсе не насторожил милицию: напротив, грабитель пойман
на месте преступления.  на заточке его отпечатки. потерпевшему каяться
не в чем.  жуткая история,  одно хорошо - розыск не  понадобится.  Все
прозрачно.

- Одно  не  понятно.-  капитан милиции с сожалением смотрел на молодую
женщину на ковре.- Не сработала сигнализация.  на пульте сказали,  что
код назван правильно. Откуда? Вы никому не говорили код?

- Что вы? - изумился Холин.- Может, жена?

- Жена.-  вздохнул  капитан.-  У жены теперь ничего не узнаешь.  Холин
опустился на колени, дотронулся до позолоченного брелка на поясе жены,
буквы плясали - que sera sera.



По пустынному бульвару от Тверской вниз шли Седой и Холин. Седой с не-
изменным кофром. Черная "Волга" с красной мигалкой, отпущенная на вре-
мя прогулки,  тихо прошелестела вдоль бульвара и замерла, поджидая хо-
зяина в переулке у церкви, где венчался Пушкин.

Седой сосредоточенно смотрел под ноги:

- У нас всегда есть такие.  про запас, избить кого, грабануть для ост-
растки.  работаем в тесном контакте с эмвэдэ. "газовщика" сначала вер-
банули менты,  а уж потом наши. оказывал разовые услуги и вдруг. зако-
бенился.  дружкам  даже  признался,  что хочет порвать с нами,  выдать
прессе наши приколы. дружки, само собой, к нам. Кому приятно, когда на
добро злом отвечают?  Нашими молитвами раньше времени расконвоировали.
Зарвался парень.  Ну мы ему подбросили через "людей вне подозрений"  -
по его представлениям - наколку на "легкую" квартиру.

Остальное вы знаете.  Вам помог. ну и нам. баба с возу, кобыле легче.-
Седой перехватил тяжелый кофр.

- Удачно с сигнализацией получилось.- Выдохнул Холин.- А то б все сор-
валось. наехала б милиция до срока.

Седой улыбнулся:

- Молодой.  хорошая  память.  всего две цифры.  У нас срывается редко.
случается, конечно, все же люди, но. как исключение.

Холин нервно теребил перчатки,  посматривал по  сторонам,  будто  тихо
идущих  и мирно беседующих мужчин могли подслушать со стороны.  Записи
Холин не боялся,  после истории с Мадзони на встречи всегда брал гене-
ратор стираний, такой же что отдарил предправления Черкащенко.

- А вы мне не слишком доверяете!..- неожиданно заявил Седой.

- Почему? - Чуть уязвленно откликнулся Холин.

- У вас генератор стирания.  чтоб я не записал нашу беседу.- Седой хо-
хотнул.- А у меня вот,- показал приборчик не более авторучки с  мигаю-
щим красным глазком,- штучка, сигнализирует, что у вас генератор.

- Извините,- не найдя ничего лучшего, буркнул Холин.

- Ничего..  нормально.  Каждый  страхуется.- Седой собрался прощаться,
замерли у памятника Тимирязеву.  Навстречу шел худой человек с восточ-
ным лицом.  Седой выждал,  пока прохожий удалился.- Гогуа!  Не узнали?
Известный международник,  наш человек.  погорел в  Вашингтоне.  Вложил
свою валюту в корпорацию,  производящую "першинги". Это перебор! Такое
не прощают.  Но. все спустили на тормозах, слишком много знал о верхах
- не убирать же каждого второго.  Договорились. Забудьте обо этом. Ни-
чего и не было.  Даже я сам не смог бы вас "свинтить". тот сказал это-
му, этот тому, ни бумажек, ни приказов. все расползается, разваливает-
ся. Да и зачем нам?

Холин не верил ни единому слову Седого.  Дружески распрощались.  Холин
зашагал по Суворовскому вниз, мимо, будто подмигивая, пролетела черная
"волга".



На террасе открытого кафе Ребров сидел с  Леной  Шестопаловой.  Синяки
еще не покинули лица Реброва, хотя тона бесформенных пятен стали приг-
лушеннее, будто кожу Реброва, ранее размалеванную гуашью, теперь окра-
сили акварелью.

- А ты ничего.- Лена отпила из бокала.

- Ты тоже. ничего.- Ребров рассмеялся.

- Ничего  лишнего не говоришь.- Шестопалова тряхнула золотой гривой и,
не дождавшись ответа, заключила.- И правильно делаешь. Я сама себя бо-
юсь.- Лена кивнула - бокал пуст,  Ребров наполнил да краев, даже пере-
лилось чуть на салфетку.

- Обожаю шампанское.- и мужиков.- Лена заглянула в глаза Реброву.-  Ты
уедешь, и у меня будет другой. Не обидно?.. Только без вранья!

- Отчего ж.- Ребров гладил ее руку,- обидно.

- Врешь ты все!  - Лена рассмеялась.- Если б я исчезла навсегда. прямо
сейчас. на глазах. ты б и не вспомнил. Никогда!

- Пожалуй,- не стал юлить Ребров.

- Именно это держит! - Раскрыла карты фрау-мадам-сеньора, давно освоив
и полюбив игры в откровенность.- И еще!  Ты всех настроил против себя.
Совболото тебя не приняло.  Гонору много.  Все только и гадают: кто за
тобой стоит?

- Я знаю в Москве женщину.  редкостно хороша.  с ума сходит, чтобы уз-
нать: кто за мной стоит?..

Шестопалова поджала губы:

- Лучше меня?

- Совсем другая! - Ребров тоже отпил.

- Пошел к черту! - В притворном гневе выкрикнула Лена.- Учти, в совбо-
лоте и не такие тонули!



За столом,  в охотничьем домике, сидели маршал авиации, Сановник, Мас-
тодонт, Марь Пална, Седой и представитель братской партии. Прислужива-
ли маршальские денщики. У стен густо синели вороненые стволы охотничь-
их ружей: у маршала трофейный "зауэр три кольца", у Мастодонта "уитэр-
би", у Сановника бельгийская двустволка-вертикалка. Представителю вру-
чили тульское ружье,  не раз выручавшее и других представителей и слу-
жившее подобно резиновой шапочке или плавкам напрокат в бассейне.

Марь Пална обошлась без ружья,  Седой также демонстрировал сугубо мир-
ный нрав,  на выстрел не претендовал и охота его, не менее захватываю-
щая,  разворачивалась  в  дебрях  обмолвок,  случайно оброненных фраз,
красноречивых вздохов. Седой перебирал мысленно каждое словцо, перемы-
вал,  будто золотодобытчик в поисках бесценных крупиц недоступных све-
дений.

Закусь на сей раз обеспечили деревенскую: на столе на полотенцах, рас-
шитых по углам красными петухами,  громоздились соленые грибы, моченые
яблоки,  четыре разновидности квашеной капусты, маринованные чесночные
головы с кулак младенца, блюда зелени - кинзы, петрушки, укропа, аниса
- соленые арбузы и фисташки,  присыпанные солью, привезенные Мастодон-
том  из  последней поездки к азиатским подопечным.  На отдельном блюде
дымились домашние пироги.  А чуть поодаль в фольге, чтобы не растерять
пар и не истечь жирком,  прел,  ожидая срока,  молочный поросенок.  По
торцам стола и в центре - бутылки водки со  слезой,  по  две,  по  три
вместе напоминали группки деревьев на безлесых пространствах.

Маршал запустил в пасть тонко шинкованные капустные локоны,  запил до-
машним квасом:

- Смертельный выстрел мой. выходит, губы мои. заливные губы лося! А? -
Маршал толкнул в бок худосочного представителя,  озабоченного нетради-
ционностью стола: Икры нет! Что жрать?..

Марь Пална разломила пирожок и протянула половину Сановнику - интимно,
будто участнику общего заговора:  впрочем,  отчего будто?  Сидевшие за
столом и были заговорщиками.

Седой улыбнулся.  Мастодонт  схватил  винтовку,  переломил,  приставил
ствол к уху Представителя, гаркнул:

- Что,  брат,  нос повесил?  Кавьяр ищешь?  Держи!  - Вынул из толстых
охотничьих штанов банку, протянул Представителю.

Сановник сжевал пирожок,  наклонился к Марь Палне, зашептал. Седой об-
ратился в одно сплошное ухо,  хотя безразличием его лицо напомнило ка-
мень.

К охотничьему домику примыкала баня:  кроме Мастодонта  присутствующие
кутались  в длинные махровые простыни с квадратными черными печатями в
углах МО СССР.

Седой пошел за чаем,  подтянул простыню,  чтобы не возюкать по выскоб-
ленному  до белизны полу.  Марь Пална увидела на икре Седого,  рядом с
темными пятнами варикозного расширения вен голубую русалочку.

Марь Пална впилась в татуировку,  бросилась к сумочке и.  удалилась. В
туалетной комнате заперла щеколду, вынула из сумки простенький, разме-
ром чуть более железного рубля медальон.  На серебре крышки выгравиро-
ван вензель с завитками и.  переплетениями.  Марь Пална щелкнула крыш-
кой. заглянула и упрятала медальон. Вышла к мужчинам.

Сановник разрезал поросенка, обратился к Мастодонту:

- Что Ребров. успокоился?..

Мастодонт отвечать не возжелал,  пошел багровыми пятнами и даже отста-
вил, так и не опрокинув, полную рюмку.

Марь Пална  оттащила Сановника к окну.  Седой сызнова обратился единс-
твенно в слух, но. бесполезно - маршал бездарно терзал струны гитары и
вопил с удручающей монотонностью:

- .и танки наши быстры. и танки наши быстры. и танки наши быстры.

Марь Пална приникла к Сановнику.  Мастодонт исподлобья наблюдал за па-
рой:  о приятности зрелища и речи не шло, но. и негодовать глупо. Мас-
тодонт  с легкой руки Марь Палны уже не дурно "отжал" Сановника,  под-
харчился информушкой экстра-класса и  хорошо  понимал:  не  задействуй
прелестей  Марь Палны,  бесценный канал накроется.  Мастодонт крякнул,
хрипанул, вырвал из рук маршала гитару:

- Давай, сокол! Давай примем!

Готовность сокола к принятию горячительных равных не  имела.  Звякнули
рюмками. Выпили. Заброшенный заботами старших, Представитель ковырялся
с банкой икры,  пытаясь допотопным консервным ножом отодрать крышку  и
добраться  до содержимого.  Такой открывалки Представитель не токмо не
видывал, но определенно и не слыхивал о таковской никогда.

- Варвар!  - Пожалел маршал,  вырвал консервный нож у  Представителя.-
Вот деревня! Дай помогу!

Сановник зло зыркнул на воина, маршал, памятуя печальный опыт Лаврова,
припомнив необходимость привечать товарищей из братских партий, заулы-
бался, залопотал:

- Экий ты, брат. не боись. минута, и ты весь в икре!

Марь Пална, глядя в окно на снега, тянущиеся к горизонту, черные поло-
сы лесов и одиноко дымящуюся трубу крохотного заводика, призналась Са-
новнику:

- Сто лет знаю Седого.  а фамилию его не знаю, называл какие-то. сразу
видно, липовые.

- Прут его фамилия,- обронил Сановник, думая о своем,- Павел Устинович
Прут, сокращенно - ПУП.- И засмеялся.

Похоже, Седой услышал "ПУП",  а может и нет, а может, решил, что народ
размечтался о супе, как случается после обильной выпивки.

- Прут,- едва слышно повторила Марь Пална.



Черная "Волга" плавно въехала на площадку перед Новодевичьим  монасты-
рем. Из машины вышла Марь Пална, нырнула в ворота в основании надврат-
ной Преображенской церкви.  Уперлась взором в  единственный  золоченый
купол  Смоленского собора и взяла правее к церкви,  миновала раскидис-
тое, много более, чем столетнее, дерево, оставив по правую руку палаты
музея  старинных изразцов.  Вошла в Храм божий.  Поднялась по загнутым
краям вылизанных  временем  и  сотнями  тысяч  ног  ступеней,  глянула
вскользь на расписание церковных служб слева от еще одной двери в цер-
ковь. Пропустила горбунью, источавшую запах ладана и тлена, вошла.

Сотни свечей возносили скромные огни ликам святых. Купила три рублевые
свечи.  Проскользнула в зал, шла служба, с хоров доносилось пение. поп
в белых облачениях читал неслышные Марь Палне церковные тексты.

Марь Пална зажгла все три свечи перед  ликом  Богоматери,  вставила  в
крохотные латунные оправы,  перекрестилась, приблизилась к резному ал-
тарю.

Богомольные старушки по  разному  восприняли  явление  в  этих  стенах
странно  яркой,  очевидно мирской особы:  кто зашикал,  кто пригвоздил
злыми зрачками, кто оделил добрым взглядом, памятуя, что в церковь хо-
дят не казнить, а прощать.

Марь Пална,  глядя на алтарь,  шептала,  и если прислушаться,  похоже,
лишь одно всего слово:  .  Прут. Прут!.. На молитву никак не походило.
На счастье,  в церквях слушают глас Божий или, в крайнем случае, прис-
лушиваются к себе,  а никак не к соседу,  что - каждый  согласиться  -
есть привилегия служителей иных культов.

Марь Пална  перекрестилась  и пошла назад,  на ступенях раздала деньги
нищенкам в низкоповязанных платках.

Марь Пална обошла церковь сзади, проскользнула мимо Лопухинских палат,
обошла  могилы  позади  Смоленского собора и по аллейке с золотоглавым
склепом и соловьевскими надгробиями по правую руку направилась к выхо-
ду. У циферблата солнечных часов на стене помещения церковной канцеля-
рии встретила Мозгляка, не удивилась, лишь спросила:

- Гуляешь?

Мозгляк кивнул, сально засияв всеми порами:

- А ты?

- Тоже гуляю.- Марь Пална стянула губы в трубочку,  как всегда  в  миг
напряженных размышлений, пошла в ворота.

.В машине шофер выбрался из дремы, не оборачиваясь сообщил:

- Герман Сергеевич велели к нему!



На вилле в стиле пьемонтского барокко, на берегу Боденского озера Мад-
зони устроил прием.

За столом, среди прочих, сидели Ребров, Лена Шестопалова и Цулко. Мад-
зони - гостеприимный хозяин виллы - рядом с Ребровым.  В центре стола,
на овальном голубом блюде метра в полтора возлежала запеченная рыбина.
Глаза рыбины обладали странной,  как у Джоконды, особенностью: куда бы
вы ни направились, они смотрели на вас!

Мадзони часто склонялся к Реброву,  что-то нашептывая.  Ребров  внима-
тельно слушал, по губам его блуждала улыбка - упрямая, обнадеживающая?
Не разобрать.

Наконец, Ребров вытер салфеткой рот. Поднялся, вслед за ним поднялся и
Мадзони. Мужчины подошли к балюстраде, любуясь панорамой внизу.

- Значит, нет? - Мадзони устал играть добряка, зрачки владельца "Банко
ди Бари" сузились.

- Значит,  нет.- Любезность,  расположение к хозяину виллы не покинули
Реброва.

- Жаль.- Мадзони развел руками.- Я сделал все что мог.

Ребров сбежал по лестнице, у одной из двух ваз с цветами по обеим сто-
ронам лестницы стояли двое с мотоциклетными шлемами.  Парни скользнули
по Реброву безразличными взглядами, будто видели впервые.

Ребров замер.  дружелюбно  вгляделся  в  обоих - все же помню - нет не
ошибся! Приветливо