с ним местами, - сказал  Поп  Грэнди.  -  Даже  если  он
всего-навсего дернул во Фриско и там попал за решетку, я бы с  удовольствием
поменялся с ним местами.

Глава 26

   Широкая и пыльная Тоберман-стрит. Номер 1354В - квартира на верхнем этаже
бело-желтого дома, вход в нее -  с  веранды,  рядом  с  дверью,  на  которой
значилось: "1352В". Входы в нижние квартиры находились один напротив другого
по обеим  сторонам  веранды.  Я  продолжал  звонить  даже  после  того,  как
убедился, что  мне  никто  не  откроет.  В  таких  домах  всегда  где-нибудь
поблизости обитает всезнающий из-окна-смотрящий.
   И действительно, вскоре дверь под номером 1354А распахнулась, и из-за нее
выглянула маленькая женщина с блестящими  глазами.  Ее  темные  свежевымытые
кудряшки были сплошь утыканы заколками для волос.
   - Вам нужна миссис Тиджер? - пронзительно прокричала она.
   - Мистер или миссис.
   - Они уехали в отпуск, вчера ночью. Собрались и уехали очень поздно.
   Похоже, отъезд был неожиданным.
   - Спасибо. А на какой машине они уехали?
   За ее спиной вдруг грянул душераздирающий диалог из  какого-то  любовного
сериала и хлестнул меня по лицу, как мокрое кухонное полотенце.
   - Вы их друг? - подозрение слышалось в ее голосе так  же  отчетливо,  как
слова бездарной радиопьески за ее спиной.
   - Вам нечего беспокоиться, - развязно сказал я. - Все, что  нам  надо,  -
это наши деньги. Существует много способов узнать, на какой  машине  Тиджеры
смылись.
   Женщина наклонила голову к плечу, прислушиваясь.
   - Это Бейла Мэй, - сообщила она мне с печальной улыбкой. - Она не  пойдет
на танцы с доктором Майерсом. Этого я и боялась.
   - О, черт, - сказал я, вернулся к машине и поехал обратно в Голливуд.
   В офисе никого не было. Я прошел в кабинет, открыл  окна  и  опустился  в
кресло.
   Кончался еще один день; воздух был устал и скучен; с проспекта доносилось
тяжелое урчание разъезжающихся по домам автомобилей, а Марлоу сидел в  своем
офисе, потягивая виски и перебирая дневную почту. Четыре  рекламы;  красивая
открытка из отеля в Санта-Роза, где я прожил несколько дней в прошлом году в
связи с  одним  расследованием;  длинное,  скверно  напечатанное  письмо  от
некоего Пибоди из Сосалито, основной и слегка  расплывчатый  смысл  которого
заключался в том, что по образцу  почерка  подозреваемого  можно  воссоздать
полную картину глубинных душевных качеств индивида, соотнесенных с системами
и Фрейда, и Юнга.
   В этот конверт был вложен другой - с  адресом  Пибоди.  Когда  я  смял  и
отбросил в сторону это  послание,  я  вдруг  представил  себе  трогательного
старого перца  с  длинными  волосами,  в  черной  фетровой  шляпе  и  черном
галстуке-бабочке, сидящего в кресле-качалке у окна на ветхой веранде.
   Я вздохнул, разгладил скомканный конверт, списал с него адрес  на  новый,
засунул долларовую банкноту в сложенный лист бумаги и написал на  последнем:
"Это, безусловно, последний взнос".  Затем  подписался,  запечатал  конверт,
наклеил марку и плеснул себе еще виски. Я набил трубку, разжег  ее  и  сидел
курил потихоньку. Никто не приходил, никто не звонил, ничего не происходило,
никого не интересовало, умер я или отправился в Эль Пасо.
   Мало-помалу шум транспорта утих. Небо потускнело. На  западе  оно  должно
было быть красным. Наискосок через крыши зажглась первая неоновая реклама. В
окне выходящей в переулок кофейни глухо выл  вытяжной  вентилятор.  Груженый
грузовик дал задний ход и с грохотом двинулся к проспекту.
   Наконец зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал:
   - Мистер Марлоу? Это мистер Шоу из Бристоля.
   - Да, мистер Шоу. Как дела?
   - Прекрасно, благодарю вас, мистер Марлоу. Надеюсь,  у  вас  тоже.  Здесь
молодая леди просит проводить ее в вашу квартиру. Не знаю зачем.
   - Я тоже, мистер Шоу. Я никого не жду. Она назвала себя?
   - О да. Так точно. Ее зовут Дэвис. Мисс  Мерле  Дэвис.  Она...  э-э,  как
сказать... в состоянии, близком к истерике.
   - Проводите ее ко мне, - быстро сказал я. - Я буду  через  десять  минут.
Это секретарь моего клиента, сугубо деловой визит.
   - Понимаю. Да. Должен ли я... э-э... побыть с ней?
   - Как сочтете нужным. - И я повесил трубку.
   Проходя мимо двери туалетной комнаты, я  увидел  в  зеркале  напряженное,
взволнованное лицо.

Глава 27

   Когда я отпер дверь и вошел, Шоу вскочил с  диванчика.  Это  был  высокий
человек с таким длинным лысым черепом,  что,  казалось,  его  уши  несколько
сползли по голове вниз. К его  лицу  была  приклеена  вежливая  идиотическая
улыбочка.
   Девушка сидела в кресле у шахматного столика. Она ничего не делала просто
сидела.
   - Ах, вот и вы, мистер Марлоу, - прощебетал Шоу. - Да. Конечно. Мы с мисс
Дэвис имели чрезвычайно интересную беседу. Я рассказывал ей, что я родом  из
Англии. Она... э-э она не сказал мне, откуда она родом. - Он говорил это уже
на полпути к двери.
   - Очень любезно с вашей стороны, мистер Шоу, - сказал я.
   - Не стоит благодарности, - чирикнул он. - Не стоит благодарности.
   Теперь я должен бежать. Мой ужин, вероятно...
   Он кивнул и выбежал прочь. После того  как  я  закрыл  за  ним  дверь,  в
воздухе еще некоторое время как будто  висела  его  неестественно  радостная
улыбка - словно улыбка Чеширского кота.
   - Эй, привет! - сказал я.
   - Привет,  -  сказала  она  совершенно  спокойным,  совершенно  серьезным
голосом. На ней был коричневатый льняной жакетик и юбка,  соломенная  низкая
шляпка с широкими полями и коричневой бархатной ленточкой, подобранной точно
в тон ее туфлям и кожаной отделке на  швах  матерчатой  сумки.  Шляпка  была
неожиданно лихо заломлена набок. Девушка была без очков.  Она  выглядела  бы
совершенно нормально, если бы не ее лицо. У  нее  были  совершенно  безумные
глаза, раскрытые так широко, что вокруг зрачков виднелся белок.  У  них  был
немигающий пустой взгляд; когда  девушка  переводила  глаза  с  предмета  на
предмет, то, казалось, слышался какой-то скрип - настолько затрудненным было
их движение. Ее губы в уголках рта были плотно сжаты, но посередине  верхняя
губа медленно вздергивалась вверх, открывая зубы, - как  будто  к  ней  была
привязана ниточка и кто-то тянул за нее.  Губа  вздергивалась  неестественно
высоко, потом по нижней части  лица  девушки  медленно  проходила  судорога,
после чего губа возвращалась  на  место  и  рот  плотно  сжимался,  а  через
некоторое время это движение начиналось снова. Вдобавок ко всему у нее  было
что-то с шеей: голова девушки  медленно  поворачивалась  влево  градусов  на
сорок пять и останавливалась, затем ее шея конвульсивно дергалась  и  голова
возвращалась в прежнее положение. Эти повторяющиеся движения в  сочетании  с
полной  неподвижностью  Мерле,  судорожно  сжатыми  на  коленях   руками   и
остановившимся взглядом могли до смерти перепугать любого человека.
   На секретере за шахматным столиком стояла коробка  табаку.  Я  достал  из
кармана трубку и  подошел  к  секретеру.  Встал  у  противоположной  стороны
столика, на краю которого лежала сумка. Девушка чуть подпрыгнула, но позы не
изменила. И даже попыталась улыбнуться.
   Набив трубку, я чиркнул спичкой, прикурил и встал напротив девушки, держа
в руке уже погасшую спичку.
   - Вы без очков сегодня, - сказал я.
   Она заговорила. Ее голос был спокоен и сдержан.
   - О, я ношу их только дома или когда читаю. Они в сумке.
   - Вы сейчас дома, - сказал я. - Вам надо бы надеть их.
   Я небрежно взял ее сумку. Мерле не шевельнулась и не  посмотрела  на  мои
руки. Она не отрывала взгляда от  моего  лица.  Открывая  сумку,  я  немного
повернулся в сторону. Выудив из сумки футляр, я подтолкнул его через стол  к
девушке.
   - Наденьте.
   - О да, я надену, - сказала она. - Но я, наверное, должна снять шляпу...
   - Конечно, снимите шляпу, - согласился я.
   Она сняла шляпу и положила ее на колени. Потом она вспомнила про  очки  и
забыла про шляпу: та упала на пол, когда девушка потянулась за  очками.  Она
их надела. Они несколько скрасили ее вид.
   Пока она занималась всем этим, я вынул из ее сумки пистолет  и  незаметно
сунул его в задний карман. Она вроде ничего не заметила. Это был все тот  же
автоматический кольт двадцать пятого калибра с ореховой  ручкой,  который  я
видел в верхнем правом ящике ее стола.
   Я прошел к дивану, опустился на него и сказал:
   - Ну вот и порядок. Чем мы займемся теперь? Вы голодны?
   - Я была дома у мистера Ваньера, - сообщила она мне.
   - О.
   - Он живет в Шерман-Оакс. В самом конце  Эскамилло-драйв.  -  Ага,  может
быть, - тупо сказал я и попытался выпустить дым колечком - но безуспешно.  У
меня на щеке мелко забилась какая-то жилка. Мне это совсем не понравилось.
   - Да, - спокойно сказала  она,  тогда  как  ее  верхняя  губа  продолжала
медленно вздергиваться и опускаться и  подбородок  описывал  дугу  к  левому
плечу и возвращался обратно. - Там очень тихо. Мистер Ваньер живет  там  уже
три года. Прежде он жил в Голливуде, на  Дьямонд-стрит,  с  каким-то  другим
человеком. Но мистер Ваньер говорит, что они не смогли ужиться.
   - Могу понять, - сказал я. - Как давно вы знакомы с Ваньером?
   - Восемь лет. Мы не близкие знакомые. Я  должна  была  время  от  времени
доставлять ему... разные посылочки. Ему нравилось, когда их приносила именно
я.
   Я предпринял еще одну попытку выпустить дым колечком. Никак.
   - Конечно, он никогда мне не нравился, - продолжала она. - Я боялась, что
он... я боялась...
   - Но он этого не сделал, - сказал я.
   На ее лице впервые появилось нормальное человеческое выражение -Мерле как
будто удивилась.
   - Да, - согласилась она. - Не сделал. Фактически не сделал. Но он  был  в
пижаме.
   - Отнеситесь к этому проще, - посоветовал я.  -  Поваляться  вечерком  на
диване в пижаме - некоторые могут себе это позволить, почему бы и нет?
   - Я хочу вам еще кое-что сообщить, - серьезно сказала  она.  Знаете,  что
заставляет одного человека платить деньги другому?.  .  Миссис  Мердок  вела
себя очень достойно по отношению ко мне, правда?
   - Безусловно, - согласился я. - А сколько вы отвезли ему сегодня?
   - Только пятьсот. Миссис Мердок сказала, что это все, что она может дать,
но в действительности она не может дать даже этого.  Она  сказала,  что  это
должно кончиться. Это не может дальше  продолжаться.  Мистер  Ваньер  обещал
оставить ее в покое, но не делает этого.
   - Они всегда так, - сказал я.
   - Так что остался только один выход - я это знаю очень давно. Я  во  всем
виновата, а миссис Мердок была всегда так мила со мной.  Это  уже  не  могло
сделать меня хуже, чем я была, правда ведь?
   Я сильно потер ладонью щеку, чтобы утихомирить  мелко  дергавшийся  нерв.
Она не заметила, что я не ответил, и продолжала:
   - Так что я это сделала. Он был в пижаме, а рядом с ним стоял стакан.  Он
смотрел как-то искоса и скалился. И даже не встал, чтобы впустить  меня.  Но
во входной двери торчал ключ. Кто-то оставил там ключ. Это... это...
   - Это был ключ во входной двери, - подсказал я. - Так что вы смогли войти
в дом.
   - Да, - Мерле кивнула и попыталась улыбнуться.  -  И  ничего  особенного,
правда. Я даже не помню никакого шума.  Хотя  шум,  конечно,  был.  И  очень
громкий.
   - Полагаю.
   - Я подошла к нему очень близко, так, чтобы не промахнуться.
   - А что сделал мистер Ваньер?
   - Просто сидел и скалился. Я  не  хотела  возвращаться  домой,  чтобы  не
доставлять дополнительных неприятностей миссис Мердок и Лесли. - Голос Мерле
сорвался и замер на этом имени, и мелкая дрожь прошла по ее телу. -  Поэтому
я пришла сюда. И когда на звонок никто не ответил, я нашла офис и  попросила
управляющего впустить меня в вашу квартиру, чтобы подождать  вас.  Я  знала,
что вы посоветуете мне, что делать.
   - Вы дотрагивались до чего-нибудь, пока  находились  в  доме  Ваньера?  -
спросил я. - Может быть вспомните что-нибудь? То есть кроме  входной  двери.
Или вы просто вошли в комнату и вышли, ни до чего не дотрагиваясь?
   Мерле задумалась, и лицо ее застыло.
   - О, я помню одно, - наконец сказала она. - Я выключила свет.
   Перед уходом.  Лампу.  Знаете,  такая  большая  лампа  с  очень  большими
лампочками, которая светит вверх. Я ее выключила.
   Я кивнул и ободряюще улыбнулся ей. Ну  же,  Марлоу,  еще  одна  улыбка  и
повеселей.
   - Значит, так, - сказал я. - Езды сюда полчаса, здесь вы находитесь около
часа. Значит, из дома Ваньера вы вышли около половины шестого.  И  выключили
свет.
   - Именно, -  она  снова  кивнула,  почти  радостно.  Довольная  тем,  что
вспомнила. - Я выключила свет.
   - Выпить не хотите?
   - О нет, - Мерле энергично потрясла головой. - Я никогда не пью.
   - Не возражаете, если я выпью?
   - Конечно нет. Почему я должна возражать?
   Я встал и изучающе посмотрел на нее. Ее губа  все  так  же  опускалась  и
поднималась, и голова мерно поворачивалась влево и возвращалась в нормальное
положение. Но мне показалось, амплитуда движений уже постепенно затухала.
   Трудно было сказать, сколько это могло продолжаться. Наверное, чем больше
девушка говорит, тем  лучше.  Никто  не  знает,  сколько  времени  требуется
человеку, чтобы оправиться от шока.
   - Где ваш дом? - спросил я.
   - Как же... я живу с миссис Мердок. В Пасадене.
   - Я имею в виду настоящий дом. Где ваши родители?
   - Они живут в Вичите, - сказала она. - Но я не  ездила  туда...  никогда.
Изредка я пишу им, но не виделась с ними очень давно.
   - Чем занимается ваш отец?
   - У него госпиталь для собак и кошек. Он ветеринар. Надеюсь,  они  ничего
не узнают. О том случае они не узнали. Миссис Мердок никому не говорила.
   - Может, и не узнают, - согласился я. - Пойду, налью себе.
   Я прошел на кухню и сделал себе коктейль, и это был коктейль что надо.  Я
выпил  его  залпом,  потом  вытащил  из  кармана  пистолет  и  увидел,   что
предохранитель поднят. Я понюхал дуло и вытащил обойму. В  стволе  оставался
один патрон, но это был пистолет того типа, который не стреляет, если обойма
вынута. Я поднес пистолет к глазам и заглянул в казенную  часть.  Оставшийся
там патрон, весь искореженный и смятый затвором, был явно не двадцать пятого
калибра. На вид как  будто  тридцать  второго.  Патроны  же  в  обойме  были
нормального калибра - двадцать  пятого.  Я  собрал  пистолет  и  вернулся  в
гостиную.
   Я не слышал ни звука. Она просто бессильно сползла с кресла вперед  прямо
на свою милую шляпку. И была холодна, как скумбрия.
   Я перевернул ее на спину,  снял  с  нее  очки  и  убедился,  что  она  не
проглотила язык. Я всунул ей между зубов сложенный носовой платок, чтобы она
не прикусила язык, когда начнет приходить в себя. Потом подошел к телефону и
набрал номер Карла Мооса.
   - Док, это Фил Марлоу. У вас еще есть пациенты или вы уже освободились?
   - Освободился, - сказал он. - Собираюсь уходить. Случилось что?
   - Я у себя дома, - сказал я. -  Четыреста  восемь,  Бристоль  Апартментс,
если вы забыли. У меня тут девушка в обмороке. Не обморок меня  пугает  -  я
боюсь, она спятит, когда очнется.
   - Не давайте ей ничего спиртного. Я еду.
   Я повесил трубку и опустился около Мерле на колени.  И  начал  тереть  ей
виски. Она открыла глаза. Верхняя ее губа начала подниматься,  и  я  вытащил
платок у нее изо рта. Она посмотрела на меня и сказала:
   - Я была дома у мистера Ваньера. Он живет в Шерман-Оакс. Я...
   - Вы не возражаете, если я подниму вас  и  перенесу  на  диван?  Вы  меня
знаете. Я Марлоу, помните, тот придурковатый верзила, что вертится вокруг  и
пристает ко всем с идиотскими вопросами?
   - Привет, - сказала она.
   Я поднял ее. Ее тело напряглось, но  она  промолчала.  Я  положил  ее  на
диван, одернул ей юбку, положил ей  под  голову  подушку  и  поднял  с  пола
шляпку. Шляпка была плоской, как камбала. Я попытался, как  мог,  расправить
ее и положил на секретер.
   Мерле искоса наблюдала за моими действиями.
   - Вы вызвали полицию? - тихо сказала она.
   - Нет еще, - сказал я. - Я был слишком занят.
   Она казалась удивленной. И, пожалуй, несколько уязвленной. Хотя я не  был
вполне в этом уверен.
   Я открыл ее сумку и повернулся к девушке спиной, чтобы  незаметно  сунуть
пистолет обратно. При  этом  я  бегло  проверил  содержимое  сумки.  Обычные
вещицы: пара носовых платков,  губная  помада,  серебряная  пудреница,  пара
салфеток, кошелек с мелочью и  парой  долларовых  банкнот.  Ни  сигарет,  ни
спичек, ни билетов в театр.
   Я расстегнул молнию на боковом кармашке. Там лежали ее водительские права
и тонкая пачка банкнот: десять  бумажек  по  пятьдесят  долларов.  Я  быстро
просмотрел их. Ни одной новенькой. За стягивающую  их  резинку  был  заткнут
сложенный лист. Я вытащил его, развернул и прочитал. Это  была  обыкновенная
расписка, аккуратно напечатанная и  помеченная  сегодняшним  числом.  Будучи
подписанной, она бы свидетельствовала о получении пятисот долларов.  Похоже,
ее уже никто не подпишет. Я сунул деньги и расписку в  свой  карман;  закрыл
сумочку и глянул на диван.
   Мерле смотрела в потолок и проделывала со своим лицом те же штуки, что  и
раньше. Я принес из спальни одеяло и прикрыл ее.
   Потом пошел на кухню приготовить себе еще один коктейль.

Глава 28

   Доктор Карл Мосс был  высоким  тучным  евреем  с  гитлеровскими  усиками,
глазами навыкате и невозмутимостью айсберга. Он положил  шляпу  и  сумку  на
кресло, подошел к дивану и совершенно бесстрастно посмотрел на девушку. -  Я
доктор Мосс, - сказал он. - Как наши дела?
   - Вы из полиции? - спросила она.
   Он наклонился, пощупал ее пульс, прислушался к дыханию.
   - Что вас беспокоит, мисс...
   - Дэвис, - подсказал я, - мисс Мерле Дэвис.
   - Меня ничего не беспокоит, - она удивленно раскрыла глаза. - Я...
   Я даже не понимаю, почему я, собственно, лежу  здесь.  Я  думала,  вы  из
полиции. Видите ли, я убила человека.
   - Что ж, вполне естественное человеческое побуждение, - сказал он.
   - Я убил десятки. - Он даже не улыбнулся.
   Она начала вздергивать губу и медленно поворачивать голову.
   - Вы знаете, вам не стоит  так  делать,  -  очень  мягко  сказал  он.  Вы
чувствуете, как сокращаются нервы, и  начинаете  сосредотачиваться  на  этом
ощущении, чем усугубляете конвульсию.  Вы  можете  контролировать  ее,  если
захотите.
   - Да? - прошептала она.
   - Если только захотите, - повторил он. - Вы можете прекратить это.
   Мне, собственно, все равно. Никаких болей, а?
   - Нет, - она потрясла головой.
   Он похлопал ее по плечу и отправился на кухню. Я пошел за ним. Он  оперся
бедрами об умывальник и уставился на  меня  непроницаемым  взглядом:  -  Что
здесь случилось?
   -  Это  секретарь  моего  клиента,  миссис  Мердок  из  Пасадены.  Клиент
порядочная скотина. Лет восемь назад Мерле  страшно  напугал  один  мужчина,
грубо пристав к ней. Насколько грубо - не знаю. Потом - не могу сказать, что
сразу же, но где-то в то же время - он выпал из окна или прыгнул.  И  с  тех
пор она совершенно не переносит, когда мужчины дотрагиваются до нее  -  даже
без всякого умысла.
   - Угу. - Он продолжал пристально смотреть на меня  выпуклыми  глазами.  -
Она считает, что он выпрыгнул из окна из-за нее?
   - Не знаю. Миссис Мердок - вдова этого человека. Вскоре она  вышла  замуж
вторично, и второй ее муж тоже умер. Мерле осталась с ней. Старуха обходится
с ней как грубые родители с капризным ребенком.
   - Понимаю. Регрессия.
   - Как это?
   - Сильное душевное  потрясение  и  подсознательная  попытка  вернуться  в
детство. Если миссис Мердок бранит ее много, но не чрезмерно, это  усиливает
тенденцию.  Происходит  отождествление  детской  подчиненности   с   детской
защищенностью.
   - Нам обязательно углубляться в эти дебри? - проворчал я.
   Он спокойно ухмыльнулся.
   - Послушай, дружище.  Совершенно  очевидно,  что  девушка  -  невропатка.
Отчасти это спровоцировано обстоятельствами, отчасти это состояние намере