лении,  вероятно,  знали.
Возможно, Блейн знал, а Хемингуэй, как ты его назвал, - нет. Блейн - подлец,
второй же просто крутой полицейский,  ни  плох,  ни  хорош,  ни  куплен,  ни
честен, немного туповат, как я, чтобы считать, что работа в полиции -  самый
разумный  способ  заработать  на  жизнь.  А  этот  психиатр  тоже  никак  не
вписывается. Он купил себе защищенную зону на лучшем рынке, в Бэй Сити, и он
ее использовал по необходимости. Вы никогда не узнаете, что у  такого  парня
на уме и на совести и чего он  боится.  Он  мог  бы  очень  испугаться  и  в
ослеплении попытаться обезвредить посетителя, тем более что он привык дурить
богатых дам, а обмануть их  проще,  чем  бумажную  куклу.  А  насчет  твоего
пребывания у Зондерборга,  мне  кажется,  что  Блейн  опасался,  что  доктор
узнает, кто ты, и, возможно, они рассказали Зондерборгу именно  ту  историю,
из которой следовало, что подобрали тебя с помутненным рассудком. Зондерборг
не знал, что с тобой делать: то ли отпустить, то ли  постоянно  держать  под
наркотиками. Мне кажется, все было так. Блейн, вероятно, знал и про  Мэллоя.
Я бы не упустил эту нить.
   Я слушал и наблюдал за лучом прожектора и за приплывающими и  уплывающими
такси. - Я не знаю, о чем думали те парни, не знаю, тупы они или подкуплены,
- сказал Ред, - но беда полицейских в том, что они думают, будто полицейская
форма дает им что-то, чего у них до этого  не  было.  Может  быть,  когда-то
действительно  давала,  но  не  сейчас.  Над  ними   стоит   слишком   много
сообразительных умов. Представь, мы приходим к  Брюнетту.  Он  не  управляет
городом. Но его не должны трогать. Он вложил большие деньги в  выборы  мэра,
чтобы его не беспокоили с его  водными  такси  и  так  далее.  Если  бы  ему
понадобились какие-то частности, власти ему их  предоставили  бы.  Например,
один из его дружков, адвокат, совершил наезд в пьяном состоянии, так Брюнетт
добился того, чтобы того  наказали  как  за  езду  в  нетрезвом  виде.  Были
изменены материалы следствия, а это ведь тоже преступление. Ну да Бог с ним.
Это так, для общего представления. Его  занятие  -  азартные  игры,  но  все
подпольные дела сейчас тесно связаны. Он может торговать марихуаной, сдирать
проценты с людей, которых устроил на работу. Он может знать  Зондерборга,  а
может и не знать. Но ювелирный налет? Восемь тысяч за редкое колье? Нет,  он
выпадает. Представь, что натворили парни за восемь тысяч.  Смешно  подумать,
что Брюнетт имел что-то общее с ними.
   - Да, - сказал я. - Они, вспомни-ка, человека убили.
   - Не он убил, и не по его поручению. Если бы это было дело рук  Брюнетта,
тело не нашли бы. Ведь мало ли что зашито в одежду парня? Зачем рисковать? Я
делаю немало дел для тебя за двадцать пять долларов, а?
   - Вообще, смог бы Брюнетт убить? Ред немного подумал.
   - Мог и, вероятно, убил.  Но  он  не  крутой  парень.  Он  из  подпольных
бизнесменов нового типа. Мы думаем о них по-старинке, как когда-то думали об
медвежатниках или об исколотых  подонках-наркоманах.  Крикливые  полицейские
комиссары вопят по радио, что  все  главари  подпольного  бизнеса  трусливые
крысы, что они могут запросто убивать детей и  женщин,  а  потом  ползать  в
ногах и умолять  о  пощаде  при  виде  полицейской  формы.  Этим  комиссарам
следовало бы знать жизнь получше, а не  пытаться  навязывать  людям  чепуху.
Есть трусливые гангстеры и есть трусливые полицейские - но и  тех  и  других
чертовски мало. А что касается людей оттуда, с верхушки общества,  например,
как и сам Брюнетт, то они не пробираются туда через убийства. Они  достигают
всего упорством и головой. И у них нет стадной храбрости, как у полицейских.
Прежде всего, они - бизнесмены. Что бы ни делали - все ради  денег.  В  этом
они одинаковы во всем мире. Иногда, представь, у парня  дела  плохи.  О'кей.
Убрать. Но они очень задумываются, прежде чем сделать это.  Какого  черта  я
читаю тебе лекцию? - Человек, как Брюнетт, не  стал  бы  прятать  Мэллоя,  -
сказал я, - после того, как тот убил двух человек.
   - Нет. Не стал бы, если нет более глубоких причин, кроме денег. Ну,  как,
хочешь вернуться?
   - Нет.
   Ред положил руки на штурвал. Лодка стала понемногу набирать скорость.
   - Не подумай, что мне  нравятся  эти  ублюдки,  -  сказал  Ред.  -  Я  их
смертельно ненавижу.

Глава 37

   Рассеиваясь в  тумане,  луч  вращающегося  прожектора  едва  доставал  до
поверхности воды. Возможно, его включили для показухи, пользы от него  такой
ночью ни на цент. Если же кто-нибудь  захотел  бы  захватить  один  из  этих
игорных кораблей, то ему пришлось бы делать дело большими силами  и  часа  в
четыре  утра,  когда  компания  заядлых   любителей   поиграть   значительно
уменьшалась, и продолжать испытывать судьбу оставалось лишь несколько  самых
заядлых игроков. Однако экипаж, валившийся с ног от усталости, даже в четыре
утра создал бы смертельные  сложности  для  желающих  сделать  деньги  таким
образом. Однажды уже пытались.
   Лодка-такси остановилась у причальной площадки, разгрузилась  и  ушла  по
направлению к берегу. Ред вел свою моторку  у  самой  границы,  очерчиваемой
лучом света. Если бы на корабле подняли  луч  прожектора  хотя  бы  на  пару
футов, просто ради развлечения... Но там не сделали этого. Луч лениво прошел
мимо, мы быстро пересекли линию и боком приблизились  к  скользкому  корпусу
корабля, Двустворчатые железные двери неясно вырисовывались в темноте высоко
над нами, и, казалось, что до них невозможно добраться. Наша лодка царапнула
древний борт  "Монтесито".  Волна  шлепалась  о  корпус  лодки,  немного  ее
покачивая. Большая тень Реда  выросла  возле  меня,  и  свернутая  в  кольцо
веревка скользнула вверх, зацелилась за что-то, хлопнув при  этом,  а  конец
упал в ВОДУ.
   Рыжий выловил его багром, как следует  натянул  и  привязал  к  какому-то
штырю на капоте двигателя. Туман был достаточно густым, чтобы  все  казалось
нереальным, Влажный  воздух  был  так  же  холоден,  как  пепел  любви.  Ред
наклонился, и его дыхание защекотало мне ухо:
   - Надо подержать лодку. Я полезу по обшивке, а ты за мной.
   - Я не могу ждать, - сказал я, дрожа.
   Он положил  мои  руки  на  штурвал,  повернув  его  в  нужное  положение,
установил обороты двигателя и приказал так держать лодку.
   По  обшивке  шла  металлическая  лестница,  повторяя  изгиб  корабля.  Ее
ступеньки  казались  очень  скользкими.  Наверху  лестница  заканчивалась  у
административного строения.
   Ред вытер ладони о штаны. Мне подумалось, что он не вытер, а  еще  больше
измазал руки мазутом. Затем он дотянулся  до  первой  перекладины  лестницы,
подтянулся  на  руках  и  уперся  резиновой  подошвой  ботинок  в  скользкую
ступеньку. Луч прожектора шарил теперь далеко от нас. Свет отражался от воды
и, казалось, заставлял ярко светиться мое лицо, но это только казалось.  Над
головой раздался скрип очень тяжелых  петель.  Выбился  бледный,  желтоватый
пучок света и, как призрак, растворился в тумане. Показались очертания одной
половины грузового люка. Он не  был  закрыт  изнутри  на  засов.  Интересно,
почему? Раздался шепот. Слов не  разобрать,  но  смысл  понятен.  Я  оставил
штурвал и на шершавом борту нащупал скользкую лестницу. О,  это  было  самое
тяжелое путешествие  в  моей  жизни.  Я  очутился  в  хранилище,  заваленном
упакованными ящиками, бочками, бухтами каната и ржавыми  цепями.  Я  тяжело,
хрипло и часто дышал. Крысы попискивали в темных углах. Желтый свет  попадал
сюда через узкую щель в дальней стене.
   Ред снова стал шептать мне на ухо:
   - Отсюда мы прямиком направимся  в  котельное  отделение.  У  них  машина
всегда под парами, потому что на этой  посудине  нет  дизелей.  Там,  внизу,
будет,  наверное,  всего  один  парень,  дежурный.  Оттуда  я  покажу   тебе
вентиляционное  отверстие  без  решетки.  Вентиляционная  труба  выходит  на
служебную палубу. На нее всем посетителям запрещено подниматься. Дальше  все
зависит от тебя.
   - Должно быть, у тебя есть родственник на этом корабле? - спросил я.
   - Случались вещи  и  повеселее.  Ты  скоро  вернешься?  -  Возможно,  мне
придется плюхнуться в  воду  со  служебной  палубы,  -  сказал  я  и  достал
бумажник. - Я думаю, это стоит  еще  небольшую  сумму.  Тебе  хватит,  чтобы
позаботиться о моем теле, как о своем.
   - Ты мне больше ничего не должен, дружище.
   - Я покупаю билет на обратный рейс, даже если я им не воспользуюсь.  Бери
деньги, пока я не разревелся и не намочил твою рубашку.
   - Там, наверху, тебе нужна помощь?
   - Единственное, что мне понадобится, так это красноречие.
   - Убери деньги, - сказал Ред. -  Ты  мне  уже  все  оплатил.  Похоже,  ты
боишься, - он взял мою руку.  Его  рука  была  сильная,  твердая,  теплая  и
немного липкая, - Я не знаю, чего ты боишься, - прошептал он.
   - Я это преодолею, так или иначе, - пообещал я.
   И пошел за ним мимо  бочек.  Переступив  через  металлический  порог,  мы
оказались в длинном тусклом коридоре с корабельным  запахом.  Коридор  вывел
нас на стальную платформу-решетку, измазанную как мазутом.  Дальше  пришлось
спускаться по металлической лестнице, на  которой  было  трудно  удержаться.
Мерное шипение топок наполнило воздух  и  заглушало  все  другие  звуки.  Мы
повернули и пошли на шипенье сквозь груды железа.
   Выглянув из-за угла, мы увидели маленького итальяшку в пурпурной шелковой
рубашке. Он сидел в плетеном кресле под висящей без абажура лампой и  читает
газету при помощи черного указательного пальца и очков  в  стальной  оправе,
принадлежавших когда-то его дедушке.
   Ред бесшумно вырос у него за спиной и вежливо сказал:
   - Привет, Коротышка. Как поживают остальные парни? Итальянец открыл рот и
бросил руку за пазуху. Ред въехал ему по челюсти, бережно положил его на пол
и начал разрывать пурпурную рубашку на полоски.
   - Жаль, это расстроит парня больше, чем  удар  в  челюсть,  -  сокрушенно
предположил Ред.
   Он связал итальянца, воткнул ему в рот кляп и очень аккуратно  положил  в
безопасное место его  очки.  Мы  подошли  к  вентиляционному  отверстию,  на
котором не было решетки. Я заглянул в  него  и  ничего,  кроме  черноты,  не
увидел.
   - До свидания, - сказал я.
   - Может быть, тебе надо немного помочь? Я встряхнулся, как мокрая собака.
   - Либо я сделаю это дело в одиночку, либо я его вообще не сделаю. Пока.
   - Сколько ты там пробудешь? - голос Реда звучал обеспокоенно.
   - Час или немного поменьше.
   Он смотрел на меня, покусывая губу, затем кивнул.
   - Иногда бывает нужно так поступать,  -  философски  изрек  он.  -  Будет
время, загляни в игорный зал. Да, грузовой люк открыт. Может, пригодится. Не
забудь воспользоваться им.
   И он быстро ушел.

Глава 38

   Холодный воздух мощным потоком лился  вниз  по  трубе.  Долгим  был  путь
наверх. Минуты через три, которые показались мне часом, не меньше, я высунул
голову из отверстия и огляделся по сторонам. Совсем близко виднелись шлюпки,
накрытые брезентом. Тихие голоса бормотали в темноте. Медленно двигался  луч
прожектора.  Он  начинался  откуда-то   сверху,   возможно,   с   платформы,
укрепленной на верхушке одной из мачт. Там наверняка был парень с автоматом.
   Холодная работа, холодный  комфорт,  согревает  лишь  мысль,  что  кто-то
любезно оставил открытым грузовой люк.
   Далекая музыка бубнила, как  фальшивые  басы  дешевого  приемника.  Через
туман пробивался свет нескольких звезд, смотрящих на неуемную землю.
   Я выбрался из вентиляционной трубы, достал пистолет из кобуры  и  спрятал
его во внутренний карман, поближе к сердцу. Сделал  три  шага,  прислушался.
Бормотание прекратилось, но,  видимо,  не  из-за  меня.  Таинственные  силы,
собрав свет из ночи и из  тумана  в  одной  точке,  помогли  мне  разглядеть
блестящую  поверхность  пулемета,  установленного  на  высокой   треноге   и
нависавшего длинным стволом над ограждением. Возле  него  неподвижно  стояли
два человека. Они снова стали тихо разговаривать друг с другом.  Со  стороны
их разговор казался бессмысленным бормотанием.  Очевидно,  я  слишком  долго
прислушивался к ним. За моей спиной кто-то проговорил:
   - Сожалею, но гостям нельзя находиться на служебной палубе.
   Я повернулся и посмотрел на руки этого парня. Они были пусты.
   Тогда я зашел на другую сторону шлюпки.  Парень  бесшумно  последовал  за
мной.
   - По-моему, я заблудился, - сказал я.
   - Наверное, так оно и есть, - у него был юношеский голос. - Но ведь здесь
дверь у сходного трапа, а на ней автоматический замок, хороший замок. Раньше
здесь был  открытый  проход  и  натянута  цепь,  табличка  с  надписью,  что
проходить нельзя. Но некоторые весельчаки перепрыгивали через цепь.
   Он долго говорил, то ли усыпляя бдительность, то ли ждал чего-то.
   - Кто-то, наверное, оставил дверь открытой, - сказал я Парень был  пониже
меня ростом.
   - Если кто-то оставил дверь открытой, то боссу это не понравится, а  если
нет, то нам бы хотелось знать, как вы  забрались  сюда.  Я  уверен,  вы  это
знаете. Вы были с компанией?
   - С очаровательной компанией.
   - Вам бы следовало с ней оставаться.
   - Вы знаете, как это  бывает  -  отвернешься,  а  какой-то  приятель  уже
покупает ей выпивку.
   Парень понимающе захихикал и сделал едва  заметное  движение  подбородком
сверху вниз.
   Я успел нагнуться и отскочить  в  сторону.  В  воздухе  послышался  свист
дубинки. Я уже привык к тому, что любая дубинка в этих  краях  автоматически
опускалась на мою голову. Рядом  кто-то  смачно  выругался.  Краем  глаза  я
заметил долговязого человека с дубинкой в  руке.  Я  не  заметил,  когда  он
вынырнул из-за шлюпки. Делать нечего. Я тихим и злым голосом приказал:
   - Идите вперед и не трусьте!
   И громко щелкнул предохранителем.
   Долговязый стоял как вкопанный, дубинка свисала с его запястья. Тот же, с
которым я разговаривал, не спеша обдумывал создавшееся положение.
   - Для вас это ничего не значит, - вдруг серьезно  сказал  он.  -  Вам  не
выбраться отсюда.
   - Я подумал об этом. А еще подумал, что вас это не касается.
   - Что вам нужно?
   - У меня есть пистолет, - сказал я. - Но он вовсе не  обязательно  должен
выстрелить. Мне надо поговорить с Брюнеттом.
   - Он уехал по делам в Сан-Диего.
   - Тогда я поговорю с его заместителем.
   - Хорошо, - приятным голосом сказал тот, что  пониже  и  помоложе.  -  Мы
спустимся вниз, а вы спрячете пушку перед входом.
   - Я спрячу пушку, когда пройду через дверь. Он засмеялся.
   - Отправляйся на пост, Слим! Я сам разберусь.  Ну,  что  ж,  следуйте  за
мной.
   Он пошел впереди меня, а длинный тип растворился в темноте.
   Мы прошли через палубу и спустились по  скользкой  лестнице.  Внизу  была
толстая дверь. Мой сопровождающий открыл ее  и  осмотрел  замок.  Улыбнулся,
кивнул, придержал для меня дверь,  и  я  шагнул  внутрь,  пряча  пистолет  в
карман.
   Дверь за спиной закрылась, лязгнув замком.
   - До сих пор вроде спокойный был вечер, - проговорил парень.
   Перед нами за позолоченной аркой оказалась  обычная  игровая  комната.  В
дальнем углу стояла короткая стеклянная стойка и несколько стульев. В центре
лестница уходила вниз. Я слышал звук вращающихся рулеток. В комнате было  не
больше полусотни людей.
   Двое в смокингах, не спеша, никуда не глядя,  направились  к  нам.  Этого
следовало ожидать. Подойдя к арке, оба сунули руки в карманы, за сигаретами,
конечно. Мой сопровождающий поджидал этих господ.
   - Ну что ж, с этого момента мы должны вести себя более  организованно,  -
сказал невысокий человек в смокинге. - Вы не возражаете?
   - Вы - Брюнетт? - внезапно спросил я. Он неопределенно пожал плечами.
   - Конечно.
   - Вы не выглядите круто, - сказал я.
   - Надеюсь, нет.
   Два человека в смокингах вежливо зажали меня между собой.
   - Здесь, - сказал Брюнетт, - мы сможем спокойно поговорить.
   Он открыл дверь.
   Комната была похожа и непохожа на  каюту.  Две  медные  лампы  свисали  в
шарнирных подвесах над темным столом из  пластика.  В  углу  стояла  большая
комбинированная  установка:  приемник  с  проигрывателем  и  большая  стопка
пластинок. Красный ковер покрывал пол, и на нем стоял диван из красной кожи,
столик с сигаретами и графином, несколько стульев.
   - Садитесь, - сказал Брюнетт и зашел за стол. На столе было много деловых
бумаг с колонками цифр, отпечатанных на  бухгалтерской  машинке.  Он  сел  в
кресло с высокой спинкой и осмотрел меня. Затем взял со стола ручку, почесал
ею мочку уха. У него была кошачья улыбка, но мне нравятся кошки.
   Он был ни молод, ни стар, ни толстый, ни худой. Много времени  он  провел
возле океана. Это отразилось на нем: здоровое, крепкое телосложение.  Волосы
каштанового цвета лежали естественными  волнами.  Умное  лицо  выражало  еле
уловимую угрозу, исходящую из желтоватых  глаз.  Руки  хорошо  ухожены,  без
перстней. Смокинг темно-синего цвета, почти  черного,  жемчужная  заколка  в
галстуке. Заколка показалась мне великоватой, но, возможно, от зависти.
   Он довольно долго смотрел на меня и, наконец, сказал:
   - У него пистолет.
   Один из парней уперся мне в спину чем-то похожим на удочку.  Рука  быстро
обыскала меня, вытащила пистолет и поискала другое оружие.
   - Что-нибудь еще? - услышал я.
   - Не сейчас, - покачал  головой  Брюнетт,  Один  из  парней  положил  мой
пистолет на стол. Брюнетт положил ручку, взял нож для разрезания конвертов и
стал им подталкивать пистолет, наблюдая, как тот скользит по столу.
   - Надо ли мне объяснять, чего я хочу сейчас? - спокойно спросил он, глядя
мне через плечо.
   Один из охранников  вышел,  а  другого  не  было  ни  слышно,  ни  видно.
Воцарилась тишина, нарушаемая глухими голосами из игровой комнаты и  далекой
музыкой.
   - Хотите выпить?
   - Спасибо.
   Оставшийся охранник приготовил пару коктейлей у маленького  бара.  Он  не
пытался прятать стаканы, когда смешивал напитки.
   - Закурите?
   - Спасибо.
   - Египетские подойдут?
   - Конечно.
   Мы закурили, выпили. По вкусу - хорошее шотландское  виски.  Охранник  не
пил.
   - Я хотел бы...
   - Простите, но это неважно, не так ли? Мягкая  кошачья  улыбка  и  лениво
полуприкрытые веки. Дверь открылась, и в  комнату  вошел  охранник,  который
забрал у меня  пистолет,  а  с  ним  парень  в  морском  кителе,  с  улыбкой
гангстера. Я узнал его. Он взглянул на меня, и лицо его побледнело до  цвета
мела.
   - Этот не проходил мимо меня, - быстро проговорил он.
   - У него был пистолет, - сказал Брюнетт, указывая на стол  ножом.  -  Это
его пистолет. Он даже, можно сказать, навел его на меня на служебной палубе.
   - Я его не пропускал, босс, - еще быстрее проговорил морской китель.
   Брюнетт поднял глаза и улыбнулся мне.
   - Ну?
   - Увольте его, - сказал я.
   - Таксист может это доказать, - рычал китель.
   - Вы уходили со своего поста в полшестого?
   - Ни на минуту, босс.
   - Это не ответ. За минуту может пасть империя.
   - Ни на секунду, босс.
   - Но его можно легко провести, - сказал я  и  засмеялся.  Морской  китель
сделал выпад в мою сторону, и его кулак со свистом мелькнул в  воздухе,  как
хлыст. И почти достал до моего виска. Но следом раздался глухой боковой удар
в его челюсть. Парень пошатнулся, безуспешно пытаясь схватиться за  стол,  и
повалился на спину. Было интересно для разнообразия посмотреть, как оглушают
кого-то другого, но не тебя.
   Брюнетт продолжал улыбаться мне.
   - Я думаю, вы не  будете  к  нему  несправедливы,  -  сказал  Брюнетт.  -
Остается выяснить насчет двери.
   - Случайно оказалась открытой.
   - А еще что-нибудь вы могли бы выдумать?
   - Не в таком многочисленном обществе.
   - Я поговорю с вами один на один, - сказал Брюнетт, не глядя ни на  кого,
кроме меня.
   Один из охранников поднял оглушенного с пола  и  потащил  его  к  выходу,
второй держал открытой дверь. Они вышли, и дверь закрылась.
   - Хорошо, - сказал