ние, то ли понемножку всего сразу. И вслед за  тем  я
почувствовала, что внезапно обрушившаяся  волна  сонливости  также  внезапно
откатилась. Я встрепенулась.
   Силы небесные, что это было?
   - Прежде вы  изучали  оккультные  науки?  -  задала  Лже-Мария  встречный
вопрос.
   - Если вы имеете в виду алхимию, то нет, - прикинулась  я  простушкой.  В
принципе мне уже безразлично,  пройду  собеседование  или  нет.  Я  получила
ответ, за которым пришла: Ванде нельзя доверить не только родную тетю, но  и
чужую Мату Хари.
   Можно уходить, но спешить не стоит. Выясню-ка я попутно кое-что еще.
   - У меня к вам столько  вопросов.  Столько  вопросов!  -  затараторила  я
вдохновенно, - Я лопну, если прямо сейчас не задам хотя  бы  один.  Скажите,
это правда, что духи не различают полов, что один и тот же дух поселяется то
в мужском теле, то в женском?
   - Да, правда, - неохотно согласилась она.
   Я с удивлением обнаружила, что мы поменялись ролями. Я ожила окончательно
и бесповоротно, а в моей собеседнице  что-то  потухло.  Не  иначе  моторчик,
питающий ее глаза энергией, перегорел и вырубился.
   Интересно... Такое ощущение, что от меня хотят  поскорее  отделаться.  Не
выйдет. Сделаю вид, что толстокожая. Я задала следующий вопрос:
   - И духи общаются между  собой?  Они  способны  испытывать  и  любовь,  и
привязанность, и симпатию?
   - Да.
   Непостижимая закономерность:  чем  больше  воодушевляюсь  я,  тем  больше
закрывается и скисает она.
   Любопытно, однако, в чем тут дело.
   - Это что же такое получается?.. - воскликнула я  и  подалась  вперед,  -
Получается, что гомосексуализм - явление духовного порядка, а  бисексуалы  -
вообще  люди  высшей  касты,  достигшие  полного  телесного  соответствия  с
божественной духовной сущностью?
   С потолка упала невидимая, но плотная ширма, которая отрезала нас друг от
друга.
   - Я передам Ванде, что вы прошли собеседование, - услышала я  и  увидела,
что моя собеседница спешно распутывает ноги и поднимается с  кушетки,  -  Мы
позвоним вам, - сказала она и бочком-бочком двинулась к выходу.
   Я неоднократно сталкивалась с тем, что люди, на словах пекущиеся о  чужих
душах, а на самом деле бойко торгующие  верой  оптом  и  в  розницу,  боятся
вопросов как черт ладана. Они сами не знают ответов и  не  ищут  их.  Им  не
нужны ответы, им нужна ничем не пахнущая, хрустящая с морозца, так и льнущая
к рукам нежная зелень. В этой связи не совсем  понятно,  а  вернее  было  бы
сказать - совсем не понятно, почему Ванда не берет с тети деньги.  Неспроста
это. Что в таком случае ей нужно от тети?..
   Благотворительностью здесь не пахнет, - принюхавшись  к  тонкому  аромату
королевских роз, вывезенных прямиком то ли из Испании, то ли  из  Голландии,
решила я. Былые подозрения, усугубленные бурной Наткиной реакцией, нахлынули
на меня с новой силой. Эх, рано расслабилась - не все узнала. Ну! Ну!
   Соображай быстрее! Может... если Натка не преувеличила и Ванда  на  самом
деле рецидивистка... то ее интересуют... не  тетины  карманные  деньги...  а
дядино наследство целиком?
   Что если Икс - никакой не мистер,  а  миссис  или  мисс,  как  изначально
предполагал Макс? Что если это не Андрей, а  она,  Ванда?..  Эх,  балда,  не
расспросила тетю подробно. Полезно было бы  знать,  где  она  подцепила  эту
Ванду, вернее, где Ванда подцепила ее. И могла ли Ванда узнать о  наследстве
от тети?
   Допустим. Но если это она, то,  безусловно,  не  своими  белыми  ручками.
Такая утруждаться не станет. Ей лишнее слово выдавить лень -  не  то  что...
Понятно что... Так, если это  она,  то  обязательно  должен  быть  сообщник,
исполнитель то бишь. Услужливый Крыс подошел бы на эту роль,  если  бы  имел
доступ к дяде, Павлику, Максу и библиотеке... Сообщник, говоришь?..
   - А как же мое членство? -  воскликнула  я,  лихорадочно  соображая,  как
остановить ускользающую женщину, - Что я должна сделать,  чтобы  вступить  в
ваш кружок?
   - Ничего, достаточно вашего желания, - обронила она через плечо.
   Уйдет! Уже уходит. Надо что-то предпринять. Ну!
   - Хорошо, Ванда, -  решилась  я  бросить  пробный  камень.  Если,  часом,
ошибусь, то сошлюсь на временное помешательство. Мне не привыкать, однако, -
Но у меня к вам  маленькая  просьба,  -  продолжила  я,  растягивая  губы  в
откровенно фальшивой улыбке, - Пожалуйста, уберите  своего  халдея,  он  мне
наскучил, честное слово.
   И  я  демонстративно  зевнула.  А  лже-Марию  пригвоздило,  развернуло  и
перекосило.
   Ага! Попала в цель. Интересно, из которого ствола?
   - Вы удивлены? - я поднялась с  колен,  разминая  затекшие  ноги,  -  Моя
тетушка не преувеличила, когда сказала, что у вас поразительные глаза. Чтобы
оставаться неузнанной, советую носить очки с тонированными, а еще лучше -  с
зеркальными стеклами... Так как, - я лихо подмигнула, - Договорились  насчет
халдея?
   Она спешно удалилась, оставив вопрос без ответа.
   Кажется, из обоих.
 
*** 
 
   - Ну ты, блин, даешь!
   Я молча шагала по темной улице. Рядом,  едва  поспевая,  сердито  пыхтела
Натка.
   - Ты не представляешь, с кем связалась. Почему ты сразу не сказала, что в
деле замешана Ванда? Мы так не договаривались!
   - Потому что сама не знала, - я остановилась  посреди  улицы,  -  Слушай,
Нат, а с кем я связалась? Будь другом, объясни по-человечески, а то  у  меня
голова кругом от того, что все мои прежние теории разом полетели к черту.
   - Давай уйдем с дороги, не  хочу,  чтобы  нас  услышали,  -  взволнованно
прошептала Натка. Мы свернули на территорию школы  и  отыскали  в  кромешной
темноте  скамейку,  освещая  дорогу  зажигалками.  Следом  крался  Николаша,
прикрывая наши тылы. Я, конечно, не слышала, но он точно крался  -  тылы  не
обманешь, они невероятно чуткие.
   Суть истории, которую поведала в ночи подруга,  сводилась  к  следующему.
(Привожу без комментариев, хотя язык так и чешется.)  Итак,  однажды  пропал
один из учеников Наткиного учителя - юный паренек,  обладавший  прирожденным
даром ясновидения и подававший в этом смысле большие надежды. Но вот ушел  в
магазин за прозаическим хлебом  и  не  вернулся.  Учитель,  который  заменял
сироте и отца, и мать, бросился на поиски, которые  не  увенчались  успехом.
Ясновидение учителя не помогло,  Наткины  карты  и  кофейная  гуща  -  тоже.
Единственное, что удалось выяснить достоверно, - так  это  то,  что  в  мире
мертвых паренек не объявлялся. Видимо, Наткин учитель был на короткой ноге с
Хароном. Полезное знакомство, однако! (Все-таки не  удержалась,  но  обещаю,
что больше не буду.)  Тогда  учитель  обратился  в  милицию.  Его  заявление
приняли и - тишина, не считая того, что самого учиталя потрясли как следует,
но, как ни бились, ничего не натрясли. Бывает. Тогда он нанял детектива,  за
неимением местного кадра выписал из области, оплатив не только услуги, но  и
проживание в отелле "Ренессанс" - бывшем Доме  колхозника  и  проезд  в  оба
конца.
   Приехавший сыщик собрал самую разную информацию, которая  так  или  иначе
касалась ученика - его знакомств, привычек и передвижений за последний  год.
Ничего подозрительного, только однажды  и  вскользь  всплыло  имя  Ванды,  -
видели, мол, их вместе в клубе перед началом киносеанса. И то не  понятно  -
то ли они действительно были вместе, то ли попросту  сидели  рядом.  Учитель
насторожился, поскольку вкладывал в ученика душу  и  опыт,  а  Ванду  считал
шарлатанкой и прохиндейкой,  дискредитирующей  высокое  понятие  оккультизма
вообще и спиритизма в частности,  но  которая  в  силу  незаурядных  внешних
данных могла плохо повлиять на неустойчивую юношескую психику. Перед сыщиком
была поставлена новая задача - изучить в деталях биографию  шарлатанки.  Так
всплыло, что Ванда, будучи Варварой Ивановной Синякиной,  отбывала  срок  за
мошенничество и была досрочно освобождена по президентской  амнистии.  После
чего она перебралась из славного города Курска в Озерск, где никто не знал о
ее криминальных дарованиях, нареклась Вандой и  через  "Озерские  ведомости"
дала объявление, что предлагает услуги сильного медиума в девятом  поколении
и обязуется обеспечить безутешным вдовам качественную  и  надежную  связь  с
покинувшими их в печали супругами.
   Прочитав отчет сыщика, учитель не удивился - чего-то в  этом  духе  он  и
ожидал от шарлатанки.
   Почувствовав  сильный  запах  жареного,  распорядился  копать  глубже.  И
приезжий детектив накопал два странных случая, похожих друг  на  друга,  как
однояйцовые близнецы, доказав тем самым, что не зря ест сыщицкий хлеб.
   Случай  первый:  приблизительно  с  год  назад  одна  почтенная  дама,  с
благодарностью отписав просветленной госпоже Ванде имущество и понапрасну не
обременяя наследницу старческими поучениями и  хворобами,  на  следующий  же
день покинула сей подлунный мир.  Она  отошла  мирно,  во  сне,  в  возрасте
восьмидесяти одного года.  "Ого!"  -  подумала  я.  Вероятно,  так  подумали
многие, потому что именно из-за солидного возраста почившей  ни  у  кого  не
возникло никаких наводящих вопросов, а тем более сомнений в причине  исхода.
Да и некому было сомневаться, поскольку старушка была хоть и  состоятельной,
но совершенно одинокой - ни родственников, ни  подруг.  А  раз  не  возникли
сомнения в причине смерти, то и вскрытие делать не стали. Ванда, надо отдать
ей должное, схоронила старушку как подобает и на  сорок  дней  облачилась  в
глубокий траур. Второй похожий случай произошел несколько месяцев  назад,  в
мае. Но на этот раз, завещав Ванде банковский вклад, старушка свернула  шею,
оступившись на лестнице, ведущей из кухни в подпол.  Следствие  уложилось  в
рекордно короткие сроки, не обнаружив криминала. Несчастный случай.
   Бывает.  Семидесяти-с  чем-то-летняя  бедолага  на  самом  деле  страдала
внезапными головокружениями, о чем сообщил врач, наблюдавший свою подопечную
в течение последних шести лет.
   Слушая подругу, я сделала вывод, что Ванда питает патологическую слабость
к завещаниям. Это страшно заинтересовало меня по понятным причинам.
   Что до учителя, то он буквально заболел подозрениями, но, как и в случаях
со  старушками,  никаких  реальных  доказательств  о   причастности   бывшей
мошенницы Синякиной к исчезновению его любимого ученика  не  нашлось.  Кроме
того единственного раза, никто их вместе не видел. Учитель впал в  депрессию
и  запил  по-черному,  но  вдруг  узнал  от  Натки  о   Приваловых,   сильно
обремененных дядюшкиным наследством, и Ванде,  которая  опять  замаячила  на
горизонте. Поняв, что ему представляется уникальный шанс  поймать  мошенницу
за руку в момент совершения преступления, он мигом протрезвел.
   - Извини, конечно, но после нашего разговора я сразу позвонила ему.
   Я буркнула что-то недовольное.
   -  Пойми  наконец,  -  втолковывала  Натка,  -  Ванда  предусмотрительна,
осторожна и изворотлива, к тому же, насколько я знаю, она  блестяще  владеет
техниками психического воздействия. Тебе одной не справиться с ней. Даже  не
думай... И почему ты раньше, блин, молчала, что тетя Лиза общается с Вандой?
- накинулась с упреками подруга, - Столько времени было упущено... Обидно!
   - Да откуда я знала, что  это  имеет  значение?  Ты  тоже  хороша,  между
прочим. Почему раньше не рассказала, что она преступница?
   - А я откуда знала, что она замешана в твоих проблемах?
   В общем, понятно. У каждая из нас было по кусочку головоломки.
   - Слушай, дорогая, ты свистеть умеешь? - внезапно сменив  тему,  спросила
Натка.
   - Нет. А зачем?
   - Затем, что с этой минуты у тебя будет две неотступные тени - Николаша и
Кшысь. Они и раньше ходили за тобой, но попеременно, а с этого момента будут
ходить  парой.  Извини,  дорогая,  теперь  ты  даже  писать  будешь  под  их
присмотром. Цыц! - прикрикнула она, - Возражения  не  принимаются.  Так  что
натягивай парадные трусики, подруга.
   Ну Натка, ну удружила! Так вот почему ему удобнее, а  ей  спокойнее!  Вот
кто щекотал меня взглядом!
   Засранцы. Кругом засранцы. Обложили со всех сторон.
   - Слушай, не надо.
   - Надо, Федя, - она похлопала меня по плечу, - Надо.  Мальчики  не  будут
тебе  мешать,  обещаю,  они  окопаются  где-нибудь  в  садочке...  Нет,   не
беспокойся, они сами найдут, где окопаться. Честно говоря, они уже нашли.  А
ты чуть что - ори благим матом, если не умеешь свистеть. Надеюсь,  орать  ты
умеешь?
   - Могу продемонстрировать... - я набрала воздух в легкие и открыла рот.
   - Не надо, - остановила Натка, - Всполошишь весь город вместе  с  Вандой.
Знаешь, у тебя глаза красные, и вообще выглядишь не очень. Устала? Вижу, что
устала, бедная ты моя. Иди  отдохни,  выспись  как  следует,  завтра  у  нас
трудный день. С утра военный  совет  с  мальчиками,  после  обеда  пойдем  к
учителю, а там - что бог даст.
   Я заснула, как только голова коснулась подушки. Несмотря на то, что  Макс
не вернулся.
 
*** 
 
   Я открыла  глаза  и  прислушалась  -  тихо.  "Показалось",  -  решила  я,
переворачиваясь на другой бок.
   Нет, не показалось. Я  села  в  кровати.  Взгляд  скользил  по  стенам  и
занавескам, окутанным темнотой. В комнате никого не было. И все-таки  кто-то
был. Если, наконец, объявилась настоящая Амалия, то очень не вовремя: отупев
от хронического недосыпания и нервной взвинченности, я не смогу  настроиться
на должный  романтический  лад.  Как  бы  потактичнее  ей  намекнуть,  чтобы
приходила как-нибудь в другой раз? Рука потянулась к ночнику.
   Ужасный  крик,  переходящий  в  вой  и  рычание,  всколыхнул   занавески.
Задрожали каменные стены.
   Жалобно звякнуло стекло. Опасаясь, что в любую минуту обрушится  потолок,
я прикрыла голову руками.
   Раздался топот, грохот, крики и треск.
   Конец света.
   Жуть.
   Дверь распахнулась от удара ноги и грохнула о стену. На  меня  уставилось
дуло пистолета. Вой захлебнулся.  Миллионы  иголок  впились  в  мою  глотку.
Судорожно вздохнув и схватившись руками за горло, я сообразила, что выла  я.
И кричала я. И рычала тоже я. До чего довели интеллигентную женщину.
   Дуло плавно повернулось направо, потом налево, потом снова уставилось  на
меня и опустилось. Из темноты шагнул Николаша, упакованный в  хаки.  На  нем
были высокие шнурованные ботинки. На бычьей шее  болтался  тяжелый  бинокль.
Из-за Николашиной спины выглядывали призрачно-зеленые лица родных.
   - Стой, - отчаянно прошипела я.
   Вспыхнул яркий свет.
   От двери тянулся тонкий кровавый  след,  который  обрывался  на  середине
комнаты, где образовалось жуткое месиво из алой крови и  черной  спутавшейся
шерсти.
   Николаша сунул пистолет за ремень и шагнул вперед. Он  встал  так,  чтобы
максимально загородить отвратительное зрелище от родственников, застывших  в
дверном проеме. Тетя, облаченная в дивный кружевной пеньюар, хватала  воздух
зелеными губами.  Закутанная  в  простыню  Грета  с  невыразимым  удивлением
рассматривала свою босую ногу, испачканную кровью. Нюся, одетая в полотняную
рубаху и чепец с розовыми лентами,  метнулась  ко  мне.  Но  Николаша  успел
схватить ее за шкирку и отшвырнул назад.
   Все поплыло перед глазами.
 
*** 
 
   - Она очнулась, - сказала Грета.
   Я действительно очнулась.
   В комнату вползал  сизый  рассвет.  У  изголовья  кровати  горел  розовый
ночник. В  зловещем  тумане,  подкрашенном  розово-сизыми  бликами,  плавали
неясные  фигуры.  Постепенно  мой  взгляд  сфокусировался,  и  я   различила
полуодетых родственников, которые облепили кровать как мухи. С одной стороны
в мою руку вцепилась тетя, с другой стороны -  Андрей  -  откуда  взялся?  -
из-за чего я чувствовала себя немножечко распятой.
   Опять  он  здесь.  И  снова  очень  вовремя.  Представляю,   как   сейчас
злорадствует. Ничего, пробьет и мой час, красавчик.
   Я присмотрелась к нему с пристрастием. Синяк вокруг глаза стал  полностью
соответствовать своему названию, излучая все  оттенки  синего,  а  сам  глаз
открылся на добрую треть. Так скоро? И что за хулиганы пошли? Ну  совершенно
не умеют бить.
   Грета, нависнув над кроватью, пристально изучала  строение  моих  лицевых
костей, а Нюся заботливо обтирала лоб холодным мокрым полотенцем.
   Нещадно болело горло. Наверное, я проглотила кусок наждачной бумаги.
   - Ника, - слащаво произнесла кузина, - Ты только посмотри, кто здесь.
   Я  сделала  слабую  попытку  приподняться  и  посмотреть,  но  не  смогла
оторваться от подушки. Лучше умереть.
   - Я помогу, - вызвался Андрей. Он приподнял меня одной  рукой,  словно  я
была тряпичной куклой, и посадил. Тетя подоткнула под спину подушку.  Рядом,
на кровати, лежала мохнатая черная  шкурка,  местами  перепачканная  кровью,
местами  перебинтованная,  но  явно   живая   -   дышащая   и   периодически
вздрагивающая в тревожном забытьи. Живой!
   - Видишь? - спросила Грета. Я кивнула. Я хотела что-то сказать, но  горло
не просто болело, в нем разгорелся настоящий пожар, и  я  поспешила  закрыть
рот, чтобы перекрыть доступ кислорода к очагу возгорания.
   - Николай сказал, что ничего страшного.
   Мохнатый кот лежал, свернувшись клубком, и я не могла  разглядеть  где  у
него что. Что у него забинтовано?
   - Он потерял много крови, пока полз, но жизненно важные органы не задеты.
Какие-то садисты отрубили ему полхвоста и поцарапали  шею.  Но  это  ничего,
правда?.. Николай говорит, не страшно. Он сделал уколы  -  обезболивающее  и
против воспаления. Сказал, что через три часа уколы нужно повторить.  Ты  не
волнуйся, спи, я все сделаю, Николай показал, куда колоть.
   Клянусь чем угодно, что за  каждый  миллиметр  пушистого  хвоста  вандалы
получат сполна. Век, блин, воли не видать.
   - Не молчи, Ника, скажи что-нибудь, - жалобно попросил Андрей. Я тряхнула
головой и схватилась за горло.
   - Кажется, она сорвала голос.
   - Надо молока с маслицем, - спохватилась Нюся.
   - Ника, этот Николай - он кто? - обратилась  ко  мне  тетушка  и  тут  же
стукнула себя по лбу, - От черт...
   Забыла, что ты не можешь... Он твой друг?
   "Да" - кивнула я. Она сказала, что видела, как  он  прятался  в  саду.  Я
кивнула второй раз. Она спросила, не случилось  ли  чего,  у  Николая  очень
воинственный вид, а пистолет, а бинокль ночного видения, а черные разводы на
лбу и щеках - страсть господня... Я пожала плечами. Неожиданно мне на помощь
пришел Андрей:
   - Это сыщик? Ты наняла его из-за Павлика?
   Конечно,  сыщик!  Конечно,  из-за  Павлика.  Я   дважды   кивнула.   Тетя
успокоилась, но тут же забеспокоилась вновь, но уже  на  другую  тему  -  не
простынет ли Николай в саду, ночи-то холодные. Нюся  вызвалась  отнести  ему
термос с чаем, бутерброды и спальный мешок. Я отчаянно  замотала  головой  и
заколотила руками по шелковой простыне.
   - Вы что, не понимаете, что Николай в засаде? Идите-ка  вы  лучше  спать,
гражданки. А то все испортите  вашей  заботой.  Давайте,  давайте,  марш  по
комнатам, - поторопил женщин сосед, - А я посижу здесь,  с  Никой,  подожду,
когда она уснет.
   Подлизывается, сучок. Пусть сидит - не страшно.  Он  не  посмеет  тронуть
меня, поскольку громогласно объявил о том, что остается. У  меня  целых  три
надежных свидетеля плюс Николай в саду и плюс спица под  подушкой.  Так  что
пусть сидит. Оно и лучше. Пока он у меня на глазах, я могу быть уверена, что
с тетей и Гретой все в порядке, поскольку сама Ванда сюда не сунется.
   Я кивнула и показала Грете на Сем Семыча. Она тоже кивнула.
   Когда мы остались одни, сосед тревожно спросил:
   - Что происходит, Ни?
   Как будто сам не знает.
   Я отшила его взглядом, полным презрения, и отвернулась к стене, на всякий
случай сунув руку под подушку.
 
*** 
 
   А утром под нашу дверь подбросили сверток с обрубком хвоста  и  запиской,
содержащей одно  слово,  написанное  зеленым  фломастером  по  трафарету,  -
"уезжай". Николаша засек "почтальона" и пошел за ним следом. Я  заглянула  в
зеркало и увидела чужие глаза - холодные, злые. На лбу обо