Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
-- Мистер Дракониан? Я Нивес Тереза Мария Санчес и Иссасага. Мне очень
надо поговорить с вами.
-- По-моему, нам обоим надо поговорить, -- согласился я. -- Пойдем в
кафе?
-- Лучше в ваш номер, -- предложила она. -- Мой самолет "Эр Франс" был
полон, я устала и хотела бы снять туфли.
Так мы пошли в мой номер.
Нивес устроилась на кушетке в эркере окна, я -- на обшарпанном
вертящемся стуле. Сидела она очень прямо, одна из тех привычек, каким учат в
школе, где готовят принцесс Латинской Америки. Волосы цвета воронова крыла,
блестящие и свежие. На шее маленький золотой крест. Плетеный золотой
браслет. Никакой губной помады, но от природы яркие, сочные, хорошо
очерченные губы, широкий рот. На глазах легкие зеленые тени.
-- Алекс рассказывал о вас, -- начала она -- Вы были его другом в
прежние времена, в Испании.
-- На Ибице, -- уточнил я.
-- Да. Это что-то вроде клуба, правда? Я кивнул.
-- Откуда вы знаете Алекса?
-- По Вашингтону, -- ответила она. -- Не думаю, что вам известно, но мы
должны пожениться.
-- Верно, об этом я ничего не знаю.
Мы немного посидели молча. Какого черта, я не знал, что сказать. Ее
жениха только что убили, о чем тут говорить? Я надеялся, что она не захочет,
чтобы я еще раз описывал подробности. Меня уже тошнило от этого, тошнило от
Алекса, от его жизни и от его смерти, тошнило от этого дурацкого дела,
которое началось для того, чтобы вызвать у меня невыразимую депрессию.
-- Ладно, -- наконец заговорила она. -- Хочу рассказать вам об этом.
Мне нужен ваш совет.
Она выбрала прекрасного советчика. Но что можно ответить в таком
случае?
-- Начинайте, я навострил уши, -- сказал я. А тихий голос в голове
добавил: "Ослиные уши, старина, ослиные".
"50. АЛЕКС, НИВЕС"
Алекс встретил Нивес два года назад на балу в посольстве, точнее, на
приеме в посольстве Парагвая. Алекс любил надеть шелковый смокинг, зализать
волосы и отправиться на такого рода сборище. И неважно, что они все без
исключения скучные. Ему в них нравились помпезность и торжественность,
утонченно украшенное окружение, самоуверенные, с сильными характерами люди,
посещавшие такие мероприятия. Человеку, выросшему в Бронксе, приходится
видеть много реальностей жизни. Блеск и великолепие Алексу нравились гораздо
больше, чем реальная жизнь, если признать, что реальная жизнь -- это грязь,
боль и ложь.
Он, как обычно, прекрасно проводил время на приеме, когда вдруг
столкнулся с Нивес. Ей было двадцать два, и она первый год жила в
Вашингтоне. Ее отца назначили новым атташе по культуре в посольство
Парагвая. Она почти безукоризненно говорила по-английски, так же как
по-немецки и по-французски. Она учила языки с детских лет. Культурная, но
Провинциальная девушка, полная благоговейного страха перед миром Вашингтона,
такого отличного и в то же время схожего с замкнутым маленьким
дипломатическим миром Асунсьона.
Алекс пригласил ее танцевать. Они хорошо смотрелись вместе. Он --
высокий, широкоплечий блондин. Нивес -- хрупкая, с шелковистыми волосами и
лицом мадонны.
Тогда Алексу было года тридцать два. Связь началась очень скоро. Они
с.ума сходили друг от друга. Но возникли трудности.
Главная проблема -- социальная. Алекс, младший адвокат в "Селуин
Групп", вашингтонской фирме, создающей фонды, не выглядел человеком,
которого ждет большое будущее и шикарные перспективы. Он всегда мог
заработать двадцать или тридцать тысяч в год, может, даже добраться до
пятидесяти. Но это еще очень далеко от тех денег, которые нужны, чтобы жить,
как друзья и родственники Нивес.
Эта проблема раздражала Нивес. Она обыгрывала способы, как выйти замуж
за Алекса, надеясь, что со временем семья смирится с ее браком.
Но он не хотел поступать таким образом. Он соглашался с семьей Нивес,
что он ее не стоит. Алекс искренне верил, что богатство дает особые
привилегии, накладывает особый отпечаток. Он не относился к богатству
цинично. Как относительно бедный парень, он сознавал, что не имеет права
жениться, чтобы таким путем войти в класс больших денег.
Конечно, был шанс, что со временем семья Нивес простит свою блудную
дочь и у нее будет много ее собственных денег. Но такой вариант Алексу не
подходил. Он не хотел жить на средства жены, не видел себя в роли альфонса.
То, что было мечтой Жан-Клода -- жениться на богатой женщине, Алексу
представлялось кошмаром.
Он не смог бы жить на средства жены. Он хотел иметь собственные деньги.
Алекс привык давать, а не брать.
Все это могло бы остаться теоретическим рассуждением, если бы Алекс не
обнаружил, что попал в такое положение, когда можно сделать удачный ход. Как
один из служащих, имеющих право подписывать банковские документы "Селуин
Групп", он перемещал пожертвования со счета на счет, а потом еще на другие
счета, и никто не мог бы сказать, кто в конце концов получает деньги. Однако
создавалось впечатление, что в результате большая часть пожертвований не
доходит до никарагуанских контрас. Так возникла идея.
Со счетов, которыми управляли Селуин и другие, очень много денег
уходило на сторону. Это был грабеж и мошенничество. Алекс начал искать
способ, как взять что-то и для себя. Задумывалось все просто так, в качестве
теоретического упражнения. По крайней мере, вначале.
Операция выглядела достаточно легкой. Он мог перевести чек, на котором
стояла его подпись, на один из швейцарских счетов, а затем переместить
деньги на собственный швейцарский счет. Потом еще раз перевести, уже на
другой свой счет, на котором даже не указана фамилия, а только код.
Постепенно идея все больше интриговала Алекса. Бросить все и открыть
чистую страницу, но с большими деньгами. Начать новую жизнь как богатый
человек с красивой женой в услужливом и коррумпированном Асунсьоне.
Он полагал, что сумеет направить в другое русло по меньшей мере сто
тысяч долларов. Может быть, больше. При общей неразберихе и сокрытии
поступлений пожертвований деньги, вероятно, можно долго крутить, переводя со
счета на счет. К тому времени, когда они придут к нему, Алекс будет уже
далеко, а деньги просто будут помечены как "неучтенные", что часто случается
в делах подобного рода.
Ракель участвовала в этом плане. По-видимому, последняя искра, давшая
идее движение, пришла от нее. Алекс и Ракель жили вместе чуть больше
полугода. О любви они никогда не говорили. Алекс не любил ее, но подозревал,
а вернее, боялся, что она его любит.
Ракель просто генерировала хорошие идеи и была необходима для
выполнения плана. Очень скоро выяснилось, что без ее участия обойтись
нельзя.
Все происходившее Алекс обсуждал с Нивес. Она очень рассудительная
девушка и очень страстная. Необычное сочетание.
-- При любых обстоятельствах я буду жить с тобой, -- говорила она
Алексу. -- Даже если у тебя не будет денег. Я люблю тебя, и только это имеет
значение. Но мне нравится. жизнь, которую я вела дома. Тебе, Алекс, она тоже
понравится. Однако я не думаю, что ты будешь счастлив, живя на мои деньги.
-- Конечно, -- соглашался Алекс.
-- Это глупо, но я уважаю тебя за такое отношение. Тут все дело в твоей
гордости. Значит, ты должен иметь собственные деньги, иначе ты никогда не
будешь счастлив.
-- Допустим, я смогу достать очень много денег, -- отвечал Алекс. -- В
данный момент не имеет значения как. Выйдешь ли ты за меня замуж и будешь ли
жить со мной в Асунсьоне?
- Да.
-- Даже если у меня будет другое имя и слегка измененная внешность?
-- О чем ты говоришь?
Алекс рассказал ей об оружии для Ирана, о никарагуанских контрас, о
пожертвованиях и о том, как он собирался воспользоваться довольно большой их
частью.
Нивес молча слушала, пока он не закончил, потом рассмеялась.
-- Сначала ты напугал меня. Я решила, что ты задумал ограбить банк или
магазин "Севен-Элевей". Но, Алекс, дорогой, то, что ты хочешь сделать, вовсе
не квалифицируется в реальной жизни как преступление. Ты просто немного
облегчишь воров от бремени их добычи. Они должны бы дать тебе медаль.
-- Они дадут мне тюремное заключение, бесконечное, как ад, если
поймают.
-- Тогда, если ты собираешься это сделать, лучше украсть побольше, --
посоветовала Нивес. -- Потому что такой шанс тебе выпадет только раз в
жизни, а приговор, наверно, будет один и тот же, возьмешь ли ты много или
мало. Если тебя поймают. Но ты должен сделать так, чтобы тебя не поймали.
-- А я и не планирую быть пойманным. В этом я рассчитываю на Ракель.
Она во всем участвует. Мне нужна ее помощь, и мне придется дать ей какую-то
часть полученного.
-- Конечно, ты должен заплатить ей.
-- Мы будем держать все в секрете. Никто не должен знать о наших
отношениях. Никто, пока я не смогу жениться на тебе.
-- Надеюсь, тебе не потребуется много времени.
-- Меньше месяца. Но мне нужна помощь и некоторых твоих друзей. Ты
сумеешь связать меня с полезными людьми в Парагвае?
-- Конечно.
_ Некоторые люди в Асунсьоне могут вычислить, кто - после минутного
сомнения продолжал Алекс. -- Будут проблемы?
-- Конечно, нет. Они подумают, как умно ты поступил. Никто не сообщит
американским властям.
-- Наверно, парагваец не сообщит, но американец вполне может.
-- Не наши друзья в Асунсьоне.
-- А что, если один из них не совсем правильный американец?
-- Не беспокойся, любовь моя. Не совсем правильный американец долго в
Парагвае не задержится.
Нивес открыла сумочку и достала портсигар из панциря черепахи, потом
прикурила длинную темно-коричневую сигарету "Нат Шерман".
-- Алекс никогда не рассказывал мне о мелких деталях своих планов, --
продолжала она. -- Мы договорились, что он сделает то, что необходимо, а я
буду ждать его в Асунсьоне.
- Ему потребовались имена парагвайцев в Париже, на которых ой мог бы
положиться. У меня здесь есть кое-какие друзья. Вы должны понять, я и правда
не знала, что происходило. Я и правда не считала, что так уж плохо забрать
деньги у напыщенных дураков, готовых всегда поддерживать заварушки с
наемниками. Я думала только об одном: каким Алекс приедет ко мне в Парагвай.
Он будет по-другому выглядеть. По меньшей мере, усы. Или, может, небольшая
пластическая операция на лице. Это было самое волнующее приключение, в каком
я когда-либо участвовала. Такое романтичное. Я была безумно влюблена. Или
без памяти увлечена. По-моему, поэтому я до сих пор ни о чем не
задумывалась.
-- Что значит, вы до сих пор не задумывались?
-- Ну, над тем, что Алекс будет делать. Естественно, возьмет деньги.
Приедет в Париж. Затем исчезнет. Ракель наймет вас, чтобы найти его. Это то,
что мы заранее запланировали. Вас выбрали потому, что вы хорошо знали
Алекса, и потому, что Алекс считал, что вы будете... податливым.
-- Податливым, -- с горечью повторил я. -- Вы имели в Виду послушным. И
в придачу легковерным.
-- Это симпатичное качество, Хоб, -- заметила Нивес. -- Не теряйте его.
-- Что еще вы знаете?
-- Вы должны стать свидетелем смерти Алекса. И тогда под принятым после
"смерти" именем он начнет новую жизнь со мной в Парагвае. Но, конечно,
оставалась одна часть плана одно совсем не безопасное дело. Дело, которое
так и осталось висеть в воздухе.
-- Ракель? -- спросил я.
-- Да, правильно. Ракель. Вот об этом я не хотела думать. Но в конце
концов пришлось. И я поняла, хотя, надеюсь, не права, что единственный
способ для Алекса реально быть в безопасности -- смерть Ракель.
Да, конечно. И, видимо, Нивес не знает всего. Ракель планирует
разделить с Алексом не только деньги, но и его жизнь Она любит его и не
собирается молча проглотить отрицательный ответ. Он должен быть ее или
Нивес.
Если он уедет с Нивес, если он бросит Ракель, то можно рассчитывать на
взрыв. И пока у Ракель хватит сил, пар будет выходить очень долго и очень
громко.
Где теперь Ракель?
Я позвонил в отель. Ее номер не отвечал. Это ничего не доказывало, но у
меня мелькнула мысль -- я знаю, что случилось. Когда Ракель узнала о смерти
Алекса, это стало для нее сигналом встретиться с ним. О встрече они
договорились заранее, и она думала, что теперь они вместе исчезнут со сцены.
Для Алекса это был шанс убить ее.
Если бы я только знал, где назначена встреча.
-- Алекс что-нибудь говорил, где он будет после всего? -- Я обернулся к
Нивес.
-- Нет. Он только сказал, чтобы я ждала его в Асунсьоне. Но я не могла.
Я имею в виду, что грабеж -- это одно, но я не смогла бы вынести, если бы он
и вправду убил эту несчастную женщину.
Я поднялся, стараясь почти физически стряхнуть с себя убийственную
депрессию, которая навалилась на меня после того, как я видел "смерть"
Алекса.
-- Пошли.
-- Куда мы теперь?
-- Искать Алекса, -- ответил я.
" * ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ * "
"51. РЕАНИМИРОВАННЫЙ АЛЕКС"
Я решил, что единственная надежда для нас -- это Клови. Больше никого я
не мог представить ни в Париже, ни в любом другом городе, кто мог бы знать,
где Алекс собирался встретиться с Ракель. Если мы допускаем, что Алекс еще
жив. А в тот момент мне пришлось это допустить.
Я окликнул такси и объяснил водителю, что мы сделаем несколько
остановок. Водитель пожаловался, что на этом он теряет плату за проезд,
тогда Нивес сунула ему тысячефранковую купюру. В ней есть класс, в этой
Нивес. Конечно, тут помогает и то, что она богата.
- В "Де Маго" Клови не оказалось. Мы проверили кафе "Флор" и пивную
"Липп", пока еще ехали по бульвару Сен-Жермен. Следующая остановка "Дом" на
Монпарнасе. Здесь Нивес взяла дело в свои руки. Управляющий превзошел себя в
любезности. Он был безутешен из-за того, что пришлось сказать Нивес, что
мсье Клови сидел здесь всего полчаса назад и ушел, не обмолвившись и словом,
увы, куда он направляется дальше.
-- Как досадно, -- пробормотала Нивес, задумчиво постукивая по зубам
сложенной бумажкой в тысячу франков. -- Мне и правда очень важно найти его
сегодня вечером.
Глаза управляющего бегали от купюры к шикарной особе, от денег к
женщине, от Молоха к мадонне, назовите это как вам угодно. Алчность недолго
боролась с осторожностью, которая в конце концов потерпела полное поражение.
-- Я предполагаю, -- неуверенно начал управляющий, -- вы могли бы
попытаться найти мсье Клови дома.
-- И где это может находиться? -- ласково промурлыкала Нивес.
Управляющий проявил верх любезности и написал на бумажке адрес, а она
проявила верх щедрости и сунула ему тысячу франков. Затем мы опять сели в
такси и назвали адрес: набережная Д'Орсе на берегу Сены.
Клови жил в большом старом многоквартирном доме с черными коваными
железными решетками на окнах и коваными железными воротами, которые стояли,
как опускающаяся решетка крепости, между улицей и парадным входом. Я нажал
кнопку переговорного устройства.
Клови в вышитом красном шелковом халате сам открыл дверь. С
проигрывателя звучало что-то приятное, но незнакомое мне. Позже я посмотрел
на пластинку и прочел: "Камилл Сен-Санс, Первая симфония".
-- Клови, -- начал я, -- мне ужасно неприятно беспокоить вас, но мы
приехали по делу о жизни и смерти. -- Мелодраматично, но, по-моему, очень
точно.
-- Тогда, я полагаю, вы должны войти, -- довольно грубо, как мне
показалось, предложил Клови Но лицо его просветлело и он превратился в само
очарование, когда разглядел Нивес
-- Надеюсь, мадемуазель, вы еще некоторое время останетесь в Париже, --
обратился он к ней. -- Вы прекрасно подходите для моей следующей картины. Вы
когда-нибудь играли? Это не имеет значения. Моя теория актерской..
Нивес не собиралась подхватывать игру Клови.
-- Наверно, мы сможем обсудить это в другое время, -- проворковала она
с еще более ослепительной улыбкой, чем обычно. -- Сейчас у нас неотложное
дело.
-- Ах да, знаменитое дело о жизни и смерти. Но сначала могу ли я
предложить вам обоим по стакану вина? Немного ледяного "Антреша" 84-го года?
И у меня также есть очень приличная маленькая...
-- Клови, нам надо немедленно найти Алекса. -- Нельзя позволять ему
вести бесконечный винный монолог.
-- Но, Об, вы сами видели его мертвым! -- Совершенно обескураженный, он
вытаращил на меня глаза.
-- Я видел то, что должен был видеть. Но вы знаете, и я знаю, что Алекс
не умер. Вы помогли ему в этом?
-- Не понимаю, о чем вы говорите, -- ледяным тоном произнес Клови -- И
кто эта молодая леди?
-- Это невеста Алекса, -- объяснил я. -- Она из Парагвая. Ведь вы
знаете о ней, Клови?
-- Вы Нивес? -- Он изучающе смотрел на нее.
-- Нивес де Санчес и Иссасага, -- произнесла она. Голос твердый и
ясный, спина прямая, плечи квадратные, все точно так как учили ее в школе
предварительного покорения. -- Как вы, наверно, знаете, после поддельной
смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае.
-- Ладно, -- сказал Клови. -- Садитесь. Поговорим.
Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных
в кустарных мастерских, всевозможных безделушек и мягкой мебели с
позолоченными ножками, которая стоила, должно быть, состояния, но выглядела
ужасно неудобной.
-- Узнаю вас по фотографии, -- сообщил Клови Нивес. -- Алекс показывал
мне ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с вами. Да,
Алекс обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И
одновременно в нем есть политическое звучание. Я аплодирую искусству Алекса:
он сумел отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я аплодирую его
решению начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это благородный жест. Я
сам хотел бы его сделать. Но, увы, каждый владеет в искусстве чем-то одним.
Несмотря на пример Рембо .
-- В Африке? -- удивился я. -- Вы сказали в Африке? И что, по-вашему,
Алекс будет там делать?
-- Он подробно описал мне свою мечту, -- проникновенно улыбнулся Клови.
-- Он намерен принять свою новую личность, взять деньги и основать в Африке
клинику. Место для бедных, больных, бездомных. Он хочет взять за образец
личность доктора Альберта Швейцера . По-моему, это замечательная идея.
-- Конечно, замечательная, -- согласился я. -- А он не говорил вам,
какое место займет там Ракель? И Нивес?
-- О, безусловно! Это самая лучшая часть. Вы все вместе туда едете и
вместе работаете. И живете все вместе в тройном браке. По-моему, это очень
мужественно с его стороны, так пренебречь буржуазной моралью.
-- Значит, вы знаете, где теперь Алекс? -- спросил я.
-- Может быть, да, а может, нет, -- ответил Клови, не раскрывая своих
карт.
-- Это и правда чрезвычайные обстоятельства, -- настаивал я. --
Пожалуйста, скажите нам, где он собирался встретиться с Ракель.
-- Ах, вы даже об этом знаете? -- удивился Клови с хитрым выражением на
лисьем лице. -- Тогда вы, видимо, понимаете, как необходима осторожность.
Мадемуазель Нивес, не думайте слишком плохо о нем, если он уедет с Ракель и
без вас. Семья втроем по сути своей очень нестабильна, конечно, в этом часть
ее очарования, но она эфемерна.
-- Вы все неправильно поняли, -- вмешалась Нивеc. -- Алекс собирается
на мне жениться. Поверьте, это не