Ладно, продолжай.
     -- Ты еще сказал, что у него заячья губа.
     -- Не помню, чтоб я это говорил.
     -- Боже  мой,  Хоб!  --  не  выдержал  Найджел.  --  Ты же должен  быть
наблюдательным! Внимание к  деталям  должно быть sine  qua non   частного сыщика.
     --  Только  в  книжках, -- возразил  Хоб.  -- Настоящий сыщик  зачастую
упускает  мелкие  детали. Если я сказал,  что  у  него заячья  губа, значит,
наверно, оно и в самом деле так. Так как насчет этого парня?
     --  В  общем,  --  ответил  Жан-Клод,  --  негусто  для  начала,  но  я
порасспросил тут кое-кого. Мои друзья говорят, что этот тип Халил -- крупный
мокрушник  из Северной  Африки, Ирака или  что-то  в  этом роде.  Мои друзья
думают, что он приехал в Париж, чтобы отколоть номер-другой.
     - А при чем тут я?
     -- Если  бы я знал, я бы  уже распутал дело, вместо  того чтобы  питать
сильные подозрения.
     -- Что ж, это пока что лучшее, чем мы  располагаем, -- заметил  Хоб. --
Ну и где нам искать этого субъекта?
     -- Мои друзья не знают. Но они знают кое-кого, кто может знать.
     -- Кто же?
     -- Ее зовут Мимет. Молодая дама из провинции, из Нанта,  что ли, учится
быть дорогостоящей девочкой по вызову, специализируется на арабах.
     -- Я не знал, что для этого надо учиться. -- прокомментировал Хоб.
     -- Ты будешь удивлен.
     -- Пожалуй. Где найти эту Мимет?
     -- Обычно она появляется у входа в "Бебор" примерно в  это время, чтобы
найти клиента.
     Всего в паре кварталов от ресторана.
     --   Лады,   --  Хоб  взял  счет,   как  положено  частному  детективу,
совещающемуся со своими оперативниками. -- А  как нам  ее узнать? Ты  с  ней
знаком, Жан-Клод?
     Жан-Клод покачал головой.
     --  Мои  друзья  говорят, что ее  ни с  кем не спутаешь. У  нее зеленые
волосы.
     -- Серьезно?
     -- Да, серьезно. Она думает, что это последний писк американской моды.

        "ГЛАВА 47"

     Подойдя к  фонтану под названием "Транкилите", они болтались  там около
получаса.  Наконец  Жан-Клод  углядел  худенькую  девушку  лет семнадцати  с
зелеными волосами, в черной кожаной мини-юбке и болеро в горошек.
     -- Мимет? -- справился Жан-Клод, подходя.
     -- Чего? -- откликнулась она.
     -- Ты Мимет?
     -- А что, если да?
     -- Мы хотим с тобой потолковать.
     -- Ну  а  я не хочу  с  вами  толковать, -- смерив Жан-Клода взглядом с
головы  до  ног,  отрезала  девушка. И двинулась  прочь,  однако  Жан-  Клод
преградил ей дорогу. Голос его, доселе нейтральный, стал откровенно мерзким.
     --  Ты поговоришь  с нами, Мимет, или  будешь несчастнейшей шлюхой в Ле
Алле.
     -- А вам  не кажется,  что у проституток тоже есть права?  --  спросила
она, но без убежденности
     -- Мы хотим всего лишь задать пару вопросов, -- подал голос Хоб.
     -- А я? Я хочу денег!
     -- Мы заплатим за разговор с тобой, -- пообещал Хоб
     -- Сколько?
     -- А сколько ты обычно берешь за разговор?
     -- Это зависит от того, надо ли говорить сальности или нет.
     -- Нам не  нужны  никакие сальности,  --  заверил  Хоб. Мимет  обдумала
ситуацию, помахивая черной модельной
     сумочкой у своего тощего бедра.
     -- Вы журналисты? Хотите смачный рассказ? Вам это дорого обойдется!
     Тут в переговоры вступил Жан-Клод.
     -- Девочка моя, лучше прислушайся к  доводам рассудка.  Кто тебя водит?
Жильбер? А, так я и думал. Это его район. Жильбер -- мой большой друг.
     -- Вы вправду знаете Жильбера? Толстяка Жильбера с поросячьими глазками
и толстой задницей?
     -- Конечно, знаю. Мы вместе участвовали в беспорядках в Амьене. _
     Мимет  поглядела  на  него  с  уважением,  но  и с вызовом  --  любимая
комбинация, практикуемая французскими шлюхами, славящимися на весь мир своей
несговорчивостью.
     -- Ладно, я поговорю с вами. Но сколько я получу за это?  Мне  сказали,
что  в  Париже  я стану  богатой.  Мне только  хочется набрать  на маленькую
свиноферму. Я уже приглядела одну...
     -- Нас это не интересует, -- перебил Жан-Клод.
     -- Не интересует? А я думала, вам нужна история моей жизни!
     -- Ни капельки. Нам нужна информация о человеке,  в связи с  которым ты
состоишь.
     -- В связи?! В чем вы меня обвиняете?!  Я честная женщина! В политику я
не вмешиваюсь!
     --  Мимет,  --  вздохнул  Жан-Клод. -- Слушай  внимательно. Мы  отнимем
совсем немного  твоего драгоценного  времени. Но нам нужно  узнать  о  твоем
дружке.  Не  заставляй  меня прибегать  к  насилию,  а то  оно  мне  слишком
нравится.
     -- О каком дружке?
     -- О недавнем. О клиенте.
     -- О котором? -- с опаской поглядела на него Мимет.
     -- Я имею в виду, -- пояснил Жан- Клод, --  араба с  родинкой на щеке и
заячьей губой, возможно, именующего себя Халилом.
     -- А-а, вы о студенте!
     -- Вот именно.
     -- У меня для него специальный тариф, -- сообщила  Мимет. -- Вы знаете,
что он приехал из крохотной деревушки в Ираке?
     -- Даже  не догадывался, -- ответил Жан-Клод.  -- Я думал, он горожанин
из Басры.
     -- А вот и неправильно! -- рассмеялась Мимет.
     -- Но это не относится ни к родинке, ни к заячьей губе.
     -- Нет, про это вы правильно сказали. А еще вы не вспомнили про ножевой
шрам у него на левом плече.
     -- Верно.  Но  я рад,  что ты о нем упомянула. Ну что ж, Мимет,  теперь
скажи, где нам его найти, и можешь заниматься своим делом.
     -- Для дела  еще  рановато, --  возразила  Мимет. -- Вообще-то я пришла
выпить аперитиву. Вам не трудно купить мне его?
     -- Мы торопимся.  Как-нибудь в другой раз. Ну, где же нам его  найти? И
кстати, как он себя называет?
     -- Если вы его друг, так почему ж не знаете, как его зовут?
     --  Вообще-то  я не  его  друг. Я друг одного человека,  который  с ним
дружит. Он забыл мне сказать, как его зовут.
     --  Он  зовет  себя Халилом,  в  точности,  как вы и  сказали.  У  него
маленькая квартирка возле Пантеон. По-моему,  номер пять-бис, рю де Пантеон.
Меня он водил туда. Надеюсь, я не накликала на него беду.
     --  На этот счет можешь не тревожиться, -- заверил Жан-Клод. -- Ступай,
малышка. Можешь не вспоминать о  нашем разговоре.  Правду говоря, у нас  для
тебя кое-что есть. -- И поглядел на Хоба.
     Пошарив в кармане, Хоб нашел почти четыреста  франков сдачи, полученных
в такси. И отдал деньги Мимет.
     -- Большое спасибо! -- сказала она и зашагала прочь.
     -- О, кстати, Мимет] -- окликнул Жан-Клод.
     -- Да? -- остановившись, обернулась она.
     --  Думаю, тебе  стоит попытать удачу  с оранжевыми волосами.  Они тебе
больше пойдут.
     -- Правда? Но это au courant?
     -- Определенно dernier cri
     , -- заявил Жан-Клод.

        "ГЛАВА 48"

     Хоб на такси вернулся  на рю Монтень, прибыв в 14.25. Аврора дожидалась
его  внутри "Ментено". Выйдя, она посмотрела  вверх и вниз  по  улице, затем
села в такси.
     -- Как дела  сегодня? -- спросил Хоб, как  только  машина  тронулась  с
места.
     --  Недурно.  Видела  их  последнюю  коллекцию. Может получу  кое-какую
работу.
     -- А я думал, этим должен заниматься Макс.
     -- Так  и есть, но когда у  меня  появляется возможность, тоже улаживаю
дела. А как прошел твой день?
     --  Сама  знаешь, как  оно бывает, --  развел руками Хоб. - Жизнь  бьет
ключом, и все по голове.
     Аврора кивнула. Они  посидели в дружелюбном молчании пока такси петляло
по  Шестнадцатому округу. "Будто старая супружеская чета", -- подумал Хоб. И
начал строить  домыслы на  тему,  каково быть женатым на Авроре.  Куда более
интересный предмет для  размышлений, чем судьба девушки с зелеными волосами.
Такси остановилось у тротуара по названному Авророй адресу.
     -- Хочешь, провожу? -- предложил Хоб.
     -- Да  нет,  я уже в  полном порядке.  Спасибо, Хоб. Мне  стало намного
спокойнее. Я тебе позвоню, ладно?
     -- Отлично, -- Хоб уселся  обратно в такси и попросил отвезти к станции
метро  "Терн" Развозить в такси клиентов еще куда  ни шло, но сам Хоб всегда
отдавал предпочтение метро.
     Зайдя в вестибюль, Аврора на маленьком  лифте поднялась на второй этаж,
открыла дверь, вошла и заперла за coбой. Потом прошла через холл в солнечную
гостиную.
     И там, на одном из мягких кресел, почитывая журнал мод сидел Эмилио.
     -- Привет, детка, -- сказал он.

        "ГЛАВА 49"

     Только  два  часа второго дня пребывания  в Париже, а  Келли уже  стало
скучно.  Он сидел в одном из  маленьких кафе  через  улицу  от своего отеля,
прихлебывая третью  чашку  кофе с молоком, а официанты смотрели на него, как
на чокнутой, Ну и начхать  на них. В Америке тебе доливают кофе, когда чашка
наполовину пуста и не берут за это платы.  В Париже с тебя берут полную цену
за  каждую  чашку  и считают,  что  ты спятил,  если  берешь  больше  одной.
Разумеется,  местечко  довольно  миленькое -- с красно-белыми  скатертями  в
шахматную клетку, цветами на столах и официантами  в смокингах, даже  утром.
Но Келли все это пришлось не по вкусу. Он открыл одну из печальнейших истин:
американцу не счесть поводов невзлюбить Париж.
     Но на самом деле он  не знал, куда себя  деть, и это терзало его больше
всего.  Он  приехал  в Париж, повинуясь импульсу, предполагая  снова  как-то
завязаться с  Максом. Он был правой рукой Макса  почти два года и  почему-то
рассчитывал  оставаться  таковым и дальше.  Нет  смысла твердить  себе,  что
приехал сюда, ни на что не  рассчитывая. Рассчитывал на многое,  а ничего не
вышло.
     Однако тут возникли некоторые осложнения. Первое -- марафет. Келли явно
видел, что этот грабеж потряс Макса. Чьих же  это рук дело?  Ломая  над этим
голову,  Келли пришел к  убеждению, что  ключ ко всему в грабеже  и все  это
как-то связано с  Генри. Келли собственными глазами видел, как Генри сошел с
самолета в аэропорту де  Голля. Этот мужик сейчас где-то в Париже. Но где? И
что он затевает?  Келли  понял,  что если  сможет  вычислить  его, то сумеет
уладить дело и опять стать полезным Максу. А может, и себя не забыть.
     Итак, начинать надо  с  Генри. Но  где  он? Где  он  может болтаться  в
Париже?  Есть  ли  в  Париже какое-то местечко,  где болтаются  нью-йоркские
чернокожие?  Джаз-клуб? Однако Келли  тут же  вспомнил, что  Генри  на  джаз
наплевать. Весьма странно.
     И   только  в  религию  Генри  ударился   всерьез.  Постижение  черного
иудейства, как он это называет. Вернее было бы сказать, личный бзик.
     Затем Келли вспомнил, как Генри говорил о своей шул  в Париже. "Я  стал представителем  этого  народа",  -- сказал он
Келли. А еще с  пылом указывал, что это вам не белые  американские  иудеи, к
которым он питает лишь глубочайшее презрение.  А  израильские иудеи, имеющие
синагогу в Париже. Или  принадлежащие  к  синагоге  в Израиле. Келли это так
толком и  не понял. А еще Генри называл ее...  Как же он ее называл?  Что-то
там связанное с вином. Портвейн? Нет.  Шерри. Только записывается  не совсем
так.  Шери.  Точно! Но Шери и как?  Начинается с  Т. Тзурис? Тхилим? Теплее,
теплее. Тефила! Вот оно!
     -- Эй, официант! --  окликнул Келли высокого, разодетого  в пух и  прах
молодого  человека,  снабжавшего, его кофе.  --  У  вас тут телефонная книга
есть?
     Конечно, все оказалось не так просто. В этом заведении нашелся какой-то
там компьютер, который  называли ordinateur или что-то  вроде того. И адреса
нужно было добывать через эту штуковину. Справиться с ней Келли не сумел, но
через  некоторое время  при поддержке  официанта и  метрдотеля и  при помощи
ручки и  блокнота они все-таки отыскали  название и адрес синагоги. Записали
его для Келли, потому что произнести  это было для него ничуть ни легче, чем
спеть "Apres de ma Blonde" на вульгарной  латыни. Полчаса спустя OH уже ехал
на такси в синагогу.

        "ГЛАВА 50"

     --  Да  не  дергайся ты,  -- сказал Эмилио,  когда  Аврора попятилась к
двери. -- Я не буду  заниматься рукоприкладством. Я хочу только потолковать.
Лады?
     -- Слушай,  Эмилио,  я  не в  настроении  для  больших  разборок. Давай
как-нибудь в другой раз.
     Эмилио покачал головой.  К этому случаю он  оделся в бежевый спортивный
пиджак, выглядевший так,  будто куплен на дешевой  распродаже в каком-нибудь
заштатном магазинчике  в  Бруклине. Под пиджаком  была  цветастая  гавайская
рубашка.  Его ипостась а ля Микки Рурк. Но Аврора считала,  что он выглядит,
как статист в кино про бандитов.
     Эмилио гордился своей способностью перевоплощаться.  Раньше  Авроре это
тоже нравилось. Сейчас же она гадала, не удастся ли отпереть входную дверь и
выскользнуть,  прежде  чем он доберется до нее.  Весьма сомнительно,  но  ей
хотелось все же попытаться.
     Однако Эмилио, небрежно развалясь в кресле, даже не шелохнулся.
     -- Ну послушай  же, детка, -- негромко,  безразлично проронил  он. -- Я
хочу сказать тебе пару  вещей. Прежде всего, Макс спекся. Я чертовски хорошо
знаю, что  он подстроил  похищение этого  марафета, чтобы обойти меня.  А  я
навалюсь на него с такой силой, что он и не пикнет. Так что забудь про Макса
в роли твоего покровителя. С этим покончено.
     Эмилио замолчал, чтобы закурить. Огляделся в поисках  пепельницы, но не
увидел ни одной. Наконец, углядев маленькое китайское блюдо, стряхнул  пепел
туда.
     -- Далее, и не думай,  что этот частный сыщик, этот  Хоб, не  подпустит
меня к тебе. Я таких, как он, съедаю на завтрак Ты осталась  одна, детка,  и
тебе больше не на кого опереться, кроме меня И я здесь ради тебя
     -- По душе мне это или нет, -- подхватила Аврора.
     -- Ну-ну, что ты. Не так уж давно ты была в восторге Или забыла?
     -- Помню, но передумала.
     -- Тогда можешь снова передумать. Слушай, я не обманываю тебя. Ты да я,
мы ж  вправду славно ладили. Тебе нужен кто-то  вроде меня,  чтобы  снабжать
тебя всеми  классными вещами, к которым  ты привыкла, с тех пор как покинула
родную хижину на Ямайке или где там еще
     -- На Сан-Исидро, -- отрезала Аврора. -- И мы никогда не жили в хижине.
     --  Ладно, держу пари, что и не в особняке. Да  ничего страшного, я сам
выходец со дна Бенсонхарста. Я не называю ни тебя,  ни твою  семью  никакими
прозвищами. Я просто указываю, что мы вышли  из  одной среды  И  мы подходим
друг другу.
     -- Я подумаю. А теперь не будешь ли любезен удалиться?
     --  Минуточку.  Я  хочу  только  окончательно  прояснить  ситуацию.  Ты
отправляешься  со  мной, Аврора,  или отправляешься  в  тюрьму.  Ты да  Макс
занимались  этим  на пару. У  меня  масса  улик на  вас  обоих. На  Макса уж
наверняка. Можешь поставить на нем крест  прямо сейчас.  Но ты дело  другое,
подумай  об этом. Ты никогда от меня не избавишься. Крутнешь мне динамо, и я
тебя  прихлопну.  Играй в моей  команде,  и никогда не будешь нуждаться ни в
чем, чего только твое латинское сердечко  не  пожелает. Ах да, кажется, я не
упомянул об этом, но я люблю тебя.
     -- Очень мило, что ты наконец-то дошел и  до этого, -- отметила Аврора.
-- Ладно, ты обещал, что все  расскажешь  и смотаешься. Ты  намерен сдержать
свое слово?
     Эмилио  встал.  Несмотря  на  свои  крупные  габариты,  двигался  он  с
угрожающей легкостью. Направился в обход Авроры, и она отпрянула в сторону.
     -- Эй, да не дергайся ты. Я не собираюсь тебя бить. Клянусь, что больше
никогда тебя не  ударю. Но  я хочу  тебя, Аврора, и ответа  "нет" не  приму,
подумай  над этим. Я предпочел бы, чтобы  ты  пришла ко  мне по  собственной
воле. Но могу взять тебя и силком, если придется. Ухватила?
     -- Я понимаю, что ты говоришь, -- дрожащим голосом проронила Аврора.
     --  Я оставил на столе свой запасной ключ. Под ним мой  адрес на листке
бумаги. Агентство содержит эту квартирку  в Париже  для своих агентов, когда
мы сюда заглядываем.  Там очень  мило, и  она в фешенебельном Пятнадцатом. У
меня из окна видно Эйфелеву  башню. И никакой пронырливой консьержки,  чтобы
совать нос. Поверь мне, детка, это классная квартирка -- в точности  как ты,
но притом и практичная, тоже в точности как ты.
     Обойдя Аврору, Эмилио открыл дверь и обернулся.
     -- Приходи ко  мне,  детка,  и  поскорее. Мы  играли прекрасную музыку.
Можем сыграть еще. Не заставляй меня  приходить за  тобой, потому что в этом
случае папочка может очень рассердиться.
     Осклабившись напоследок, он вышел, тихонечко прикрыв дверь за собой.
     Подойдя к двери,  Аврора  снова заперла ее. Затем бросилась на диван  и
разрыдалась. Проплакала минут пять,  более всего от ярости, чем от чего-либо
другого. Затем села, нашла салфетку и утерла глаза. Встала, подошла к стулу,
где  сидел  Эмилио. Ключ действительно  лежал там поверх  полоски  бумаги, в
точности,  как  он и  сказал.  И  квартира  оказалась  на  рю де  Лэглиз,  в
Пятнадцатом  округе. Аврора пару секунд задумчиво  крутила  ключ  в пальцах,
затем положила его в сумочку и отправилась в ванную, чтобы поправить макияж.

        "ГЛАВА 51"

     Нет ничего  хуже, чем приходить  в  себя  после  дневного сна.  Телефон
трезвонил. Генри сел, смаргивая сон. Халил  еще  не вернулся. Поначалу Генри
не хотел снимать трубку, полагая, что в  Париже телефон не  сулит ему ничего
доброго. И все-таки, может, что-то важное. Он поднял трубку.
     - Ага?
     На том конце слегка замялись, затем мужской голос произнес:
     -- Генри? Это ты?
     Генри не знал, следует  ли ему признавать этот факт или отрицать.  Черт
возьми, кто бы это мог звонить?
     -- Кто это? -- спросил он.
     -- Ты меня знаешь, -- сказал голос. -- Это Келли.
     -- Келли из Нью-Йорка?
     -- Конечно.
     -- А-а. И давно здесь?
     -- Не очень. Но достаточно долго, чтобы узнать,  что кто-то свистнул  у
Хоба сам знаешь что.
     --  Ага,  я  тоже об  этом  слыхал,  --  подтвердил Генри.  --  Слушай,
человече,  у меня  еще  куча дел. Ежели хочешь,  дай  мне свой  телефон, и я
попробую звякнуть тебе как-нибудь на днях.
     -- Ну нет, --  возразил  Келли. -- Так  не  пойдет.  Нам с  тобой нужно
встретиться куда раньше, а то обоим хуже будет.
     -- Ну, уж теперь я наверняка совсем не понимаю, про что это ты.
     -- Ну, если переходить к прямой и вульгарной откровенности, по-моему, я
прекрасно догадываюсь, кто взял марафет у Хоба.
     -- Это факт?
     -- Определенно. Думаю, мне не следует болтать языком про это с Максом и
Хобом, пока я не перекинулся парой слов с тобой.
     -- Ты прав, -- согласился Генри. -- Нам надобно встретиться. Где?
     -- Я в этом граде ни ухом ни рылом.  Единственные места,  которые я тут
знаю, это мой отель и Нотр-Дам.
     --  Козлу  понятно, что  в  твой отель  я не приду. Скажем, за Нотр-Дам
через час?
     -- А почему так долго и почему позади?
     --  Долго,  потому  что  мне  надо сперва  кой-чего  сделать.  А позади
Нотр-Дам,  чтобы  нам  не  дышали  в  затылок  пятьдесят  тысяч  шалопаев  с
фотоаппаратами.

        "ГЛАВА 52"

     Хоб  пробудился  от  стука в дверь. На нем были одни трусы, так что  он
накинул плащ и открыл дверь. На пороге стояла консьержка в бигуди, а рядом с
ней -- полицейский.
     --  Инспектор  Фошон шлет вам  привет, -- доложил полицейский. --  И не
будете ли вы любезны проследовать со мной?
     -- А в чем дело?
     -- Инспектор Фошон вам все объяснит, -- пожал плечами фараон.
     Фараон то ли не знал, в чем дело, то ли, что  более вероятно, не  желал
говорить.  Хоб  попросил  подождать  минуточку,  оделся  и  под  пристальным
взглядом   консьержки  и  половины  жильцов  дома  в  сопровождении  фараона
проследовал к полицейской машине.
     Хоб  был даже  чуточку разочарован, когда  они поехали через  Париж без
сирены -- через Сену по  мосту Сен-Мишель --  и подкатили сзади к  Нотр-Дам.
Здесь обнаружился кордон полицейских, сдерживавший зевак.
     Вдоль дороги через каждые полсотни футов стояли фонари. Слева, примерно
в двухстах футах, вспыхивала полицейская мигалка.
     Группа полицейских -- и в форме, и в штатском, -- сунув руки в карманы,
п