Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Шелтон Сидни. Расколотые сны -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
есуется! Зануда несчастная! Она и понятия не имеет о существовании "чет-рум"! Ей, конечно, в голову не придет знакомиться с мужчинами через Интернет. "Не знает, чего лишилась, дура этакая! Холодная, бесчувственная рыба! Не будь Интернета, я никогда бы не встретила Жан-Клода!" Тони представила, как возненавидела бы мать Интернет и все, что с ним связано. Впрочем, мать ненавидела весь свет и ни к чему не относилась спокойно. На все реагировала либо воплями, либо нытьем. Недаром Тони, как ни старалась, не могла ей угодить. - Неужели ты никогда и ничего не можешь сделать по-человечески, глупая дрянь? Эта фраза до сих пор звенит у Тони в ушах. Ничего, мамаша свое получила. Тони вспомнила об ужасной гибели матери. Как она кричала тогда! Тони удовлетворенно улыбнулась и вздохнула. Так ей и надо! Больше она никогда не запретит дочери петь! На пенни ниток, чтобы шить, И пенни за иголку. Грош туда и грош сюда, И в кармане пустота. Прыг да скок - удрал хорек! Глава 3 Интереснее всего, что Алетт Питере могла бы стать знаменитой художницей. Правда, в другое время и в другом месте. Сколько она себя помнила, с самого раннего детства все ее ощущения были настроены на определенные цветовые оттенки. В отличие от простых смертных она была способна видеть, слышать и обонять цвета. Голос ее отца был синим, а иногда и красным. Голос матери никогда не менял темно-коричневого цвета. Голос учителя светился желтым. Голос бакалейщика наливался фиолетовым. Шум ветра в листве сверкал изумрудами. Звон льющейся воды играл отблесками серого. *** Алетт Питере едва исполнилось двадцать. Она могла быть почти уродливой, привлекательной или неотразимо прекрасной - в зависимости от настроения и мнения о себе. Но никто и никогда не считал ее "хорошенькой" или "пикантной мордашкой". Очарование Алетт крылось еще и в том, что сама девушка совершенно не подозревала о своей красоте и не слишком заботилась о внешности. Милая, застенчивая, мягкая, словом, из тех паинек, которых нынче днем с огнем не сыщешь. Алетт родилась в Риме, обладала музыкальным итальянским выговором и обожала свой родной город. Всем сердцем чувствовала духовное родство с великой столицей. Глядя на древние церкви и гигантский Колизей, она знала, что принадлежит к той давно угасшей эре великих свершений. Алетт гуляла по площади Навона, слушала мелодию воды, играющей в Фонтане Четырех Рек, мерила шагами площадь Венеции с похожим на свадебный торт памятником Виктору-Эммануиэлю II. Проводила бесконечные часы в соборе Святого Петра, музеях Ватикана и галерее Боргезе, наслаждалась бессмертными творениями Рафаэля, Фра Бартоломео и Андреа дель Сарто. Талант этих великих мастеров одновременно восхищал и угнетал Алетт. Она ужасно жалела, что не родилась в шестнадцатом веке и навеки утратила возможность узнать их при жизни. Для нее они были куда более реальны, чем прохожие, деловито спешившие куда-то по оживленным улицам. Алетт отчаянно хотела стать художницей. Но темно-коричневый голос матери монотонно твердил: - Только напрасно тратишь бумагу и краски. У тебя нет таланта. *** Переезд в Калифорнию все изменил в ее жизни. Сначала Алетт тревожилась, не зная, как сложится ее судьба, боясь, что не сумеет привыкнуть, но Купертино оказался приятным сюрпризом. Здесь ее никто не знал. Она наконец обрела желанную свободу и, кроме того, полюбила свою работу в "Глоубл Компьютер Корпорейшн". Правда, здесь не было картинных галерей, но по выходным Алетт часто ездила в Сан-Франциско и бродила по тамошним музеям. - Зачем тебе вся эта муть? - удивлялась Тони Прескотт. - Лучше пойдем со мной в "Пи Джи Миллинганс", хоть повеселишься как следует! - Неужели тебя не интересует искусство? - Конечно, интересует, - лениво ухмыльнулась Тони. - А что это такое? *** Лишь одно темное облако омрачало жизнь Алетт Питере. Она страдала одной из форм маниакально-депрессивного психоза, и чувство постоянного отчуждения от окружающих нередко тревожило ее. Мгновенные смены настроения случались неожиданно, и она в одну секунду могла перейти от блаженной эйфории к полному отчаянию. - И была лишена способности управлять своими эмоциями. Тони была единственной, с кем Алетт не стыдилась обсуждать свои проблемы. У нее всегда находился выход из любых затруднений, а именно предложение пойти и развлечься на всю катушку. Любимой темой разговоров Тони была Эшли Паттерсон. Стоило Шейну Миллеру подойти к Эшли, как Тони мгновенно настораживалась. - Посмотри только на эту фригидную сучонку! - презрительно шипела она. - Подумаешь, снежная королева! - Она и вправду чересчур серьезна, - соглашалась Алетт. - Не мешало бы кое-кому научить ее смеяться. - Скорее уж, трахаться, - фыркала Тони. - Бьюсь об заклад, она не знает, каким местом это делается! *** Раз в неделю Алетт после работы посещала приют для бездомных и помогала раздавать ужин. Среди несчастных, которым не повезло в жизни, была одна старушка, которая с нетерпением ждала посещений Алетт. Она не поднималась с инвалидной коляски, и девушка помогала ей устроиться за столом и приносила еду. - Дорогая, - как-то сказала старушка, - будь у меня дочь, я хотела бы, чтобы она была похожа на вас. Алетт судорожно стиснула ее руку. - Вы слишком добры! Я не заслужила таких похвал, но все равно спасибо. А скрипучий насмешливый внутренний голос ехидно проскрежетал: "Будь у тебя дочь, наверняка бы оказалась такой же грязной свиньей, как ты". Алетт в ужасе закрыла глаза. Откуда такие мерзкие мысли? Словно кто-то сидит в ней, чужой и злобный! И такое случалось постоянно. Как-то Алетт поехала за покупками с Бетти Харди, прихожанкой той же церкви, что и сама Алетт. Они остановились перед витриной универмага, и Бетти восхищенно вздохнула: - Какое миленькое платьице! Правда? - Изумительное, - кивнула Алетт. "В жизни не видела ничего уродливее! Вполне подходит такому чучелу, как ты". Снова и снова, опять и опять... Ни друзей, ни поклонников. Всех критиковал, над всеми насмехался недремлющий мерзкий уродец, что жил в душе Алетт. Однажды она ужинала с Роналдом, церковным сторожем. Тот был явно увлечен девушкой и непрерывно говорил ей комплименты: - Мне нравится бывать с тобой, Алетт! Давай встречаться почаще! - Согласна, - смущенно улыбнулась Алетт. "Ни за что, болван стоеросовый! Гнусный слизняк! Только через мой труп!" Она тут же опомнилась и испуганно вздрогнула. Да что это с ней? Ответа не было. Но самые мелкие обиды, причиненные окружающими, самые глупые недоразумения мгновенно приводили Алетт в бешенство. Как-то неосторожный водитель подрезал ее машину. Девушка заскрипела зубами, испытывая непреодолимое желание прикончить ублюдка, посмевшего так ее оскорбить. Мужчина высунулся, махнул рукой в знак извинения, и Алетт благосклонно улыбнулась, но ярость от этого не улеглась. Когда черная туча вновь опускалась на Алетт, она изобретала всяческие казни и несчастья для ничего не подозревавших пешеходов. Сцены, которые она мысленно разыгрывала, были ужасающе реальными. Кровь лилась рекой, оторванные конечности, отрубленные головы валялись на тротуарах, крики и стоны раздирали воздух и казались Алетт прекраснейшей музыкой. Но уже через несколько минут она приходила в себя и корчилась от стыда. В светлые дни Алетт превращалась в совершенно иного человека - искреннего, доброго, сострадательного, всегда готового помочь людям. Но и тогда радость омрачалась сознанием того, что тьма снова придет, накроет ее, и она утонет в ней, а когда-нибудь обязательно захлебнется. *** Каждое воскресенье Алетт ходила в церковь, священник которой был широко известен своими образовательными и благотворительными программами. Здесь оказывали помощь бездомным, проводили факультативные занятия по искусству и обучали неграмотных. Алетт вела несколько классов воскресной школы и помогала в детском саду. Она старалась принимать участие во всех благих начинаниях и посвящала им почти все свободное время. Особенно она любила давать детям уроки живописи. В это воскресенье церковь устраивала благотворительную ярмарку для сбора средств. Алетт принесла на продажу несколько своих работ. Пастор Фрэнк Селваджо с изумлением воззрился на картины. - Это... Это просто потрясающе! Блестяще! Вам следовало бы выставить их в галерее. Алетт залилась краской: - Да нет, не стоит. Это просто хобби. На ярмарке было полно народу. Прихожане привели своих друзей и родных, и возле игровых павильонов и лотков с товарами яблоку негде было упасть. Здесь торговали соблазнительными тортами, искусно сшитыми лоскутными покрывалами, домашними джемами в красивых горшочках, резными деревянными игрушками. Люди переходили от лотка к лотку, угощались сладостями и покупали совершенно ненужные им вещи. - Ничего не поделаешь, все это в пользу бедных, - уговаривала какая-то женщина мужа. Алетт в который раз оглядела картины, прислоненные к стенке киоска. В основном это были пейзажи в ярких сочных тонах, невольно приковывающие взгляд каждого зрителя. Но девушку переполняли сомнения и дурные предчувствия. "Ты зря тратишь столько денег на краски, детка". - Привет! - окликнул темно-синий, очень приятный мужской голос. Девушка обернулась. Незнакомый мужчина сосредоточенно рассматривал картины. - Это вы нарисовали? "Нет, кретин! Микеланджело спустился с неба и взял в руки кисть!" - Вы очень талантливы. - Благодарю вас. "Что знают о таланте такие, как ты?!" Рядом остановилась молодая пара. - Ты только полюбуйся на эти краски! Настоящий вихрь! - восхищалась молодая женщина. - Послушай, я должна во что бы то ни стало заполучить этот пейзаж! Мисс, вы настоящий мастер! И так продолжалось весь день, пока у Алетт не осталось ни одной картины. Люди, не скупясь, платили деньги и осыпали ее комплиментами. Ей очень хотелось поверить, но каждый раз темный занавес неизменно опускался, отсекая ее от всего мира. "Господи, неужели они не понимают, что нагло обмануты? О какой красоте идет речь? Они просто издеваются надо мной!" Среди праздношатающихся оказался владелец художественной галереи. По достоинству оценив работы Алетт, он, как и все остальные, посоветовал выставлять их на продажу. - Я всего лишь любитель, - возразила Алетт и наотрез отказалась продолжать разговор. К вечеру она собрала выручку, положила в конверт и вручила пастору Селваджо. Сумма оказалась так велика, что Фрэнк удивленно покачал головой. - Благодарю вас, Алетт. У вас действительно редкостный дар. Что может быть лучше, чем нести людям радость и красоту? "Ты слышишь, мама? Слышишь?" *** Бывая в Сан-Франциско, Алетт подолгу бродила по залам музея современного искусства и музея Де Янга, изучая коллекции американской живописи. Там она часто встречала молодых художников, увлеченно писавших копии знаменитых шедевров. По-видимому, это были студенты многочисленных художественных студий и школ. Как-то ее внимание привлек молодой человек лет тридцати, светловолосый и стройный, с мужественным умным лицом и проницательным взглядом больших ясных глаз. "Петуньи" Джорджии О'Киф его кисти казались едва ли не лучше оригинала. Заметив, что Алетт наблюдает за ним, художник вежливо кивнул: - Привет. Теплый, глубокий голос цвета гречишного меда. - Здравствуйте, - робко пролепетала Алетт. Мужчина кивком показал на картину, над которой работал. - Ну, как по-вашему? - Bellissimo! Это действительно великолепно! - выпалила она и насторожилась, ожидая, что внутренний голос язвительно добавит: "Для жалкого любителя". Но ничего подобного не случилось. Алетт удивленно моргнула. - Это действительно великолепно, - тупо повторила она. - Рад слышать, - улыбнулся молодой человек. - Кстати, меня зовут Ричард, Ричард Мелтон. - Алетт Питере. - Вы часто сюда приходите? - Si. Как только выдастся свободная минутка. Я живу не в Сан-Франциско. - Где же в таком случае? - В Купертино. Никаких "Это не твое собачье дело" или "К чему вам знать?". Просто "В Купертино". Что это с ней творится? - Знаю. Милый маленький городок. - Мне он тоже нравится. Не "Какого черта вам кажется, что это милый маленький городок?" или "Что вам вообще известно о милых маленьких городках?", а всего лишь "Мне он тоже нравится". Чудеса! Ричард встал и принялся складывать мольберт. - Я проголодался. Вы позволите угостить вас ленчем? В кафе музея прекрасно кормят. Лучше, чем в любом ресторане. Алетт почти не колебалась. Обычно она холодно отвечала, что не обедает с незнакомыми людьми, или отделывалась грубостью, но на этот раз с готовностью кивнула: - Va bene. С удовольствием. Такого с ней еще никогда не бывало. Воздух, казалось, пронизали тонкие золотые нити, в душе звучала неслышная для посторонних музыка, и мрак сменился безоблачной голубизной. *** Они прекрасно провели время, и въедливый голос ни разу не дал о себе знать. Разговор зашел о великих мастерах прошлого, и Алетт упомянула, что родилась в Риме. - Я никогда не был в Италии, - с сожалением вздохнул Ричард. - Возможно, когда-нибудь... Как было бы прекрасно гулять по Риму рука об руку с Ричардом! К концу обеда Ричард случайно отвел глаза и заметил на противоположном конце зала своего товарища по комнате. - Гэри! - окликнул он. - Не знал, что ты здесь будешь. Иди сюда, я тебя кое с кем познакомлю. Это Алетт Питере. Гэри Кинг. Похоже, Гэри и Ричард были ровесниками и даже чем-то походили друг на друга, если не считать того, что у Гэри были густые, пышные локоны, доходившие до плеч. - Рада познакомиться, Гэри, - вежливо пробормотала девушка. - Гэри - мой лучший друг еще со школы. - Совершенно верно. Не представляете, сколько компромата у меня накопилось на этого типа за все годы, проведенные вместе, так что, если желаете узнать интересные подробности, я всегда готов... - Гэри, ты никуда не спешишь? - Ну вот, всегда так. Вечно мне рот затыкают, - пожаловался Гэри. - Алетт, не забывайте, я всегда буду рад выложить все, что знаю. Привет. Еще увидимся. Дождавшись, пока друг отойдет, Ричард тихо спросил: - Алетт, могу я снова вас увидеть? - Конечно. Мне бы тоже хотелось этого. "Очень хотелось бы. Ужасно". *** В понедельник Алетт рассказала Тони о новом знакомом. - Нашла с кем связываться! - фыркнула Тони. - С художником! Всю жизнь будешь питаться фруктами, купленными для натюрмортов. На большее просто денег не хватит! Они все нищие! Неужели всерьез собираешься с ним встречаться? - Да, - улыбнулась Алетт. - Кажется, я ему понравилась, и он мне тоже. Это впервые в жизни, неужели не понимаешь? *** Все началось с небольшого недоразумения и закончилось яростным спором, едва не перешедшим в настоящий скандал. После сорока лет беспорочной службы пастор Фрэнк решил удалиться на покой. Паства, обожавшая своего доброго священника, столько сделавшего для прихода, была в полном отчаянии. Под конец, после множества тайных совещаний и обсуждений, было решено сделать ему прощальный подарок. Часы.., деньги.., путешествие.., картина... Картина! Он так любит искусство! Собравшиеся одобрительно зашумели. И тут кому-то в голову пришла блестящая идея. - Почему бы не нарисовать его портрет на фоне церкви? - воскликнул кто-то из присутствующих. - Алетт, может попробуете? - Разумеется! - кивнула она, счастливо улыбаясь. Но тут поднялся Уолтер Мэннинг, один из церковных старост, член приходского совета, известный своими щедрыми пожертвованиями. Он считался богатым, удачливым бизнесменом, имел прекрасную семью, не жаловался на здоровье, но, к сожалению, был крайне завистлив и терпеть не мог, когда его ближнему хоть в чем-то везло. - Моя дочь прекрасно рисует, - бесцеремонно вмешался он. - Возможно, она согласится написать портрет. - Устроим конкурс, - Предложил Роналд, - и посмотрим, у кого лучше получится! Собравшиеся горячо зааплодировали. Всем пришлась по душе идея церковного сторожа. *** Алетт не выпускала из рук кистей и палитры. Пять дней она трудилась с утра до вечера, выпросив отпуск на работе, и сумела создать настоящий шедевр. С холста на зрителей смотрело само воплощение доброты и сострадания. Совсем как в жизни. Пастор Селваджо был истинным слугой Господним, призванным нести в мир справедливость и сочувствие к грешникам. В следующую субботу прихожане снова собрались, чтобы взглянуть на портреты. Казалось, все голоса безоговорочно отданы плодам таланта Алетт. - Совсем живой! Вот-вот сойдет с холста! - О, ему, должно быть, ужасно понравится... - Ему место в музее, Алетт... Но тут Уолтер Мэннинг распаковал вторую картину. Добросовестная, чуть холодноватая работа. Несомненное сходство. Отсутствовал лишь огонь вдохновения, озарявший живопись Алетт. - Очень мило, - тактично заметил один из прихожан, - но думаю, что Алетт... - Совершенно верно... - Я согласна... - Алетт удалось схватить именно то... Уолтер неодобрительно сжал губы. - Решение должно быть единогласным, не так ли? - наконец процедил он. - Согласитесь, что моя дочь - профессиональная художница, а не дилетантка, как некоторые. Она сделала вам одолжение, согласившись участвовать в этом так называемом конкурсе. Вы не имеете права так оскорбить ее! - Но, Уолтер... - Нет уж, извините! Ничего и слышать не желаю. Либо будет по-моему, либо пастор останется без подарка. У Алетт сжалось сердце. Ничего не поделаешь. Мэннинг имеет слишком большое влияние, и без его денег многим придется плохо. - Мне очень нравится второй портрет, - решительно объявила она. - И не стоит ссориться. Давайте сделаем так, как желает мистер Мэннинг. - Бьюсь об заклад, он будет куда как доволен, - сыто ухмыльнулся Мэннинг. *** Этим же вечером, по дороге домой, Уолтер был сбит неизвестной машиной, водитель которой трусливо умчался с места происшествия, оставив жертву истекать кровью. "Скорая" приехала слишком поздно. Узнав о случившемся, Алетт горько зарыдала. Глава 4 Эшли Паттерсон сегодня проспала, но, хотя и боялась опоздать на работу, все же решила наспех принять душ. Стоя под обжигающе горячими струями воды, упруго бьющими по телу, она неожиданно услыхала сквозь мерный шум какой-то странный звук. Стук открывшейся или закрывшейся двери? Она повернула кран и с бьющимся от страха сердцем прислушалась. Тишина. Нерешительно помедлив, она торопливо вытерлась и на цыпочках пробралась в спальню. Кажется, все в порядке. Нигде никого. "Опять мое идиотское воображение. Нужно поскорее одеться и бежать". Она шагнула к комоду, выдвинула ящик и замерла, неверяще уставившись на его содержимое. Кто-то рылся в ее белье. Лифчики и колготки небрежно свалены в одну кучу. В ящике царит полный хаос, а ведь она всегда аккуратно складывает свои вещи, не говоря уже о том, что хранит все по отдельности, в закрытых пакетиках. К горлу вдруг подкатила тошнота. Желудок сжало судорогой. Неужели он расстегнул брюки, схватил ее колготки и стал о них тереться своим?.. И при этом воображ

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору