Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
ему Чертовой? - живо обернулся Мотылек. - Ты тоже, значит, все
узнал?!
- Кое-что узнал... Мотылек завизжал:
- Ну, как вам это понравится!! Когда я нынче прочел, что издательство
"Альбатрос" купило его книгу - лучшее издательство! - я чуть не упал на
улице под копыта лошадей!! Болваны! Они моим заметкам поверили! Старушки в
кадушках на подушках заскачут теперь по всей России! Подумайте! Я собрал том
стихов - ожерелье чистейшего жемчуга, - и это "ожерелье" валяется у меня в
столе, мертвое, неподвижное, будто оно из свинцовых пуль, а этот болотный
пузырь со своими "Зовами утра" выскочил и - пожалуйте!! Ну, пусть же
книжонка его выйдет - хохот, треск и скандалище пойдет на всю Россию!! О,
дурачье! О, трижды идиоты!!
- Кто трижды идиоты? - спросил Новакович, входя без стука и поймав на
лету последнюю энергичную фразу.
- Пожалуй, что и мы. А ты из нас первый. Черт тебя наддал притащить
тогда эту чертову Куколку! Сколько я из-за него крови испортил!! Сидит он
теперь на моем секретарском месте и небось смеется, подлец, в кулак. Ведь не
будь его, меня бы снова, может быть, позвали в "Вершины" секретарствовать!
- Не будь его - я бы сегодня не проиграл кроме своих денег еще и
Меценатовых чемоданов, - меланхолически добавил Кузя.
Новакович поглядел на Кузю с любопытством:
- Неужели Куколке проиграл? В шахматы? Однако! Да, вот что, Меценат...
Я сейчас от Великолепной! Отпуск вам милостиво разрешен. Да-с, да-с, да-с...
вы не можете, Меценат, объяснить мне одной дьявольщины: каким образом в
будуар Принцессы попала Яблонька?! Вот кусочек ее спас. В клочья разорвана.
- Так это... Яблонька?! - ахнул Меценат, и тут же в душе вздохнул
Меценат, и, забыв о собственных переживаниях, уныло пробормотал Меценат: -
Бедный Телохранитель!
- Что вы там бормочете?
- Это я стараюсь догадаться, в чем дело! Действительно, за каким чертом
попала карточка Яблоньки к моей жене? Да еще разорванная. Уж не приревновала
ли меня Принцесса к Яблоньке?..
- Иначе я и не могу объяснить, - угрюмо пожал плечами Новакович. - Хотя
вы ведь никакого повода не давали. А? Меценат?
- Ни малейшего.
- На обороте ничего не написано? - спросил Мотылек.
- Ах, я даже не посмотрел! Вот тут... Гм!.. Странно: "Моя не..." Дальше
оторвано. Удивительная загадка!
- Почему ж ты не спросил у Принцессы?!
- Поди-ка спроси! Истерика у нее, у вашей Принцессы! Дураком меня
назвала и выгнала, - с досадой сказал Новакович.
Мотылек сморщил лицо.
- Мы с Принцессой почти сошлись во взглядах: она назвала тебя дураком,
когда ты выходил от нее, я - когда ты входил к нам.
- Да почему же именно я дурак? Я от Куколки не потерпел урона, как ты с
Кузей! Мы с Меценатом остались неуязвимы! Правда, Меценат?
Меценат, не отвечая, отошел в угол, уткнулся в него и, кажется,
засмеялся... По крайней мере, плечи у него дрожали, как у смеющегося.
- Да, - искоса поглядывая на странно смеющегося Мецената,
покровительственно говорил Новакович. - Ты сам, Мотылек, виноват в отношении
Куколки. Заварил эту кашу с газетной рекламой, да и не знаешь, как ее теперь
расхлебать. Как неопытный спирит: вызвать призрак - вызвал, а как теперь его
спровадить обратно - и не знаешь. Теперь уж машина завертелась без тебя! Не
читали интервью с Куколкой в "Вечерней звезде"? Это уж помимо вас кто-то
постарался. И где родился, и как родился, и почему родился, и все такое...
- Да ведь лопнет же все это! - завопил Мотылек. - Не может не лопнуть!
Ведь если выйдет книжка - старушку в избушке никуда не спрятать. Черным по
белому! А стоит только этой дурацкой старушке выглянуть из избушки, как все
полетит к черту!
- Стучала я, стучала, - сказала, входя, Яблонька, - а вы так тут
кричите, хоть из пушек пали. "Здравствуйте, разбойнички", - как говорит
няня. А Куколки еще нет?..
- И вы насчет Куколки? - горько усмехнулся Новакович.
- Да... Он мне сказал, что сейчас придет. Чего это вы все носики
повесили?
Яблонька была по-прежнему ласкова и тепла, как солнечный луч, но
наблюдательный Меценат заметил, что в ее ясных глазах мелькало какое-то
легкое и милое смущение.
- Куколка, Куколку, Куколкой, о Куколке, - продекламировал Кузя. В
дверь постучали.
- А! Вот и Куколка. Комплект полный!
- Друзья! - с порога закричал Куколка. - Я так счастлив, так счастлив и
за себя и за вас. Мотылек!! Вы снова можете занять ваше секретарское место!!
- Что такое? - с тайной радостью спросил Мотылек. - И вас так же "ушли"
из редакции, как меня?
- Наоборот! Все складывается наилучшим образом. Помните, я вам говорил,
что редактор переходит в ежедневную газету? И знаете, кого издатель
пригласил на освободившееся место редактора? Меня! Премилейший человек. И
подумать только, что всем этим я обязан вам!
- А правда ли, - спросил Кузя вместо Мотылька, который при последних
словах Куколки странно хрюкнул, завалился за спинку дивана и затих, - правда
ли, что "Альбатрос" издает вашу книгу?..
- Да, - сияя прекрасными светлыми глазами, радостно подтвердил Куколка.
- Можете поздравить. Да у меня с собой, впрочем, и корректурные листы.
- Где?! - взвился из-за дивана, как пружина, Мотылек. - Покажите!!
- Да вот они. Я уже и корректуру продержал.
Мотылек лихорадочно, дрожащими руками рылся в длинных полосах бумаги и,
странно дрожа, допрашивал:
- А старушка где? Старушка есть? А? Есть? Старушка в избушке? Где она?
Куда вы ее тут засунули?..
- Я совершенно не понимаю, - искренне удивился Куколка, - почему вам
так исключительно нравятся эти стихи? Я их сюда и не включал.
Мотылек подскочил к Куколке и принялся трясти его за плечи:
- Как не включили? Почему нет?! Ведь вы же написали эти стихи или не
вы?!
- Я-то я... Но, спросите, когда? Это старый грех. Мне тогда было лет
шестнадцать. Когда Новакович попросил меня прочесть в кафе тогда при первом
знакомстве все мои стихи, я и стал читать их в хронологическом порядке. А он
вдруг на этой самой несовершенной "старушке" неожиданно пришел в восторг,
схватил меня за руку и потащил к Меценату. Да... дом Мецената принес мне
счастье, друзья! Но, впрочем, дело и не в литературных успехах. Гм! Теперь
вы будете, господа, приятно поражены...
Куколка обвел всех восторженным взором...
- В доме Мецената я нашел самое большое счастье на земле. Позвольте,
друзья, представить вам мою невесту!! Чего вы так краснеете, Яблонька? Через
месяц наша свадьба, и мы едем во Флоренцию - буду там с вашего благословения
новую вещь для "Альбатроса" писать. Роман в трех частях. Уже заказан.
Все окаменели. А Кузя подобрался бочком к комку странных морщин, под
которыми с большим трудом можно было разглядеть черты Мотылька, и дружески
шепнул ему:
- Подойди же, поздравь, дружище. А то неловко. У тебя лицо, как старый
кисет, из которого вытрясли весь табак!
Потом подобрался к закрывшему лицо рукой, будто ослепленному Новаковичу
и доброжелательно толкнул его в бок.
- Не горюй, чего там. Мало ли хороших женщин? Я, брат, недавно
познакомился с одной - ну точь-в-точь как моя незабвенная вдова, которую вы
так неделикатно назвали "затрапезной", - хочешь, познакомлю?.. Так и быть,
забирай ее себе. А я другую для себя пошарю.
Яблонька скорбно и виновато поглядела на Новаковича и вдруг
заторопилась:
- Ох, ведь нам уже ехать нужно! Мы на минутку забежали. Вале еще нужно
корректуру в типографию отвезти. Валя, поедем! До свидания, разбойнички.
Меценат и клевреты снова остались одни в большой мрачной комнате,
окутанной тишиной.
Неслышными шагами вошла Анна Матвеевна и остановилась у притолоки,
пригорюнившись:
- Ага! Вся гоп-компания в сборе... Чего это у вас темно так? Сидите,
сычи какие словно, нахохлились. Небось коньячище опять хлестать будете,
разбойники?! Сюда подать - на ковре али по-христиански - в столовую?
Кузя подмигнул Меценату на Мотылька и Новаковича, совсем затушеванных
сумерками, и, неслышно подойдя к нему, шепнул:
- Это, пожалуй, лучший выход из положения. А? Меценат? Коньяк!
Меценат вдруг подпрыгнул на диване и выпрямился - старый, дряхлеющий,
но все еще мощный лев.
- Ну, ребята, нечего нюнить!! Гляди весело!! Ходи козырем! Выпьем
нынче, чтоб звон пошел, а завтра айда к берегам старой матушки Волги - целой
разбойничьей ватагой... Айда! На широкие речные просторы, на светлые струи,
куда Стенька Разин швырял женщин, как котят! Туда им, впрочем, и дорога!
- Аминь! - восторженно закричал Кузя. - Долой Петербург, да здравствуют
Жигули! Кальвия! Почествуйте волжскую вольницу!! "Что ж вы, черти,
приуныли... Эй ты, Филька, шут! пляши!! Грянем, братцы, удалую - за помин ее
души!"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
О, могущественное Время! Будь ты трижды благословенно. Ты - лучший врач
и лучшее лекарство, потому что никакие препараты медицинской кухни не
затягивают, не закрывают так благотворно глубоких открытых ран, как ты,
вечно текущее, седое, мудрое!
Читатель! Если ты через год заглянул бы в уже так хорошо тебе знакомую
темную гостиную Мецената - ты тихо улыбнулся бы, увидев, что все на своем
месте: Меценат в одном углу, одетый в белый полотняный балахон, лепит новый
бюст Мотылька, важно восседающего на высоком стуле, в другом углу возится со
штангой, выбрасывая кверху свои могучие, будто веревками-мускулами опутанные
руки, Новакович; в глубоком кресле мирно покоится, поедая апельсин, Кузя...
А у дверей стоит Кальвия Криспинилла и в тысячу первый раз кротко
бормочет:
- Опять ты, разбойник, шкурки на ковер бросаешь?! Управы на тебя нет,
на мытаря!..
Zoopot, 1923г.