Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Аграновский Валерий. Вторая древнейшая -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -
дней один из самых (тогда) высокопоставленных чиновников да еще со своим рафинированным английским языком вдруг произнес, выступая по Центральному телевидению: "однозначно", я решил, что и он "жалает" показаться своим среди ему, возможно, чуждых. Типичный вариант "жертвы моды" на отсутствие культуры и воспитанности. Увы, это значит, что мы переживаем самый смутный, ирреальный период жизни нашего общества. Кафка. Не могу представить себе, чтобы такие политические деятели, как Евгений Примаков, Олег Сысуев, Григорий Явлинский, Егор Гайдар, Сергей Кириенко, Владимир Рыжков, Геннадий Селезнев или Егор Строев (кстати, по мнению авторитетных русистов, все они говорят весьма грамотно), вдруг нежданно прорезались бы с публично произнесенным "беспределом" и "однозначно", или согрешили каким-то другим сленговым словечком, которое, как вирус, вселилось бы в их словарный запас, моя позиция не дрогнет. Но "пардона" просить у читателя тогда придется мне: не тот этаж принял за высший, не на ту орбиту забрался. Все термины и слова живут в одном общем доме под названием "Российская словесность". Как я себе представляю, в комнатках-коммуналках. Иначе их не расселить, ведь слова отражают, когда все вместе, разнообразие и все богатство содержания. В этом и есть секрет нашего великого и могучего языка. Ладно: вселились чужаки - живите, хоть и без прописки. Но выдавливать из комнат прекрасных хозяев - грешно. Часто ли слышите вы кроме "однозначно"-кукушки такие наречия, как "безусловно", "категорично", "непременно", "безапелляционно", "абсолютно", "обязательно" - не счесть алмазов в родном языке! Музей восковых наречий, хранящихся в запасниках. Я за то, чтобы жили в нашем языке все "цветы", оттенки словесных перлочек, умножая богатство русского языка, давая всем нам при этом возможность выбора слов для выражения мыслей и чувств. А получается, что слова теснятся не в отдельных квартирках или в собственных комнатках, а на правах приживалок, а не хозяев-собственников. Куда пропало слово "произвол", когда к нему подселили "беспредел", который оказался, если быть справедливым, словом сочным, густым и ярким? А в том дело, что "раскрутили" слово, как смазливую и безголосую певичку или как бездарного политика-кликуху. Даже малохудожественный фильм обозвали "Беспределом". Неужели его с "Произволом" публика не унюхала "своим"? Тема наша не исчерпана, но не из резины делают газету. Надо и честь знать. Другие допишут, дорасскажут. Говорят, парикмахер оставил на столе записку, прежде чем удавиться: "Всех не переброешь". Добриться мы и сами сумеем, но кто будет надевать на наши размышления слова? "Пока я мыслю, я существую!" - кто сказал, не помню. P.S. К сожалению (или к счастью), я не приемлю в разговоре с читателем (школьником, студентом, педагогом, инженером, сантехником, угледобытчиком, врачом или коллегой-журналистом) менторский тон. Сколько неграмотных слов мы и сами произносим и слышим, это прост е м у непостижимо, как любил говорить легендарный военный фотокорреспондент "Правды" Яша Рюмкин! Кроме того, я и сам далеко не "шпециалист": до семи лет не знал, что слово "еретик" произносится с ударением на "и", куда уж мне учить других грамотности? Тем более что из множества знаков препинания только один пользуется моей симпатией. "Восклик" - командует, как часовой: "руки вверх!"; точка - знак спокойный, но бессмысленный, всего лишь дает паузу для вдоха-выдоха; многоточие - мнимомышление; запятая с двоеточием - жди перечисления с вариантом "чего изволите"; а вот самый достойный знак в моем ощущении - вопросительный. Иногда говорю студентам моего журналистского семинара: "Чем отвечать на мои вопросы, задавайте мне собственные, в них больше сведений о вас и больше содержания. Отсюда следует мое предложение читателю: мы будем размышлять об отечественной словесности. Вопросы мои будут, но ответы на них каждый сам себе даст. Захочет потом себя проверить? Словарей - тьма. (Не могу забыть маму, которую в нашей семье называли "босячкой": эй, вы, "пэсменники-журналисты", как надо правильней говорить: "Статосрат или сратостат"? Мы с папой и старшим братом, видя "покупку", начинаем смеяться, а мама, вполне удовлетворившись нашей реакцией, невозмутимо советует: "Спокойно произносите: дирижопель"!) Начинаю: ложить или класть? договґор или дґоговор? опека или опёка? можно ли сказать о двух больших разницах или она одна? играть на бильярде или в бильярд? переполнен до отказа или заполнен? звґонит ли телефон или звонґит? свет тухнет или гаснет? учители или учителя? инженера или инженеры? свекла или свёкла? ихний или их? срґедства или средствґа? астрґоном или астронґом? деньгґами или дґеньгами (было бы их побольше!)? влазить или влезать? отпуски или отпуска? сойти с рельсов или с рельс? зґаняться или занґяться? из Москвы или из города Москва? мышлґение или мґышление? подтверждаю о том или то? разбирательство (словесное, а не техническое!) или разборка? осґужден или осуждґен? заявление исковґое или ґисковое? можно ли говорить "расширение эскалации", смотрибельно, читабельно, волнительно? чтение или чтиво? сбор, собрание, сборище или тусовка? Предугадываю ваш вопрос: какая разница, какими словами выражать наши мысли и чувства, если ничего в сущности не меняется? Откровенно отвечу, мой читатель: вы правы. Но верно ли будет называть общество (и вас вместе с ним) быдлом? Культурный народ чем вооружен? Только терпением, грамотностью и умом да знанием. Другого оружия я не знаю. Если вы знаете - парируйте. Я принимаю ваш вызов. Вдруг нахожу, представьте себе, у Даля перламутровое слово: "Оглумить" - ошеломить, поставить в тупик". Разве не поучительно звучит? И как интересно, не богохульствуя, читать Владимира Ивановича Даля: роман! Просто "оглумить" можно! На этом мы оборвем и закончим наш краткий поиск простоты языка и ясности изложения. Позвольте, однако, завершить Цицероном: "Даже не приведя доводы, можно сокрушить соперника своим авторитетом"[5]. Коли так, кто смеет запретить нам легкомысленно воскликнуть: любой словарь "почище" Цицерона! Если в шутку, то, без сомнения, отвечайте нашим семейным перлом: "Дирижопель"! Но еще одно важное обстоятельство, без которого я не смею закончить повествование. Однажды у себя дома я обнаружил листочек с почерком мамы, обеспокоенной, как я понимаю, развитием младшего сына (меня) - тогдашнего студента второго курса юридического института, а было это в сорок девятом году (неужто полвека уплыло из жизни, как корова языком слизала?). Так вот, я прочитал листочек, навсегда запомнил его содержание: это была цитата! Моя мама с гимназическим образованием собственноручно переписала откуда-то добытый ею документ, написанный и составленный двадцатишестилетним Петром I в 1698-м: "Указую господам сенаторам с сего числа выступать не по писанного, а своими личными словами, дабы дурь каждого видать было". При чем тут, подумал я, риторика: отдельные неграмотные слова, обороты, если на самом верхнем этаже двадцатого века перед нами в полный рост вдруг замаячил призрак настоящей беды, имя которой: интеллектуальная, нравственная, образовательная и моральная деградация нашего общества. Даже если б мы не по писаному (многочисленными штатными спитчрейторами) говорили и по их советам поступали, дурь наша все равно вылезала бы наружу, черт ее подери! Что же с нами со всеми происходит? Век. 1999, июнь Вечерняя Москва. 1999, июль А если серьезно: у кого учиться простоте и ясности изложения? Попытаюсь ответить на этот вопрос, хотя должен заранее предупредить: ничего нового, всего лишь напомню старые истины. 1. Прежде всего надо читать классиков, и читать профессионально. Это значит: не просто следить за развитием сюжета, но и замечать, как авторы оперируют словом, за счет чего достигают большей выразительности, как строят повествование, когда и где роняют свое знаменитое бутылочное стекло, поразительно озаряющее всю картину. "Вы окажете самому себе хорошую услугу, - писал М. Горький одному молодому литератору, - если поймете, что решающую роль в работе играет не всегда материал, но всегда мастер. Из березового полена можно сделать топорище и можно художественно вырезать прекрасную фигуру человека" [6]. Замечательно "вырезали" такие выдающиеся стилисты, истинные мастера слова, как И. Бунин, Н. Лесков, А. Чехов, Г. Мопассан. У них и надо учиться журналистам. Мягкости языка - у А. Чехова, и еще его умению писать короткими фразами, без вводных предложений. Речевому языку, языку говора - у Н. Лескова, сделав настольной книгой его "Очарованного странника". И. Бунин, по мнению М. Горького, "очень удобен для очерка сухой точностью своего языка"; его рассказы написаны так, будто он "делает рисунки пером" [7]. Филигранность, отточенность, ювелирная выверенность текста Ги де Мопассана общеизвестны; к сожалению, иные из нас, сверхпоглощенные содержанием его произведений, этого не замечают. Надо, конечно, иметь определенное мужество, чтобы ограничивать себя в читательском удовольствии, профессионально относясь к творчеству великих мастеров. Авиационные конструкторы, как известно, прежде чем построить собственный самолет, до винтика разбирают чужой, предпочитая наслаждаться не столько красотой свободного полета машины, сколько линиями на чертеже. 2. Язык народа - клад для литератора. Но есть ли у нас кладоискательское чутье? Есть ли вкус к поиску? Умеем ли мы "ходить в народ"? Часто ли пользуемся мудростью предков, заглядывая в книги и словари? Как родниковая вода отличается от той, что течет из крана, так и литературный язык не похож на речевой: он без "местных примесей", без натурализмов, без добавок в виде жаргона; он лишен случайного, временного, фонетически искаженного. Беречь его чистоту, хранить от загрязнения такими словами, как "лажа", "шамать", "клево", "волынка", наша святая обязанность. Это с одной стороны. С другой - не следует забывать, что первоисточником литературного языка все же является разговорный. Он постоянно рождает новые слова и понятия, особенно бурно в эпоху социальных революций и научно-технического прогресса. Воздвигать непроницаемые и вечные барьеры между двумя языками было бы неправильно, да и невозможно: прорыв таких слов, как "комиссар", "паек", "космонавт", "мероприятие", неизбежен. Если барьеры невозможны, то, стало быть, параллельно процессу обогащения языка идет процесс его засорения. Что требуется от нас, журналистов, не без активной помощи которых осуществляются эти оба процесса? Прежде всего разборчивость и сдержанность в употреблении уже существующих слов и понятий. Мы должны способствовать только обогащению и решительно препятствовать засорению нашего языка. Но и - "зеленая улица" словам, которые прошли через мощные очистительные сооружения времени! Кроме того, нельзя забывать, что словотворчество продолжается и что мы, газетчики, ближе других находимся к возможности реально творить. "Стиляга", "звездная болезнь", "эхо войны", "малаховщина" и другие понятия, рожденные в недрах "Комсомольской правды", "обтекатели", так своевременно пущенные в оборот с легкой руки "Известий", - все это, быть может, и льстит авторам, но и ко многому обязывает. Обязывает в том смысле, что "родить" новое понятие куда проще, нежели потом "изъять" его из обращения, когда вдруг выяснится, что оно лишено социальной глубины, неточное по смыслу, поверхностно-ярлыковое, искажающее не только язык, но и нравственные представления общества. "Речь, пекущаяся об истине, - писал Сенека, - должна быть простой и безыскусственной" [8]. Стало быть, прежде чем давать новым словам газетную жизнь, надо тщательно измерить их глубину, взвесить, просчитать все последствия, как социальные, так и нравственные, и, наконец, учесть их фонетическое звучание и степень художественности. Какое емкое, многопластовое, точное, яркое представление дает слово "спутник" и сколько сомнений возникает, когда читаешь или слышишь "волосатик", "стиляга", "хипповый"! Однажды в "Комсомолке" решался на совещании вопрос, не присвоить ли читателям, пишущим в газету, имя "читкоры" по аналогии с "рабкорами" и "селькорами": читатель-корреспондент? Не сомневаюсь, дали бы имя - привилось, уж очень хлестко звучит: читкор! Но после бурных дебатов все же воздержались, сохранили старое "читатель", главное достоинство которого в том и состоит, что оно - старое. Язык - это самое консервативное изобретение человечества, ревниво охраняемое от всевозможных реформ, новшеств, изменений и даже обогащений, такую бы стойкую идиосинкразию к засорениям - и нам бы, газетчикам, цены не было! (Однажды в небольшом очерке, напечатанном в "Литературной газете", рассказывая о невежественном целителе, я позволил себе весьма сомнительную форму довольно простого слова: "Вхожу и вижу: за столом сидит и ест бутерброд с колбасой лет под шестьдесят мужик в грязном халате. Сажусь перед ним на стул. Подаю записку. Он делает последний смачный ж у й, ставит на стол пустую бутылку из-под кефира и берет записку..." А как прекрасно употреблено слово в одной авторской песне, стилизованной под цыганский романс: "Вино на губы тихо л ь я ...!") 3. Что еще делает журналистов мастерами, способными к "художественному вырезанию"? Думаю, умение сохранять индивидуальность своих героев. "Искусство начинается там, - писал М. Горький, - где читатель, забывая об авторе, видит и слышит людей, которых автор показывает ему" [9]. При элементарной и, казалось бы, кристальной ясности этого требования иные из нас, к сожалению, куда чаще пренебрегают им, нежели пользуются. Не о том сейчас речь, ЧТО говорят наши герои на газетных страницах, а о том, КАК говорят! Нет, не бедным или богатым языком, образным или примитивным - не своим, а нашим, вот в чем беда. Однажды Е. Шевелева, тогда еще молодой литератор, обратилась к Горькому с вопросом: как быть, если вода кажется ей стальной, а ее герою - жемчужной, написать, как он думает или как она? Горький ответил: "Вы... обязаны смотреть его глазами... Если вы начините его своими собственными взглядами, то получится не герой, а вы" [10]. Просто? Проще некуда. Неужели Е. Шевелева заранее не понимала, что ей скажет писатель? Понимала. Однако соблазн заменить чужое восприятие своим, авторским, думаю, был настолько велик, что, наверное, еще теплилась надежда: а вдруг Горький "разрешит"? Вдруг скажет: "Ваша "стальная" вода точнее и лучше "жемчужной", а потому - с богом, валяйте, дозволено!" Так нет: "Вы обязаны смотреть его глазами..." При этом Горький напомнил о Достоевском, герои которого говорили "напряженно и всегда от себя". И еще добавил, что автор "портит свой материал, когда, насилуя социальную природу своих героев, заставляет их говорить чужими словами" [11]. Вот тут-то, по-моему, и пробивает час разговорного языка, тут-то и находит он свое применение в литературе, в том числе и в журналистике! Мужик у Л.Н. Толстого в "Плодах просвещения" произносит: "двистительно". И Толстой, "поймав" это слово, сохраняет его, не "подстругивает", поскольку оно важно ему для речевой характеристики персонажа. А мог бы заменить "двистительно" на "действительно"? Конечно. Но что осталось бы от мужика? Практический совет М. Горького молодым литераторам выглядит так: "...В высшей степени полезно записывать слова, которые наиболее поражают своей легкостью, изящностью, необыкновенной гибкостью" [12]. Замечу попутно, что далеко не все советы даются "наперед", но они не менее ценны и в тех случаях, когда подтверждают правильность того, что мы уже делаем. Очень многие журналисты, вернувшись из командировок, с удовольствием перечитывают, а потом применяют в материалах слова и обороты, принадлежащие их героям, "живьем" записанные в блокноты. Я тоже делал попытки записывать речевые особенности героев в надежде, что они обогатят образ. Более того, фиксировать их слова и обороты полагал для себя столь же естественным, как собирать грибы, коль оказался на грибной поляне, прогуливаясь по лесу, тем более что корзинка-блокнот, куда можно складывать находки, всегда при мне. Сейчас попробую взять какой-нибудь свой очерк и выписать из него примеры таких находок. Они действительно обогащают образ или нет? Итак, "Шофер". Жену, Марию Никаноровну, мой герой называл "бабулей"; дочь Нину - "пацанкой", а сына - "пацаном"; жена, по его выражению, иногда "жалилась" начальству; про машину с грузом он говорил, что на улице "за глаза" ее никогда не ставит; пассажиров окрестил "негосударственным грузом"; говоря о том, что шоферов сейчас слишком много, выразился так: "С количеством вышла у нас неустойка, стали мы друг к другу хладнокровней"; на вопрос, как он относится к начальству, ответил: "Не в полной мере любви"; поработать за маленькие деньги - для моего героя значит "съездить и справить удовольствие"; машину свою он знает, как "собственную руку: когда в ней что болит и когда пора стричь ногти"; на заднем мосту приспособил цилиндрическую пару и сказал через "е": "Модерн!"; опоздав на занятия в вечернюю школу, герой боится упрека учителя, потому что "для взрослого человека упрек, что для пацана порка"; об отношении шоферов к деньгам сказал: "Мы народ простой: скупиться не скупимся, но и кидать не кидаем"; сравнивая газетную информацию с той, которая идет от знаменитых шоферских разговоров на дорогах, заметил, что "разговоры разговорами, а у печатного слова своя цена". А вот несколько оборотов, принадлежащих его жене - Марии Никаноровне: "Одно плохо, что дети не промежду нас с Мишей, а все со мной да со мной"; "Овощи - это его сухота, как-никак, а он с машиной!"; "В наших расходах Миша меня никогда не учитывает". Но довольно. Не знаю, хорошо ли, плохо ли услышал я своих героев, умело передал их язык или скверно, но стремление у меня было. Кстати, техника применения "живой речи" у нас, журналистов, тем более у публицистов несколько иная, чем у прозаиков. Мы реже пользуемся прямой речью, начиная с тире и щедрого абзаца, - и места жалко, и, кажется, вроде бы теряем в публицистичности. Чаще мы вводим чужие речевые обороты в собственный авторский текст, взяв их в кавычки и иллюстрируя факт существования героя, его манеру выражать свои мысли. Я, например, пытаюсь делать это так: не "ввожу" героя в текст, могу даже не упомянуть его в каком-то отрывке, лишь кавычками отмечаю его фразы, но у читателя, надеюсь, не бывает сомнений в том, кому эти фразы принадлежат. Разумеется, и в публицистике возможна прямая речь, и не забыли мы, как ставить тире перед абзацем, но я говорю еще об одной возможности сохранять речевую характеристику героев, экономя при этом дорогую газетную площадь. 4. "Большинство наших поэтов, - писал М. Горький, - к сожалению, работой над языком не занимаются, и стишки у них (в применении к журналистам можно, наверное, сказать: статейки. - В. А.) серенькие, жестяные. Меди нет, нет серебра, не звенят они, не поют" [13]. В другом месте я нашел у Горького: "С языком вообще происходит то же самое, что с нашими костюмами". Мы

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору