или моих братьев. Ты
ответишь перед аллахом!
- Я не убивал! - испугался Джимми. - Это все Лино! А я - чистый символ...
- Месть! - ответил Абу, наводя пулемет на профессора преступного мира. Но
спустить курок он не успел. Сзади появился Лино Труффино и выстрелил из
пистолета с глушителем. Абу повалился ничком.
- Молодец, Лино! Я повышу тебе зарпла...
Лино прошел мимо Брэди, Аль-Гаруни вскочил и заметался по забегаловке. Выстрел!
Обмякшее тело безжизненно повисло на турникете.
- Мой мальчик! Спасибо, Лино! - лепетал Брэди, пятясь от Лино. Лино ухмыльнулся
и поднял пистолет.
- Что ты делаешь, негодяй?.. - Брэди повернулся и кинулся прочь, петляя, как
заяц. Пуля настигла его у машины.
Лино оглядел побоище, сунул пистолет под пиджак и сказал подбежавшему Сиду:
- Теперь я - капо-ди-тутти-капи, глава всех глав!
Сид радостно и подобострастно закивал.
Глава 54
ВОЙНА НАЧИНАЕТСЯ
...- Вас понял! Выхожу на поиски! Все будет сделано!.. Только Матрене Никитишне
привет передайте, ага?.. - Гектор Блейк торопливо закидал рацию землей.
Стукнуло окно.
- Доколе? - возопил в ночную тишь немощным голосом дюк Уинсборо.
- До полной победы мировой револю... - Блейк не успел закончить мысль - дюк
выпалил из двустволки. И на этот раз попал. Схватившись за задницу обеими
руками, знаменитый разведчик сиганул в кусты.
... Человек в зипуне пулей пронесся по предрассветным улицам. Его путь лежал в
полицейское управление Вавилона.
* * *
Джефф О'Брайен вошел в свой кабинет и онемел: бородатая личность в зипуне и
картузе, орудуя ломиком, вскрывала секретный несгораемый шкап.
- Что ты здесь делаешь, негодяй?? Я арестую тебя, молодчик!..
Зипун развернулся к Джеффу, прорычал недвусмысленную фразу "Фастен белтс, бэйби"
- и выбросил комиссара в открытое окно.
Джефф вспылил. Поднявшись с мостовой, он ринулся в управление, на ходу доставая
связку наручников. Он ворвался в кабинет, миновав остолбеневших охранников.
- Руки на стол! У тебя есть право молчать, но я заставлю тебя выложить все
секреты Дремля!
Бросок! С идиотским выражением на лице комиссар снова вылетел в окно.
Из окна выпал сейф. Шмяк! Сейф вонзился углом в мостовую. Не успел Джефф
подняться, как на него сверху спланировал зипун.
- Стой, негодяй!..
Но зипун уже удалялся, унося на спине все секреты вавилонской полиции.
Джефф ринулся в погоню. Следом, взвыв сиренами, стартовали полицейские
автомобили.
Зипун грохотал коваными сапогами о мостовую. Впереди показалась неразлучная
троица галогенов.
- Ой, дядя... - загнусил было Йод. Бац! Кованый сапожищи резидента протопали по
худенькому тельцу Йода. Фтор и Бром успели отскочить.
Завизжали покрышки автомобилей. Галогенов окружила туча полицейских. Связки
наручников пошли в дело.
- Ну, теперь-то вы попались, голубчики! - кровожадно ухмыльнулся Джефф О'Брайен.

* * *
Серж О'Коннор сидел под домашним арестом и смертельно скучал. Франсуаз
приговорила его к пожизненному заключению. Она не давала ему читать газеты,
смотреть телевизор, слушать радио.
Сначала Серж буянил, метался по комнате, отказывался от пищи и грыз решетку.
Потом впал в прострацию, сел у окна и целыми днями разглядывал клетчатое небо.
Франсуаз за массивной железной дверью звенела ключами, заглядывала в глазок. За
примерное поведение она вознаграждала Сержа добавочной порцией баланды.
Однажды в наружную стену поскребли. Серж встал на табурет, привинченный к полу,
дотянулся до окна и выглянул. Внизу стоял Алан Персиваль, в руках он держал
передачу.
- Спасибо, друг! - Серж высморкался, принимая тощий сверток. В оберточной бумаге
оказались самовязаные шерстяные носки и томик Ричардсона.
- Черт подери! - заорал Серж, когда Алан Персиваль под вечер появился снова. -
На кой черт мне сдался ваш Ричардсон?? Подтираться?..
- Учитесь меланхолии, мой друг, - ответствовал Алан. - В вашем положении...
Впрочем, извольте: я готов принести вам свежий нумер "Меланхолического
собеседника"...
- Благодарю! Беседуйте с ним сами! Лучше принесите мне криминальный раздел
"Бабилония ивнинг"!
Сэр Персиваль сбегал к ближайшему киоску и принес Сержу ворох вчерашних газет -
свежие были раскуплены.
Серж дождался ночи, когда его неумолимая тюремщица легла спать, затеплил огарок
свечи и засел за чтение.
Газеты были полны сообщений о многочисленных перестрелках в Вавилоне: после
гибели главарей два враждующих клана мафии вступили на тропу войны.
Серж перечел все газеты на три раза. Потом решил написать на волю и принялся
лепить из мякиша чернильницу. Он писал молоком между газетных строк перьевой
ручкой, с которой никогда не расставался.
На рассвете он выбросил газету в окно.
Раздалось шуршание: кто-то поднял газету.
"На воле прочтут. Надо готовиться к побегу", - решил Серж. Весь день он
изготавливал из матрацной ваты парик, накладные усы и бородку. Ночью алюминиевой
ложкой он выскреб раствор между кирпичами, разобрал часть стены, высадил
решетку. Загримировался и покинул негостеприимное жилище.
Наутро ворвавшаяся в камеру Франсуаз прочла послание, накарябанное на
штукатурке: "Франсуаз не любит Сержа! Серж уходит!"
Франсуаз пустила по следу свору немецких овчарок. Овчарки тоже не вернулись.
Глава 55
СНОВА ПРОМОКАШКИН
Бандиты ждали. Ждали танкисты, прильнув к дальномерам. Ждала пехота, докуривая
последние самокрутки.
Послышался цокот множества копыт - в конце улицы показался отряд сарацин из
клана Аль-Гаруни. С криком "ля-илля-ибн-алла!" бедуины атаковали редут. Ударили
пушки, завизжала шрапнель. Теряя всадников и коней, бедуины отступили.
Лино Труффино сидел на походном барабане и принимал донесения.
- Боеприпасы на исходе, босс! - докладывал по рации Сид. - Я послал ребят по
окрестным домам - собирать гвозди и вилки.
- Не забудьте о металлических пуговицах, - строго предупредил Лино. - Из них
тоже получается замечательная шрапнель.
Стайка оборванных замурзанных ребятишек по ту сторону баррикады собирали дробины
и гильзы.
Прозвучали зурнаи. Новая атака. Вновь тяжело заворчала артиллерия. Туча вилок и
гвоздей с вкраплениями металлических пуговиц смела атакующих. В сарацинских
рядах возникло замешательство.
"Еще немного продержаться, - думал Лино. - К нам прорвется бронедивизия Пита и
двенадцатая армия Венка... Где же Венк??. Я возьму басурман в железные
клещи...".
Перед окопом появилась пропагандистская машина. На крыше фургона заскрежетал
громкоговоритель:
- Сдавайтесь, поганые агаряне! Не слушайте своих командиров! Переходите к нам!
Мы обеспечим вам трехразовое питание, обмундирование, а самое главное -
гарантируем жизнь! Все будут помилованы, за исключением муэдзинов!
- Кяфиры, нечестивцы! - прокашлял динамик с другого конца улицы. - Всех вас
посадим на кол! Всех возьмем в заложники!.. А с вашего главаря живьем сдерем
кожу, натянем на барабан!
До самого вечера бедуины не отваживались пойти на новый штурм.
В течение ночи со стороны бедуинского лагеря доносился шум: лязгали гусеницы,
ревели моторы. Но и утром атаки не было.
"Что еще задумали эти негодяи? - мучительно размышлял Лино, сидя в танке. -
Может быть, они получили подкрепление?"
Под утро Лино вздремнул. Ему снились пальмы и древние стены освобожденного
Иерусалима.
Когда он очнулся и глянул в стереотрубу - ужаснулся: из тумана на баррикаду
надвигалось что-то огромное, квадратное. Вот показался зипун, потом картуз,
натянутый на уши... На плечах бородатый гигант нес здоровенный стальной шкап.
"Террорист! Взрывчатку несет!" - догадался Лино и скомандовал:
- Огонь из всех калибров!
От дружного залпа стальной шкап развалился. Секретные полицейские бумаги
рассыпались по мостовой.
Зипун втянул голову в плечи и нырнул в ближайшую подворотню.
- Как думаешь, Сид, - спросил Лино у своего верного помощника, - что еще
придумают эти кочевники?
- Еще один такой залп - и мы останемся без вилок и даже без пуговиц, - проворчал
Сид, шмыгнул носом и мрачно подтянул сползавшие штаны.
- Видимо, это была намеренная провокация... - в раздумьи проговорил Лино. -
Негодяи хотят оставить нас без боеприпасов... Приказ: на провокации не отвечать!
Беречь каждый патрон!
- Слушаюсь, сэр!
Из переулка выполз Промокашкин. Поглядел по сторонам, нагнулся, поднял
рассыпанные секретные документы и стал их изучать. Изучив, он скатывал документы
в трубочки и засовывал в огромный карман клетчатого пиджака.
- Босс! Неизвестный, судя по виду - дремлевский турист -приближается к позициям!
- донесли с передовой.
- Когда приблизится - возьмите его без шума. Это лазутчик.
Ничего не подозревавший Промокашкин полз прямо к окопам. Вот он поднял голову,
увидел баррикаду. Сверкнули очки. Бледное лицо растянулось в подобие улыбки.
- Батюшки! Баррикады! Красная Пресня! Революция!.. - срывалось с его синих губ.
Над бруствером замаячила нечесанная голова Сида.
- Эй! Ходи сюда! Туда не ходи - кирпич на башка упадет! Совсем мертвый будешь!
Промокашкин кинулся к громиле, расставив руки для объятий:
- Ура! Да здравствует пролетарская революция! Так держать, товарищи!
Сид, попав в железные объятия туриста, был сбит с толку. А Промокашкин,
троекратно расцеловав бандита, уже побежал по ходам сообщения, братался с
гангстерами и плакал от счастья.
- Товарищи! Родные вы мои!.. Пролетарии усих краин!.. Нам же нечего же терять,
кроме своих же цепей!.. - он давился рыданиями.
Глядя на него, мафиози тоже расчувствовались.
Сид срочно связался с Лино и доложил обстановку.
- Гоните его в три шеи! - перепугался Лино. - Он заслан гарунцами, чтобы
разложить изнутри наше бандитское единство!
- А может, того... - неуверенно сказал Сид. - Может, послушаем сначала? Он такое
говорит!..
- Что-о? Препираться? - завопил Лино. - Я лишу тебя вознаграждения по итогам
года!
- Да иди ты со своими итогами! - огрызнулось радио. - Скоро все итоги нашими
будут, общими. Понял?
Послышался какой-то шум, потом в наушниках снова раздался голос Сида:
- Товарищ Промокашкин говорит, что ты - наймит буржуазии! Он верно говорит!
- А?.. - Лино выронил микрофон и ошалело уставился в пространство.
Глава 56
ВАВИЛОНСКАЯ СМУТА
Промокашкин взошел на крышу, где он провел в изгнании несколько дней, и
заговорил. Он гремел как гром, как протопоп Аввакум. Динамики пропагандистских
машин разносили его голос по улицам Вавилона. Собравшиеся внизу бандиты, а также
высыпавшие из домов обыватели, слушали, разинув рты.
- Все вы станете гражданами мировой республики! Все будете членами профсоюза!
Все будет вашим! Мы отберем у кровавых богатеев награбленные богатства!..
На соседней крыше сидел, спрятавшись за трубу, Гектор Блейк. Он был на стреме.
- А вас, - Промокашкин указал на плотные ряды гангстеров, -будет судить самый
гуманный суд в мире! Вы станете борцами революции!
Бандиты сморкались в платочки.
- Вас никто и никогда не сможет бросить за решетку!
В толпе послышались неразборчивые всхлипы:
- Заботятся... Привечают... Ах, как о нас будут заботиться, братцы!
В толпе появился оборванный, небритый Серж О'Коннор в полосатой робе,
разорванной снизу овчарками. Он снял полосатую шапочку и задрал голову. Гектор
Блейк напрягся.
Промокашкин начал громить эксплуататоров. Его взгляд остановился на Серже.
- Вот! - закричал он радостно. - Взгляните на этого несчастного! Его осудили на
всю жизнь за горсть риса! Он работал всю жизнь, а плодами его труда насыщались
кулаки и заводчики!
Серж слегка попятился и пугливо огляделся. Он много дней пробирался из
Халдей-сити, избегая больших дорог, шел лесами, питался лесными плодами, а
иногда воровал у зажиточных курей и цыплят.
- Война дворцам! - надрывался Промокашкин. - Мир хижинам! Раздуем мировой пожар!

Серж вздрогнул. Его ноздри раздулись. "А ведь он того... правду говорит!" Серж
почувствовал прилив радостного возбуждения. С криком "пропадай все!!" - он
кинулся крушить первую попавшуюся продуктовую лавку. Мафиози устремились за ним.

Закончив митинг, Промокашкин слез с крыши по пожарной лестнице.
- Приведите ко мне этого человека! - приказал он.
Сид бросился за Сержем. Смущаясь и робея, босоногий гигант с палкой
экспроприированной колбасы в руках, явился пред светлые очи.
- Вы сможете драться во имя победы революции? - испытующе посмотрел Промокашкин
в глаза Сержа.
- Жизнь положу!!
- Это хорошо. Мы найдем вам достойное место в нашем светлом будущем!
Серж О'Коннор остался при Промокашкине, исполняя обязанности связного и
телохранителя.
* * *
И вот уже Вавилон забурлил. Повсюду вспыхивали стихийные стачки и митинги. Толпы
стали громить полицейские участки.
Промокашкин успевал повсюду. На "паккарде" он разъезжал с митинга на митинг,
воодушевляя трудящихся на новые победы.
Очень теплой оказалась встреча с узниками полицейского централа, освобожденными
народом. Выступая перед грабителями и убийцами, Промокашкин в конце своей речи
разбушевался до того, что сор-рвал с головы стоявшего рядом Гектора Блейка
картуз и грякнул им оземь.
- Даешь всемирный профсоюз!!
Картуз имел потрясающий успех. Узники тут же ринулись крушить оплоты реакции -
почты и телеграф.
Откуда ни возьмись, явились галогены. Они были в черных анархистских шляпах, с
черными шарфами вокруг немытых шей и в тельняшках, разорванных до пупа. Они
объявили себя бакунинцами и решили отрицать любую власть. Галогены тащили
огромный чемодан с динамитом и минировали все, попадавшиеся им по дороге,
церкви, костелы, синагоги и мечети.
Вечером в Вавилон прибыла Франсуаз. Она быстро сориентировалась в обстановке и,
конспиративно повязав голову темным платочком работницы, отправилась на поиски
Сержа.
Сержа она отыскала на многолюдном митинге, посвященном освобождению женщин
Востока. Промокашкин произносил речь с балкона особняка первой освобожденной
женщины - мадам Лямур, которая, обнажив телеса, гарцевала под балконом на
лошади. Серж маячил позади Промокашкина и зорко вглядывался в толпу, выискивая
провокаторов и наемных убийц. Вдохновенная речь Промокашкина дошла до глубины
сердца Франсуаз. После митинга, когда Промокашкин продирался сквозь толпу
освобожденных женщин, норовивших расцеловать вождя, Франсуаз кинулась на шею
Сержу.
- Милый! Прости меня! Я все поняла! Давай бороться вместе!
- Борьба потребует полной самоотдачи и жертв! - сурово ответил Серж, за ноги
отдирая от Промокашкина особо любвеобильную освобожденку.
- Я знаю! Я на все готова ради светлого будущего!
"Так. Верхи не могут, низы не хотят... Или нет... Вершки и корешки... Или..
тьфу! И за что мне только ставили пятерки преподаватели обществоведения?
Возмутительно!" - мрачно размышлял Промокашкин, усаживаясь в автомобиль.
- Товарищ Бумажкин! - конспиративно обратился к нему Серж. -Это - Франсуаз, моя
гражданская жена. Она готова к борьбе и созрела идейно. Подскажите, что ей
делать в смысле задач текущего момента?
- Нам нужна газета, чтобы доносить до людей правду, - сказал Промокашкин. -
Сможете достать типографский шрифт?
Он ласково взглянул на Франсуаз. "Совсем юная. Чистая и прекрасная, как наше
общее дело... Но революция требует жертв!"
- Смогу! - Франсуаз закусила губу.
- Тогда действуйте, товарищ! - Промокашкин захлопнул дверцу. Серж вскочил на
подножку, махнул на прощанье маузером. Автомобиль фыркнул и укатил.
"Какой человек!" - восхищенно глядела вслед Франсуаз. Потом взяла себя в руки и
нахмурилась. Надо во что бы то ни стало обмануть наймитов буржуазии и достать
типографский шрифт!
Глава 57
НАКАНУНЕ
"Спишь, засранец? - спросил внутренний голос Джеффа О'Брайена. - А в городе-то
крамола. Промокашкин интригу плетет, переворот замыслил, механизмов за людей
принял...".
Джефф подскочил в своем кресле, треснул кулаком по столу:
- О'Нийли! Ко мне!..
Эхо раскатилось по пустынным коридорам полицейского управления (большинство
сотрудников либо переметнулись на сторону Промокашкина, либо были взяты в
заложники освобожденными женщинами и расстреляны массовидно): "Ний-ли! Ты где?
Ний-ли! Ко мне!"
О'Нийли как ошпаренный влетел в кабинет и увидел страшное: глаза шефа сверкали,
ужасные проклятия срывались с сахарных уст.
- Крамола... У, такут твою растакут!.. У-у, сицилия!"
Через полчаса верные демократии полицейские окружали место очередного митинга.
Митингующие спешно свернули повестку дня и стали разбегаться.
Троих анархистов, однако, удалось схватить. Это были галогены.
Джефф, довольно притопывая ножкой, читал протокол:
"Изъято у негодяев: бонбов ручных - 152, пулеметов типа "Максим" - 13, ружо -
одно. Писал реестр О. Нили".
"Черт неграмотный!" - комиссар высморкался, потер руки, вынул из кармана
самопишущий агрегат...
Через час на стол министра полиции легла цидуля:
"Пойманы мною три злодея. У оных реквизировано: бонбов ручных - 1500, пулеметов
типа "максим горки" - 130, ружей - 10, пистолей разных - мульон. На допросе
злодеи созналися, что были завербованы Ферапонтом Самовайровым, из Дремля, от
коего получали задания и по 30 либровских рублей золотом в месяц. Писал О.
Брайен, комиссар полиции округа нумер 1".
Поверх документа министр начертал собственноручно: "Комиссара, О. Брайена,
наградить. Злодеев, анархистов - казнить!"
* * *
Франсуаз в конспиративном платочке шла по улице. В руках она несла крынку
молока. Шпики, торчавшие на каждом углу, тревожно заглядывали в крынку,
понимающе кивали и беспрепятственно пропускали Франсуаз. Они не знали, подлые
сатрапы, что на дне крынки лежал некомплектный типографский шрифт.
Вот и окошко конспиративной квартиры. Франсуаз глянула вверх и замерла: на
подоконнике стоял горшок с геранью. Это означало, что явка провалена. Франсуаз
обернулась: в конце улицы выросли фигуры шпиков. Она посмотрела вперед - и там
маячили переодетые жандармы.
Выхода не было. Франсуаз приложилась к крынке и выдула ее содержимое. Крынку она
кинула оземь. Крынка разлетелась на сто кусков. Шрифт надежно улегся в нижний
сегмент железного желудка.
Ее тут же окружили, вывернули руки. Часть шпиков бросились просеивать осколки
крынки, другие с торжеством повели закованную в цепи революционерку в участок.
* * *
На площади Несогласия при большом стечении народа плотники споро рубили помост.
Рядом прохаживался О'Нийли с огромным окровавленным топором в руках.
Когда из каземата вывели галогенов и Франсуаз, по толпе прокатился шепоток:
"Ишь, ведут антихристов... Политика... Интеллигенты, такут их растакут!.."
Анархисты безутешно рыдали. Франсуаз поднялась на эшафот с гордо поднятой
головой. Шепнула галогенам: "Выше голову, товарищи! Пусть беснуются тираны!"
- Тетенька, - отвечали анархисты-бакунинцы, - да ить мы нечаянно! Мы не хотели!
Палач накинул на головы всех троих черный мешок. Галогены изнутри завыли в
голос.
- Передайте товарищам, - ломким голосом крикнула Франсуаз в толпу, - Сид -
провокатор! Он не Сид! Его настоящая фамилия -Бруно-Азеф-Булкин!..
Она помолчала, глядя в высокое синее небо, и вдруг запела.
И разогнулись согнутые спины. Подняли головы угнетенные и затюканные, сжались
мозолистые кулаки, а на площадь вдруг ворвалась яростная толпа освобожденных
женщин. Размахивая лентами с надписью "Долой стыд!", освобожденки накинулись на
сатрапов. С другой стороны площади неслась толпа психов с клистирными трубками
наперевес. Психи вопили: "Даешь Гармонию!"
Палачи позорно бежали. Галогены и Франсуаз свергли с себя пудовые цепи.
На площадь вышел бывший граф Дебош. Он был в мятом фраке, лицо его опухло от
многодневного пьянства. Сегодня он очнулся впервые после возвращения из
Фармазонию и вышел проветрить голову.
- Что это тут у вас творится? - спросил он у старушек, торговавших семечками.
- Политику гоняют, батюшко!
Дебош угостился семечками и глубокомысленно сказал:
- Нельзя насилием сей бренный мир улучшить. Усугубить можно.
И, продолжая угощаться семечками, побрел, спотыкаясь, прочь.
Глава 58
СВЕРШИЛОСЬ!
Дебош вернулся в отель. Глория еще не вставала. Лежа в огромной коммунальной
кровати, она лениво курила пахитоску.
- Мир обезумел, - доложил Дебош, облачаясь в халат. - По этому поводу надо
выпить.
Глория не реагировала. Взор ее был затуманен. Фарфоровое лицо дышало покоем и
негой.
Дебош вытянул из-