Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Алексеев Г.. Зеленые берега -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
ь табличку с надписью: "Осторожно! Особам мужского пола от шестнадцати до семидесяти лет более чем на пять шагов подходить не рекомендуется!" Вот видишь, те- бе уже пришлось из-за меня драться на дуэли, и пуля просвистела у твоего виска. Нижний понравился мне больше прочих волжских городов - он похож на Москву. Нижегородцы гостеприимны необычайно. У пристани меня встречала огромная толпа. Расстелили ковровую дорожку от парохода до автомобиля, и я прошла по ней, как новобрачная, осыпаемая цветами. Меня здесь повсюду возят и все мне показывают. Осмотрела кремль и то, что осталось от выставки. Это очень любопытно. Пою много и чувствую, что уже чертовски устала. Скорей бы домой! И на тебя поглядеть хочется, мой милый. Вернусь 4-го сентября. Курьерский прибудет в Питер в 6 часов вечера. Встречай меня на Николаевском вокзале. Вагон 1 2. Не целую тебя, потерплю до 4-го. А уж тогда берегись! Твоя К." Иду по сырому плотному песку у самой воды, глядя на залив, на небо, на купающихся и загорающих, на влажные от прибоя валуны, на тину, приби- тую к берегу, на лодки, лежащие на берегу кверху дном, на трясогузок, быстро-быстро семеня ножками перебегающих с места на место. Останавлива- юсь и сажусь на сухое, давно уже выброшенное морем бревно. Неподалеку стоит молодая загорелая женщина в бикини. Ее волосы завязаны узлом на затылке. Она чуточку похожа на Ксению. (О господи! Все женщины напомина- ют мне Ксению!) Она смотрит из-под руки на море. Там, в отдалении, катер тащит за собою лыжника, который эффектно скользит по волнам, наклоняясь то в ту, то в другую сторону и подымая фонтаны брызг. Но вот он теряет равновесие и, смешно задрав ноги с лыжами, исчезает в воде. Женщина до- садливо дергает локтем. Лыжник взбирается на остановившийся катер. Расс- тавив руки, женщина осторожно входит в воду. Лопатки ее подпрыгивают, голова втягивается в плечи - вода холодная. Женщина замирает на месте, прижав локти к бокам. После она наклоняется и плещет воду себе на грудь, затем распрямляется и, неуверенно ступая, ощупывая ногами дно, движется дальше. Ее колени уже скрылись в воде. Вот и бедра наполовину скрылись. Теперь купальщица похожа на рюмку. Чтобы легче было идти, она двигает плечами. Ее красиво очерченный торс поворачивается на шарнире тонкой та- лии. Обернувшись, она улыбается и кому-то машет рукой. Купание доставля- ет ей удовольствие. Мимо пролетает ворона, держащая в клюве какой-то небольшой продолго- ватый предмет. Он выскальзывает из клюва и падает на камни. Ворона сни- жается, снова подхватывает его и тут же снова его роняет. Предмет стука- ется о гранитный валун и отскакивает на песок. Экая неловкая ворона! Экая недотепа! Все у нее из клюва вываливается! Но, проявляя необычное упрямство, ворона опять подбирает предмет и, взлетев повыше, в третий раз роняет его на камни. Теперь я вижу, что это ракушка. Она раскалывается. Ворона садится и принимается старательно выклевывать ее содержимое. Ах, вот оно что! Надо же, какая сообразительная ворона! Надо же, ка- кая умница! Баснописец Крылов, как видно, не обладал достаточными позна- ниями об интеллектуальных способностях ворон и в своей известной басне обидел весь вороний род, заподозрив его в недомыслии и жалком плебейском честолюбии. А вороны-то - вон они какие! Иду дальше вдоль берега. Справа за деревьями - шоссе. По нему с шумом проносятся машины. Заграничный, наполовину стеклянный автобус останавли- вается на обочине. Из него вылезают несколько туристов. Они пересекают пляж, подходят к прибрежным камням, наклоняются к воде, трогают ее рука- ми - теплая ли? - и фотографируются на фоне моря, принимая нелепые позы, кривляясь и хохоча. Потом они возвращаются к шоссе. Шофер включает мо- тор. Хлопает дверца. Автобус медленно отъезжает. Слежу, как он мелькает за деревьями и исчезает. Длинная гряда валунов уходит в залив. Перешагивая с камня на камень и стараясь не поскользнуться, добираюсь до конца гряды и усаживаюсь на плоском валуне из розового гранита. Рядом на волнах качаются крупные важные чайки. У горизонта синеет силуэт небольшого острова. За ним - ли- ловая полоса южного берега. Там я недавно побывал. Сижу и размышляю о Ксюше, о том, что сейчас она, наверное, готовится к очередному концерту и у нее, быть может, дурное настроение, потому что она и впрямь устала от своих продолжительных гастролей, устала петь и улыбаться публике, устала от аплодисментов и чрезмерного внимания муж- чин, и ей хочется послать все к черту и сбежать из Нижнего, спрятавшись под густой вуалью и бросив свои многочисленные чемоданы, но сделать это никак нельзя, оттого что у нее контракт, и она обязана петь, умирая от утомления и злясь на полоумную публику, которая готова слушать ее, целы- ми сутками не вставая с места, которая способна хлопать ей часами, не щадя своих покрасневших ладоней. Но вполне возможно, что у нее, наобо- рот, преотличнейшее настроение, что она очень довольна гастролями, кото- рые оказались столь удачными и принесли ей сказочные доходы, что она с радостью пела бы и больше, пела бы и в Саратове, и в Симбирске, и в Ка- зани, но эти города, к сожалению, не были упомянуты в контракте, и ей пришлось их пропустить, хотя публика, зная, на каком пароходе она плы- вет, собиралась на пристанях, и она была вынуждена появляться на палубе и показывать себя этим людям, и они, так же как на концертах, что-то громко кричали и кидали ей букеты цветов. Некоторые из букетов не доле- тали и падали за борт, а после долго плыли вниз по Волге, туда, где она уже была и откуда ползла вслед за нею смертоносная, страшная холера. Затем я начинаю думать об Одинцове, о том, что он, конечно, несчастен и ему не позавидуешь, о том, что он не утолил жажду мести, что он вер- нется из Ялты еще более злым, чем раньше, и неизвестно, как он будет се- бя вести, и это опасно не только для меня, но и для Ксюши, а как тут быть - непонятно. Вслед за этим я принимаюсь думать о Насте, о бедной Насте, ставшей жертвой моего непостоянства, о хорошей, славной, преданной Настасье, ко- торой я, кажется, искорежил жизнь. Мучаясь угрызениями совести и прыгая по скользким камням, возвращаюсь на берег и, миновав невысокие дюны, оказываюсь у шоссе, рядом с деревян- ной, скромного вида оградой. Отворяю калитку и вхожу в сад с чисто под- метенными дорожками. В глубине сада стоит терем с высокой крышей и рез- ными наличниками. В нем жил когда-то знаменитый художник П. Теперь здесь музей. Покупаю билет, надеваю на свои кеды мягкие шлепанцы и брожу по тере- му. Столовая художника. Спальня художника. Летняя мастерская художника. Зимняя мастерская художника. Его мольберт. Его палитра. Его рабочая блу- за. Его берет. Его трость. Фотографии на стенах. Художник с великим Б. Художник со знаменитыми В. и Г. Известные Д., Е. и Ж. в гостиной художника. А вот еще одна фотография. Рядом с хозяином дома стоят неизвестные мне люди, а у его ног на низенькой скамеечке, положив скрещенные пальцы на колено, сидит очень знакомая мне красивая дама с удивительно знакомой прической и в невероятно знакомом платье. С очаровательной улыбкой, как ни в чем не бывало, она глядит на меня. Ксения! Читаю подпись под фотографией: "Художник в окружении своих друзей и почитателей. Стоят слева направо - писатель З., композитор И., скульптор К., пианист Л. Сидит певица К. В. Брянская. Снимок сделан 10 августа 1907 года". Стою и, разинув рот, гляжу на Ксюшу. Подходит группа экскурсантов. Экскурсовод - пожилая, седовласая, благообразного вида женщина - просит меня немножко подвинуться и не загораживать экспонат. - Десятого августа тысяча девятьсот седьмого года к хозяину дома при- ехало много друзей. После обеда они совершили прогулку по берегу залива. Как пишет в своих воспоминаниях скульптор К., погода в тот день была изумительная. Все гости и сам художник были в отличном настроении - шу- тили, смеялись, рассказывали забавные истории из своей жизни, бросали камешки в воду - кто дальше. Даже Ксения Владимировна Брянская, извест- ная в ту пору певица и редкая красавица, тоже бросала камешки, и у нее это недурно получалосъ. После ужина был устроен небольшой музыкально-ли- тературный вечер. Писатели читали свои произведения, музыканты играли, а Брянская великолепно исполнила несколько своих очень популярных тогда романсов. Гости долго аплодировали и по очереди целовали ей руки, а хо- зяин обнял ее и поцеловал в щеку. Экскурсия движется дальше. Опять подхожу к фотографии. В Ксюшиных во- лосах светящаяся точка. Это моя булавка. Покинув музей, иду по извилистой асфальтированной дорожке рядом с шоссе. Пройдя центр поселка, сворачиваю налево. Здесь у самого пляжа стоит низкое невзрачное зданьице небольшого ресторанчика. Ресторанчик не пользуется успехом у отдыхающих на побережье, в нем всегда малолюдно. Судя по всему, это предприятие общественного питания нерентабельно и су- ществует вопреки элементарным законам экономики. Видимо, поэтому я испы- тываю к нему чувство, похожее на жалость, и, когда бываю в этих местах, всегда его посещаю. В маленьком зале не более десяти столиков. Занято только три. Под по- толком медленно вращается пропеллер вентилятора. В углу - крошечная эст- рада. На ней четыре музыканта в пиджаках цвета утреннего моря после ноч- ного дождя и певец в смокинге цвета переспелой вишни. Раскачивая плечами и притоптывая, певец поет в микрофон всем известную, до отвращения из- вестную песню. Посреди зала лениво танцует единственная парочка. Подхожу к стойке бара, сажусь на высокий круглый стульчик и изучаю бутылки, стоящие на витрине. Немолодая, некрасивая, но не лишенная неко- торой привлекательности барменша смотрит на меня вопросительно. - Стакан хереса и бутылку минеральной воды! Ловко двигая холеными руками, барменша наливает мне вино и открывает бутылку нарзана. Сижу и маленькими глотками потягиваю теплый херес, за- пивая его холодным нарзаном. Гляжу на певца, широко разевающего рот, на танцующих, плотно прижавшихся друг к другу, на осу, ползущую по кромке моего стакана. Оса явно привлечена запахом спиртного, она не лишена по- рочной склонности к алкоголизму. Подняв глаза, встречаю спокойный взгляд барменши. Снова гляжу на осу. Она предпринимает попытку спуститься по стенке стакана к хересу. Движения ее осторожны. Усики ее возбужденно ше- велятся. Вот она подбирается к самой поверхности пахучей жидкости, пог- ружает в нее голову и, мгновенно захмелев, падает в херес, крыльями вниз. Энергично двигая лапками и отчаянно жужжа, оса пытается спастись, но лишь беспомощно кружится на одном месте. Протягиваю ей соломинку для коктейля. Она цепляется за соломинку, взбирается на нее и сидит непод- вижно, недоуменно поводя усиками. Вынимаю соломинку из стакана и сбрасы- ваю мокрую осу на стойку. Барменша внимательно наблюдает за моими действиями. Оса, шатаясь, переваливаясь с боку на бок, ползет по стойке. - Налакалась, - произносит барменша спокойно и отрешенно. Хлопает входная дверь. Оглядываюсь. В ресторан входят Настя и Зноби- шин. Не замечая меня, они усаживаются за отдаленный столик у окна. К ним подходит официант. Вот оно, значит, как! Залпом допиваю херес и прошу барменшу налить еще. Оса уже просохла, почти протрезвела и довольно бодро сучит задними лапками. Взлетев, она кружится вокруг стакана и снова садится на его край. Ну, это уж слишком! Неужто не нашлось никого другого? Неужто надо бы- ло заводить шашни непременно со Знобишиным, с этим жалким маляром, с этим производителем пошлого ширпотреба, с этим слюнтяем, способным года- ми таскаться за женщиной, которую от него тошнит? Впрочем, не так уж ее тошнит, если она отправилась с ним в кабак, если она решила подарить ему вечер. А может быть, уже не один вечер подарен Настасьей этому тишайшему из живописцев? А может быть, и раньше, и всегда одаривала она Знобишина, а я, кретин, думал, что она меня боготворит, а я, олух, верил в ее пре- данность, а я, идиот, ходил с нею в гости к Знобишину! Оса, между про- чим, тоже недурна - один раз уже свалилась в херес, и все равно ее, ал- коголичку несчастную, тянет к выпивке! На стене бара большое зеркало. В нем отражается зал. Глядя в него, исподтишка наблюдаю за своими друзьями. Знобишин смотрит на Анастасию, как кот на сметану. А Настя, коварная Настя улыбается ему благосклонно и обнадеживающе. Нет, это непереносимо! Сейчас я встану и поставлю Зноби- шину живописный синяк под глазом! А Настасье скажу, кто она такая и что я о ней думаю!.. Но вообще-то, я зря кипячусь. Я же сам оставил Настю, пренебрег ею. Я же люблю Ксению! Какое мне дело до Насти? Почему я рев- ную ее к Знобишину? Как собака на сене, право, как собака. Знобишин в Насте души не чает. Отчего же ей не сходить с ним разочек в ресторан? Отчего же не снизойти ей до Знобишина? Все-таки он художник... Нет, как она смогла, как она посмела? А Знобишину я еще объясню, где раки зимуют! Воспользовался нашей ссорой - и тут как тут! Долго он ждал этого часа - терпеливый! Анастасия Дементьевна, Анастасия Дементьевна!.. Злой я, од- нако, - прав Знобишин. Чего плохого он мне сделал? Чего плохого сделала мне Настя, которую я так жестоко бросил? В чем она предо мной провини- лась? Три года, а теперь уже почти четыре, я морочил ей голову! Четыре года она ждала и надеялась! Четыре года я ее за нос водил! Скотина! Дав- но уж следовало ей со Знобишиным... или с кем-нибудь другим... А между тем идиотка оса уже снова плавает в хересе кверху брюхом! Просто наказанье! - У вас найдется чайная ложка? - спрашиваю я у барменши. Подцепив осу ложкой, я вышвыриваю ее в открытое окно. - Ха, - говорит барменша, - эта оса пьет только херес. Я предлагала ей Крымский красный, Дагестан, Алазанскую Долину, армянский "пять звез- дочек" - она и пробовать не стала. А хересом вот нализалась, как сапож- ница, в хлам упиласъ. - Как вы сказали - в хлам? - Да, а что? Не слыхали такого выражения? - Нет, первый раз слышу. Надо бы записать. Это выразительно, образно, метко, оригинально... А как вы думаете, можно сказать: в хлам влюблен- ный? - Ха, ха! Конечно можно. Только ведь могут подумать, что этот человек просто любит хлам. - И верно! Как это я не сообразил? - А вообще-то любовь посильнее любого хереса и коньяка, - продолжает барменша, - посильнее даже медицинского спирта. От любви ой-ей-ей как дуреют. Разве что под забором не валяются. Но зато другие номера отмачи- вают. Был у меня один знакомый, Костей его звали. Так он втюрился в меня кошмарно, именно в хлам. Не в том смысле, что я - хлам, а в том, что он от страшнейшей своей любви в хлам превратился. Чего он только не вытво- рял, как он только не выкаблучивался! Однажды подарил мне гебе..., нет, бегемотенка, маленького бегемотика. Где он его раздобыл, леший знает. Я эту зверюгу в зоопарк оттащила, и мне еще тридцатку за нее дали. А в другой раз приперся весь разрисованный, как папуас, - и на лице, и на руках - везде! Я чуть на пол не грохнулась, думала - инфаркт у меня слу- чится. А после спился, бедняга. Только он не херес пил, конечно, а чис- тенькую, без подкраски. Знобишин и Настя уже танцуют. Вот и прелестно! Расплачиваюсь, проща- юсь с барменшей и выскальзываю из ресторана. Уже вечер. В сумерках по пляжу бродят любители вечерних прогулок у моря. Кто-то купается, плескаясь и громко отфыркиваясь. Далеко, на уже невидимом южном берегу, зажигаются первые огни. Небо в зените еще зеле- ное. Оно перечеркнуто оранжевой полосой, оставленной реактивным самоле- том. Из ресторана доносится голос певца. Он что-то поет по-английски. Какой молодец! Он умеет петь по-английски! А Знобишину я это все-таки припомню! ГЛАВА ШЕСТАЯ В моей руке была одна-единственная роза, лучшая из всех роз, прода- вавшихся на лучшем городском рынке. Поезд опаздывал. На перроне собра- лось много народу. Встречавшие держали в руках букеты. "Не может быть, - успокаивал я себя, - чтобы все эти люди встречали Ксению. Мало ли кого они встречают!" На вокзале я купил свежую газету и теперь от нечего де- лать стал просматривать ее. "Сегодня из большого гастрольного турне по городам Поволжья возвраща- ется наша любимица - Ксения Брянская. Успех гастролей превзошел все ожи- дания. Волжане еще долго не смогут прийти в себя, потрясенные искусством бесподобной певицы. В каждом городе Брянскую буквально заваливали цвета- ми. Полиции с трудом удавалось защитить ее роскошные туалеты от покуше- ний терявших рассудок почитателей. Утомленная, но и удовлетворенная сво- ей поездкой, артистка ответила на вопросы нашего корреспондента в Нижнем Новгороде. Предлагаем читателям запись состоявшейся беседы. Н а ш к о р р.: Вы довольны результатами этих гастролей? Б р я н с к а я: О да, натурально, довольна! Такого успеха, пожалуй, у меня еще никогда не было. Публика была необычайно щедра на проявления симпатии ко мне и моему репертуару. Мне кажется, что я не заслуживаю по- добной любви. Н а ш к о р р.: Скромность, как известно, украшает любой талант. Но ваше дарование столь прекрасно и необычно, что ему не требуются никакие украшения. Смею вас заверить, что ваш успех вполне заслужен. Это не только мое личное мнение, но и мнение представляемой мною газеты. Какова ваша творческая программа на ближайшее время? Б р я н с к а я: Сейчас я намерена отдыхать и понемногу готовиться к выступлениям на оперной сцене. В конце года я дам несколько прощальных концертов и на долго, а может быть и навсегда, покину эстраду. Н а ш к о р р.: Чем вызвано это решение, которое несомненно огорчит публику, обожающую вас как исполнительницу цыганских романсов? Б р я н с к а я: Эстрада - все же легкий, развлекательный жанр, а к успеху рано или поздно привыкаешь. Мне хочется попробовать свои силы в области серьезной вокальной музыки. Н а ш к о р р.: Какой из городов Поволжья произвел на вас наибольшее впечатление? Б р я н с к а я: Нижний Новгород. Хотя и Самара мне понравилась, и Астрахань тоже. Н а ш к о р р.: Наша газета от имени своих читателей желает вам новых триумфов. Спасибо за любезно предоставленное интервью!" Вдали показался поезд. Публика забеспокоилась и стала выстраиваться вдоль кромки перрона. Полицейские пытались навести порядок: "Подальше, господа! Чуть подальше! Здесь стоять опасно! Просим немного подальше!" Начал накрапывать дождик. Над толпой появились раскрытые зонтики. "Черт побери! - подумал я. - У меня же нет с собою зонтика!" Поезд приб- лижался. Уже хорошо был виден низкорослый паровоз, издававший отрывистые гудки. Толпа шумела и волновалась. Я был в растерянности: куда бежать? Где остановится второй вагон, в начале перрона или в конце? Паровоз был уже совсем близко. Вот он проскочил мимо меня. За ним двигался почтовый вагон, далее вагоны с номером 1 и номером 2. Расталки- вая встречающих, я пошел быстрым шагом рядом со вторым вагоном, стараясь не отставать и не упускать его из виду, но тотчас же очутился в плотном скопище людей. Я делал отчаянные попытки выбраться из толпы, но меня сжимали все крепче и все дальше оттирали от края платформы. Второй вагон был уже далеко. Я разъярился и, схватив за плечо какого-то пожилого гос- подина с седыми бакенбардами, грубо отпихнул его в сторону. Возмущенный господин вцепился в мой рукав. - Вы с ума сошли, милостивый государь! - Идите вы! - огрызнулся я и, вырвав рукав, спрыгнул на рельсы сосед- него, свободного, пути. Я бежал по шпалам в сторону вокзала. Полицейские свистели мне вслед. Поезд остановился. Я снова взобрался на платформу и сно

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору