икак не
хотел возвращаться в стойло и пытался высвободиться.
     -- На  место! -- зарычал Комендант и, вцепившись в гриву, потянул его в
двери.
     Строптивая  животина  кое-как  переступила  порог,  и  Кондрат Иванович
заметил, что парень  забрался на ясли, открыл люк над головой, через который
подавали сено с чердака, и пытается туда забраться.
     -- Эй, ты! Куда? -- крикнул вдогонку.
     Но было  поздно. Спортивный  парень сделал подъем переворотом, будто на
перекладине, и пропал на сеновале. А Комендант загнал коня  в  стойло, запер
дверь  и,  прихватив  вилы,  стал  у  наружной лестницы  на  чердак,  откуда
доносилось шуршанье сена.
     И  в  этот миг заметил,  что в  светящемся и зашторенном  кухонном окне
появился силуэт -- и в доме кто-то хозяйничал!
     Не  выпуская вил, Кондрат Иванович взбежал  на крыльцо,  откинул метлу,
ворвался в избу и встал  сразу у порога.  Перед ним оказался высокий брюнет,
одетый  в  новенький  двубортный   костюм,  чуть  скуластый,  с  раздвоенным
подбородком и пристальным, стригущим взглядом.
     -- Кто такой?! -- от души рявкнул Комендант, преодолевая свой испуг.
     Тот был недоволен, возможно, только что с кем-то ругался или, наоборот,
давал взбучку,  однако же  ухмыльнулся, шевельнул  пальцами под  пиджаком  и
вынул руку, в которой оказалось удостоверение.
     -- Служба охраны газопровода.
     В  удостоверении значилось,  что Лебедев  Владимир  Борисович  является
начальником участка и имеет право на хранение и ношение оружия.
     -- Ну  и что?  --  спросил  Комендант. -- Здесь не •написано,  что
можете устраивать шмон и лезть в чужие дома.
     Брюнет  ничего не ответил,  убрал документ и,  застегнув пиджак, сел на
табурет. У Кондрата Ивановича подозрение только усилилось: эти парни были не
теми,  за  кого себя выдавали. Один усадьбу шмонал,  второй  в засаду засел!
Иначе с какой стати его товарищи, уезжая, дверь метлой подперли?
     -- Дом был  открыт, -- оправдался брюнет. -- К тому  же здесь живет наш
работник. Сижу вот, жду... Не знаете, куда он ушел?
     -- Не знаю, -- на всякий случай сказал Комендант.
     -- Простите, а с кем имею честь?..
     -- Местный житель. Избран старостой и отвечаю за порядок в деревне.
     Брюнет  слегка  насторожился,  но,  возможно,  оттого,  что  на чердаке
загремело -- кто-то и там рыскал!
     -- Староста, а не знаете, -- отвлек его внимание недовольным тоном.
     --  А  что  случилось? Авария?  Взрыв?  Или, может,  трубу  выкопали  и
утащили?
     -- Лесорубы через трассу хлысты таскают, на торфяниках трубу вскрыли. А
объездчика нет! И по нитке он всю зиму не ходил.
     -- Неправда, до бурана на лыжах по всему участку пробежал. Сам видел.
     -- А где лыжня?
     -- Замело!
     Комендант по-хозяйски  прошелся по избе, мельком глянул сквозь открытую
дверь горницы -- от Вавилы и следов не осталось.
     А пришли-то наверняка  за ней!  Но упустили -- вот откуда недовольство.
Брюнет-то, видно, все время привык выигрывать, потому  не может держать себя
в руках. Ему же сейчас надо стелить мягко, смотреть ласково и не показывать,
что на душе...
     Лебедев сделал еще одну ошибку, предложил сесть, будто находился у себя
в кабинете, но Кондрат Иванович остался на ногах и вида не подал.
     -- Хозяин  в данное время отсутствует, --  строго сказал он. -- Так что
нечего здесь делать, выходи строиться на мороз. И этого, с чердака, забирай.
Я замок на дверь повешу.
     Гость никак не реагировал, чему-то ухмылялся и гнул свое:
     --  Может, все-таки  скажете, где Космач?  Без  всякого  предупреждения
оставил участок... Так ведь можно и работы лишиться.
     -- Нельзя уж человеку надень отлучиться... В город он поехал, по делам!
     -- А где его жена?
     Это уже начинался конкретный и предметный разведочный опрос.
     -- Какая жена? Юрий Николаевич холостой...
     --  Вот,  господин староста! -- усмехнулся. -- Ничего не  знаете, что в
деревне творится!
     -- Не имею права вмешиваться в личную жизнь, -- парировал Комендант. --
Только знаю, никакой жены нет.
     -- Хорошо. А где его гостья?
     -- Я за гостей не отвечаю.
     -- Но к Космачу приехала женщина.
     Вот за кем явился этот "начальник охраны"!
     -- Если даже приехала, она-то каким боком к газовой трубе?
     -- Где она, Кондрат Иванович?
     -- Слушай, Лебедев.  -- Комендант будто бы рассердился.  --  Ты газовик
или  мент? Что-то  я не  понял.  Если  имеешь  права  допрашивать  и  засады
устраивать -- покажи  документ. А  нет  --  гуляй! Я не могу тебя оставить в
избе,  сам понимаешь.  У нас  в  деревне и так воруют! Трасса  близко, ездят
всякие хмыри...
     --  Да  будет  вам,  Кондрат Иванович.  --  Брюнет словно маску на себе
сменил,  вдруг превратившись из  ухмыляющегося негодяя в добродушного парня.
-- Не надо волноваться, свои. Поклон вам от Артура. Я пришел от него.
     Он  назвал   кличку   сотрудника   ФСБ,  который   уговорил  Коменданта
присматривать за Космачом.
     -- Что ты  там бормочешь? -- однако же, не сробел Кондрат  Иванович. --
Да  хоть от черта лысого  ты пришел.  Нечего тут  изображать! Вон бог, а вон
порог!
     Парень двумя  ловкими  пальцами выхватил  из  жилетного кармана  другую
книжечку,  подержал  перед глазами  пару  секунд  и  со  щелчком  захлопнул.
Комендант успел рассмотреть  лишь  фотографию  в  военной  форме,  прочитать
фамилию "Лебедев"  и два слова,  отпечатанных красной вязью,  -- специальная
служба...
     -- А третьей бумаги у тебя нет?  --  язвительно поинтересовался он.  --
Откуда я знаю, может, и этот документ -- прикрытие?
     -- Давайте поговорим о деле, -- оборвал Лебедев. -- Мне известно: вы --
наш  агент. Кличка "Отшельник", верно? К сожалению,  Артур, ваш  резидент, у
которого  были на связи, сейчас находится  в  командировке.  Но  он временно
передал  связь  мне и поручил принимать от вас  всю  информацию,  касающуюся
объекта.
     Комендант  отлично  знал правила оперативной  и  конспиративной работы.
Передавать агента  на  связь к  новому резиденту  разрешалось  лишь  с  его,
агентa, согласия и при обязательном присутствии старою,  так сказать, из рук
в руки. Он не сомневался, что этот парень из спецслужб, которых за последнее
время   развелось  несколько,  и,  видимо,   из-за  слабой  профессиональной
подготовки там творилась полная самодеятельность. Можно было  поверить,  что
резидент на самом деле в отъезде и по случаю аврала взял и вот так, на авось
передал связь, однако Кондрат Иванович не мог выносить подобного бардака.
     -- Знаешь что? А шел бы ты  лесом!  --  злорадно сказал он. --  Видал я
таких связистов. Тебе  и правда  только газопровод  охранять, с объездчиками
работать.
     -- Мы знаем,  Космач вчера  вылетел  в Москву,  к академику Барвину, --
невозмутимо продолжал  брюнет.  --  Женщина, что пришла из  скита,  осталась
здесь. И недавно была здесь. Вы же ее видели сегодня?
     -- Я никого не видел, так что давай освобождай помещение.
     -- А это что там? -- Лебедев  указал в угол за книжным  стеллажом,  где
стояла лейка  с утопленными  в  воду  розами.  --  К  Восьмому  марта  букет
преподнес!..   Кондрат   Иванович,   нам   нужна   ваша   помощь.   Ситуация
экстраординарная,  важна любая информация. Не буду  скрывать, мы знаем,  кто
эта   женщина  и   откуда  пришла.  Вавила  Иринеевна  Углицкая,  верно?  Из
раскольничьего скита под названием Полурады. Это где-то в Красноярском крае.
А  вот ее фотография. -- Он положил на стол карточку. -- На паспорт снялась.
Красивая, молодая... Ну что, поможешь, Отшельник?
     -- Надо же!.. Она  мне понравилась.  Милая, обходительная...  Постарел,
должно  быть, в молодые  годы  я  их насквозь видел, а  сейчас одну  верхнюю
оболочку.
     -- О ком это вы?
     -- Да о  хромой стерве  из  университета.  --  Комендант  приблизился к
брюнету вплотную. -- Она же сбросила информацию?
     -- Теперь  это  не  важно, -- отмахнулся  тот.  -- Теряем время...  Где
сейчас может находиться Углицкая? По дороге уйти не могла, лыжный след ведет
до полыньи на реке. Дальше обрывается...
     -- Утонула!
     -- Я не намерен шутить!
     -- Ладно, коль  ты такой серьезный -- сиди гадай, а я пошел. -- Кондрат
Иванович надел  шапку. --  Но  гляди, если что  из дома пропадет --  с  тебя
спрос.
     У  этого парня явно  не хватало выдержки, он еще крепился, но глаза уже
белели и пропадали остатки воспитанности.
     -- Ты отсюда никуда не пойдешь.
     --  Это еще почему? -- Комендант открыл дверь и только сейчас  увидел в
проеме  второго  --  того,  что  обшаривал  баню  и конюшню.  Куртка  была с
капюшоном, однако на рыбьем меху, и парень уже швыркал носом.
     -- Потому что здесь засада, -- в спину Коменданту усмехнулся брюнет. --
Тебе же не надо объяснять, что это такое?
     -- Вот это ты напрасно, -- предупредил Кондрат Иванович.  -- У меня там
печка топится! А ну уголек вылетит?
     --  Ничего не знаю.  Будешь сидеть до  конца операции.  То есть пока не
найдем Углицкую.
     --  И  еще  мне  кур  пора  кормить.  Да и  вообще, на кой  ляд  засаду
устраивать, когда собаки лают, конь ржет на всю округу? Полная демаскировка!
     -- Садись и сиди тихо!
     -- Не советую ссориться со мной. В убыток будет.
     --  А что  делать?  На контакт не  идешь,  помочь  отказываешься. Будем
принимать меры.
     -- Принимай. -- Комендант вдруг отставил вилы, скинул полушубок и полез
на печь, не снимая валенок. --  У тебя служба такая. А я на горячих кирпичах
поваляюсь,  старые кости погрею... Ты  это, подмени товарища, пусть в  тепле
посидит, хватит ему сопли морозить.
     Брюнет тихо  злился на  независимого старика,  совету  не внял,  однако
снова зауважал, стал говорить "вы" -- делал заход с другой стороны.
     --  Я  думаю, вы  человек опытный,  искушенный...  И благоразумный. Нет
смысла обострять ситуацию. Да, мы не соблюли формальности. Понимаете, о  чем
говорю?.. Все вопросы с  вашим резидентом и руководством согласованы. Случай
исключительный! Нужно пойти навстречу, Кондрат Иванович, тем  более что  эта
операция -- не наша. Поступила команда из Москвы, управление на ушах  стоит.
К нам вылетает специальный представитель, утром будет здесь.
     -- И до утра желательно отличиться?  -- Комендант перевернулся на живот
и подпер кулаками подбородок. -- Найти  женщину?.. Да, я тоже однажды искал,
на Кубе дело было. Готовила покушение  на Фиделя,  перевозила  взрывчатку  в
дамской  сумочке.  На   пути   следования   закладывала  мину  направленного
действия... А женщин там ходит ну сотни полторы! Все с  сахарного завода, из
коммуны  имени товарища Троцкого. И  все сладкие  такие!.. Я  ее вычислил. И
знаешь, каким  образом? Как только у  женщины начинаются не  сексуальные, но
очень острые переживания, резко  меняется походка. Представляешь, идут такие
барышни, попа, тити  -- все бывшие проститутки,  --  так  виляют, так пишут!
Идешь сзади и читаешь... И  вдруг на тебе, знакомый вражеский почерк!  Идет,
как солдат в атаку... Ты мне скажи, что замыслила женщина, я тебе скажу, как
ее вычислить.
     Вероятно, Лебедева подкупил благодушный,  ностальгический  тон старика,
начал расслабляться.
     -- Если бы знал, что замыслила. Все вслепую! Район оцеплен, но искать в
темноте, по лесу бесполезно. Она не уйдет отсюда в любом случае, будет ждать
Космача. А  на улице уже минус четырнадцать, под деревом ночь  не просидеть,
развести костер  побоится. В пустые холодные дачи вряд ли  полезет,  а вот в
таежные избушки и вагончики лесорубов пойдет.
     --  Ты  сам-то знаешь,  зачем эта  барышня  понадобилась Москве и вашей
службе? -- между прочим спросил Комендант. -- Поставили в курс дела?
     -- Пришла информация,  -- уклонился брюнет. --  И оперативное  задание,
как обычно...
     -- Значит, напрямую с Москвой работает? -Кто?
     -- Да эта хромая? На фотографа-то она навела?
     --  Не  знаю... Мне поставили задачу войти в контакт и с вашей  помощью
задержать Углицкую. Такое ощущение, будто кто-то ее предупредил.
     -- Сочувствую,  --  покряхтел Комендант. -- В контакт не вошел, искомая
женщина убежала. А утром прилетит начальство...
     Брюнет еще таил надежду и ворчание принимал как должное.
     --  Вот  карта...  Вам хватает  света? Возьмите  фонарик...  Где  стоят
вагончики? Землянки, избушки? Все места, где можно укрыться.
     --  Я ведь  не  охотник,  не рыбак. И  даже  за  грибами  не  хожу,  --
ухмыльнулся. -- Дитя урбанизации и в деревне живу поневоле.
     -- Кондрат Иванович, имейте совесть!
     -- Надоел ты мне! -- Комендант развернулся  от брюнета. -- Ну, пристал!
То женщину ему подавай, то вагончики. Нигде спасу нет! Тебе не стыдно?
     Тот резко сменил тон.
     -- Насколько мне известно, ваши сыновья и дочь живут в Германии?
     Резидент  действительно  передал  ему  агента,  нарушая все  правила  и
инструкции, но и  это сейчас было  не главное. Должно быть, Артур  и сам  не
надеялся на него  (и тому были  причины), поэтому не вдавался в подробности,
как  найти  подходы  к  Отшельнику,  а  сразу  выдал "рычаг"  --  чем  можно
попрессовать агента и взять на "крюк".
     -- Живут... -- отмахнулся  Комендант. -- Космополиты! Им что  Германия,
что Испания... Потому что выросли на Кубе, учились в ГДР и России не знают.
     -- А вам известно, что делают с репатриантами, если у  властей в стране
проживания возникнут подозрения в их связях со спецслужбами?
     Комендант сел и свесил ноги.
     -- Слушай, Лебедев! Сделай,  а? Загони дезинформацию! Пусть  их выселят
обратно! Пусть понюхают дым отечества! Да и мне веселее будет!
     -- Хочешь сказать, ничего не боишься? А если поворошить твое прошлое?
     --  Попробуй.  Но  я и  так могу  все  свои  подвиги рассказать. С чего
начать? -- Он  сел  и  свесил ноги.  -- Ну  да,  с Кубы. Майор Сеславинский,
старший  оператор-локаторшик,  тайно   демонтировал  блоки   опознавательной
системы  "свой --  чужой"  с резервной установки, два месяца  искал связи  с
американцами,  вышел  на агента ЦРУ, задержан  при попытке продать секретные
приборы  за две  тысячи  долларов.  Мичман Зубарь, инструктор по вооружению,
установил связь с американским  офицером  ВМФ, кадровым  разведчиком, продал
секретных  документов на сумму в  пять тысяч, под  видом металлолома вывез и
передал  двигатель учебной торпеды, вовремя остановлен. Кто там еще? Рядовые
Хаврин и Муртазин, готовили переход в американскую зону, похитили кубинского
фельдъегеря  с  почтой,  пытались  уйти  на  яхте,  любезно  предоставленной
сотрудником  ЦРУ.  Надеюсь,  объяснять   не  надо,  кто  выступал   от  этой
организации?..  Дальше  Германия,  Польша,  Венгрия,  завод   авиамоторов  в
Перми...
     -- Что же ты, такой заслуженный, а сидишь в заднице?
     -- Посадили! А всех моих крестничков после девяносто первого выпустили.
Оказывается, они таким образом боролись с ненавистным  тоталитарным режимом,
подрывали его устои.  Получают прибавку к  пенсии от  всяких фондов.  Но это
неинтересно.  Лучше давай  расскажу, как я  в  ГДР вел  переговоры  от  лица
НАТО...
     В это время на столе пискнула рация, хрипатый голос доложил:
     -- Из белого  дома вышел человек, пожилой мужчина. Направляется к  вам.
Задержать?
     -- Пропусти! -- Судя по голосу, Лебедев уже тихо свирепел.
     Настоящая  мазаная  и  беленая  хата  была  одна  на  всю деревню --  у
Почтарей.
     От глаз и уха чуткого бандеровца не  могли укрыться ни чужие машины, ни
засады или  странные  передвижения, пошел  проверять, что происходит.  И, не
исключено,   ствол  с  собой  прихватил.  Однажды  с   ним  отгоняли  воров,
промышляющих  в  дачных  поселках,  так  дед Лука явился  с  самым настоящим
кулацким обрезом,  и  когда  под  утро  эта шайка  заехала в  Холомницы,  он
хладнокровно расстрелял весь  магазин и одной пулей пробил блок двигателя, в
результате чего грузовик  налетчиков  встал  намертво.  Правда, взять  их не
удалось:  встретив  огневое сопротивление  (Комендант  палил  из  двустволки
дробью),  банда  спешилась  и  убежала.  Когда  на  следующий  день  приехал
участковый и стал осматривать  подстреленную  машину,  все пять  винтовочных
пуль обнаружил --  Почтарь ни разу  не промахнулся!  -- и вознамерился  было
отнять подпольное оружие, но хитрый хохол заманил его к себе в хату, посадил
за стол и выпустил только дня через три, когда за ним приехала жена.
     Комендант подозревал, что  в  арсенале Почтаря есть  еще  кое-что кроме
обреза...
     Оперативники изготовились, тот, что  в сенях, пропустил  старика, и как
только тот перешагнул порог, брюнет оказался перед ним.
     -- Прошу, заходите, присаживайтесь!
     Почтарь и так ходил на полусогнутых, а тут еще присел от неожиданности,
однако сориентировался мгновенно.
     -- То же ж засада!
     -- Верно, засада. Документы с собой есть?
     -- На шо мне документы? Нема!
     --  Вот эту женщину  в деревне видели? --  Лебедев подал фотографию. --
Сегодня?
     --  Та  ж ни! -- Почтарь даже не взглянул  на  снимок. --  У хати сижу,
ничого не бачу.
     -- А вчера?
     --  У  мени вин забор дюже  высокий, саженний. Ничого не видать! --  Он
покосился  на печную лежанку. -- Кондрат,  а шо ты туточки сидишь? У тебе  ж
печь топится?
     --  Сейчас и ты будешь  сидеть! -- засмеялся  Комендант. -- Назад-то не
выпустят! Попал ты, дед Лука!
     -- Что печь топится -- видите, -- ехидно заметил Лебедев. -- А людей не
видите?
     --  З трубы  дым идет, -- нашелся  Почтарь. -- Я же ж, шо пониже трубы,
ничого не вижу.
     -- А что  у тебя за пазухой,  дед? --  Кондрат Иванович свесился, но до
старика не дотянулся. -- Никак обрез спрятал?
     Бывший бандеровец не обиделся, но немного увял, забормотал виновато:
     -- Та ж який отрез? Нема у мени отреза. Я ж к тоби пошов, с горилкой...
     -- Отравить хочешь, злодей?
     -- Ни, мириться...
     Почтариха держала  его  в ежовых  рукавицах, и, несмотря на  самогонный
завод, старик сидел на сухом  пайке. И  когда ему становилось невтерпеж,  он
официально  брал у жены  бутылку  и шел  к бывшему чекисту  пить  мировую  и
отдельно -- за  дружбу народов.  Они  мирились много  раз и обычно  на  один
вечер.
     --  Доставай!  Будем  мириться!  -- Комендант спустился с  лежанки.  --
Закуску у Николаича найдем...
     -- Закуска е! -- Почтарь  вытащил  бутылку и круг домашней  колбасы. --
Тильки стаканы пошукаем...
     Два непримиримых  врага устроились на кухонном полу: из-за  своих вечно
подогнутых ног дед Лука давно не признавал  столов, ел и спал, как турок, на
коврике.  Колбаску и лук порезали на тарелку, добавили несколько огурчиков и
разлили горилку  по стаканам  --  все  степенно,  со  вкусом и предощущением
праздника.
     Лебедев смотрел на них с ненавистью.
     -- Давай присоединяйся к нам! -- весело позвал его Кондрат Иванович. --
А что, хорошая компания. Бывший оуновец и два бывших чекиста. Тебя ведь тоже
уволят к утру.
     -- Я тебя накажу, -- спокойно пообещал брюнет.
     Почтарь  сильно смущался  и  был молчалив,  только  постреливал черными
глазами из-под насупленных мохнатых бровей да разглаживал вислые седые усы.
     После  первого  стакана  его  обычно  тянуло на откровения  про  боевую
юность, здесь  же присмирел,  валяя колбасу в беззубом рту. Все его рассказы
Комендант   знал  наизусть.  Банды  националистов  выкуривали  из  подземных
схоронов  классическим  способом  --  поджигали полмешка  сигнальных  ракет,
облитых бензином, и забрасывали  в лаз. Доставало до печенок  в самых хитрых
нишах  м извилистых  норах, так  что  через двадцать минут, когда задохнется
огонь  и  бункер  слегка проветрится, можно входить  и  пересчитывать потери
противника.  В  сорок  седьмом году  после  такой экзекуции пятнадцатилетний
Почтарь  лишь слегка обгорел,  но уцелел. Его достали из-под  земли и хотели
пристрелить,  да  разглядели,  что  хлопец совсем  юный,  и  в