Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Андреев Г.. Белый Бурхан -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  -
или мяса и ушли. Чегат говорил, что никогда не видел таких охотников. Скорее, они были воины: одеты одинаково, косичек нет, в руках винтовки... - Воины?.. Что ж, если хан Ойрот собирает воинство Шамбалы, то почему в горах не появиться воинам? Ведь русские Алтай так просто никому не отдадут!.. - Где воины, - вздохнул Яшканчи, - там всегда война... - Война нас не касается! - отмахнулся Чет. - Алтайцев даже русский царь не берет на войну!..* Да и не умеют алтайцы воевать! * Впервые алтайцев, как и представителей других малых народов России, призывать в армию начали в 1916 году и только на тыловые работы, хотя вопрос об этом поднимался накануне русско-японской я первой мировой войн. - Умеют... Дед деда Адучи говорил, что были времена, когда Чеча с монголом Чадаком воевал, потом с китайцами зайсан Менко воевал... Много было войн в наших горах, Чет! Они долго еще сидели на камне, выкуривая каждый свою трубку и набивая свежим табаком, но так и не могли наговориться. Прощаясь, Чет сказал задумчиво: - Кто бы ни был этот хан Ойрот, которого привел наш древний бог Бурхан, но хорошо, что он пришел! Может, в головах кое у кого рассветать начнет... Хан Эрлик силен и грозен только для простых людей. Для богатырей он - ничтожество. Они всегда проникали к нему под землю, выламывали двери его чугунной юрты, выволакивали сильнейшего из князей тьмы вместе с его шулмусами-оборотнями на солнечный свет и ставили им всем на лбы свои раскаленные на огне клейма. Но никогда не решались убить - людям нужны силы, которых бы они боялись, страх перед которыми держал бы их в узде повиновения... У богатырей все не так, как у людей! Стало им темно- хватают молнию с неба и зажимают ее между скал; надо им куда-то срочно съездить - садятся верхом не на аргымака, а на птицу Каан-Кэрэдэ3; пришла нужда одному богатырю с другим поговорить - вырывает из хвоста коня длинный волос и по нему передает свои слова и мысли... Богатырям - хорошо! Они все могут и все умеют! А как жить простым людям? Чегат вздохнул и, сложив кнут, вынырнул из аила. Вовсю полосовал дождь, гром раскалывал горы, молнии разрывали небеса... То не было дождей все лето, а то зачастили вдруг, чуть ли не каждый день! Теперь до первого снега не дождешься сухих солнечных дней! Как все-таки слаб человек... Ни горы местами поменять, ни тучи разогнать, ни реки в нужные русла направить. Потому и придумали люди себе богатырей-заступников, что сами бессильны не только перед Эрликом, но даже и перед этим вот дождем... Сквозь густую сетку воды, льющуюся с неба, замаячила фигура всадника. Кто бы это в такую погоду? Кому приспела нужда? Чегат сложил ладони, подставил их ко рту, крикнул: - Левее бери! На солонце скользко, можешь коня уронить! Всадник послушно свернул в сторону, а когда подъехал ближе, Чегат узнал Чета. Гость был желанным, хотя и неожиданным. - Что-то случилось, Чет? - встревожился Чегат. - Ничего не случилось. Подумать приехал, поговорить. - Подумать? - переспросил Чегат недоуменно. - Проходи. Ветвистыми рогами переплетаются друг с другом узоры на сармыге - глазами ведешь по ним, а хочется провести пальцем! Так и сейчас Чегату захотелось провести пальцем по морщинистому лбу Чета, чтобы стереть непривычные борозды, разгладить их. Раньше Чалпан чаще улыбался, чем хмурился, а за последние две недели совсем переменился и стал чем-то похож на своего мрачного друга Яшканчи... Что за тайна связала их? Что Оинчы поручил Яшканчи передать Чету? Жена Чегата - Кюдейим - подала гостю араку, но Чет отказался и попросил горячего чая. Потом, сняв халат, протянул его хозяйке: - Повесь куда-нибудь, чтобы подсох немного-Синяя сатиновая рубаха, которую Чет не снимал с себя с весны, выцвела и побурела под мышками, засалилась до черноты у ворота. Значит, оттуда, сверху, и расползаться начнет... А рубаха - хорошая, новая, мог бы и поберечь! Но он ничего не бережет и не ценит, кроме собственной совести. - Ты доволен своей жизнью, Чегат? - спросил он глухо. - Сейчас доволен, - ответил Чегат с достоинством. - Овцы сытые, кони бойкие, коровы дают молоко, козы - пух... Чет поморщился: - Я не об этом у тебя спросил! - А что еще? Жена у меня хорошая, дети растут умные, аил новый и теплый, зимняя одежда есть, ружье с патронами тоже... - И лучше жить не хочешь? Чегат развел руками: - Эйт! Что с тобой? Кто же из алтайцев лучше жить не хочет! Лицо Чета замкнулось. Чегат не понял его главного вопроса и не скоро еще поймет. А может, и вообще никогда не поймет... - А что бы ты еще хотел иметь, Чегат? - Шелковую шубу. Как у зайсана Эрчима и других баев. Ответил не задумываясь. Значит, рано или поздно, но купит себе шелковую шубу! А там и бляху к этой шубе заслужит! - Кончился дождь? Хозяин поднялся, открыл и снова закрыл дверь-эжик: -Нет еще. - Все равно надо ехать! Подай мой халат, Кюдейим... От коня шел пар, будто он не стоял с подветренной стороны аила, а варился в большом казане. Значит, похолодало, и жди теперь раннего снега в горах... - Прости меня, Чегат, - подал руку Чет, - не то я спрашивал. - Спрашивал ты правильно, - отвел глаза Чегат. - Плохо я тебе отвечал. Чет улыбнулся: понял его вопрос Чегат, не знал только что ответить, не хотел перед женой дураком выглядеть... Что ж, пусть подумает! Жить надо, не только об одном брюхе думая... Да-да, не только о брюхе... ЧАСТЬ 3 СКВОЗЬ СТРАХ - К НАДЕЖДЕ Если хочешь отомстить обидчику, не поднимая руки на него, нарисуй его вниз головой. Так священная книга судеб изображает мертвых... Уйгурское сказание Глава первая КЕЗЕР-ТАШ1 Худой бородатый человек в длинной поношенной шинели, в проголодавшихся сапогах, подвязанных бечевой, в истерзанной шапке-монастырке и с увесистой дубиной в руке шел по суглинку напрямик, выдирая пласты бурой грязи. Сизый его нос взялся испариной, глаза сощурились до щелей, а рот расползся вширь, будто привязанный чем-то за оттопыренные синеватые морщинистые уши. По всему было видно, что человек отшагал уже немало, но шагать да шагать ему еще, пока до места доберется! До лютых холодов успел бы дотянуть, а то в горах они падают рано и. прошивают землю морозом сразу на аршин. Но человек был спокоен - знал, что дойдет! Вот он подставил ладонь козырьком к глазам, чертыхнулся без всякой злости, с удивлением: - Эвон! Не то человек стоит, не то каменюка? И сам же себе ответил, присмотревшись: - Каменюка. Плюнул, утерся, дальше пошел. Остановился у серого камня, подравнялся с ним ростом: идол оказался выше. Человек отошел назад, всмотрелся снова. Воин стоит на страже своих владений - в одной руке чашу держит, вторую на пояс положил. Меч у пояса пока недвижим. Лицо хоть и строгое, но доброе. Хороший ты гость - иди в Курайскую степь с миром, испив из чаши дружбы, а если худой - меч для брани припасен! - Ишь ты! - покачал человек головой. - Каменюка, а будто живым языком разговаривает с тобой! - И неожиданно поклонившись идолу в пояс, снял шапку, вздыбив редкие седоватые волосы. - С миром я! С добрым словом иду! И снова человек зашагал солдатским строем, будто и не лежали за его плечами сотни чужих и недобрых верст. Но теперь каждая верста была его собственной: отпустили вольнонаемных со строительства дороги в сибирской глухомани для зимовки дома. Пятеро их было в самом начале пути. Расползлись по своим тропам - потом и кровью заработанные деньжонки по домам понесли, на радость женам, матерям и детворе. Малую толику тех мятых бумажек нес домой и Родион Коровин. Семьи у него не было, а избушонка, которую он срубил шесть лет назад, за это время могла и завалиться и сгнить на корню при здешних осенних дождях и лютых весенних паводках. Можно было, конечно, и не топать такую даль несусветную - одинокому человеку у любого куста осесть можно, но в том-то и дело, что Родион не просто шел в свою деревню зимовать, а шел умирать - заработанного до весны не хватит, а никакого хозяйства и живности босяк не имел и никогда не содержал. Хорошо нажать, с пути не сбиться - к вечеру можно и дымок пустить из трубы, жилой дух закудрявить! Вот и лес уголком степь срезал. Его пройдет - поляна будет, за поляной - снова лес, за ним - опять поляна до самого озера. Где-то в тех местах сенокосы правят однодеревенцы, может, и ткнется в кого глазами Родион? Да только - навряд ли! Отошел в горах сенокос... Да и дожди, вон, вовсю захлестали раньше времени... Тяжело работали ту окаянную дорогу! Бои сплошные с камнем да лесом. А речушек всякого рода, болот - не счесть. Через большие - паромные переправы ставили, на малых - броды да мостки ладили. Долго ли простоят? И вспомнился Родиону бородатый каменный мужик с мечом и чашей. Такого сечь - не пикнет! Суровый и крепкий народ жил когда-то в этих краях, богом забытых... Раздвинул последние кусты Родион - и, на тебе, поляна! Давно шел по этим местам, а из памяти ничего не выпало и не потерялось. И он зашагал веселее, твердо зная, что в лоб ему не дадут, если какие люди встретятся, а варева какого чашку перед носом, поди, выставят... И точно - потянуло дымком. Где-то люди костер жгут - после дождей лес сам по себе гореть не будет, сыро. Ага, вот и балаган чей-то видать... - А ну, глянь! Эй, Кузеван! Оглох, что ли? Чучел какой-то к твоему балагану навострился! Сграбит! Кузеван покосился в сторону шалаша, ухмыльнулся: - Мимо идет. Что ему мой балаган! Макар обтер литовку пучком травы, хитро подморгнул Акулине, жене: как, мол, теперь Кузеван-темноверец крутиться будет, если прохожий человек и впрямь в его шалаш нырнет да на голбец его с иконкой наткнется? Обмирщит ведь ее, в грех смертный введет Кузевана! А тот уже и сам обеспокоился - за бороду себя сгреб всей пятерней, книзу дернул ее, чтобы рот пошире распахнуть, орануть мощно: - Эй, хожалый! Можа, на покос свернешь? Родион остановился, ногу поменял и прямиком - к косцам. Подошел, траву приминая и ухмыляясь: - Мир вам, люди добрые! С почином аль с кончином? - Да откосились уже, - буркнул Кузеван, не поднимая глаз на гостя, остановившегося рядом с ним. - Неудобицы одне остались... А ты куда эт? - К домку моему путь, - осклабился ходок, - на дымок и свернул, водичкой вареной губы погреть. - ан уже и ссохлись? - охмурел Кузеван. Родион вздохнул. Ясней ясного - и сырой воды не даст, не то что вареной! Не признал. Да и раньше-то не особо чествовал! - С каких мест дорогу-то топчешь? - Из дальних, Кузеван. Отсюда не видать! Услышав свое имя, пристыл Кузеван глазами на ближнем кусте, губами пожевал, думая. А вот у Макара глаз острее оказался - не по кустам елозил, а по самому гостю. А когда всмотрелся, то и руками всплеснул: - Родион, никак? Эй, Кузеван! Сосед ведь твой! Отшатнулся Кузеван, с лица слинял: единоверца срамотил перед ликом господа! Что будет-то теперь? За грех зачтется аль по-другому как? - Как же ты, эт? Мы уж и отпели тебя. - Поторопились! - хохотнул Родион. Подобрел Кузеван, начал боком к Родиону лепиться, вину свою топтать. Но опередил его Макар, облапив со спины своими длинными ручищами, по гулкой спине кулаком долбанул: - Не сгиб, выходит, на царевой работе? - Сдюжил, вот... - Оно и видать, что озолотился! Как же ты, Кузеван, одноверца-то отпихнул? Греховно ведь! Надо было тебе его языком с земли слизнуть, ровно ягоду: дармовой работник ведь притопал! Со мной пойдешь, Родион, аль с этим живорезом останешься? - С тобой, Макар. Чужой я стал для Кузевана. - Вот и ладно! - кивнул Макар. - Поможешь толком - в миг покос прикончим и чай пить домой! Не спешишь к своей избушке-то? - А что к ней спешить? Пустота на моем подворье была, она и осталась... Лучше уж тут, на людях! - Вот и ладно, - снова кивнул Макар, - становись в рядок! - Он протянул ему свою литовку. - Деньгу-то хоть какую зашиб на царевой службе? - Немного есть. На корову хватит, если у калмыков наших покупать, а не у брата по вере Кузевана. Нахмурился Макар, будто и не смеялся минутой раньше: - Да уж! У калмыков конь стоит дешевле, чем овца у Кузевана! Потому, видно, что у Кузевана они - христовой веры, а у калмыков - эрликовой! Поплевал Родион на руки, на Макара оглянулся. Тот уже машет вовсю - направо и налево от себя пласты травы кладет. Ладно, чертяка, работает! Ну, Родион тоже не лыком шит - пошел следом за Макаром. Да и не с литовкой идет, а будто в лодке плывет: зеленые валы травы так и плещут за ним, ложатся один на другой... Залюбовался на косьбу Родиона и сам Кузеван: хороший работник из-под самого носа ушел! Переманить, может? Но Макар уже приметил жадный взгляд соседа, отрезал, будто ножом по горлу хватил: - Отлепись, Кузеван! Довольно уж... Плюнул Кузеван с досады и так хватил литовкой в первый же замах, что новая рубаха затрещала. Окаянный никонианский раскол и гонения слуг царевых раскидали крестьянство по глухим углам России, где оно по разумению пастырей и своему собственному стало хранить истинную веру с крепостью более отменной, чем дедами и прадедами было установлено, не только другим, но и себе самим не доверяя. С того и пошло дробление на толки и кривотолки, согласия и разногласия. К духовному неистовству тому прибавилась вскорости и тяжесть государевой десницы: и те, кто не успел сгнить на родине в ямах или сгореть самокрещением в деревянных срубах, попрятались, гонимые и срамимые, в таежной глухомани, в горных пещерах, подняли свои монастыри-корабли среди болот или вскарабкались на кручи недосягаемые, ближе к небу. На Алтае супротивники никонианства жили издавна, едва ли не с ермаковых походов. Нищали и скудели душой в замкнутости своей вольной, но крепли дворами и жирели телесами. Потом к ним своих духовных противоборцев добавили новые русские цари, беловодцы и синегорцы густо пошли. Эти последние изгнанцы и бегуны были поумнее и пограмотнее тех, что давным-давно пустили корни здесь. Повидались бывшие единоверцы и за головы схватились: в каждом доме - свой бог, у каждого в душе - свой небесный заступник! Он и Христос, он и Спас, он и Отец Небесный! И хотя каждый из них поодиночке и нес в душе чистый огонь дедовской веры, руки их жадно хватались за дармовую землю, когда глаза смотрели в небеса. Тем паче, что земли и неба пока что в чужих далеких краях всем хватало. А вот двух рук, хотя ими и заправляла святая душа, никак хватить не могло! Потребовались вторые, третьи и десятые пары рук, а где их взять, как не в других толках и верах, что победнее и потому - покладистее? И хотя, само собой, святой душе - ущерб, хозяйству от того веротерпения - прибыль! И чем больше тот сладкий кус в руках, да явственнее сладкий звон в мошне, тем отходчивее душа, хотя и невосполнимее святой ущерб, неотмолимее грех. Вода камень точит. И твердые в старой вере начали искать те толки и согласия, где вера помягче, а мягкие - где ее вообще нет или она только так, еле-еле теплится.. Так и докатились до нетовщины, которая отрицала все и вся, кроме Спаса. А Спасу не надобно икон, попов и обрядов - дырку в стене проделал на ту сторону, где солнце всходит, и - молись! Не крещен ежели - сам себя крести, а то и повивальной бабке доверь младенца для свершения того обряда, что и таинством-то назвать срамно, язык не поворачивается! И ничего больше не надо для веры: ни символов, ни постов, ни перемаха прямым или косым крестом двумя перстами или щепотью... С такой-то верой не то что богатеть, но и грабить на узких дорогах можно! И грабили. Сначала - чужаков по вере, а потом и до своих единоверцев добрались, с которых семь шкур содрать не успели... Макар, Акулина и Родион к вечеру свершили свою косьбу, отстоговались, начали по домам собираться. Тут-то, улучив момент, и подкрался к Родиону Кузеван: - Чего тебе с дырниками-то пустой чай глотать? Ко мне клонись головой и сердцем, надежнее Макара буду! - Работать и жить с ним веселее, - усмехнулся Родион, - ас тобой - тоска. Вот если прогонит меня от себя Макар... За то слово и уцепился Кузеван. От Родиона отвернулся, к Макару подошел с тайным шепотком: - Дай мне Родиона до конца лета, еще покосить надо. А одному - где же? Не родня ить он тебе, чего его жалеть? - Родион - человек вольный, - отмахнулся Макар,- как сам с собой порешит, так тому и быть! А мне он не помеха: помог - и спасибо на том... Снова запустил пятерню в бороду Кузеван. Скреб в ней долго, но выскреб одну-единственную мыслишку: - А коли я ему скотинку подешевше продам, а? - Толковал я с ним, Кузеван, и о скотинке. Не будет Родион своим хозяйством становиться! Страну Беловодию искать уходит. - Борони, господь! - перепугался Кузеван. - Да рази ж ее сыскать тута где? Она ж в самом Опоньском царстве! Посуровел Макар, брови напустил на глаза: - Потому и сюда пришли, что за ней шли! И не за морями-окиянами страну Беловодию искать надо б... Родион сказывал, что рядом она, в пять недель пешком дойти можно. А Родион - ходок! Вон с какой дали притопал! Дойдет. А Родион в это время уже под стожком сидел, носом клевал, в яви ту сказочную страну видел... Лежит она на юг отсюда, за великими озерами, за высокими горами. Царят там полная справедливость, высшее знание и стариковская мудрость. И зовется она по-разному разными людьми... Воды там текут белые, потому - Беловодия! Горы там стоят синие - Синегория, значит!.. А идти в ту страну надо между Иртышом и Аргунью к горьким и соленым озерам, через болотистые и другие коварные места, гать самому строить в трясинах, чтобы в гиблых и зыбких местах тех совсем не пропасть... Потом надо идти через горы страшенной высоты, по самым облакам и тучам дорога пробита там в одну ногу. За ними-то и откроется та долина!.. Но, и войдя в нее, не радуйся и не ликуй душой- там не всякого человека оставить могут, а заслужить право на жительство в ней - ой как не легко! Но даже и изгнанный из той страны ничего не теряет, а обретает мудрость, силу и выносливость, чтобы, вернувшись домой, хорошо знать, что на родной и трижды грешной земле делать надо! Чихнул Родион, в себя пришел - и сон отлетел, с явью смешанный. И тотчас полез в уши призывный голос Макара: - Каша стынет, Родион! Отоспимся теперь - вся ночь наша! Поднялся Родион, зевнул так, что едва скулы не своротил: далась Макару эта каша, так и не досмотрел свою Беловодию-страну, как старик-попутчик, что с ним до реки Абакан шел, ее расписывал. Туману было много в его словах напущено - и про Бухтарму с тайными городищами, и про чудские копи в неприступных местах... Может, и балагурил дед Матвей от скуки! Кашу ели молча. Только нет-нет да и взглянет в сторону Родиона Макар - не то спросить чего собирался, не то какую-то свою кудель прял. Облизал Родион ложку, в пустую чашку у

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору