плохие  люди,  если  старики боятся  долго жить! Надо переделать
все! Надо так все переделать, чтобы не было лишних людей в горах!..

     Чет снова усмехнулся. На этот раз-горько и печально:
     - Я хотел ему сказать такие слова, Яшканчи. Но он меня  опередил: Белый
Бурхан, сказал, пришел на Алтай  поздно. Ему мы  теперь  тоже не нужны. И не
надо хану Ойроту вынимать меч из ножен! Я обругал его за эти слова, а сейчас
думаю  вот:  может,  старик прав?  Может, не жизнь нашу  надо менять, а  нас
самих?

     Расходились поздно и неохотно. Яшканчи и Хертек вышли проводить Чалпана
и Чегата. Прощаясь, перекрестили руки. Хертек хмыкнул:

     - Хорошая примета. Новые встречи, общие дороги... Чет первым убрал свою
руку:

     - Что толку топтаться на одних дорогах? Хертек отозвался:

     - А сопли распускать есть  толк? Драться надо!  Хан Ойрот пришел в горы
не для того, чтобы утирать носы!

     Гости, которых так долго ждал Яшканчи, приехали рано утром,  до восхода
солнца. Одним  из них был  Ыныбас,  брат кама Оинчы,  другой  - совсем чужой
человек,  не  похожий  ни  на  алтайцев,  ни  на  русского.  От  мяса  гости
отказались, приняли  только по чашке с  горячим чаем. К очагу подсел Хертек,
Яшканчи  представил  его гостям, но те только молча пожали  руку тувинца, не
назвав себя и ничего не спросив.

     Яшканчи  не давал  покоя  незнакомец: весь в белом,  чай пил по-своему,
имени своего не  сказал и вообще ни  разу  рта  не раскрыл, хотя Ыныбас  все
время осторожно расспрашивал хозяина юрты о новостях, о  ярмарке,  о слухах.
Потом, покончив с чаем, Ыныбас перевернул пиалу вверх донышком:

     - Нам пора. Чет Чалпан дома?

     - Где же  ему быть? - удивился  Яшканчи. -  От  скота  зимой никуда  не
уедешь! Да и летом...

     - Проводи нас к нему.

     -  Может,   я   схожу  за  ним?-обиделся  Яшканчи  на   бесцеремонность
Ыныбаса.-Вы-мои гости, а не Чета!

     Только теперь  второй  гость усмехнулся  уголками рта, сказал  глухо  и
четко:

     - Мы приехали к нему, а не к тебе. Проводи. Яшканчи повиновался.

     - Чей  третий  аил в долине?  -  спросил Ыныбас, когда они  отъехали от
юрты.

     - Чегата. Он тоже пастух.

     - А кто этот Хертек?

     - Воин. Сражался в отряде Самбажыка.

     - Ого! Но имени Хертек у тувинцев нет. Как его настоящее имя?

     - Я не знаю.

     - Зачем он здесь, у тебя в гостях?

     - Ему нужны бурханы и хан Ойрот.

     - Мы его возьмем с собой!-сказал незнакомец. - Нам нужны такие люди. Он
один?

     - С женой.

     - Жена останется у тебя. Это приказ.

     - Приказ? - удивился Яшканчи. - Чей приказ?

     - Мой приказ. Я - бурхан.

     У Яшканчи потемнело в глазах, и он едва не свалился с коня.

     Остановились у аила Чета, и Ыныбас отправил Яшканчи обратно:

     - Скажи Хертеку, что мы будем ждать его у перевала. Никогда еще не была
такой  длинной  дорога  для  Яшканчи  от аила  Чалпана до  собственной юрты.
Бурхан! Сам бурхан сидел у его очага!

     Он не  помнил,  как оставил седло  и  ушел вместе  с конем в сторону, а
потом  с удивлением  осматривал незнакомое место. Вернулся по  своему следу,
заметил Хертека, ждущего его у входа, спешился.

     - Ты им сказал, кто я?

     - Да. Они тебя  будут ждать у перевала. Поторопись. Савык по их приказу
ты должен оставить у меня. Все. Хертек долго молчал, потом хрипло выдавил:

     - Они - люди хана Ойрота?

     - Да.

     Поймав вопросительный взгляд хозяина аила, Ыныбас улыбнулся:

     - Я - брат Оинчы. Надеюсь, Яшканчи передал тебе его привет?

     - Ыныбас?  - Чет  ответно улыбнулся  и протянул руки гостям:  -  Дочка!
Корми и пои гостей!

     - Нет-нет!-поднял ладонь  Ыныбас.-Мы только заехали погреться! Нас ждут
люди за перевалом...

     Но Чугул  уже порхала  по  аилу, собирая  на тепши все  необходимое. Ее
монисто позванивало,  косички прыгали по спине, а быстрые  шаги слышались то
за перегородкой, то у очага, то у постели больной матери.

     Ыныбас первым сел выше огня, принял пиалу из рук девочки:

     - Расти красавицей, Чугул!

     - Вы знаете мое имя, дядя Ыныбас?-удивилась та.

     - Он все знает,-сказал второй гость глухо.-И не только то, что было, но
и то, что будет! Чет с сомнением покачал головой:

     -  То,  что будет не знает никто... Да и  зачем  знать? Хорошее будущее
обрадует, плохое - огорчит, только и всего...

     Ыныбас  вздохнул  и поставил пиалу  в ноги.  Его примеру  последовал  и
второй гость.

     - Какие новости в горах? Мы в Терен-Кообы, как в яме...

     Этого традиционного вопроса  Ыныбас боялся  больше других. Он  не знал,
как на него  ответить, а Пунцаг вообще мог отмолчаться: бурхан, житель неба,
что  ему до земных забот! Тем более,  что и сам  их визит к  Чету  Чалпану -
прихоть бурхана, а не какая-то необходимость...

     - Значит, и у вас нет новостей? - спросил Чет разочарованно и потянулся
к своей пиале  с чегенем. - Тогда, Ыныбас, скажи  мне о цели твоего приезда,
что  хотел  попросить  Оинчы,  какое  дать  поручение?.. Мой  сосед  Яшканчи
говорил, что вы с братом отправили его сюда, где будут происходить  какие-то
события... Но пока ничего не происходит, если не считать, что травы в долине
становится все  меньше,  и  весной  нам всем троим  придется разъезжаться  в
разные стороны...

     Ыныбас смущенно опустил  голову: слова Чета Чалпана оказались  для него
труднее вопроса. Но на помощь неожиданно пришел бурхан Пунцаг:

     -  Новостей  в  горах  много!  Какие же из них тебя интересуют в первую
голову?

     - Белый Бурхан и хан Ойрот! Что о них теперь говорят горы?

     -  Хан Ойрот собирает  воинство Шамбалы. За Алтай  придется  драться  с
русскими, и не только с ними...

     Чет Чалпан отпил глоток из своей чашки, кивнул головой:

     - Значит, Хертек был прав. Хан Ойрот пришел  не для того, чтобы утирать
нам носы... Прости, гость, я слушаю тебя.

     Но теперь взволнованно заговорил Ыныбас:

     - Да-да, Чет!  Алтай надо  обновить!  Хватит  ему задыхаться  в  нужде,
невежестве и темноте!

     - Значит, война с русскими? Зачем?

     - Мы не собираемся воевать с русскими!-отрезал Ыныбас. - У нас хватит и
других врагов! Баи, купцы-чуйцы, зайсаны, камы...

     Чет рассмеялся:

     - Получается, Ыныбас,  что ты будешь воевать со  своим  братом -  камом
Оинчы? Ну и  что вы с ним не поделили?.. Нет, гости, война Алтай не обновит!
Она  только  увеличит нищету,  темноту  и мрак...  Белый  Бурхан  несет свет
разума, а хан Ойрот - оружие чести! Плохо вы  слушали горы, гости! Не поняли
их язык...

     Ыныбас и бурхан Пунцаг удивленно  переглянулись. Слова Чета шли поперек
всему, что они  делали сейчас  и собирались делать  завтра! Нет, не случайно
они заехали в эту долину!

     -   Спасибо,  Чет,   за  тепло  очага!   А  тебе,   Чугул,  спасибо  за
угощенье!-поднялся Ыныбас.-Нам пора... А  Оинчы  уже не кам,  он тоже служит
бурханам. Но твои слова я передам ему...

     - И бурханам - тоже! - добавил второй гость.

     Яшканчи   провожал  Хертека  до  перевала.  А  сборы  и  прощание  были
короткими: старый воин готов был подняться в боевое седло  в любой момент и,
когда он наступил, заторопился больше, чем надо. Но особенно удивила Яшканчи
и  Адымаш Савык:  не залилась слезами, не бросилась на  шею,  не  посмотрела
упрекающим взглядом. Только потупилась, кусая губы:

     - Я тебя буду ждать, Хертек.
     - Я могу не вернуться. Уезжай к своим, на Бухтарму.

     - Нет, Хертек. Я буду тебя ждать здесь.

     Она  сама подвела  мужа к стременам, подала  повод  и  молча  отошла  в
сторону. Адымаш вздохнула и  отвернулась она бы так  не смогла, не сумела. И
никакая женщина-алтайка, будь у  нее даже каменное сердце, а не живое,  тоже
бы не смогла проводить мужа в неизвестность, как чужого...

     Все жарче разгоралось небо  за ребристым изломом Теректннского  хребта,
убегающего в бесконечность.

     - Я  о многом  не  успел  поговорить  с  тобой, Яшканчи,-сказал  Хертек
виновато, пряча глаза.-Ты даже имени моего не знаешь!

     - Да, они спрашивали у меня твое имя.

     - Когда-то меня звали Бузур-оолом. Это имя наводило на врагов страх,  а
друзьям давало надежную защиту.

     - Почему же ты не испугался позора и поменял свое имя?

     - Чтобы не болтаться на веревке, переброшенной через черную верблюдицу!
У  меня  не осталось друзей, но еще были живы мои  кровные враги!  И их было
много.

     - Свое имя ты вернешь у хана Ойрота.

     - Я  не буду возвращать  свое имя,  Яшканчи. Оно умерло вместе с  нашей
борьбой за справедливость... И если мне суждено погибнуть в новой борьбе, то
я погибну под именем Хертека!

     Яшканчи  поник  головой:  Хертек  выбрал  трудный  путь, но  это - путь
честного  человека. И этот человек идет к  хану Ойроту,  чтобы  взять оружие
возмездия и отомстить обидчикам за обиды  чужого для него народа... Много ли
найдется в горах Алтая людей, которые  могут  поступить,  как этот  тувинец?
Много или мало, но такие люди есть всегда! Иначе-зачем жить и во что верить?

     Вот  и перевал.  Он высок, и отсюда, снизу, казался лестницей, уходящей
своими террасами-ступенями прямо и темное небо, в последние утренние звезды.
Скоро оно начнет раскаляться от встающего за спинами всадников солнца... Где
же гости Чета Чалпана?

     Яшканчи обернулся и увидел всадников,  на  плечах и головах которых уже
лежал  отсвет  восхода.  Они остановились  в  двух  шагах, Яшканчи  и Хертек
спешились, но строгий голос бурхана сказал:

     -  Нам  нужен только Хертек!  И  тотчас  двинулись вперед,  к перевалу.
Яшканчи шевельнул  повод, хотел поднять руку, чтобы помахать на прощанье, но
не решился.

     Адымаш  не  знала, как ей быть с Савык. Обычно  женщины-алтайки  тяжело
переносили разлуку с мужьями, их надо было кому-то успокаивать, уговаривать,
утешать, даже всплакнуть вместе с ними. А  эта  женщина казалась ей какой-то
каменной. Увидев вернувшегося с перевала Яшканчи, она только спросила тихо:

     - Он мне ничего не передал, Яшканчи?

     - Хертек передал только деньги.  Сказал, что он - воин, и деньги ему  в
бою не нужны. Вот, возьми.

     Уже  к восходу солнца  все было прибранным  в юрте, и  женщины  сели за
рукоделье. У Савык оказались  золотые руки:  она ловко  действовала иголкой,
нашивая  кусочки  цветной  материи на  кошму.  И грязно-рыжая,  валянная  из
негодной шерсти  сармыга оживала прямо на  глазах - на  ней появлялись горы,
облака, козлы на утесах, парящие в небе птицы...

     - Вот, если бы твой муж, Адымаш, сделал мне прялку...

     - Он никогда не видел русской прялки,-покачала Адымаш головой, - как же
он ее сделает?

     Савык  сама  нашла  кусочки сосновой  коры  и  ножом  вырезала  из  нее
маленькую прялку и выточила такое же крохотное веретено из веточки тальника.
Кайонок,  думая, что тетя Савык делает ему игрушку, не сводил глаз с ее рук.
Та, заметив это, спросила:

     - А хочешь, Кайонок, будем с тобой маленькие вещи делать?

     Мальчишка поспешно кивнул и начал запасаться корой, отдирая ее от дров,
сложенных в стороне от входа. Женщины рассмеялись.

     - Ой, Кайонок, - всплеснула руками Адымаш, - не рано ли ты о своем аиле
начал думать!

     Уже в сумерках вернулся с  пастбища Яшканчи. Долго вертел перед глазами
маленькую  прялку Савык, потом  спросил о размерах. Услышав ответ, кивнул...
Но  скоро  забыл  о  своем  обещании.  Начались  снегопады,  забот  пастухам
прибавилось впятеро, и было не до поделок.

     Яшканчи приходил усталый и  сразу же заваливался на орын, не успев даже
поужинать, тем более - поговорить с женщинами или поиграть с сыном...

     Незаметно  минул   самый  короткий  и  самый  хмурый  день  в  году,  и
мужчины-пастухи стали  готовиться  к  приему молодняка:  от  сакмана зависел
наступающий год,  а значит,  и  вся их дальнейшая жизнь в  этой  или  другой
долине. Если раньше  жены пастухов не  видели  своих  мужей  только днем, то
теперь перестали их видеть и ночью.

     Наладившаяся, наконец,  жизнь и  пугала и  радовала Адымаш.  Впервые за
много лет она почувствовала  землю  под ногами и  увидела небо  над головой.
Ушли, растаяли недавние тревоги,  и даже сны стали веселыми, красочными: она
видела летние поляны с густой  зеленой  травой, с огоньками цветов; слышала,
как звенят, падая  с  камней,  хрустальные ручьи, в которых купается радуга;
даже ощущала запахи парного молока, которого было много, и кисловатый аромат
чегеня, желтого  от  плавающего в  нем  жира...  Она  сшила себе  два  новых
чегедека из ткани,  привезенной  мужем с  осенней  ярмарки, с помощью  Савык
украсила их цветными нитями  и оторочила мехом.  Хотела подарить один из них
жене Хертека, но  Савык наотрез отказалась от подарка: -  Без  мужа  мне  не
нужны наряды!

     Своего Хертека она ждала каждый день  и постоянно ходила к перевалу  по
убродистому снегу. Но не было на  каменном заснеженном  гребне  человеческих
фигур,  там постоянно  клубились сизые облака и очень редко голубели кусочки
чистого  неба.  Много раз Савык хотелось  подняться на  седловину перевала и
посмотреть с той стороны на дорогу, по которой  уехал ее муж, но она  знала,
что этого  делать нельзя - по приметам,  женщина, смотрящая с тоской и болью
мужу вслед, заставляет его коня спотыкаться, а сама превращается в сову...

     Кайонок  всегда выбегал  Савык навстречу.  Иногда  вместе с ним  была и
Чугул,  у которой  после медленного  выздоровления  матери появилось немного
свободного времени. Савык любила возиться с детьми - лепила с  ними из снега
разные   фигуры,  каталась  с  горок   на   обледенелых  коровьих  лепешках,
перебрасывалась  снежками,  но не заигрывалась. Подступала  тоска к  сердцу,
лицо женщины каменело,  и  смех застывал  на  губах,  не став звуком: они  с
Хертеком не обзавелись детьми - жизнь была беспокойной, опасной, а будущее -
покрыто не только туманом, но и чернотой беззвездной ночи...

     Адымаш   старалась  не  замечать  ее  состояния,  а  дети  воспринимали
неожиданную суровость тети Савык как приказ о возвращении домой. Под сердцем
Адымаш зрела новая  жизнь,  и она берегла  ее  с той  особой  тщательностью,
которая присуща женщинам, ждущим последнего  в своей жизни ребенка.  На этот
раз Адымаш была уверена,  что ей судьба и Умай подарят  дочь, из которой она
постарается  сделать будущую хорошую жену для мужа и настоящую хозяйку  аила
для  семьи. Она  прожила трудную  жизнь,  но  добрую  и ласковую  -  Яшканчи
оказался  хорошим мужем,  и  Адымаш, хотя и  редко,  но бывала по-настоящему
счастлива с ним. И особенно - эту осень и зиму...

     Она выбила  трубку о треножник, взглянула в  дымовое  отверстие  юрты и
заторопилась  - небо начало  уже темнеть, а  у нее еще не был  готов ужин! А
Яшканчи не любил, когда казан пуст и огонь в очаге еле дышит...

     Вернулась Савык, напряженно и растерянно посмотрела на Адымаш:

     - Какие-то люди спускаются с перевала...

     - Гости? Может, и Хертек с ними?

     - Нет, моего  мужа  среди  них  я не заметила... Адымаш вышла  из юрты,
разгребла   снег  над  перевернутым  вверх  дном  котлом,   опрокинула  его.
Вздохнула: мяса  было  совсем  мало,  а другими  припасами они  с  осени  не
обзавелись. Овец до весны Яшканчи резать не будет, разве теленка...

     Перебор копыт послышался явственнее, хотя всадники и не могли подъехать
так быстро. Она подняла голову и  облегченно перевела дух: гости свернули на
тропу,  ведущую  к  аилу Чета  Чалпана. Адымаш  поставила  котел  на  место,
забросала его снегом и старательно оптоптала по  краям.  Кто же на  этот раз
приехал к Чалпану?

         Глава четвертая
      УЩЕЛЬЕ АРКЫТА
     Ущелье Аркыта  похоже  на каменный  мешок с узким горлом.  И это  место
Техтиек избрал для сформированных им и Анчи отрядов кезеров. Сюда, в глубину
гор, ни пешему, ни конному не попасть, если не знать обходных троп, пробитых
козлами и  охотниками, идущими по их  следам. И хотя главные  события  будут
разворачиваться в долине  Теренг, до  которой  отсюда надо одолеть  не  один
перевал,  воины  Шамбалы  должны  быть  подготовлены для  возможных  боев  с
русскими стражниками  и  солдатами  здесь. Они покинут этот лагерь только  в
нужный  момент, чтобы перекрыть  дороги, оседлать перевалы и  взять под свою
защиту не только бурханов, но и тех, кто придет к ним.

     Сейчас  Техтиек  ехал   сюда  хозяином  и  очень  удивился,  когда  ему
преградили путь  воины в коротких куртках, перехваченных широкими ремнями, в
меховых шапках с кистями, с ружьями на плече, к которым примкнуты штыки.

     - Шамбала!-вспомнил Техтиек пароль-заклинанне бурханов.

     - Калагия! Войди в Шамбалу!1-отозвались воины и расступились.

     За очередным камнем его снова остановили.

     - Шамбала!-сказал уже раздраженно Техтиек. Ему навстречу шагнул пожилой
воин с суровым лицом, держа руку на рукояти короткого меча.

     - Войди в Шамбалу, хан Ойрот!

     - Кто  ты?-хмуро спросил Техтиек, не оставляя седла. - Я тебя что-то не
помню... Кто? Откуда?

     - Страж бурханов Хертек!  Я здесь недавно. Он жестом пригласил Техтиека
следовать  за  собой.  Тому невольно пришлось  спешиться и  бросить  поводья
одному из воинов стражи ущелья.

     - Куда мы идем, Хертек?

     - Вас, хан Ойрот, ждет бурхан.

     Справа  и слева отвесно падали скалы, неохотно отходя в стороны,  чтобы
там,  где  синее  других гряда вершин, закрыть такими же отвесными скалами и
выход из долины. Техтиек неспроста выбрал эту долину и показал ее Чочушу, но
само  ущелье Техтиек берег для  себя: Аркытская ловушка уже не  раз выручала
его, укрывая от  погонь. Кто же привел сюда этого  Хертека, которым, судя по
всему, Белый Бурхан заменил Техтиека?

     Хертек  остановился у  приземистого рубленого строения,  открыл  дверь,
предупредив Техтиека:

     - Здесь ступеньки, хан Ойрот...

     Землянка  была  оборудована как  русское  зимовье:  большая глинобитная
печь, полки с  утварью, стол с висячей керосиновой  лампой, деревянные козлы
вдоль стен, забитые винтовками разных систем...

     За  столом  сидел  бурхан  Пунцаг, перед  ним была  расстелена  большая
самодельная карта, на которой он что-то измерял циркулем и линейкой. Техтиек
опустился на левое колено, приложился губами к краю одежды  бурхана,  поднял
виноватые глаза:

     - Я немного опоздал...

     - Ты опоздал на целую неделю!-Пунцаг бросил циркуль.-Поднимись и садись
рядом! Надо что-то решать, хан Ойрот. Скоро весна!.. Ты свободен, Хертек.

     Страж бурханов повиновался, оставив их наедине.

     - Белый Бурхан  тобой недоволен, Техтиек! - Пунцаг посмотрел озабоченно
и тревожно. - Нет людей, нет оружия, не хватает коней для кезеров...

     Техтиек вымученно улыбнулся.

     - Кони есть, бурхан! Целый табун племенных коней!

     - Откуда они появились?

     - Купец Лапердин подарил! Сейчас они у меня  укрыгы в ущелье  Ак-Кема и
за ними  присматривают надежные люди... С  оружием  хуже:  русские купцы  не
продают его и за золото. Надо посылать людей в китайские лавки Урянхая.

     Бурхан покачал головой:

     -  Это  долго,  Техтиек!  Надо  отнимать  оружие  у горных  стражников,
охотников и охранников приисков. Ты же все равно там хозяйничаешь всю осень!

     - Оружие будет, бурхан.

     - А люди?  Где  обещанные  тобой кезеры? Чем занимается этот бездельник
Анчи? Почему не работает Дельмек? Хватит ему сидеть у доктора на кухне!

     - Анчи я казнил за нарушение приказа. Дельмек пока нужен мне у доктора.
Он работает хорошо, бурхан. Его отряд из алтайцев уже собран и вооружен...

     - Мало людей, Техтиек! Мало. А те, что есть, ни на что не годны! Хертек
требует половину из них отпустить домой,  а оставшихся  разбить на группы по
десять-двадцать человек и обучать каждую отдельно! Он прав.