Владимир Бацалев.
        Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния


     В.В.Бацалев. Кегельбан для безруких. Запись актов гражданского состояния
     М.: Прометей, 1989.
     OCR и spellcheck: deaduser deaduser@inbox.ru , Кофр arist@hotbox.ru



     Только тот, кто дышит в полную грудь, кто не скучает вечерами,  не спит
по выходным, не  валяется  на пляже в отпуск, у кого каждая минута пробегает
познавательно, интересно, с юмором, только тот и  оценит:  какое счастье  --
подвижные  игры! Бег, прыжки, метание, борьба  -- вот нехитрые элементы игр,
вызывающие   широкий  диапазон  переживаний,  развлекающие,   воспитывающие,
образовывающие, разнимающие  настойчивость, смелость, умение ориентироваться
в  сложной  обстановке  и  действовать в  интересах  коллектива, чувствовать
ближний локоть и ответственность перед  командой.  В  этом  смысле подвижные
игры  --   совершенно  необходимая,   жизненно   важная   разрядка,  которая
удовлетворяет естественную потребность в активном движении.
     Известно, что игра -- это свободная деятельность, приносящая радость не
столько результатом, сколько самим процессом.  Однако не принявший правил --
остается за  чертой. Именно  поэтому  важна организация игры и согласованные
условия  ее проведения. Далеко не каждый  обладает в  этом деле  достаточным
опытом, и тогда на помощь ему приходит вот такая книга.
     Зачинщиками,  заводилами  состязаний могут  быть комсомольцы, работники
агитпоезда, физкультактив, избач, библиотекарь, кто-либо из старшеклассников
От организатора  зависит успех развлечения Поэтому ему надо быть аккуратным,
точным и, приучая к порядку других, не нарушать порядок самому.
     В маленьком помещении среди небольшой группы игра может возникнуть сама
по  себе, без подготовки, распланировки  и учета инвентаря. Но если намечено
провести игры с  большим количеством участников, то роль организатора обязан
взять  один  из  ответственных работников.  В  остальных  случаях  играми  в
состоянии руководить и менее опытные физкультурники.
     Дорогие товарищи, помните, что не для  всех случаев жизни подойдет одна
и та же игра. Скажем, юноши с удовольствием сыграют в чехарду или в "Слона",
а  девушкам  эти  игры предлагать нельзя.  Нельзя  также заставлять стариков
показывать удаль  и мериться с молодежью силой.  Но  бывают ситуации,  когда
данное правило необязательно. Тогда -- все можно.
     Помните  также,  что  некоторые   игры  допускают  не  более   тридцати
участников:   "Достань  гранату",   "Присесть   пистолетиком",  "Добежать  и
убежать", "Сквозь спинку стула", "Козелки и кобылки"; а такие игры, как "Бег
зверей", "Белый  медведь", "Без промаха", "Отвечает сосед", "Рыбаки и рыбки"
объединяют до ста и более друзей.
     При устроении вечеров на посиделках нужно делать различие между буднями
и  выходными. В  обычный день товарищи собираются в клуб почитать газету или
книгу,  послушать радио, доклад или  лекцию.  Вот тут-то,  в перерыве, когда
соберется народ, избач-библиотекарь и может начать массовые игры и танцы под
гармонь по следующей программе:
     Разминка. Игра "Пластуны"
     Танец "Приглашение"
     Игра "Посадка картофеля"
     Игра "Дарить -- отдаривать"
     Танец "Музыкальные змейки"
     Игра "Найди камень"
     Игра "Заяц без логова"
     Загадки -- отгадки
     Приложение. Игра "По памяти"
        "I"
        "РАЗМИНКА. ИГРА „ПЛАСТУНЫ""

     Участники ложатся рядом на линии старта. По сигнальному хлопку ползут к
финишу.
     Примечание: Применяются различные способы переползания: самый легкий --
на четвереньках; более трудный --  на получетвереньках, то есть,  упираясь в
землю  ладонями,  предплечьями и  широко  разведенными  коленями; трудный  и
доступный лишь пионерам старшего возраста -- по-пластунски.

     Когда в окно постучали,  Саша Подряников пил чай с медовыми пряниками и
размышлял  о том,  что  простой  карандаш  невозможно  исписать до  конца, и
поэтому  глупо  класть в  огрызок  грифель  -- умнее экономить.  Нежданность
звуков из внешнего мира заставила Сашу отпустить чашку,  и кипяток обжег ему
пятки.  В мартовских  сумерках  на балконе расплывался  человек в  сатиновых
трусах и майке. Он призывно махал веником, как флагом.
     Саша вспрыгнул на подоконник, высунул голову в форточку и спросил:
     -- Тебе что надо?
     -- Здравствуйте, -- сказал незваный гость.-- У вас не найдется на время
штанов моего размера или еще большего?
     -- А почему на моем балконе? -- спросил Подряников.-- И вообще, кто вы?
     -- Только что я размышлял над этим,-- ответил человек.-- Оказалось, что
я -- юный  Пифагор на Олимпийских играх, и  жизнь моя  --  забег треугольной
формы. Я -- гипотенуза, враги мои -- катеты, я бегу по биссектрисе и ощущаю,
как до хруста они сжимают мои кости, прессуя в точку  на финише,  как суммой
своих квадратов давят меня, не открывшего еще закона самоумножения... Зачем?
--  спросил  он.--  Зачем, не подумавши, решился я на  роль лидера и  грудью
принял  ленту? Надеялся, поддавшись инерции,  бежать и бежать очертя голову,
чувствуя затылком, как  стали шелковыми  мои  враги,  как  жалко трепещут  в
зените моего бега,  и  вдруг оказался в упряжке.  Единственный, кого удалось
захомутать на финише.  Я -- человек-проигрыш,-- договорил он так, словно уже
решился сигануть вниз.
     --  Как вы  возникли  на  балконе? -- спросил Саша  с надеждой на более
доступный его пониманию ответ.
     -- А вот, по лестнице! -- удивился человек Сашиной несообразительности.
     Подряников  посмотрел наверх и увидел открытый люк пожарной лестницы, в
котором  плавала  голова женского пола. Тут  же,  открытым настежь  ртом, по
краям которого плавилась от гнева помада, голова завизжала:
     -- Вернись, дурак! Что люди подумают?
     -- Вы, часом, не грабитель? -- спросил Саша.
     --  Будь я грабителем,  Фрикаделина  кричала  бы  не  "вернись",  а  --
"караул".   Что  я  мог  украсть?  Собственный  веник,  что  ли,  добытый  в
командировке?  На тебе  мой  веник,-- сказал гость и запустил им  в открытый
люк.-- Откройте, мне холодно,-- попросил он Сашу.
     Но Подряников  еще  колебался. Он  спросил, не  состоит ли  собственник
веника  на  учете  в  каком-нибудь диспансере,  и получил  ответ  от  головы
женского пола, после которого сразу  повернул шпингалет, опасаясь услышать о
себе что-нибудь похуже. Гость проник за порог кухни и спросил:
     -- У вас нет выпить?
     -- Водки?.. Или вина?.. Стакан?.. Или рюмку?
     -- Капель Зеленина. Сорок...
     Выпив  капли, гость успокоился, стал  тихий, как мальчик, выпущенный из
угла.
     -- Представьте, она вероломно напала  на  меня  с ножкой от  табуретки,
когда  я мирно лежал на  постели и мечтал о лучшей  доле,--  сказал человек,
усмиряя руками дрожь в коленях.-- Я пробовал защищаться веником,  потому что
перед тем, как лечь, подметал пол,  но что может веник против ножки?  -- Тут
он сделал паузу,  приглашая  Сашу согласиться.  -- Отступая,  я очутился  на
кухне,  а  потом  --  на  балконе.  Дальше  пятиться  было некуда,  и  я уже
подумывал, не  броситься ли  головой вниз --  мертвые  сраму  не имут,-- как
увидел спасительный люк к вам. Ловко, не правда ли?
     -- Это ваша жена? -- Саша кивнул на голову, все еще маячившую в люке.
     -- Разве на любовников обрушиваются с  ножкой от табуретки?.. Смотрите,
не уходит, никак не поверит, что я ускользнул,--  и гость показал своей жене
язык.-- А ведь я даже мог выиграть поединок. Надо было  встать на ступеньку,
одной рукой схватить ее за  нос и нагнуть  голову, а  другой --  прихлопнуть
крышку люка... Жалко, что сразу не сообразил: ее голова оказалась бы  в моих
руках, а я из простого обывателя превратился бы в Персея.
     Саша засмеялся. Гость посмотрел на него серьезно, вспоминая свои слова,
и тоже  рассмеялся  этому  Персею  с  веником. И  все, что стояло на  столе,
подхихикало им.
     -- Рассеянность и  привычка  спохватываться на лестнице -- мои бичи. На
работе, например,  я всегда  забываю, что  мне  надо делать, и  полдня  сижу
вспоминаю, пока  кто-нибудь  придет и  напомнит. Но  обычно звонят.--  Гость
опять стал серьезным.-- Моя фамилия Сусанин, зовут Адамом.
     -- Я вас знаю,--  сказал Саша,-- вы директор типографии. Я  работал там
одно время в отделе снабжения.
     --  Вы  тот  самый  парень,  который  хотел  продать  мяснику  полтонны
оберточной бумаги  и  которого  я  выгнал?  --  спросил гость,  выставив  на
Подряникова указательный палец.
     -- По собственному желанию.
     -- А хотел -- по статье и передать дело в ОБХСС, но меня отговорили.
     -- Но могли бы просто закрыть глаза. Подумаешь -- детская шалость!..
     --  Знаете,  я  не люблю, когда расхищают  доверенное  мне государством
имущество,-- сказал Сусанин. Видно было, как он недоволен.
     -- Платили бы мне на пятьдесят рублей больше...
     -- Вам платили столько, сколько стоил ваш труд.
     -- Извините, за  ту  зарплату со  стула не  встают,  а  я  вкалывал  на
совесть. При мне типография не  знала проблем со снабжением. Я  один работал
за  отдел, я  купил  всех  кладовщиц  на  всех  областных  складах,  где нам
отпускали материалы и оборудование, я создал систему обеспечения, выверенную
до  мелочей.  В Облснабсбыте типографии выделяли самое лучшее из  того,  что
было...  А  теперь, кто  даст  вам мелованной  бумаги,  чтобы отпечатать для
зверосовхоза паршивый листок "Браконьер -- враг леса"?.. Хотите чаю?..
     -- Положено по фондам -- значит, дадут,-- насупившись, сказал Сусанин.
     -- Кукиш с маслом вам дадут!.. А может, и дадут... в конце декабря. Вот
и печатайте, если успеете.
     -- Я тоже работаю на совесть и тоже с трудом живу без долгов. Но вместо
того, чтобы воровать, я думаю, почему так дешев мой труд?
     --  А я не  знаю,  что  такое долги.  Могу  вам взаймы дать... Раздался
звонок.
     -- Это жена,-- не угадал Сусанин.
     На  пороге стояла очень красивая девушка,  которая, судя по одежде,  не
умела выбирать  наряды  к своему лицу и своей  фигуре. ("Или не  могла?"  --
подумал Подряников.)  Девушка улыбалась,  словно за дверью ей сделали что-то
приятное, и в руках держала штаны. Звали ее Марина, а штаны были Сусанина
     --  Адам,-- сказала Марина,-- вчера ты ночевал у  нас а ушел без штанов
на работу.  А сегодня  ты  ушел  из дома  и  опять налегке.  Ну, куда  такое
годится!
     Сусанин повесил хохлатую голову,  как набедокуривший ребенок. Казалось,
он готов просить прощения или хоть всхлипнуть в осознание содеянного.
     -- Я  получил бы десять ударов палкой, если бы решился натягивать штаны
вблизи Фрикаделины.
     Саша сказал:
     -- Проходите,-- от  одного  вида девушки Подряников стал похож на быка,
которого привели на случку. Он достал из баула бутылку коньяка,  а  к ней --
три рюмки из ящика.-- За знакомство!
     -- Уже весь дом знает, что ты два дня забываешь надеть штаны
     --  Наверное,  объявят  выговор  по   партийной   линии  за  аморальное
поведение,-- сказал Саша,-- если народ возмутится...
     -- Вообразим,  что ничего не  было,-- сказал  Сусанин  тоном директора,
заканчивающего прения подчиненных.
     Опять раздался звонок.
     --  Это  уж  точно   Фрикаделина,--  опять  не  угадал  Сусанин.  Когда
Подряников открыл дверь, за ней никого не было.
     Из других  дверей на этаже  тоже высовывались головы.  А  по  лестнице,
спотыкаясь на каждой ступеньке, скакал постепенно деградирующий бас:
     -- И-!
     -дем-!
     -те-!
     -бить-!
     -сле-!
     -ca-!
     -ря-!
     -- Кого-то собираются бить,-- сказал Саша.
     -- Слесаря-сантехника Бутылки. --  Небось,  опять предал  Домсовет,  --
решил Адам.  -- Спасу его последний раз  от расправы. -- И,  надев штаны, он
ушел.
     Подряников налил коньяк.
     -- Присаживайтесь,-- сел сам,  похлопал место рядом с  собой и протянул
девушке  рюмку.--  Я  только  сегодня вселился  в  этот лом и вот  уже  стал
участником нескольких курьезов.
     -- Каких курьезов? -- улыбнулась Марина.-- Обычное дело. До свидания.
     -- Подождите? Вы  идете смотреть,  как бьют слесаря? Я с вами. Скажите,
почему он предал Домсовет?
     -- Я иду домой,-- улыбнулась Марина.-- Чего я там не видела?
     -- Посидите еще,-- он  схватил ее за  подол халата,--  вернется ваш  ..
этот... возлюбленный, что ли? -- а вас нет.
     Но в дверях уже оказался молодой человек, который кривил губы, глядя на
Подряникова.
     --  Вот  мой возлюбленный --  Иван,-- улыбнулась Марина, и  они  ушли в
обнимку.
     Саша некоторое время сидел, уставив взор на тапочки, еще не высохшие от
пролитого чая.
     -- Эта девушка моя,-- вдруг сказал он и выбежал из квартиры.
     На  лестничной клетке  стоял лысый толстый человечек -- Сашин начальник
на  работе и  председатель  Домсовета  в  быту  --  Клавдий  Иванович  Сплю.
Раскладывая на слоги каждое слово, он говорил Фрикаделине гадости о супруге.
Он предлагал помощь Домсовета и требовал писать жалобы во все инстанции.
     -- В какой квартире живут Марина и Иван? -- на бегу спросил Саша.
     --      В-семь-де-сят-вто-рой,      --      ответил      Сплю,       --
но-вы-не-дол-жны-ту-да-хо...
     -- Завтра доскажете,-- бросил Подряников и умчался наверх.
     Дверь  в  72-ю  не  имела  видимых  следов  замка.  Саша звонил-звонил,
стучал-стучал  и, не дождавшись ответа, вошел своевольно. На  кровати  сидел
помятый отрезвевший  сантехник  и,  прижимая  ладони к  щекам  и всхлипывая,
тихонечко матерился. Марина гладила его по голове. Сусанин и Иван стояли без
дела.  На Подряникова  никто не  обратил  внимания, вернее, посмотрели  так,
словно он жил в этой квартире и вот вернулся с вечерней прогулки.
     -- На лестнице  Сплю говорит  вашей жене  про вас черт-те что,-- сказал
Саша Сусанину.
     -- Ну  что с  дедушки Клавы возьмешь,  кроме?..  На него даже обидеться
нельзя,-- ответил Адам.-- А вы -- ябеда.
     --  Вот что,-- сказал  Подряников,-- я хотел  бы  справить что-то вроде
новоселья. Пойдемте все ко мне пить кофе с коньяком.
     Бутылки размазал рукавом влагу по лицу:
     -- Выпить я всегда рад.
     --  Тащите  ваш  кофе  сюда,--  сказал  Сусанин.--  Мы  не  вернемся  в
оккупированную квартиру.
     -- Хорошо,-- сказал Саша.-- Марина, вы мне не поможете?
     -- Ты что? Дистрофик? Банку кофе один не дотащишь? -- спросил Иван.
     -- Я хотел, чтобы Марина помогла сварить кофе.
     -- У вас есть гитара? -- спросил Сусанин.
     -- Есть.
     -- Захватите и ее: я хочу петь.
     Подряников мухой слетал  туда-обратно (слесарь едва успел икнуть второй
раз) и, не отдышавшись, с порога попросил объяснить ему, что такое Домсовет.
Все  вопросы  он   направлял   Сусанину,  потому  что   остальные  старались
повернуться к нему спиной или боком.
     -- Обратитесь к Сплю,-- посоветовал Адам.
     -- Но он почти не умеет говорить!
     -- Домсовет  -- это принудительное  содружество  активных  и  пассивных
идиотов под одной крышей,-- объяснил Адам.
     --  А  почему  это  содружество   распускает  кулаки?  --  ее  унимался
Подряников,  как будто за слесарем наступала  его очередь.--  В силу  своего
идиотизма?
     -- Т-с-с-с! -- сказал Сусанин,-- активисты услышат. Стены-то  картонные
и домик карточный. А у нас тут полуподпольный штаб конъюнктивных идиотов.
     -- Но все-таки, почему? -- прошептал Подряников.
     --  Чтобы  ответить  на этот  вопрос,  надо  рассказывать  всю  историю
Домсовета и  роль в ней слесаря-сантехника Бутылки  -- личности легендарной,
греческого происхождения,-- при этом Сусанин взял Бутылки за подбородок.
     -- Иык! -- сделал горлом слесарь.
     -- Впрочем, эллинскую кровь из  него клопы уже  высосали.-- Адам сел на
кровать,  стукнул Бутылки  по спине  кулаком и  начал рассказывать.--  Итак,
виновником создания Домсовета оказался винный магазин, пристроенный к нашему
дому. Сами  понимаете:  чтобы распить бутылочку-другую, не стоит тащить двух
случайных друзей к  себе домой.  Для этого  существуют чудесные  скверы и не
менее  чудесные  подьезды. Но  у  ближайшего  сквера,  как назло,  находится
отделение  милиции,  а  от  него  рукой   подать  до  вытрезвителя,  поэтому
алкоголики облюбовали наш подъезд как распивочный рай и на  случай: если еще
приспичит  -- недолго бежать. Были времена, когда  в каждом  пролете  стояла
группа лиц, и один из группы держал стакан и бутылку. Лестничные клетки были
усеяны  битым  стеклом,  окурками, плевками. Жильцы  ходили  возбужденные, а
матерные перебранки ежедневно  заканчивались  дракой. Не боялся  алкашей  до
поры  до  времени  один Югин, потому  что держал возле двери  цепного пса  в
конуре, тот самый И ван дер Югин, жилплощадь которого вы узурпировали...
     -- Она ему  не понадобится. Его посадят в тюрьму или в сумасшедший дом,
как только поймают,-- сказал Саша,
     Сусанин усмехнулся:
     --  Югина  не  поймают. Он переоделся грудным ребенком  и скрывается  в
родильном доме. А если за ним придут, мы перепрячем Югина в детский дом, или
я усыновлю его под псевдонимом. В конце концов, он наш друг, и того Цербера,
которого  алкоголики  споили насмерть, подарил  ему  я...  Но  это -- другой
разговор.  Вернемся к  пропойцам, все  более  распоясывавшимся, все обильнее
окроплявшим места пьянок самым постыдным образом. Даже в сортире "Незабудки"
запах мочи не бывает такой  резкий, какой стойко  удерживался  в подъезде. И
вот тогда нынешний костяк Домсовета, состоящий из майора...
     -- Какого майора?
     -- Майора в отставке Клавдия Ивановича Сплю. Вы же его знаете? Так вот:
из майора,  вдовствующей санитарки леса Анны  Петровны  и пенсионера Толика,
которого  все  зовут Столик  за  то, что  он -- скороспелый  пенсионер. Этот
костяк, вняв моим советам,  решил  закрыть входную дверь. Был послан герольд
по квартирам с приказом собрать жильцов у подъезда. Там постановили: врезать
замок  и  поручить  Сплю  изготовление ста  девяноста дубликатов ключа.  Вот
тут-то проявил ревизионизм и уход  от линии  подъезда  наш Бутылки: тех, кто
наливал ему  полстакана и оставлял пустую посуду, он приглашал в подъезд. За
ревизионизм Бутылки был бит и лишен  права самостоятельного входа в  дом, и,
оставшись  без винной ренты, сильно загоревал  и перед алкоголиками поклялся
отомстить. Не  прошло  двух  дней,  как во  всех  туалетах в бачках  булькал
кипяток. Гадить приходилось стоя, как в древнем Египте, потому что сесть  на
раскаленный унитаз никто не  решался.  Слесарь был повторно  бит  и заперт в
сортире. Я сам  принят и  той акции участие. В толь из-под  двери валил пар.
Бутылки рыдал  и молил о  прощении. Когда  его выпустили, он  был  похож  на
совхозный помидор. Он капитулировал, а домовая  общественность на  радостях,
на взлете активности решила создать подъездный сонет и дать ему всевозможные
права без обязанностей.  Местом заседаний костяк  Домсовета выбрал подвал, в
котором процветал склад  винного магазина,  и бросился в бумажную борьбу  за
подвал, и  опять вышел победителем, сплоченный,  как ком  снега после дождя.
Пенсионеры  покрасили добычу, соорудили какое-то  подобие  сцены  и трибуны,
Столик  притащил  с помойки  столик  для президиума,  а Сплю собрал со  всех
жильцов по три рубля и откуда-то приволок стулья. Старые, но  сидеть  на них
можно...
     Подряников  улыбнулся  Это  были списанные  стулья  из  красного уголка
типографии. Они подлежали уничтожению, и Саша, кое-как подлатав, "уничтожил"
их Клавдию Ивановичу по два рубля за штуку.
     -- ...И  вот,  в  какой-то  вечер,  мы  собрались  в  подвале,  выбрали
президиум из  пенсионеров  и  приняли  устав.  Разошлись  только в  вопросе,
сколько  человек  от  одной  квартиры имеет  право  голосовать, да еще  Сплю
требовал себе два  голоса  как председатель. Я предложил распределять голоса
по числу  комнат в квартире,  а дедушка Клава, уже тогда  ненавидевший меня,
заявил, что я, Бутылки и