40 минут.
   Мы постучались в задние двери Чмок-Хая. Один из здоровенных
телохранителей Марти впустил нас. Марти брал себе этих типов с
неисправными щитовидками поддерживать закон и порядок, когда вся мелюзга,
все волосатые придурки, нюхатели клея, кислотные торчки, простой травяной
народ, алкаши - все отверженные, прЛклятые, скучающие и притворщики -
выходили из-под контроля.
   Я уже готов был срыгнуть, и я срыгнул. На этот раз я нашел урну и
рассупонился. В последний раз я вывалил все прямо под дверь кабинета Марти.
   Сейчас тот остался доволен происшедшей переменой.


   67

   - Хотите чего-нибудь выпить? - спросил Марти.
   - Пива, - ответил я.
   - А мне Злюку, - сказала Тэмми.
   - Найди ей место и открой кредит, - велел я Марти.
   - Ладно. Мы ее устроим. Только стоячие места остались. Пришлось
полутора сотням отказать, а до тебя еще полчаса.
   - Я хочу представить Чинаски публике, - сказала Тэмми.
   - Ты не возражаешь? - спросил Марти.
   - Нет.
   У них там выступал пацан с гитарой, Динки Саммерс, и толпа его
потрошила. Восемь лет назад у Динки вышла золотая пластинка, и с тех пор -
ничего.
   Марти сел за интерком и набрал номер.
   - Слушай, - спросил он, - этот парень - такая же дрянь, как и пот?
   Из трубки донесся женский голос:
   - Он ужасен.
   Марти положил трубку.
   - Хотим Чинаски! - орали они.
   - Хорошо, - послышался голос Динки, - следующий - Чинаски.
   И запел снова. Те были пьяны. Они улюлюкали и свистели. Динки пел
дальше. Закончил свое отделение и сошел со сцены. Заранее никогда не
скажешь. Бывают дни, когда лучше всего не вылазить из постели и натянуть
одеяло на голову.
   Постучали. Зашел Динки в своих красно-бело-синих теннисных тапочках,
белой майке и коричневой фетровой шляпе. Шляпа сидела набекрень на массе
светлых кудряшек. Майка гласила: Бог есть Любовь.
   Динки посмотрел на нас:
   - Я действительно был так плох? Я хочу знать. Я в самом деле был так
плох?
   Никто не ответил.
   Динки взглянул на меня.
   - Хэнк, я был настолько плох?
   - Толпа пьяная. У них карнавал.
   - Я хочу знать, я был плох или нет?
   - Лучше выпей.
   - Я должен найти свою девчонку, - сказал Динки. - Она где-то там одна.
   - Слушай, - сказал я, - давай с этим покончим.
   - Прекрасно, - ответил Марти, - иди начинай.
   - Я его представляю, - сказала Тэмми.
   Я вышел с нею вместе. Пока мы подходили к сцене, они нас заметили и
начали орать, материться. Со столиков полетели бутылки. Началась
потасовка. Парни с почтамта никогда бы этому не поверили.
   Тэмми вышла к микрофону.
   - Дамы и господа, - сказала она, - Генри Чинаски сегодня не смог....
   Повисла тишина.
   Затем она добавила:
   - Дамы и господа - Генри Чинаски!
   Я вышел. Они подняли хай. Я еще ничего не сделал. Я взял микрофон.
   - Здрасьте, это Генри Чинаски....
   Зал вздрогнул от грохота. Не нужно делать ничего. Они готовы сделать вс
за меня. Но тут нужно осторожнее. Как бы пьяны они ни были, они немедленно
засекали любой фальшивый жест, любое фальшивое слово. Никогда не следует
недооценивать публику. Они заплатили за вход; они заплатили за кир; они
намереваются что-то получить, и если им этого не дают, они сгоняют тебя
прямиком в океан.
   На сцене стоял холодильник. Я открыл дверцу. Внутри лежало, наверное,
бутылок 40 пива. Я сунул туда руку, вытащил одну, свернул крышку, хлебнул.
Мне нужен был этот глоток.
   Тут человек перед самой сценой завопил:
   - Эй, Чинаски, а мы за напитки платим!
   Парень в форме почтальона сидел в первом ряду.
   Я залез в холодильник и вытащил еще одну бутылку. Подошел к нему и
отдал пиво. Потом вернулся, залез внутрь и извлек еще несколько. Раздал их
народу с первого ряда.
   - Эй, а про нас забыл? - Голос откуда-то сзади.
   Я взял бутылку и запулил ею в темноту. Затем швырнул еще несколько.
Клевая толпа - поймали все до единой. Потом одна выскользнула у меня из
руки и взлетела высоко в воздух. Я слышал, как она разбилась. Вс, хватит,
решил я. Я уже видел, как подают в суд: раздробленный череп.
   Осталось 20 бутылок.
   - Так, остальные - мои!
   - Вы читать всю ночь будете?
   - Я пить всю ночь буду....
   Аплодисменты, свист, отрыжка....
   - АХ ТЫ ЕБАНЫЙ ГОВНА ШМАТ! - завопил какой-то парень.
   - Спасибо, Тетушка Тилли, - ответил я.
   Я сел, поправил микрофон и начал первый стих. Стало тихо. Теперь я - на
арене наедине с быком. Страшновато. Но я же сам написал эти стихи. Я читал
их вслух. Лучше всего начинать с легкого, с издевательского. Я закончил, и
стены содрогнулись. Во время аплодисментов четверо или пятеро подрались.
Мне должно было повезти. Надо лишь продержаться.
   Их нельзя недооценивать, и в жопу их целовать тоже нельзя. Надо достичь
какого-то плацдарма посередине.
   Я почитал еще стихов, попил пива. Я напивался сильнее. Слова
становилось труднее читать. Я пропускал строки, ронял стихи на пол. Потом
перестал и просто сидел на сцене и пил.
   - Это хорошо, - сказал я им, - вы платите за то, чтоб посмотреть, как я
пью.
   Я напрягся и прочел еще несколько стихотворений. Наконец, озвучил
несколько неприличных и закруглился.
   - Вс, хватит, - сказал я.
   Они заорали, требуя добавки.
   Парни с бойни, парни из Сиэрз-Рбака, все те парни со всех тех складов,
где я работал и пацаном, и мужиком, никогда бы этому не поверили.
   В кабинете нас ждало еще больше кира и несколько жирных
косяков-бомбовозов. Марти набрал по интеркому номер и спросил насчет
сборов.
   Тэмми, не отрываясь, смотрела на него.
   - Ты мне не нравишься, - сказала она. - Мне твои глаза совсем не
нравятся.
   - Оставь в покое его глаза, - сказал я. - Давай просто заберем деньги и
поедем.
   Марти выписал чек и протянул мне.
   - Вот, - сказал он, - 200 долларов....
   - 200 долларов! - заорала на него Тэмми. - Ах ты гниль сучья!
   Я прочел чек.
   - Он шутит, - сказал я ей, - успокойся.
   Она меня проигнорировала.
   - 200 долларов, - говорила она Марти, - ах ты поганый...
   - Тэмми, - сказал я, - там 400 долларов....
   - Подпиши чек, - сказал Марти, - и я дам тебе наличкой.
   - Я там довольно сильно надралась, - сказала мне Тэмми, - и спросила у
этого парня: Можно я своим телом обопрусь на ваше? Тот говорит: Ладно.
   Я расписался, и Марти выдал мне пачку банкнот. Я засунул их в карман.
   - Слушай, Марти, мы, наверное, уже пойдем.
   - Я ненавижу твои глаза, - сказала ему Тэмми.
   - А может, останешься и поболтаем немного? - спросил меня Марти.
   - Нет, надо идти.
   Тэмми встала.
   - Мне надо в дамскую комнату сходить.
   Она ушла.
   Мы с Марти остались сидеть. Прошло десять минут. Марти встал и сказал:
   - Подожди, я сейчас вернусь.
   Я сидел и ждал, 5 минут, 10 минут. Потом вышел из кабинета на улицу
через черный ход. Дошел до стоянки и уселся к себе в фольксваген. Прошло
пятнадцать минут, 20, 25.
   Даю ей еще 5 минут и уезжаю, решил я.
   Тут как раз в переулок из задней двери вышли Марти и Тэмми.
   Марти показал ей:
   - Вон он. - Тэмми подошла. Одежда у нее вся была в беспорядке и смята.
Она забралась на заднее сиденье и свернулась калачиком.
   На шоссе я раза 2-3 потерялся. Наконец, подъехал к нашему дворику.
Разбудил Тэмми. Она вышла из машины, взбежала по лестнице к себе и
хлопнула дверью.


   68

   Стояла ночь среды, 12.30, и мне было очень херово. Болел живот, но мне
удалось удержать внутри несколько банок пива. Тэмми сидела со мной и по
всей видимости, сочувствовала. Дэнси осталась у бабушки.
   Даже несмотря на то, что я болел, казалось, наконец, настали хорошие
времена - просто два человека вместе.
   В дверь постучали. Я открыл. Там стоял брат Тэмми Джей с еще одним
молодым человеком - Филбертом, маленьким пуэрториканцем. Они сели, и я
выдал каждому по пиву.
   - Пошли порнуху смотреть, - сказал Джей.
   Филберт просто сидел и вс. У него были черные, тщательно подстриженные
усы, на лице - до крайности мало выражения. Он вообще ничего не излучал.
Мне приходили в голову такие определения, как пустой, деревянный, мертвый
и так далее.
   - Почему ты ничего не скажешь, Филберт? - спросила Тэмми.
   Тот и рта не раскрыл.
   Я встал, сходил к кухонной раковине и проблевался. Потом вернулся и сел
снова. Открыл себе новое пиво. Терпеть не могу, когда пиво в желудке не
задерживается. Я просто-напросто был пьян слишком много дней и ночей
подряд. Нужно отдохнуть. И выпить. Просто пива. А то можно подумать, что я
уже и пива в себе не удержу. Я сделал долгий глоток.
   Внутри пиву оставаться не хотелось. Я пошел в ванную. Тэмми постучалась:
   - Хэнк, у тебя вс в порядке?
   Я прополоскал рот и открыл дверь.
   - Я просто болен и вс.
   - Ты хочешь, чтобы я от них избавилась?
   - Конечно.
   Она вернулась к ним.
   - Слушайте, парни, почему бы нам ко мне не подняться?
   Такого я не ожидал.
   Тэмми забыла заплатить за свет, или же ей не хотелось, и теперь они
устроились там при свечах. Она прихватила с собой квинту коктейля
Маргарита, купленную мной в тот день, когда мы с нею ходили вместе.
   Я сидел и пил в одиночестве. Следующее пиво внутри задержалось.
   Я слышал, как они наверху разговаривают.
   Потом брат Тэмми ушел. Я наблюдал, как он при свете луны идет к своей
машине....
   Тэмми с Филбертом теперь остались вместе наверху одни, при свечах.
   Я сидел с потушенным светом, пил. Прошел час. Я видел неверный свет
свечи в темноте. Огляделся. Тэмми забыла свои туфли. Я их подобрал и
поднялся по лестнице. Дверь у нее была приоткрыта, и я услышал, как она
говорит Филберту:
   - ....Ну и как бы то ни было, я вот что имела в виду...
   Она услыхала, как я поднимаюсь.
   - Генри, это ты?
   Я швырнул туфли Тэмми вверх через оставшийся лестничный пролет.
   Они приземлились перед ее дверью.
   - Ты забыла свои туфли, - сказал я.
   - Ох, Господи благослови тебя, - ответила она.
   Примерно в 10.30 следующим утром Тэмми постучалась ко мне. Я открыл
дверь.
   - Ты гнилая проклятая сука.
   - Не смей так разговаривать, - ответила она.
   - Пива хочешь?
   - Давай.
   Она села.
   - Ну что, выпили мы бутылку Маргариты. Потом мой брат ушел. Филберт был
очень мил. Он просто сидел и много не разговаривал. Как ты собираешься
домой добираться? - спросила я. - У тебя машина есть? А он ответил, что
нет. Просто сидел и смотрел на меня, и я сказала: Ну, так у меня есть
машина, я отвезу тебя домой.
   И отвезла его домой. Как бы то ни было, раз уж я там оказалась, то
легла с ним спать. Я довольно сильно напилась, но он меня не тронул.
Сказал, что ему утром на работу. - Тэмми засмеялась. - Где-то посреди ночи
он попробовал ко мне подлезть. А я подушкой накрылась и просто ржать
начала. Держу подушку на голове и хихикаю. Он сдался. После того, как он
ушел на работу, я поехала к маме и отвезла Дэнси в садик. И вот сюда
приехала....
   На следующий день Тэмми была на возбудителях. Она постоянно вбегала ко
мне и выбегала. В конце концов, сказала мне:
   - Я вернусь сегодня вечером. Увидимся вечером!
   - Про вечер забудь.
   - Что с тобой такое? Много мужчин будет счастливо видеть меня сегодня
вечером.
   Тэмми с треском вылетела за дверь. На моем крыльце спала беременная
кошка.
   - Пошла отсюда к черту, Рыжая!
   Я схватил беременную кошку и запустил в нее. На фут промахнулся, и
кошка шлепнулась в ближний куст.
   На следующий вечер Тэмми сидела на спиде. Я был пьян. Тэмми и Дэнси
орали на меня сверху, из своего окна.
   - Иди молофью жри, мудила!
   - Ага, иди молофью жри, мудила! ХАХАХА!
   - А-а, сиськи! - отвечал я. - Отвисшие сиськи твоей матери!
   - Иди крысиный помет жри, мудак!
   - Му-дак, му-дак, му-дак! ХАХАХА!
   - Мозги мушиные, - отвечал я, - сосите мусор у меня из пупка!
   - Ты... - начала Тэмми.
   Вдруг неподалеку прогремело несколько пистолетных выстрелов - либо на
улице, либо в глубине двора, либо за соседской квартирой. Очень близко.
   У нас был нищий район - с кучей проституток, наркотиками и убийствами
время от времени.
   Дэнси начала вопить из окна:
   - ХЭНК! ХЭНК! ПОДЫМИСЬ СЮДА, ХЭНК! ХЭНК, ХЭНК, ХЭНК! СКОРЕЕ,
 ХЭНК!
   Я взбежал наверх. Тэмми лежала, растянувшись на постели, все эти
восхитительно рыжие волосы разметаны по подушке. Она увидела меня.
   - Меня застрелили, - слабо выговорила она. - Меня убили.
   Она ткнула в пятно на своих джинсах. Она больше не шутила. Ей было
страшно.
   На джинсах красное пятно было, но сухое. Тэмми нравилось брать мои
краски. Я наклонился и потрогал это сухое пятно. Вс нормально, если не
считать колес.
   - Послушай, - сказал я ей, - у тебя вс в порядке, не беспокойся....
   Выходя от нее, я столкнулся с Бобби, топотавшим вверх по лестнице:
   - Тэмми, Тэмми, что случилось? С тобой вс в порядке?
   Бобби, очевидно, еще надо было одеться, что объясняло задержку по
времени.
   Когда он скакал мимо меня, я быстро успел ему сказать:
   - Господи Иисусе, чувак, вечно ты в моей жизни.
   Он вбежал в квартиру Тэмми, следом за ним - парень из соседней
квартиры, бывший торговец подержанными автомобилями и признанный псих.
   Тэмми спустилась через несколько дней с конвертом.
   - Хэнк, управляющая только что принесла мне уведомление о выселении.
   Она показала его мне.
   Я внимательно прочел.
   - Похоже, они не шутят, - сказал я.
   - Я сказала ей, что погашу долг по квартплате, но она ответила:
   Мы не хотим, чтобы ты тут жила, Тэмми!
   - Нельзя слишком долго за квартиру не платить.
   - Слушай, да есть у меня деньги. Мне просто платить не нравится.
   В Тэмми жил абсолютный дух противоречия. Ее машина была
незарегистрированна, срок действия номера давно истек, и ездила она без
прав.
   Она по нескольку дней оставляла свою машину в желтых зонах, красных
зонах, белых зонах, на зарезервированных стоянках.... Когда полиция
останавливала ее пьяной, или обкуренной, или без удостоверения, она с ними
разговаривала, и те всегда ее отпускали. Она рвала квитанции за
неположенную парковку, как только их получала.
   - Я найду номер телефона хозяина. - (У нас домовладелец был
прогульщиком.) - Они не могут так просто дать мне под зад коленом. У тебя
есть его номер?
   - Нет.
   Тут как раз мимо прошел Ирв - владелец борделя, кроме того служивший
вышибалой в местном массажном салоне. 6 футов 3 дюйма и сидел на
анаболиках. Кроме этого, мозги у него были лучше, чем у первых 3000 людей,
что попадаются на улице.
   Тэмми выбежала:
   - Ирв! Ирв!
   Тот остановился и обернулся. Тэмми колыхнула ему грудями.
   - Ирв, у тебя есть номер телефона хозяина?
   - Нет, нету.
   - Ирв, мне нужен его номер телефона. Дай мне его номер, и я тебе отсосу!
   - У меня нет его номера.
   Он подошел к своей двери и вставил ключ в замок.
   - Да ладно тебе, Ирв, отсосу, если скажешь!
   - Ты это серьезно? - спросил он, с сомнением взглянув на нее.
   Затем открыл дверь, вошел и закрыл ее за собой.
   Тэмми подбежала к другой двери и забарабанила. Ричард опасливо
приоткрыл, не сняв цепочки. Он был лыс, жил один, был набожен, лет 45 и
постоянно смотрел телевизор. Он был розов и опрятен, как женщина.
Постоянно жаловался на шум из моей квартиры - не мог заснуть, как он
утверждал.
   Управляющие посоветовали ему съехать. Меня он ненавидел. Теперь у его
дверей стояла одна из моих женщин. Он держал дверь на цепочке.
   - Чего тебе нужно? - прошипел он.
   - Слушай, бэби, мне нужен номер телефона домовладельца.... Ты здесь уже
много лет живешь. Я знаю, у тебя есть его номер. Мне он нужен.
   - Уходи, - ответил он.
   - Послушай, бэби, я к тебе хорошо отнесусь.... Поцелую, славный большой
поцелуй тебе будет!
   - Распутница! - сказал он. - Прелюбодейка!
   Ричард захлопнул дверь.
   Тэмми зашла ко мне.
   - Хэнк?
   - Ну?
   - Что такое прелюбодейка? Я знаю, что такое злодейка, а что такое
прелюбодейка?
   - Прелюбодейка, моя дорогая, - это блядь.
   - Ах, он грязный сукин сын!
   Тэмми вышла наружу и снова пошла ломиться в двери других квартир. Либо
никого не было дома, либо ей не отвечали. Она вернулась.
   - Так нечестно! Почему они не хотят, чтобы я здесь жила? Что я такого
сделала?
   - Не знаю. Подумай. Может, что-то и было.
   - Я ничего не могу вспомнить.
   - Переезжай ко мне.
   - Ты же ребенка терпеть не можешь.
   - Верно.
   Шли дни. Владелец оставался невидимым, он не желал никаких дел с
жильцами. Управляющая прикрывалась уведомлением о выселении. Даже Бобби
пропал из виду - ел, не отходя от телевизора, курил свою траву и слушал
свое стерео.
   - Эй, дядя, - сказал он мне, - мне твоя старуха даже не нравится! Она
засохатила нашу дружбу, чувак!
   - Пральна, Бобби....
   Я съездил на рынок и взял несколько пустых картонных коробок.
   Потом сестра Тэмми Кэти сошла с ума в Денвере, - потеряв любовника, - и
Тэмми вынуждена была съездить повидаться с нею, вместе с Дэнси. Я отвез их
на вокзал.
   И посадил на поезд.


   69

   В тот вечер зазвонил телефон. Звонила Мерседес. Я познакомился с нею
после поэтических чтений на Пляже Венеция. Ей было лет 28, приличное тело,
довольно неплохие ноги, блондинка 5 футов и 5 дюймов ростом, голубоглазая
блондинка. Волосы длинные и слегка волнистые, она непрерывно курила.
   Разговаривала она скучно, а смеялась громко и фальшиво, по большей
части.
   После чтений я поехал к ней. Она жила недалеко от набережной. Я поиграл
на пианино, а она поиграла на бонгах. У нее был кувшин Красной Горы.
Косяки тоже были. Я слишком надрался, чтобы куда-то потом ехать. В ту ночь
я остался спать у нее, а утром уехал.
   - Послушай, - сказала Мерседес, - я сейчас работаю с тобой по
соседству. Я подумала, может, стоит заехать.
   - Давай.
   Я положил трубку. Раздался еще один звонок. Тэмми.
   - Слушай, я решила съехать. Через пару дней буду дома. Забери у меня из
квартиры только желтое платье, то, которое тебе нравится, и мои зеленые
туфли. Все остальное - мусор. Можешь там оставить.
   - Ладно.
   - Слушай, я на мели. У нас даже на еду денег не осталось.
   - Я вышлю тебе 40 баксов утром, Западным Союзом.
   - Какой ты милый....
   Я повесил трубку. Через пятнадцать минут Мерседес была у меня. В очень
короткой юбке, сандалиях и блузке с низким вырезом. А также с маленькими
голубыми сережками.
   - Травы хочешь? - спросила она.
   - Конечно.
   Она достала из сумочки траву и бумажки и стала скручивать кропалики. Я
выкатил пиво, и мы сидели на тахте, курили и пили.
   Много не разговаривали. Я играл с ее ногами, и мы пили и курили
довольно долго.
   В конце концов, мы разделись и забрались в постель, сначала - Мерседес,
следом - я. Мы начали целоваться, и я стал тереть ей пизду. Она схватила
меня за хуй. Я влез. Мерседес меня направила. У нее там была хорошая
хватка, очень плотная. Я немного помучил ее, вытаскивая его почти
полностью и елозя головкой взад и вперед. Затем проскользнул на всю
глубину, медленно, лениво. Потом неожиданно засадил раза 4 или 5, и ее
голова подскочила на подушке.
   - Аррррггг... - сказала она. Потом я ослабил напор и стал гладить ее
изнутри.
   Ночь была очень жаркой, и мы оба потели. Мерседес торчала от пива и
кропалей. Я решил прикончить ее с шикарным росчерком. Показать ей пару
кое-чего.
   Я все качал и качал. Пять минут. Еще десять минут. Я не мог кончить. Я
начал сдавать, я размягчался.
   Мерседес встревожилась.
   - Давай же! - потребовала она. - Ох, да сделай же, бэби!
   Это вовсе никак не помогло. Я скатился.
   Непереносимо жаркая ночь. Я взял простыню и стер с себя пот. Я слышал,
как колотится сердце, пока лежал там. Сердце звучало печально.
   Интересно, о чем Мерседес думает.
   Я лежал, умирая, мой хуй завял.
   Мерседес повернула ко мне голову. Я поцеловал ее. Целоваться - более
интимное занятие, чем ебля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы
мои подружки ходили везде и целовали мужиков. Лучше б они их трахали.
   Я продолжал целовать Мерседес, а поскольку так относился к поцелуям, то
отвердел вновь. Взобрался на