Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Буковски Чарльз. Женщины -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -
- Так вот, эта штука - тяжелая. Я б не смогла ее поднять. А она не давала даже своему мальчишке помогать. Просто подняла сама и засунула в прицеп. Потом забрала детей, собаку и уехала. А за неделю вперед еще уплочено. - Хорошо, миссис О'Киф. Спасибо. - Ты сегодня выпить-то зайдешь? - Не знаю. - Постарайся. Я отпер дверь и вошел. Я одалживал ей кондиционер. Тот сидел теперь на стуле возле чулана. На нем лежала записка и голубые трусики. В записке были дикие каракули: Вот твой кондиционер, сволочь. Я уехала. Я уехала насовсем, сукин ты сын! Когда станет одиноко, можешь взять эти трусики и сдрочить в них. Лидия. Я подошел к холодильнику и достал пива. Выпил его, подошел к кондиционеру. Подобрал трусики и постоял, размышляя, получится или нет. Затем сказал: - Говно! - и швырнул их на пол. Я подошел к телефону и набрал номер Ди Ди Бронсон. Та была дома. - Алло? - сказала она. - Ди Ди, - ответил я, - это Хэнк.... 17 У Ди Ди дом стоял в Голливудских Холмах. Ди Ди жила там с подругой, тоже директором, Бьянкой. Бьянка занимала верхний этаж, а Ди Ди - нижний. Я позвонил. Было 8.30 вечера, когда Ди Ди открыла дверь. Около 40, черные, коротко стриженные волосы, еврейка, хиповая, с закидонами. Она была ориентирована на Нью-Йорк, знала все, что надо, имена: нужных издателей, лучших поэтов, самых талантливых карикатуристов, правильных революционеров, кого угодно, всех. Она непрерывно курила травку и вела себя так, будто на дворе начало 60-х и Время Любви, когда она была слегка известнее и намного красивее. Долгая серия неудачных романов окончательно ее доконала. Теперь у нее в дверях стоял я. От ее тела много чего осталось. Миниатюрна, но фигуриста, и многие девчонки помоложе сдохли бы, только б заиметь ее фигуру. Я вошел в дом следом за ней. - Так Лидия, значит, отвалила? - спросила Ди Ди. - Я думаю, она поехала в Юту. В Башке Мула на подходе танцульки в честь 4 Июля. Она их никогда не пропускает. Я уселся в обеденный уголок, пока Ди Ди откупоривала красное вино. - Скучаешь? - Господи, не то слово. Плакать хочется. У меня все кишки внутри изжеваны. Наверное, не выкарабкаюсь. - Выкарабкаешься. Мы тебе поможем пережить Лидию. Мы тебя вытащим. - Значит, ты знаешь, каково мне? - Со многими из нас по нескольку раз так было. - Начать с того, что этой суке никогда до меня не было дела. - Было-было. И до сих пор есть. Я решил, что лучше уж пить в большом доме у Ди Ди в Голливудских Холмах, чем сидеть одному в собственной квартире и гундеть. - Должно быть, я просто не очень умею с дамами, - сказал я. - Ты с дамами достаточно умеешь, - сказала Ди Ди. - И ты просто дьявольский писатель. - Уж лучше б я с дамами умел. Ди Ди подкуривала. Я подождал, пока она закончит, затем перегнулся через стол и поцеловал ее. - Мне от тебя хорошо становится. Лидия вечно в атаке была. - Это вовсе не значит того, что ты думаешь. - Но это может быть неприятно. - Еще как, черт возьми. - Не подыскала еще себе дружка? - Пока нет. - Мне тут нравится. Как тебе удается в чистоте все держать? - У нас есть горничная. - Во как? - Тебе она понравится. Она большая и черная, и бросает работу, стоит мне уйти. Потом забирается на кровать, ест печенюшки и смотрит телик. Каждый вечер в постели я нахожу крошки. Я скажу ей, чтобы приготовила тебе завтрак, когда уеду завтра утром. - Ладно. - Нет, постой. Завтра же воскресенье. По воскресеньям я не работаю. В ресторан поедем. Я знаю одно место. Тебе понравится. - Ладно. - Знаешь, наверное, я всегда была в тебя влюблена. - Что? - Много лет. Знаешь, когда я раньше к тебе приезжала, сначала с Берни, потом с Джеком, то всегда тебя хотела. Но ты меня никогда не замечал. Ты вечно сосал свою банку пива или бывал чем-то одержим. - Сумасшедший был, наверное, почти сумасшедший. Почтовое безумие. Прости, что я тебя не заметил. - Можешь заметить теперь. Ди Ди налила еще по бокалу. Хорошее вино. Мне она нравилась. Хорошо, когда есть куда пойти, когда вс плохо. Я вспомнил, как было раньше, когда вс бывало плохо, а пойти некуда. Может, для меня это и полезно было. Тогда. Но сейчас меня не интересовала польза. Меня интересовало, как я себя чувствую, и как перестать чувствовать себя плохо, когда вс идет не так. Как снова почувствовать себя хорошо. - Я не хочу ебать тебе мозги, Ди Ди, - сказал я. - Я не всегда хорошо отношусь к женщинам. - Я же тебе сказала, что люблю тебя. - Не надо. Не люби меня. - Хорошо, - ответила она. - Я не буду тебя любить, я буду тебя почти любить. Так сойдет? - Вот так гораздо лучше. Мы допили вино и отправились в постель. 18 Утром Ди Ди повезла меня на Сансет-Стрип завтракать. Ее мерседес был черен и сиял на солнце. Мы ехали мимо рекламных щитов, ночных клубов, модных ресторанов. Я съежился на сиденье, кашляя и куря взатяжку. Я думал: что ж, бывало и хуже. В голове промелькнула сцена-другая. Однажды зимой в Атланте я замерзал, полночь, денег нет, спать негде, и я брел по ступенькам к церкви в надежде зайти внутрь и согреться. Церковные врата были заперты. В другой раз, в Эль-Пасо, я спал на скамейке в парке, а утром меня разбудил фараон, наддав по подошвам дубинкой. И все же я не переставал думать о Лидии. Все хорошее, что было в наших отношениях, походило на крысу, которая расхаживала по моему желудку и грызла внутренности. Ди Ди остановила машину у элегантной забегаловки. Там был солнечный дворик со стульями и столиками, где люди сидели и ели, беседовали и пили кофе. Мы прошли мимо черного мужика в сапогах, джинсах и с тяжелой серебряной цепью, обмотанной вокруг шеи. Его мотоциклетный шлем, очки и перчатки лежали на столе. Он сидел с худой блондинкой в комбинезоне травяного цвета, посасывавшей мизинец. Место было переполнено. Все выглядели молодо, прилизанно, никак. Никто на нас не таращился. Все тихонько разговаривали. Мы вошли, и бледный худосочный юноша с крошечными ягодицами, в узеньких серебристых брючках, 8-дюймовом ремне с заклепками и сияющей золотой блузке провел нас к столику. Уши у него были проколоты, он носил крохотные голубые сережки. Его усики, точно прочерченные карандашом, казались лиловыми. - Ди Ди, - сказал он, - что происходит? - Завтрак, Донни. - Выпить, Донни, - сказал я. - Я знаю, что ему нужно, Донни. Принеси Золотого Цветка, двойной. Мы заказали завтрак, и Ди Ди сказала: - Нужно немного подождать, чтобы приготовили. Они здесь вс готовят под заказ. - Не трать слишком много, Ди Ди. - Это вс на представительские списывается. - Она вытащила маленький черный блокнотик: - Так, давай поглядим. Кого я приглашаю сегодня на завтрак? Элтона Джона? - Разве он не в Африке?.. - О, правильно. Ну, а как тогда насчет Кэта Стивенса? - Это еще кто? - Ты что, не знаешь? - Нет. - Так я его открыла. Будешь Кэтом Стивенсом. Донни принес выпить, и они с Ди Ди поговорили. Казалось, они знали одних и тех же людей. Я же не знал никого. Я далеко не сразу приходил в восторг. Мне было наплевать. Мне не нравился Нью-Йорк. Мне не нравился Голливуд. Мне не нравилась рок-музыка. Мне вообще ничего не нравилось. Возможно, я боялся. Вот в чем вс дело - я боялся. Мне хотелось сидеть в одиночестве в комнате с задернутыми шторами. Вот от чего я тащился. Я придурок. Я ненормальный. А Лидия уехала. Я допил коктейль, и Ди Ди заказала еще один. Я начал чувствовать себя содержантом, и это было клево. Помогало развеять тоску. Нет ничего хуже, чем когда нищаешь, и тебя бросает женщина. Пить нечего, работы нет, одни стены, сидишь, лыбишься на эти стены и думаешь. Так женщины на тебе отвязываются, но им самим от этого больно, и они слабнут. Или же мне просто нравилось в это верить. Завтрак был хорош. Яйца с гарниром из разных фруктов... ананасы, персики, груши... немного молотых орехов, заправка. Хороший завтрак. Мы доели, и Ди Ди заказала мне еще выпить. Мысль о Лидии по-прежнему оставалась во мне, но Ди Ди была мила. Ее беседа была определнна и развлекала меня. Она могла меня рассмешить, что мне и было нужно. Смех мой весь сидел внутри, ожидая случая вырваться ревом наружу: ХАХАХАХАХА, о боже мой, о господи ХАХАХАХА. Стало так хорошо, когда это случилось. Ди Ди знала кое-что о жизни. Ди Ди знала: что случилось с одним, случалось с большинством из нас. Жизни наши не так уж сильно отличались друг от друга - хоть мы и любили считать, что это не так. Боль странна. Кошка убивает птичку, дорожная авария, пожар.... Боль нагрянет, БАХ, и вот она уже - сидит на тебе! Настоящая. И для всех, кто смотрит со стороны, ты выглядишь дурацки. Будто вдруг сделался идиотом. От этого нет средства, если только не знаешь кого-то, кто понимает, каково тебе и как помочь. Мы вернулись к машине. - Я как раз знаю, куда тебя свозить, чтобы ты развеялся, - сказала Ди Ди. Я не ответил. За мною ухаживали, как за инвалидом. Я им и был. Я попросил Ди Ди остановиться возле бара. Какого-нибудь из ее мест. Бармен ее знал. - Вот это, - сказала она мне при входе, - то, где тусуются многие сценаристы. И кое-кто из мелкой театральной публики. Я невзлюбил их всех немедленно - рассиживают с умными и высокомерными рожами. Взаимоуничтожаются. Самое худшее для писателя - знать другого писателя, а тем паче - несколько других писателей. Как мухи на одной какашке. - Давай возьмем столик, - сказал я. Вот он я, писатель на 65 долларов в неделю, сижу в одном месте с другими писателями - теми, что на 1000 долларов в неделю. Лидия, подумал я, я уже близок. Ты еще пожалеешь. Настанет день, и я буду ходить по модным ресторанам, и меня будут узнавать. У них будет особый столик для меня в глубине, поближе к кухне. Мы взяли себе выпить, и Ди Ди взглянула на меня: - Ты хорошо вылизываешь. Ты вылизываешь лучше, чем у меня вообще в жизни было. - Лидия научила. Потом я добавил несколько штрихов от себя. Темнокожий мальчуган вскочил и подошел к нашему столику. Ди Ди нас представила. Мальчуган был из Нью-Йорка, писал для Виллидж Войса и других тамошних газет. Они с Ди Ди немного похлестались громкими именами, а потом он ее спросил: - А чем твой муж занимается? - Конюшню держу, - ответил я. - Кулачных бойцов. Четверо хороших мексиканских парней. Плюс один черный, настоящий танцор. Сколько вы весите? - 158. Вы сами дрались? Судя по лицу, вам досталось изрядно. - Перепало несколько. Можем поставить вас в категорию 135. Мне нужен левша в легком весе. - Откуда вы узнали, что я левша? - Сигарету в левой руке держите. Приходите в спортзал на Мэйн-Стрит. В понедельник с утра. Начнем вас тренировать. Сигареты исключить. Погасите этого сукина сына немедленно! - Послушайте, чувак, я же писатель. Я работаю на пишущей машинке. Вы никогда ничего моего не читали? - Я читаю только столичные газеты - про убийства, изнасилования, результаты схваток, авиакатастрофы и про Энн Лэндерс. - Ди Ди, - сказал он, - у меня интервью с Родом Стюартом через полчаса. Мне надо идти. - Он ушел. Ди Ди заказала нам еще выпить. - Почему ты не можешь порядочно к людям относиться? - спросила она. - От страха, - ответил я. - Вот и приехали, - сказала она и направила машину в ворота голливудского кладбища. - Мило, - ответил я, - очень мило. Я уже совсем забыл о смерти. Мы немного поездили. Большинство могил возвышалось над землей. Как маленькие домики с колоннами и парадными ступенями. И в каждом - запертая железная дверь. Ди Ди остановила машину, и мы вышли. Она попробовала одну из дверей. Я наблюдал, как виляет у нее зад при этом занятии. Подумал о Ницше. Вот мы какие: германский жеребец и еврейская кобыла. Фатерлянд бы меня обожал. Мы вернулись к М.Бенцу, и Ди Ди притормозила перед одним из бЛльших блоков. Тут всех засовывали в стены. Ряды за рядами. У некоторых - цветы в маленьких вазочках, но, по большей части, увядшие. В основном, в нишах цветов не было. В иных лежали супруг с супругой, аккуратно, рядышком. В нескольких случаях одна из двойных ниш пустовала и ждала. Во всех покойником из двоих был муж. Ди Ди взяла меня за руку и завела за угол. Вот он, почти в самом низу, Рудольф Валентино. Скончался в 1926. Долго не прожил. Я решил дожить до 80. Подумать только: тебе 80, а ебешь 18-летнюю. Если и можно как-то сжульничать в игре со смертью, то только так. Ди Ди подняла одну из цветочных вазочек и опустила себе в сумочку. Стандартный прикол. Тащи все, что не привязано. Все принадлежит всем. Мы вышли оттуда, и Ди Ди сказала: - Я хочу посидеть на лавочке Тайрона Пауэра. Он моим любимым был. Я его обожала! Мы пошли и посидели на лавочке Тайрона, рядом с могилой. Потом встали и перешли к могиле Дугласа Фэрбенкса-старшего. Хорошая. Своя лужица пруда перед надгробьем. В пруду плавали кувшинки и головастики. Мы поднялись по какой-то лестнице и там, за могилой, тоже было где посидеть. Ди Ди и я сели. Я заметил трещину в стенке надгробья: туда и обратно сновали маленькие рыжие муравьи. Я немного понаблюдал за ними, потом обхватил руками Ди Ди и поцеловал ее - хорошим, долгим-долгим поцелуем. Мы собирались оставаться хорошими друзьями. 19 Ди Ди надо было встретить сына в аэропорту. Тот возвращался домой из Англии на каникулы. Ему было 17, рассказала она мне, и его отцом был бывший концертный пианист. Но подсел на спид и коку, а позже сжег себе пальцы в какой-то аварии. Играть на фортепиано больше не мог. Они уже некоторое время находились в разводе. Сына звали Ренни. Ди Ди рассказывала ему обо мне в нескольких трансатлантических телефонных разговорах. Мы добрались до аэропорта, когда с рейса Ренни уже выпускали пассажиров. Ди Ди и Ренни обнялись. Он был высок и худ, довольно бледен. Прядь волос свисала на один глаз. Мы пожали руки. Я пошел за багажом, пока Ренни и Ди Ди болтали. Он обращался к ней мамуля. Когда мы вернулись к машине, он забрался на заднее сиденье и спросил: - Мамуля, ты получила мне велик? - Заказала. Завтра заберем. - А он хороший, мамуля? Я хочу с десятью скоростями, ручным тормозом и креплениями на педалях. - Это хороший велосипед, Ренни. - А ты уверена, что он будет готов? Мы поехали обратно. Я остался на ночь. У Ренни была своя спальня. Утром все сидели в обеденном уголке, дожидаясь прихода горничной. Ди Ди, в конце концов, поднялась сама готовить нам завтрак. Ренни сказал: - Мамуля, а как ты разбиваешь яйцо? Ди Ди взглянула на меня. Она знала, о чем я думаю. Я не проронил ни звука. - Ладно, Ренни, иди сюда, и я тебе покажу. Ренни подошел к плите. Ди Ди взяла яйцо: - Видишь, просто разбиваешь скорлупу о край... вот так... и яйцо само вываливается на сковородку... вот так.... - О... - Это легко. - А как ты его готовишь? - Мы его жарим. В масле. - Мамуля, я не могу есть это яйцо. - Почему? - Потому что желток растекся! Ди Ди обернулась и посмотрела на меня. Ее глаза умоляли: Хэнк, ни слова, черт бы тебя побрал.... Несколько утр спустя мы снова собрались в обеденном уголке. Мы ели, а горничная хлопотала на кухне. Ди Ди сказала Ренни: - Теперь у тебя есть велосипед. Я хочу, чтобы ты сегодня, среди дня, купил полдюжины кока-колы. Когда я домой прихожу, хочется иногда одну-другую колы выпить. - Но мамуля, эти кока-колы такие тяжелые! Ты что, сама их взять не можешь? - Ренни, я работаю весь день и устаю. Купишь кока-колу ты. - Но мамуля, там же горка. Мне придется через горку педали крутить. - Нет там никакой горки. Какая еще горка? - Ну, глазами ее не видно, но она там есть.... - Ренни, купишь кока-колы, ты меня понял? Ренни встал, ушел в свою спальню и хлопнул дверью. Ди Ди смотрела в сторону. - Проверяет меня. Хочет убедиться, люблю я его или нет. - Я куплю кока-колы, - сказал я. - Да нет, все в порядке, - сказала Ди Ди, - я сама. В конце концов, ее никто не купил. Мы с Ди Ди заехали ко мне через несколько дней забрать почту и осмотреться, когда зазвонил телефон. Там была Лидия. - Привет, - сказала она, - я в Юте. - Я получил твою записку, - ответил я. - Как живешь? - спросила она. - Вс в порядке. - В Юте летом славно. Тебе следует сюда приехать. В поход сходим. Все мои сестры здесь. - Я прямо сейчас не могу. - Почему? - Ну, я с Ди Ди. - С Ди Ди? - Ну, да... - Я знала, что ты позвонишь по этому номеру, - сказала она, - я же сказала тебе, что ты туда позвонишь! Ди Ди стояла рядом. - Скажи ей, пожалуйста, - попросила она, - чтобы дала мне до сентября. - Забудь о ней, - говорила Лидия. - Ну ее к черту. Приезжай сюда со мною повидаться. - Я же не могу здесь все бросить только потому, что ты позвонила. А кроме этого, - добавил я, - я даю Ди Ди до сентября. - До сентября? - Да. Лидия завопила. Долгим громким воплем. Потом бросила трубку. После этого Ди Ди не пускала меня домой. Как-то раз, когда мы сидели у меня и просматривали почту, я заметил, что телефонная трубка снята. - Никогда так больше не делай, - сказал я ей. Ди Ди возила меня на длинные прогулки вверх и вниз по побережью. Брала путешествовать в горы. Мы ходили на гаражные распродажи, в кино, на рок-концерты, в церкви, к друзьям, на обеды и ланчи, на волшебные представления, пикники и в цирки. Ее друзья фотографировали нас вместе. Путешествие на Каталину оказалось кошмарным. Я ждал вместе с Ди Ди на причале. Бодун меня мучил подлинный. Ди Ди нашла алку-зельцер и стакан воды. Помогло же только одно - молоденькая девчонка, сидевшая напротив. С прекрасным телом, длинными хорошими ногами и в красной мини-юбке. К этой мини-юбке она надела длинные чулки, пажи, а под низом виднелись розовые трусики. Даже туфли на высоком каблуке у нее были. - Ты ведь на нее смотришь, правда? - спросила Ди Ди. - Не могу оторваться. - Она профурсетка. - Конечно. Профурсетка встала и пошла играть в китайский бильярд, виляя задницей, чтобы помочь шарикам попадать куда нужно. Потом села снова, приоткрыв еще больше, чем раньше. Гидросамолет сел, разгрузился, а затем мы вышли на пирс ждать посадки. Гидросамолет был красным, постройки 1936 года, с двумя пропеллерами, одним пилотом и 8 или 10 местами. Если не травану в этой штуке, подумал я, то можно считать, что я обул весь мир. Девчонка в мини-юбке садиться в него не стала. Ну почему каждый раз, когда видишь такую бабу, ты всегда с какой-то другой бабой? Мы сели, пристегнулись. - О, - сказала Ди Ди, - так здорово! Пойду посижу с летчиком! - Давай. И вот мы взлетели, и Ди Ди встала и пересела к летчику. Я видел, как она болтала с ним, себя не помня. Она действительно наслаждалась жизнью - или же просто делала вид. В последнее время мне это было по барабану - я имею в виду ее взбудораженную и счастливую реакцию на жизнь: она меня несколько раздражала, но, по большей части, я не ощущал ничего. Мне даже скучно не было. Мы полетели и приземлились, посадка оказалась грубой, мы пронеслись низко мимо каких-то утесов, нас тряхнуло и поднялись брызги. Как в моторной лодке сидишь. Затем мы дотелепались до другого пирса, и Ди Ди вернулась и рассказала мне вс про гидросамолет, летчика и их беседу. Из палубы там вырезали здоровенный кусок, и она спросила пилота: - А это безопасно? - и тот ответил: - А черт его знает. Ди Ди заказала нам номер в гостинице на самом берегу, на верхнем этаже. Холодильника не было, поэтому она купила пластмассовую ванночку и напихала туда льда, чтобы я мог студить пиво. Еще в номере стоял черно-белый телевизор и была ванная. Класс. Мы пошли прогуляться вдоль берега. Туристы наблюдались двух типов: либо очень молодые, либо очень старые. Старые расхаживали везде попарно, муж

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору