Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
И Лидия закричала. Я слышал
возню, кряхтенье, падение тел. Переворачивалась мебель. Минди завопила
снова - будто на нее напали. Завопила Лидия - как тигрица, идущая на
убийство. Я выпрыгнул из кровати, собираясь их разнять. Вбежал в переднюю
комнату в одних трусах. Там происходила безумная сцена с выдиранием волос,
плевками и царапаньем. Я подбежал растащить их, но, споткнувшись о
собственный ботинок на ковре, тяжело грохнулся. Минди выскочила за дверь,
Лидия - следом. Они побежали по дорожке к улице. Я услышал еще один вопль.
Прошло несколько минут. Я встал и прикрыл дверь. Очевидно, Минди
спаслась, поскольку неожиданно вошла Лидия. Она села в кресло около двери.
Взглянула на меня.
- Извини. Я описялась.
Так оно и было. В промежности у нее было темное пятно, и одна штанина
вся вымокла.
- Да ладно, - сказал я.
Я налил Лидии, и та просто сидела, держа стакан в руке. Свой я в руке
удержать не мог. Никто ничего не говорил. Немного погодя, в дверь
постучали. Я встал в одних трусах и открыл. Мой огромный, белый, дряблый
живот переваливался за резинку трусов. В дверях стояли два полицейских.
- Здрасьте, - сказал я.
- Мы по вызову о нарушении тишины и порядка.
- Это просто небольшой семейный спор, - сказал я.
- Подробности нам тоже сообщили, - сказал фараон, стоявший ко мне
поближе. - Там было две женщины.
- Обычно так и бывает, - ответил я.
- Хорошо, - сказал первый. - Я только хочу задать вам один вопрос.
- Ну.
- Какую из них вы хотите?
- Я возьму вот эту, - я показал на Лидию, сидевшую в кресле, всю
обоссанную.
- Хорошо, сэр, а вы уверены?
- Уверен.
Полицейские ушли, и я остался с Лидией снова.
29
Телефон зазвонил на следующее утро. Лидия уехала к себе. То был Бобби -
паренек, что жил в соседнем квартале и работал в порнографическом книжном
магазине.
- Минди у меня. Она хочет, чтобы ты пришел и поговорил с нею.
- Ладно.
Я пришел с 3 бутылками пива. На Минди были высокие каблуки и черный
просвечивавший наряд из Фредерикса. Он напоминал кукольное платье, и
сквозь него виднелись черные трусики. Лифчика у нее не было. Валери
куда-то девалась. Я сел и свернул пробки с пивных бутылок, передал их всем.
- Ты возвращаешься к Лидии, Хэнк? - спросила Минди.
- Извини, да. Я вернулся.
- Гнило вс это - то, что случилось. Я думала, у вас с Лидией вс.
- Я тоже так думал. Такие вещи - очень странные.
- Вся моя одежда у тебя осталась. Надо будет прийти забрать.
- Конечно.
- Ты уверен, что она уехала?
- Да.
- Она как кобл., эта женщина, как лесбуха настоящая.
- Не думаю.
Минди встала и вышла в ванную. Бобби посмотрел на меня.
- Я ее отъебал, - сказал он. - Она не виновата. Ей некуда было больше
пойти.
- Я ее и не виню.
- Валери взяла ее с собой во Фредерикс, настроение поднять, купила ей
новый наряд.
Минди вышла из ванной. Она там плакала.
- Минди, - сказал я, - мне пора идти.
- Я за одеждой потом зайду.
Я поднялся и вышел за дверь. Минди вышла следом.
- Обними меня, - сказала она.
Я ее обнял. Она плакала.
- Ты никогда не забудешь меня... никогда!
Я пошел к себе пешком, размышляя: интересно, а Бобби действительно ебал
Минди? Они с Валери врубались во много странных новых дел.
Наплевать на их отсутствие обычных чувств. Дело в том, как они вс
делали, не показывая никаких эмоций: точно так же, как кто-нибудь другой
мог зевнуть или сварить картошку.
30
Ради умиротворения Лидии я согласился съездить в Башку Мула, штат Юта. Ее
сестра ушла в поход в горы. Сестры, на самом деле, владели там большей
частью земли. По наследству от отца досталась. Глендолина, одна из сестер,
поставила в лесах палатку. Она писала роман Дикая Женщина с Гор. Приезда
остальных ждали со дня на день. Мы с Лидией прибыли первыми. У нас была
крошечная армейская палатка на двоих. Мы втиснулись в нее в первую ночь, и
комары втиснулись туда вместе с нами. Ужасно.
На следующее утро мы сидели вокруг походного костра. Глендолина с
Лидией готовили завтрак. Я купил припасов на 40 долларов, что включало
несколько полудюжин пива. Я положил их остужаться в горный ручей. Мы доели
завтрак. Я помог им с тарелками, а потом Глендолина извлекла свой роман и
стала нам читать. Он был, на самом деле, неплох, но очень непрофессионален
и требовал большой обточки. Глендолина подразумевала, что читатель так же
зачарован ее жизнью, как и она сама - а это смертельная ошибка. Другие
смертельные ошибки, сделанные ею, слишком многочисленны, чтоб их тут
упоминать.
Я сходил к ручью и вернулся с 3 бутылками пива. Девчонки отказались,
пива им не хотелось. Они были сильно настроены против пива. Мы обсудили
роман Глендолины. Я уже вычислил, что все, кому хочется читать свои романы
вслух, неминуемо неблагонадежны. Если это - не старый добрый поцелуй
смерти, то его тогда вообще не существует.
Разговор сменил русло, и девчонки защебетали о мужиках, вечеринках,
танцульках и сексе. У Глендолины был высокий возбужденный голос, и
смеялась она нервно, смеялась беспрерывно. Далеко за сорок, довольно
жирная и очень неопрятная. Помимо этого, как и я сам, она была просто
страхолюдиной.
Глендолина говорила без передыху, должно быть, больше часа - и об одном
лишь сексе. Перед глазами у меня все поплыло. Она размахивала руками над
головой:
- Я ДИКАЯ ЖЕНЩИНА С ГОР! О ГДЕ, О ГДЕ ТОТ МУЖЧИНА, ТОТ НАСТОЯЩИЙ
МУЖЕСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА, ЧТО ВЗЯЛ БЫ МЕНЯ?
Ну, здесь его определенно нет, подумал я.
Я взглянул на Лидию:
- Пошли погуляем.
- Нет, - ответила она, - я хочу почитать вот эту книгу. - Та называлась
Любовь и Оргазм: Революционный Путеводитель Полового Осуществления.
- Хорошо, - сказал я, - тогда я один схожу.
Я дошел до горного ручья. Сунул в него руку и достал еще одну бутылку,
открыл и сел выпить. Я в этих горах - в капкане, да еще и с двумя
ненормальными бабами. Они отнимают всю радость у ебли, постоянно болтая о
ней.
Мне тоже нравится ебстись, но она ведь для меня - не религия. В ней
чересчур много смешного и трагичного. Люди наверняка не знают, как с ней
вообще обращаться, поэтому превратили в игрушку. В игрушку, разрушающую их
самих.
Самое главное, решил я, - найти подходящую женщину. Но как? У меня с
собой был красный блокнотик и ручка. Я нацарапал в нем медитативную
поэмку. Затем подошел к озеру. Выгоны Вэнсов называлось это место.
Сестры владели большей его частью. Мне требовалось посрать. Я снял
штаны и присел в кустарнике с мухами и комарами. Городскими удобствами я
смогу воспользоваться в любое время. Здесь же нужно подтираться листвой. Я
подошел к озеру и сунул одну ногу в воду. Та была холодной, как лед.
Будь мужчиной, старик. Заходи.
Моя кожа была белой, словно слоновая кость. Я чувствовал, что очень
стар, очень мягок. Я двинулся в ледяную воду. Зашел по пояс, затем глубоко
вдохнул и прыгнул вперед. Залез полностью! Ил взвихрился со дна и набился
мне в уши, в рот, в волосы. Я стоял в грязной воде, зубы стучали.
Я долго ждал, пока вода осядет и успокоится. Потом зашагал назад.
Оделся и стал пробираться вдоль края озера. Дойдя до конца, я услышал
что-то похожее на шум водопада. Я зашел в чащу, продираясь на звук.
Пришлось огибать какие-то скалы, овраг. Звук вс приближался и приближался.
Вокруг роились мухи и комары. Мухи были крупными, злыми и голодными,
гораздо крупнее городских, и они определяли свою еду издали, навскидку.
Я продрался сквозь какие-то густые кусты, и вот он - мой первый в
жизни, ей-Богу настоящий, водопад. Вода просто стекала с горы и
переливалась через скальный уступ. Он был прекрасен. Вода вс шла и шла.
Эта вода притекала откуда-то. И куда-то утекала. Вероятно, к озеру вели 3
или 4 ручья.
Наконец, мне надоело смотреть на него, и я решил вернуться.
Кроме этого, я решил пойти другой дорогой, напрямик. Я пробрался на
другую сторону озера и свернул к лагерю. Я примерно знал, где он. Моя
красная записная книжка по-прежнему оставалась со мной. Я остановился и
написал еще одно стихотворение, менее медитативное, потом пошел дальше. Я
вс шел и шел.
Лагерь не появлялся. Я прошел еще немного. Огляделся, ища глазами
озеро. Озера я найти не смог - я не знал, где оно. Внезапно меня осенило:
я ЗАБЛУДИЛСЯ. Эти ебучие сексуальные суки свели меня с ума, и я теперь
ЗАБЛУДИЛСЯ. Я огляделся вокруг. Поодаль стояли горы, меня окружали только
деревья и кусты. И никакого центра, никакой точки отсчета, никакой связи
ни с чем. Я перепугался, по-настоящему перепугался. Зачем я разрешил им
увезти себя из города, из моего Лос-Анжелеса? Там мужику можно вызвать
такси, позвонить по телефону, там есть разумные решения разумных проблем.
Выгоны Вэнсов расстилались вокруг меня на многие, многие мили. Я
выкинул свой красный блокнот. Что за смерть для писателя! Я уже видел в
газете:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, НАЙДЕН МЕРТВЫМ В ЛЕСАХ
ЮТЫ
Генри Чинаски, бывший почтовый служащий, ставший писателем, вчера днем
был найден в разложившемся состоянии лесником У. К. Бруксом-мл. Возле
останков также найдена небольшая красная записная книжка, содержащая,
очевидно, последнее произведение, написанное мистером Чинаски.
Я пошел дальше. Вскоре я очутился в каком-то заболоченном месте, полном
воды. То и дело какая-нибудь нога у меня проваливалась в трясину по
колено, и мне приходилось себя вытягивать.
Я дошел до изгороди из колючей проволоки. Я сразу же понял, что через
нее мне лезть не нужно. Я знал, что это будет неправильно, и просто стоял,
сложив ладони в рупор, и орал:
- ЛИДИЯ!
Ответа не было.
Я попробовал еще раз:
- ЛИДИЯ!
Голос мой звучал очень скорбно. Голос труса.
Я двинулся дальше. Славно будет, думал я, вернуться к сестренкам,
слушать, как они смеются и над сексом, и над мужиками, и над танцульками с
вечеринками. Славно будет слышать голос Глендолины. Славно будет запускать
руку в длинные волосы Лидии. Я преданно буду брать ее на все посиделки в
городе. Я даже буду танцевать со всеми женщинами и отпускать блистательные
шуточки обо всем на свете. Я выдержу всю эту недоразвитую говенную
бредятину с улыбкой. Я почти что слышал собственный голос:
- Эй, да это великолепная танцевальная мелодия! Кто хочет по-настоящему
пошевелиться? А ну, кто хочет буги сбацать?
Я шел по болоту дальше. Наконец, достиг сухой земли. Выбрался на
дорогу. Просто старая грунтовка, но выглядела она хорошо. Я мог разглядеть
следы шин, отпечатки копыт. Над головой даже тянулись провода, они несли
куда-то электричество. Мне нужно было просто-напросто идти за этими
проводами. Я шел по дороге. Солнце стояло высоко, должно быть, уже
наступил полдень. Я шел дальше, чувствуя себя дураком.
Я добрался до запертых ворот посреди дороги. Что это означает?
Сбоку маленькая калитка. Очевидно, ворота не пускают скот. Но где этот
скот? Где владелец скота? Может, он наезжает сюда только раз в полгода.
Макушка у меня начала раскалываться. Я поднял руку и пощупал то место,
по которому мне навернули дубинкой в филадельфийском баре 30 лет назад.
Остался шрам. Теперь этот шрам, пропеченный солнцем, распух. Он выпирал
небольшим рогом. Я отковырял кусочек и выбросил на дорогу.
Я шел еще час, потом решил повернуть назад. Значит, придется тащиться
обратно весь путь, однако я чувствовал, что сделать это надо. Я снял
рубашку и обмотал ею голову. Раз или два я останавливался и вопил:
- ЛИДИЯ! - Ответа не было.
Через некоторое время я добрел до тех самых ворот снова. Нужно было
лишь обойти их, но кое-что меня не пускало. Оно стояло перед воротами,
футах в 15 от меня. Это была маленькая важенка, олененок, что-то типа того.
Я медленно двинулся к нему. Оно не пошевелилось. Пропустит или нет?
Казалось, оно меня совсем не боится. Наверное, чует мое смятение, мою
трусость. Я подходил все ближе и ближе. Оно никак не уступало мне дорогу.
У него были большие прекрасные карие глаза - прекраснее глаз любой
женщины, что я когда-либо встречал. Невероятно. Я стоял от него в 3 футах,
уже готовый сдать назад, когда оно рванулось с места и сигануло с дороги в
леса. Оно было в отличной форме - бегать могло еще как.
Идя дальше по дороге, я услышал, как где-то течет вода. Вода мне нужна.
Без воды ведь долго не проживешь. Я сошел с дороги и двинулся на шум воды.
На пути стоял небольшой пригорок, покрытый травой, и, перевалив через
него, я ее увидел: вода лилась из нескольких цементных труб в стене
плотины в нечто вроде водохранилища. Я уселся на край и снял ботинки с
чулками, закатал штанины и сунул ноги в воду. Потом полил себе на голову.
Потом попил - но не слишком много и не слишком быстро, совсем как это
делают в кино.
Немного придя в себя, я заметил пирс, выступавший в водохранилище. Я
вышел на него и наткнулся на большой железный ящик, привинченный к стенке
пирса. Он был заперт на засов. Там, внутри, вероятно, телефон! Я мог бы
позвонить и вызвать подмогу!
Я сходил, нашел камень побольше и начал сбивать им замок. Тот не
поддавался. Что, к дьяволу, сделал бы на моем месте Джек Лондон? Что бы
сделал Хемингуэй? Или Жан Жене?
Я продолжал колотить камнем по замку. Время от времени я промахивался и
попадал по замку или по самому ящику рукой. Содрал кожу, потекла кровь. Я
собрался с силами и нанес замку один последний удар. Дужка отскочила. Я
снял его и открыл железную дверцу. Телефона внутри не было. Внутри был ряд
каких-то переключателей и какие-то толстые кабели. Я сунул туда руку,
коснулся провода - и меня ужасно тряхнуло. Затем потянул на себя
выключатель. Заревела вода. Из 3 или 4 дыр в цементной стене плотины
ударили гигантские белые струи воды. Я дернул второй переключатель. Еще
три или четыре дырки открылись, выпуская тонны воды. Я потянул за третий -
и вся плотина дрогнула. Я стоял и смотрел, как вырывается вода. Может, у
меня получится устроить наводнение, приедут ковбои на лошадях или в
маленьких видавших виды пикапах и спасут меня. Я уже видел заголовок:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, МЕЛКИЙ ПОЭТ, ТОПИТ ШТАТ ЮТА,
СПАСАЯ СВОЮ МЯГКУЮ ЛОС-АНЖЕЛЕССКУЮ ЖОПУ.
Я решил, что лучше не стоит. Вернул все переключатели в нормальное
состояние, закрыл железный ящик и повесил на место сломанный замок.
Я ушел от водохранилища, чуть повыше нашел еще одну дорогу и пошел по
ней. Казалось, ею пользовались чаще, чем первой. Я шел. Никогда я так не
уставал. Глаза едва видели. Вдруг навстречу мне попалась маленькая
девчушка лет 5. В синем платьице и белых туфельках. Похоже, она
испугалась, увидев меня.
Я постарался выглядеть приятным и дружелюбным, бочком придвигаясь к ней.
- Девочка, не уходи. Я ничего плохого тебе не сделаю. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! Где
твои родители? Девочка, отведи меня к своим родителям!
Маленькая девочка ткнула куда-то пальцем. На дороге впереди я увидел
трейлер, а рядом - машину.
- ЭЙ. Я ЗАБЛУДИЛСЯ! - закричал я. - ГОСПОДИ, КАК ЖЕ Я РАД, ЧТО ВАС
УВИДЕЛ!
Из-за трейлера вышла Лидия. Из волос торчали красные бигуди.
- Иди сюда, хлюздя городская, - сказала она. - Пошли домой.
- Я так рад тебя видеть, крошка, поцелуй меня!
- Нет. Иди за мной.
Лидия пустилась бегом футах в 20 впереди. Не отставать было сложно.
- Я спросила тех людей, не видали ли они поблизости парня из города, -
крикнула она через плечо. - Они сказали, что нет.
- Лидия, я люблю тебя!
- Давай быстрей! Как ты медленно!
- Постой, Лидия, подожди!
Она сиганула через колючую проволоку. У меня не получилось. Я запутался
в колючках. Я не мог пошевелиться. Как корова в мышеловке.
- ЛИДИЯ!
Она вернулась со своими красными бигудями и стала отцеплять меня от
проволоки.
- Я пошла по твоему следу. Нашла твой красный блокнотик. Ты специально
заблудился, потому что тебе моча в голову стукнула.
- Нет, я заблудился из невежества и страха. Я незавершенная личность -
я городская личность с задержкой в развитии. Я, в какой-то степени, -
моросливый говенный неудачник, которому нечего предложить.
- Господи, - сказала она, - ты думаешь, я этого не знаю?
Она освободила меня от последней колючки. Я припустил за ней. Я снова
был с Лидией.
31
Через 3 или 4 дня я должен был лететь на чтения в Хьюстон. Я съездил на
бега, надрался там, а после поехал в бар на Бульваре Голливуд.
Вернулся домой в 9 или 10 вечера. Пересекая спальню на пути к ванной, я
зацепился за телефонный шнур. Упал и ударился об угол кровати - стальной
край рамы, острый, как лезвие ножа. Поднявшись на ноги, я увидел, что чуть
выше лодыжки у меня глубокая рана. Кровь хлестала на ковер, и я оставлял
за собой кровавую полосу, идя в ванную. Кровь лилась на кафель, и,
расхаживая, я оставлял везде кровавые следы.
В дверь постучали, и я впустил в дом Бобби.
- Святый Боже, чувак, что стряслось?
- Это СМЕРТЬ, - сказал я. - Я истекаю кровью до смерти....
- Дядя, - сказал он, - лучше тебе что-нибудь сделать с этой ногой.
Постучалась Валери. Ее я тоже впустил. Она завопила. Я налил по одной
Бобби, Валери и себе. Зазвонил телефон. Лидия.
- Лидия, маленькая моя, я истекаю кровью!
- Это опять один из твоих драматических приходов?
- Нет, я истекаю кровью до смерти. Спроси Валери.
Валери взяла трубку.
- Это правда. Он раскроил себе лодыжку. Тут кровищи повсюду, а он
ничего не хочет делать. Лучше приезжай....
Когда Лидия приехала, я сидел на тахте.
- Смотри, Лидия: СМЕРТЬ! - Из раны свисали крохотные сосудики, похожие
на спагетти. Я дергал некоторые из них. Потом взял сигарету и стряхнул
пепел в рану.
- Я МУЖЧИНА! Дьявольщина, я МУЖЧИНА!
Лидия сходила, нашла где-то перекиси водорода и залила ею рану.
Славно. Из раны ринулась белая пена. Она шипела и пузырилась. Лидия
подбавила еще.
- Тебе бы лучше в больницу, - посоветовал Бобби.
- Не нужна мне ваша ебаная больница! - сказал я. - Само пройдет....
На следующее утро рана выглядела кошмарно. Она все еще не закрылась,
но, казалось, уже покрывалась хорошенькой коростой. Я сходил в аптеку за
перекисью, бинтами и горькой солью. Налил в ванну горячей воды, насыпал
туда горькой соли и залез. Я начал представлять себя с одной ногой.
Преимущества тоже были:
ГЕНРИ ЧИНАСКИ, БЕЗ СОМНЕНИЯ - ВЕЛИЧАЙШИЙ ОДНОНОГИЙ ПОЭТ В
МИРЕ
Днем заглянул Бобби.
- Ты не знаешь, сколько стоит ампутировать ногу?
- 12.000 долларов.
После его ухода я позвонил своему участковому врачу.
Я полетел в Хьюстон с плотно забинтованной ногой. Пытаясь вылечить
инфекцию, я принимал антибиотики в пилюлях. Мой врач упомянул, что любое
пьянство уничтожит то хорошее, что мне принесут эти антибиотики.
На чтение, проходившее в музее современного искусства, я пришел
трезвым. После того, как я прочел несколько стихотворений, кто-то из
публики спросил:
- А как получилось, что вы не пьяный?
- Генри Чинаски не смог приехать, - ответил я. - Я его брат Ефрем.
Я прочел еще одно стихотворение и признался насчет антибиотиков.
К тому же, сказал я им, по музейным правилам распивать в его помещениях
запрещено. Кто-то из публики подошел с пивом. Я выпил и почитал еще
немного.
Кто-то подошел еще с одним пивом. После этого пиво полилось рекой.
Стихи становились все лучше.
После в кафе была вечеринка с ужином. Почти напротив меня за столом
сидела абсолютно прекраснейшая девушка, что я видел в жизни. Похожая на
юную Кэтрин Хэпбрн. Года 22 и просто лучится красотой. Я продолжал
острить, называя ее Кэтрин Хэпбрн. Ей, казалось, нравилось. Я не ожидал,
что из этого что-то выйдет. Она пришла туда с подругой. Когда настало
время уходить, я сказал директору музея, женщине по имени Нана, в доме у
которой остановился:
- Мне будет ее не хватать. Она слишком хороша, чтобы в нее поверить.
- Она едет с нами домой.
- Я вам не верю.
...но впоследствии она там и оказалась, у Наны, в спальне вместе со
мной. На ней была прозрачная ночнушка, и она сидела на краю постели,
расчесывая свои