всем телом, заглянул
мне в глаза.
     -- Билейн, мне нужно в долг десять кусков.
      --  Я  понял. Понял! Шантаж! Сволочь! Шантажист! Я почувствовал
возбуждение. Это было приятно.
      --  Не шантажирую, фрайер. В долг прошу десять кусков. В  долг,
понял?
     -- В долг? А у тебя есть обеспечение?
     -- Откуда к черту? Я встал из-за стола.
      --  Ах  ты слизняк! Думаешь, я это скушаю от тебя? Я двинулся  к  нему
вокруг стола.
     -- БРЮСТЕР! -- завопил он. -- ПОРА!
     Дверь открылась, и вошел мой старый друг Брюстер.
     -- Привет, мистер Билейн, -- сказал он тонким голосом. Но меньше ростом
от этого он не стал. Такого здорового долбака я в жизни не видел. Я вернулся
за стол, выдвинул ящик и достал свой 0,45. Навел на него.
      --  Сынок,  --  сказал я, -- эта штука может остановить поезд.  Хочешь
поиграть  в паровозик? Ну, давай, чух-чух, давай! Давай ко мне по рельсикам!
Я спущу тебя под откос! Давай, чух-чух! Ехай сюда!
     Я сбросил предохранитель и прицелился в массивное брюхо.
     Брюстер остановился.
     -- Мне не нравится эта игра...
     -- Ага, -- сказал я. -- Тогда видишь ту дверь?
     -- Угу...
      -- Это дверь в уборную. А теперь ступай туда и сядь на горшочек. Штаны
можешь  спускать, а можешь не спускать, мне без разницы. Главное,  чтобы  ты
пошел туда и сидел на горшочке, пока я не велю тебе выйти!
     -- Сейчас.
      Он  подошел  к двери, открыл ее, закрыл и остался там. Слоновья  куча,
ноль без палочки. Затем я навел 0,45 на Селина.
     -- Ты, -- сказал я.
     -- Ты пролетишь, Билейн...
      --  Я  всегда пролетаю. А ну-ка, марш к своему мальчику!  Живо,  живо,
шевелись!
      Селин  погасил сигару и медленно направился к двери сортира. Я шел  за
ним следом. Я подтолкнул его стволом.
     -- Залезай!
      Он  вошел  и  закрыл за собой дверь. Я вынул ключ и  запер  ее.  Потом
вернулся к столу и стал медленно двигать его к двери сортира Стол был  очень
тяжелый. Я с трудом одолевал сантиметр за сантиметром. Адская работа. Десять
минут потребовалось на то, чтобы передвинуть его на пять метров. Я припер им
дверь.
      -- Билейн, -- послышался из-за нее голос Селина, -- ты выпусти нас,  и
будем  считать, что квиты. Я не буду требовать в долг. Я не пойду к легавым.
Брюстер тебя не обидит. И Синди я займусь.
     -- Нет, дорогой, -- сказал я, Синди я сам займусь! Я возьму ее за жопу!
     Я покинул их. Запер дверь кабинета, прошел по коридору и поехал вниз на
лифте. Настроение у меня улучшилось. Кабина остановилась на первом этаже,  и
я  вышел  на улицу. Первому же нищему я дал доллар. Второму нищему я сказал,
что  уже дал доллар другому. Третьему нищему -- то же самое, и так далее.  В
этот  день  не было даже смога. Я двигался целеустремленно. Я уже знал,  чем
позавтракаю:  креветками и жареным картофелем. Ноги мои шагали  по  тротуару
красиво.
16
      После  завтрака я остановил машину за четверть квартала от дома Синди.
На  дорожке  стоял  ее красный "мерседес". Вероятно, она  ждала  возвращения
Селина и Брюстера. Ай-я-яй. Я включил радио -- послушать новости.
     -- Дурак, -- раздалось из приемника, -- ты нисколько не продвинулся!
     -- Кто, я? -- спросил я.
     -- Ты же один тут сидишь, а? Я огляделся.
     -- Да, -- сказал я, -- я тут один.
     -- Тогда давай пошевеливайся!
     Это говорила со мной из приемника Леди Смерть.
      --  Слушай,  крошка,  я как раз занимаюсь твоим делом.  Веду  наружное
наблюдение.
     -- За кем ты наблюдаешь?
     -- За знакомой Селина. Тут все завязано.
     -- И туфли у тебя тоже. Где Селин?
     -- В сортире с двухсоткилограммовым евнухом.
     -- Что он там делает?
     -- Остывает.
     -- Он мне нужен в целости и сохранности. Он мой.
     -- Я ничего ему не сделаю, крошка, честное индейское!
     -- Иногда, Билейн, мне кажется, что ты умственно неполноценный.
     -- КОНЕЦ СВЯЗИ! -- заорал я и выключил приемник. Потом я сидел, смотрел
на  красный  "мерседес"  и  думал  о Синди.  При  мне  была  запасная  мини-
видеокамера. Я уже ощущал нетерпение, хотелось действовать. Возникла  мысль:
пробраться  в  дом  и  что-нибудь обнаружить. Может, удастся  подслушать  ее
разговор по телефону. Может, наткнусь на какую-нибудь разгадку. Конечно, это
опасно. При свете дня. Но опасность -- моя стихия. От нее у меня уже  горели
уши и сморщивался анус. Живем только раз, так ведь? Ну, кроме Лазаря. Бедный
растяпа,  ему  пришлось умирать дважды. Но я -- Ник Билейн. На эту  карусель
тебя пускают только раз. Жизнь удается смелым.
      С  видеокамерой в руке я бесшумно вылез из машины. А для  отвода  глаз
взял  портфель. Я надвинул котелок на левую бровь и направился к  дому.  Мои
внутренние  сенсоры были задействованы полностью. В доме что-то происходило.
Я  остро  это  ощущал. Я даже прикусил язык от волнения.  Выплюнул  кровь  и
приблизился  к двери. И на этот раз никаких затруднении. 47 секунд  --  и  я
внутри.
      Насторожив  уши,  я  крался по коридору. Мне показалось,  что  услышал
голоса.  В  самом деле услышал. Мужской и женский. Я замер перед  лестницей.
Да,  голоса доносились сверху. Я стал медленно подниматься. Голоса слышались
яснее.  В  одном  я  узнал  голос  Синди.  Я  продолжал  подниматься,  потом
остановился перед дверью. Это явно была дверь спальни. Я прижал к ней ухо. Я
услышал смех Синди.
     -- Что это ты собрался им делать?
     -- Попробуй угадай, детка! Я давно этого дожидался!
     -- Ты нашел нужное место, мой мальчик!
     -- Я прокачу тебя в ад и обратно, детка!
     -- Не может быть!
     -- Ах ты сука!
      Я  снова услышал смех Синди. Потом стало тихо. И некоторое время  было
тихо.  Потом  стало  шумно. Я услышал тяжелое дыхание, какие-то  равномерные
толчки, а также работу матрасных пружин.
     -- О-о! -- произнесла Синди. -- О Боже!
     Я поставил портфель, включил камеру, рывком распахнул дверь
     -- ПОПАЛАСЬ, ДРЯНЬ!
      --  ЧТО?  --  Мужчина  оглянулся, не  переменив  позиции.  Ноги  Синди
опустились, и она ЗАКРИЧАЛА.
     Мужчина спрыгнул на пол и повернулся ко мне лицом. Толстый жуткого вида
мерзавец.
     -- ЧТО ЕЩЕ ЗА епть? -- заорал он.
      Это был Джек Басс. Черт подери, Джек Басс! Я повернулся и побежал вниз
по лестнице.
     -- ЕДРИТЬ ТВОЮ! -- заорал я.
      Я  подбежал к двери и распахнул ее. Краем глаза я увидел Джека  Басса,
голого,  с яйцами. В руке у него был предмет. Револьвер. Он выстрелил.  Пуля
крутанула котелок у меня на голове. Он выстрелил снова. Я почувствовал,  как
смерть  пронеслась  мимо правого уха. Я помчался по  тротуару.  Выскочил  на
мостовую  к своей машине. Я слишком поздно увидел препятствие: на велосипеде
ехал старик и ел яблоко. Я врезался в старика и пробежал дальше, оставив его
на асфальте, между вертящихся колес.
      Миг  -- и я уже в своем "жуке". С визгом шин рванул от бордюра. Старик
медленно  поднимался. Я вильнул мимо него, подпрыгнул на бордюре, въехал  на
тротуар. И пронесся мимо дома Джека Басса. Он стоял в дверях, по-прежнему  с
яйцами,  и  выпустил еще три пули. Одна прошла сквозь обезьянку, висевшую  у
меня  на зеркальце, вторая пролетела между мной и атмосферой. Третья пробила
спинку  переднего  пассажирского сиденья и ушла в  бардачок,  сделав  дырку.
Наконец  я  ушел из-под обстрела. Для верности попетлял по переулкам.  Потом
нашел  бульвар  и  нырнул  в  гущу  уличного  движения.  Был  типичный  лос-
анджелесский день: смог, полусолнце и который месяц без дождя.
      Я  подъехал к "Макдональдсу", заказал большую порцию картошки, кофе  и
цыпленка на булке.
17
      Я  вернулся  в  кабинет. Брюстер и Селин вырвались из  сортира.  Дверь
сортира была распахнута. Я передвинул письменный стол на прежнее место.  Это
отняло 15 минут.
     Я сел и попытался проанализировать факты. Теперь за мной охотились все:
Селин, Брюстер, Синди, Джек Басс и Леди Смерть. Возможно, даже Бартон. Я уже
плохо понимал, кто из них мои клиенты и есть ли клиенты у меня вообще.
      Меня  могли арестовать за любое из недавних нарушений. Или  кто-нибудь
мог  прийти  сюда по мою душу. Мой кабинет стал опасным местом. Я  проверил,
лежит  ли  в  кобуре мой 0,45. На месте, дружок. Ну ничего, из кабинета  они
меня не выживут. Сыщик без кабинета не сыщик.
      И  я  до сих пор не знал, Селин ли Селин, и КРАСНОГО ВОРОБЬЯ не нашел.
Все застопорилось.
      День  выдался трудный. Я положил ноги на стол, откинулся  в  кресле  и
закрыл глаза. Вскоре я уснул.
      Во  сне я сидел в дешевом баре. Я пил двойное виски с  содовой.
Кроме  меня там был только бармен, но он как-то едва проглядывался. Стоял  у
другого  конца  стойки  и  читал  "Нэшнл инкуайрер".  Потом  вошел  какой-то
распущенный поганец. Нестриженый, небритый и немытый. Одет он был  в  желтый
дождевик, достававший ему до туфель. Из-под дождевика виднелась белая  майка
и  линялый  оранжевый  галстук. Он обдал меня  вонючим  ветром.  Он  сел  на
табуретку со мной рядом. Я врезал виски. Бармен посмотрел в нашу сторону.  Я
встретился с ним глазами.
     -- Жрать хочу, -- сказал бармен. -- Кажется, лошадь бы сожрал.
      --  Хорошо  бы  ты сожрал тех, на которых я ставил, -- сказал  ему  я.
Неудивительно, что он плохо проглядывался. Его было мало. Он был тощий,  как
щепка.  Щеки  висели, тонкие, как бумага. Я отвернулся.  А  тот  по-прежнему
сидел рядом со мной.
     -- Пест... -- произнес он.
     Я оставил это без внимания. Снова поглядел на бармена.
     -- Слушай, -- сказал я ему, -- я сейчас допью, и ты можешь закрывать --
ступай куда-нибудь, поешь.
      --  Спасибо, -- сказал он. -- Закрывать мне рано. Обойдусь. Что-нибудь
придумаю.
     -- Пест... -- снова произнес сосед.
     -- Не дыши мне в ухо, приятель, -- сказал я.
     -- Есть информация...
     -- Не требуется. Читаю газеты.
     -- Такой информации нет в газетах.
     -- Какой же?
     -- Красный Воробей.
      --  Бармен!  -- крикнул я. -- Налей джентльмену! Дай ему ром  с  кока-
колой!
     Бармен занялся коктейлем.
     -- Ты живешь в Редондо-Биче? -- спросил тот.
     -- В Восточном Голливуде.
     -- Я знаю одного, похож на тебя, живет в Редондо-Биче.
     -- Да ну?
     -- Ага.
     Ему подали стакан. Он выпил залпом.
     -- У меня был брат, -- сказал он, -- жил в Глендейле. Покончил с собой.
     -- Похож на тебя? -- спросил я.
     -- Угу.
     -- Тогда понятно.
     -- У меня сестра есть, живет в Бербанке.
     -- Кончай трепаться.
     -- Я не треплюсь.
     -- Я хочу услышать про Красного Воробья.
     -- Ну да. Сейчас все расскажу.
     -- Ну?
     -- Выпить бы...
     -- Бармен! -- крикнул я. -- Еще один ром с кока-колой для джентльмена!
      Он  дожидался  стакана. Стакан подали. Он выпил.  Потом  повернулся  и
посмотрел на меня круглыми, мутными, пустыми глазкам
     -- Воробей аккурат при мне, -- сказал он.
     -- Что?
     -- Он у меня в кармане.
     -- Прекрасно! А ну посмотрим!
     Он порылся в кармане. Снова порылся.
     -- Хм-м... что-то не могу найти...
     -- Ты, солоп! Разыгрывать меня? Я тебя размажу!
     -- Он точно где-то был...
     -- Я раскручу пружины в твоем будильнике.
     -- Постой... постой... где-то здесь... В другом кармане... Я искал не в
том кармане...
     -- Да?
     -- Да, смотри... вот... вот он... Красный Воробей. Вытащил из кармана и
положил на стойку. Я посмотрел. Это был дохлый голубь.
     -- Это дохлый голубь! -- сказал я.
      --  Нет,  --  сказал он, -- это Красный Воробей. Я выложил  на  стойку
деньги  за  выпитое, потом встал и взял его за воротник замызганного  плаща.
Подтащил к двери, открыл и вышвырнул его на улицу. Потом повернулся и закрыл
дверь.  И увидел бармена. Он держал голубя в руках и ел его, грыз.  Рот  его
был полон перьев и крови. Он подмигнул мне.
     Тут зазвонил телефон на моем столе, и я проснулся.
18
     Я поднял трубку.
     -- Детективное агентство Билейна...
      --  Моя фамилия Гроверс, Хал Гроверс, мне нужна ваша помощь. В полиции
меня подняли на смех.
     -- Что случилось, мистер Гроверс?
     -- Меня преследует космический пришелец.
     -- Ха-ха-ха, мистер Гроверс, давайте серьезно...
     -- Вот видите, все надо мной смеются.
      --  Извините, Гроверс. Но прежде чем мы продолжим разговор, сообщу мою
таксу.
     -- Да?
     -- Шесть долларов в час.
     -- Ну это меня не затруднит.
      --  И  никаких чеков с отскоком, иначе понесете свои грецкие  орехи  в
сумочке, понятно?
     -- Деньги для меня не проблема. Проблема -- женщина.
     -- Какая женщина, Гроверс?
     -- Черт, про какую мы говорим? Космический пришелец.
     -- Космический пришелец -- женщина?
     -- Ну да, ну да...
     -- Откуда вы знаете?
     -- Она сама сказала.
     -- И вы ей верите?
     -- Конечно, я видел, что она вытворяет.
     -- Например?
     -- Ну, вылетает через потолок и так далее...
     -- Вы выпиваете, Гроверс?
     -- Конечно. А вы?
      --  Без этого разве можно... Теперь слушайте, Гроверс, прежде  чем  мы
начнем, зайдите ко мне лично. Третий этаж здания Аякс. Перед тем как  войти,
постучите.
     -- Условным стуком?
     -- Да. Побрить-н-Постричь, Бам-Бам -- тогда я буду знать, что это вы...
     -- Хорошо, мистер Билейн...
      Пока  дожидался его, я убил четырех мух. Черт, смерть кругом, повсюду.
Люди,  птицы,  звери, рептилии, грызуны, насекомые, рыбы --  у  них  никаких
шансов.  Всем  крышка.  Я  не знал, что с этим делать.  У  меня  испортилось
настроение.  Понимаете, смотрю на упаковщика в супермаркете, он  пакует  мои
продукты,  и  вдруг вижу, что он самого себя засовывает в  могилу  вместе  с
туалетной бумагой, пивом и куриными грудками.
     Потом раздался условный стук в дверь, и я сказал:
     -- Входите, пожалуйста, мистер Гроверс.
      Он  вошел.  Из себя невидный. Метр сорок два ростом, 71 килограмм,  38
лет,  глаза  серо-зеленые, левый -- с тиком, уродливые желтые усики,  волосы
того  же  цвета,  с  прогалиной  на макушке слишком  круглой  головы.  Вошел
косолапо, сел.
      Мы  сидели  и смотрели друг на друга. Больше ничего не делали.  Прошло
пять минут. В конце концов я разозлился.
     -- Гроверс, почему вы ничего не говорите?
     -- Я ждал, когда вы заговорите.
     -- Почему?
     -- Не знаю.
      Я  откинулся  в кресле, закурил сигару, положил ноги на стол,  вдохнул
дым, выдохнул и выдул идеальное кольцо.
      -- Гроверс, эта женщина, эта... космическая пришелица... расскажите  о
ней что-нибудь...
     -- Она называет себя Джинни Нитро...
     -- Рассказывайте дальше, мистер Гроверс.
     -- Вы не будете смеяться надо мной, как полицейские?
     -- Никто не смеется так, как полицейские, мистер Гроверс.
     -- Ну... эта девочка из космоса -- с товаром.
     -- Почему вы хотите избавиться от девочки с товаром?
     -- Я боюсь ее, она управляет моим сознанием.
     -- Как это?
     -- Ну, что она скажет, то я должен сделать.
     -- А если она скажет вам съесть ваше ка-ка, вы съедите?
     -- Наверно, да...
      --  Гроверс,  просто вас лохматка оседлала. Это со  многими  мужчинами
случается.
     -- Нет, она такие номера проделывает, что просто ужас.
     -- Все эти номера я видел, Гроверс, и даже такие...
      --  Вы  не видели, как она появляется ниоткуда, вы не видели, как  она
улетучивается сквозь потолок.
     -- Гроверс, вы меня утомляете, все это муде-колеса.
     -- Нет, не колеса, мистер Билейн.
     -- Нет? Да откуда вы взялись, Гроверс, вы говорите как вахлак.
     -- А вы не похожи на детектива, мистер Билейн.
     -- А? Что? А на кого же я похож?
     -- Дайте сообразить, дайте подумать...
     -- Так шевелите пузырями. Это стоит вам шесть долларов в час.
     -- Ну, вы похожи на... сантехника.
      --  На  сантехника?  На  сантехника. Хорошо.  Что  бы  вы  делали  без
сантехника? Вы знаете кого-нибудь важней сантехника?
     -- Президент.
     -- Президент? А вот и неправильно! Опять ошиблись! Вы как рот откроете,
так сразу и ошиблись!
     -- Я не ошибся.
     -- Вот видите! Опять ошиблись!
      Я отложил сигару и закурил сигарету. Этот человек был полный мудак. Но
клиент.  Я  посмотрел  на  него долгим взглядом. Это  был  тяжелый  труд  --
смотреть на него. Я перестал смотреть. Я стал смотреть мимо его левого уха.
      -- Ладно, что вы хотите чтобы я сделал? С этой космической пришелицей?
С этой Джинни Нитро?
     -- Избавьте меня от нее.
     -- Я не киллер.
     -- Освободите меня от нее как угодно.
     -- Вы вступали в половые сношения?
     -- В смысле -- сегодня?
     -- В смысле -- с ней.
     -- Нет.
      --  Вам  известно  место жительства этой птички? Номер  телефона?  Род
занятий? Татуировка? Хобби? Особые привычки?
     -- Только последнее...
     -- В частности?
     -- В частности, она улетает через потолок и всякое такое.
     -- Гроверс, вы сумасшедший. Вам нужно туда, где мозги чинят.
     -- Я уже там был.
     -- И что они сказали?
     -- Ничего. Только они берут больше чем шесть долларов в час.
     -- Сколько они берут?
     -- Сто семьдесят пять долларов в час.
     -- Это доказывает, что вы сумасшедший.
     -- Почему?
     -- Кто столько платит -- обязательно сумасшедший.
      Потом  мы  просто сидели и смотрели друг на друга. Довольно  глупо.  Я
пытался думать. У меня заболели виски.
      Потом  распахнулась дверь. И вошла эта женщина.  Ну  что  я  могу  вам
сказать?  На  земле  миллиарды  женщин, так? Некоторые  выглядят  нормально.
Большинство выглядят прилично. Но время от времени ПРИРОДА выкидывает номер:
она изготовляет особенную женщину, невероятную женщину. То есть ты смотришь,
и  ты  не  можешь поверить. Колыхание спелых волн, ртуть, змеиный изгиб,  ты
видишь лодыжку, ты видишь локоть, ты видишь грудь, ты видишь колено,  и  все
это сливается в колоссальное манящее целое, и красивые глаза улыбаются, углы
рта  чуть  опущены,  но губы сложены так, словно она вот-вот  засмеется  над
твоей  беспомощностью. И одеться они умеют, и длинные их волосы жгут воздух.
Ну просто сил нет. Гроверс встал.
     -- Джинни!
      Она  вплыла  в  комнату,  как стриптизерка на роликовых  коньках.  Она
остановилась перед нами, и стены задрожали. Она посмотрела на Гроверса.
     -- Хал, что ты делаешь с этим второсортным сыщиком?
     -- Эй, полегче, стерва! -- сказал я.
      --  Понимаешь,  Джинни, у меня небольшая проблема, и мне  понадобилась
помощь.
     -- Помощь? В связи с чем?
     -- Не могу сказать. Язык проглотил.
      --  Хал,  у  тебя  нет проблем, пока у тебя есть  я.  Все,  что  может
второсортный сыщик, я могу лучше. Я встал. Впрочем, я уже стоял.
       --   Правда,   красавица?   А  ну  покажи,   как   у   тебя   встанет
девятнадцатисантиметровый.
     -- Эротоман!
     -- Ну что, съела? Съела?
      Джинни несколько раз прошлась по комнате, сводя нас всех с ума.  Потом
обернулась. Посмотрела на Гроверса.
     -- Поди сюда, пес! Ползи ко мне по полу! Быстро!
     -- Не слушан ее, Хал! -- закричал я.
     -- А?
      Он  полз  по полу к Джинни. Все ближе и ближе. Подполз к  ее  ногам  и
остановился.
      --  А  теперь,  --  сказала  она, -- лижи языком  мои  туфли!  Гроверс
подчинился.  Лизнул.  Стал  лизать  дальше.  Джинни  посмотрела  на  меня  и
ухмыльнулась. Ухмыльнулась грязной ухмылкой. Я не стерпел, вскочил.
      -- АХ ТЫ КУРВА! -- воскликнул я. Я расстегнул ремень, выдернул его  из
брюк и, сложив вдвое, вышел из-за стола.
     -- Ну, курва, -- сказал я, СЕЙЧАС Я ТЕБЕ ПРОПИШУ! Я бросился к ней. То,
что  оставалось  у  меня  от  души, дрожало от радостного  предвкушения.  Ее
волшебный  зад  горел перед моим мысленным взором. Небо  опрокинулось  вверх
тормашками и дрожало.
      --  Брось ремень, онанист, -- сказала она и щелкнула пальцами.  Ремень
выпал из моей руки. Я оцепенел. Она повернулась к Гроверсу.
     -- Пойдем, глупыш, встань с коленок. Пошли из этого дурацкого места.
     -- Да, дорогая.
      Гроверс  по