долларов в час.
     Он залез в карман и вытащил пачку денег. Бросил мне на грудь.
     -- Тут за месяц вперед.
      В  это  время  толпа зашумела. Лошади вышли на прямую  --  и  кто,  вы
думаете,  шел  впереди  на  три корпуса? И кто  выиграл  четыре?  Зеленая
Луна. Ставки 6 к 1.
      --  Черт,  --  сказал  я ему, -- вы мне дорого  стоите.  Зеленая  Луна
выиграла.
     -- Заткнись, -- сказал он, -- и займись моим делом.
     -- Ладно, ладно, -- сказал я, -- как с вами связаться?
      --  Вот  мой  телефон, -- сказал он и вручил мне клочок бумаги.  Потом
встал, вышел в проход и исчез.
      Я понимал, что вовлечен в какую-то серьезную историю, но разобраться в
ней не мог. Что ж, надо просто заняться делом, вот и все.
     Я раскрыл "Программу" и выбрал лошадь в пятом забеге.
24
      На другой день я отправился в похоронное бюро "Серебряная пристань" --
поглядеть, что там и как. Чертовски выгодный бизнес -- мертвых сезонов в нем
не  бывает. Я поставил машину и вошел. Приятное местечко. Тихий зал. Толстые
#`o'-k%  ковры. Я обошел его, заглянул в другую большую комнату.  Заставлена
гробами. Большими, маленькими, для толстых, для тощих. Некоторые приобретают
гробы заранее. Я не собираюсь. К чертовой матери.
      Людей  никого  не было. Я мог спереть гроб. Привязать  его  к  машине.
Уехать. Где Гроверс? Где все?
      Потом  меня  стало подмывать, и все сильнее. И я не удержался.  Поднял
крышку гроба и заглянул внутрь. Я ЗАКРИЧАЛ. Я отпустил крышку.
     Там лежала голая женщина. Молодая, красотка, но мертвая. Уй!
     Вбежал Хал Гроверс.
     -- БИЛЕЙН! ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?
     -- ДЕЛАЮ? ДЕЛАЮ? ТО ЕСТЬ КАК? А ВАС ГДЕ ЧЕРТИ НОСИЛИ, ГРОВЕРС?
     -- В МУЖСКОМ ТУАЛЕТЕ. ПОЧЕМУ ВЫ КРИЧИТЕ? Я показал.
      --  У  ВАС ТРУП В ГРОБУ! МАЛЮТКА! С БУФЕРАМИ! Гроверс подошел и поднял
крышку.
     -- Тут никого нет, мистер Билейн.
     -- Что?
     Я подошел и заглянул. Гроб был пуст.
     Я повернулся и схватил Гроверса за лацканы.
      --  Не  валяй со мной дурака, мальчик! Я видел. Я видел  ее  в  гробу!
Мертвая  курочка!  Дурака из меня строить вздумали? Ты и...  Билли  Френч...
кровосос! Со мной шутки плохи, Гроверс!
      --  Никто с вами не шутит, Билейн. У вас галлюцинации. Я отпустил  его
лацканы.
     -- Извините, -- сказал я. -- Как же я не догадался.
     -- О чем?
      --  Это  Джинни Нитро. Она мудрует надо мной. Она знает, что я занялся
вашим делом.
     -- Последние дни я ее не видел. Может быть, она убралась.
     -- Она не убралась. Она ждет, Гроверс.
     -- Чего ждет?
     -- Я пока не знаю.
     Я круто повернулся и оглядел комнату.
     -- Гроверс, быстро! Сколько у вас здесь покойников?
     -- Мы подготовили двух. Они в Прощальном зале.
     -- Я должен их увидеть!
     -- Что?
     -- Вы хотите, чтобы я разобрался с делом?
     -- Я хочу, чтобы вы... разобрались.
     -- Тогда я должен увидеть обоих жмуров.
     -- Зачем?
     -- Если скажу, вы все равно не поймете.
     -- Что это значит?
     -- Неважно. Дайте мне взглянуть.
     -- Это против всяких правил.
     -- Давайте! Давайте!
     -- Хорошо. Идите за мной...
      Мы  перешли в Прощальный зал. Шикарное место. Темно. Свечи горят.  Три
гроба.
     -- Ладно, посмотрим, -- сказал я Гроверсу.
     -- Вы можете объяснить мне зачем?
      --  Джинни Нитро хочет разместить своих космических пришельцев в  этих
мертвых  телах.  Дать им убежище, оболочку. Ну понимаете,  как  у  черепахи.
Нитро околачивается у вас, чтобы раздобыть эти тела.
      -- Но это мертвые тела, они разлагаются. А кроме того, мы намерены  их
похоронить. Как ими можно воспользоваться?
      --  Космические  пришельцы  прячутся в мертвых  телах,  покуда  их  не
похоронили, а потом находят другие мертвые тела.
      -- Но если им нужно прятаться, зачем же в мертвых телах? Почему бы  им
не  прятаться в цистернах, или в пещерах, или в чем-нибудь таком? Почему они
не воспользуются живыми телами?
      --  Болван, живые тела будут реагировать на них. Откройте  эти  гробы,
Гроверс!
     -- Билейн, я думаю, что вы сумасшедший!
     -- Давайте открывайте!
      Гроверс  открыл  первый. Хороший дубовый гроб. Там лежал  мужчина  лет
тридцати  восьми,  густые  рыжие  волосы, дешевый  костюм.  Я  повернулся  и
посмотрел на Гроверса.
     -- Один из них сейчас в нем.
     -- Откуда вы знаете?
     -- Я видел, как он шевельнулся!
     -- Что?
     -- Я видел, он шевельнулся!
     Я протянул руку и схватил мужчину за горло.
      -- Давай, давай! Вылезай! Я знаю, что ты здесь! Когда я встряхнул его,
рот у него открылся и выплюнул какую-то белую вату. Я отскочил.
     -- ЧЕРТ! ЧТО ЭТО? Гроверс только застонал.
      -- Билейн, я битый час трудился, подкладывал ему за щеки, чтобы у него
был  здоровый, цветущий вид. Теперь опять все ввалилось. Опять  начинай  все
сначала.
      --  Извините,  я не знал. Но думаю, мы близки к цели. Откройте  другой
гроб. Пожалуйста!
      --  Сами  откройте. Это просто отвратительно. Не знаю, почему разрешил
вам. Я, наверно, свихнулся.
      Я  подошел и открыл сосновый гроб. Заглянул. И не мог оторваться. Я не
верил своим глазам.
     -- Это что, такая шутка, Гроверс? Так не шутят. Это вовсе не смешно.
      Тело,  вытянувшееся в гробу, было мной. Гроб был обит  бархатом,  и  я
улыбался  восковой  улыбкой. На мне мятый темно-коричневый  костюм,  а  руки
сложены  на груди и держат белую гвоздику. Я обернулся и посмотрел  в  глаза
Гроверсу.
     -- Это что за чертовщина? Где вы его раздобыли?
      --  О,  это мистер Эндрю Дуглас, скоропостижно скончался от  инфаркта.
Несколько десятилетии он был одним из активнейших членов местной общины.
     -- Это фуфло, Гроверс. Этот жмур -- я! Я!
      -- Ерунда, -- сказал Гроверс. Он подошел к гробу и заглянул внутрь. --
Это мистер Дуглас.
      Я подошел и заглянул внутрь. Там лежал седой старик лет семидесяти или
восьмидесяти.  Выглядел он неплохо, ему нарумянили щеки, а губы  подрисовали
помадой. Кожа блестела, как навощенная. Но это был не я.
     -- Это Джинни Нитро, -- сказал я, -- крутит нам яйца.
     -- По-моему, вы совсем запутались, мистер Билейн.
     -- Заткнись, -- сказал я.
     Надо было подумать. Как-то это все сходилось. Должно было сойтись.
     Тут вошел еще кто-то и встал в дверях.
     -- Тело подготовлено, Хал.
     -- Спасибо, Билли. Можете идти. Билли Френч повернулся и вышел.
     -- Черт возьми, Гроверс, он руки не моет?
     -- То есть как?
     -- Я видел красное у него на руках.
     -- Ерунда.
     -- Я видел красное.
      --  Мистер Билейн, не угодно ли вам заглянуть в третий гроб?  Хотя  он
пуст. Один джентльмен выбрал его заранее. Я повернулся и посмотрел на гроб.
     -- А сам он здесь, Гроверс?
      --  Нет,  джентльмен еще жив. Это предоплата. По предоплате мы  делаем
десятипроцентную скидку. Вы не хотите такой? У нас прекрасный выбор.
     -- Спасибо, Гроверс, но у меня назначена встреча... Я с вами свяжусь.
      Я  круто  повернулся, вышел в зал, а оттуда -- на свежий  воздух.  Тот
подлец,  который запасается гробом, -- это тот подлец, который шесть  раз  в
неделю трахается со своим кулаком.
      Я влез в своего "жука", дал газу и вырулил на мостовую. Какой-то дурак
в  фургоне  решил, что я его подрезал. Он показал мне палец. Я  показал  ему
свой.
     Начался дождь. Я поднял целое стекло в правой двери и включил радио.
      Я  поднялся на лифте на шестой этаж. Психиатра звали Сеймур  Данди.  Я
толкнул  дверь; приемная была полна психов. Один читал газету вверх  ногами.
Большинство  остальных,  мужчины и женщины, сидели  тихо.  Как  бы  даже  не
дышали.  Атмосфера в комнате была тяжелая, мрачная. Я записался в журнале  и
сел. У моего соседа одна туфля была коричневая, другая черная.
     -- Слушай, друг, -- сказал он.
     -- Ну? -- ответил я.
     -- Не разменяешь цент?
     -- Сегодня -- нет, -- сказал я ему.
     -- Может, завтра? -- продолжал он.
     -- Может, завтра, -- сказал я.
     -- А если я тебя завтра не найду? -- испугался он.
     Надеюсь, что не найдешь, подумал я.
      Мы ждали и ждали. Вместе. Не знает, что ли, психиатр, что ожидание  --
одна  из  тех вещей, которые сводят людей с ума? Всю жизнь люди  ждут.  Ждут
новой  жизни,  ждут  смерти.  Ждут в очереди за туалетной  бумагой.  Ждут  в
очереди  за  деньгами.  А если денег нет, ждут в очередях  подольше.  Ждешь,
когда  уснешь,  а  потом  ждешь, когда проснешься. Ждешь  женитьбу  и  ждешь
развода.  Ждешь дождя, ждешь, когда он кончится. Ждешь еды,  а  потом  снова
ждешь  еды. Ждешь в приемной у врача вместе с психами и опасаешься,  что  ты
один из них.
      По-видимому,  я  ждал так долго, что уснул. Когда  я  проснулся,  меня
трясла секретарша и говорила:
      --  Мистер  Билейн,  мистер Билейн, вы следующий! Это  была  уродливая
старушенция,  уродливей меня. Лицо ее было совсем близко, я даже  испугался.
Вот так, наверное, выглядит смерть, подумал я, -- как эта перечница.
     -- Готов, моя золотая, -- сказал я.
     -- Идите за мной, -- сказала она.
      Я прошел за ней через приемную. Она открыла дверь: за столом довольный
жизнью  мужик в темно-зеленой рубашке и расстегнутой вислой оранжевой кофте.
Темные шторы, курит сигарету в мундштуке.
     -- Садитесь. -- Он показал на кресло.
     Секретарша закрыла дверь и куда-то делась.
     Данди начал водить ручкой по бумаге. Уставясь на бумагу, сказал:
     -- Это обойдется вам в сто шестьдесят долларов за час.
     -- Хрен тебе, -- сказал я. Он поднял голову.
     -- Ха! Это мне нравится! Поводил еще ручкой и сказал:
     -- Зачем вы пришли?
     -- Не знаю, с чего начать.
     -- Для начала посчитайте обратно от десяти.
     -- Посчитай твою мать, -- сказал я.
     -- Ха! -- сказал Данди. -- А у вас со своей были сношения?
     -- Какого рода? Устные? Духовные? Поясни.
     -- Вы понимаете, о чем я спрашиваю.
     -- Нет, не понимаю.
      Он  сложил  большой и указательный пальцы колечком и просунул  в  него
указательный палец правой руки.
     -- Такие вот, -- сказал он, -- хм-м-м...
      -- Да, -- сказал я, -- вспоминаю: один раз она тоже сделала так рукой,
а я туда просунул палец.
      --  Вы  пришли надо мной насмехаться? -- спросил Данди. -- Не надо  со
мной шутить!
     Я навалился грудью на стол.
     -- Тебе повезло, дружок, что с тобой только шутят!
     -- Ах вот как? -- Он откинулся в кресле.
     -- Так вот. И не валяй дурака, я невменяемый.
      -- Хорошо, хорошо, мистер Билейн. Что вам нужно? Я грохнул кулаком  по
столу.
     -- ЧЕРТ ПОДЕРИ, МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!
     -- Ну конечно, мистер Билейн. А где вы меня нашли?
     -- На желтых страницах телефонной книги.
     -- На желтых страницах? Меня нет на желтых страницах.
     -- Нет, вы есть. Сеймур Данди, психиатр, Гарнер-билдинг, комната 604.
      --  Это  комната  605. Я Сэмюэл Диллон, адвокат. Мистер  Данди  рядом.
Боюсь, что вы ошиблись. Я встал и улыбнулся.
      --  Морочишь  мне голову, Данди, хочешь отделаться? Если думаешь  меня
перехитрить, у тебя куриное дерьмо вместо мозгов!
      Я  пришел сюда, чтобы выяснить, действительно ли действительность  все
эти   дела   с   Селином,  Красным  Воробьем,  Леди  Смертью,   космическими
пришельцами, Сэмом и Синди Басс или у меня непорядки с психикой. Все это  не
лезет ни в какие ворота. Что-то со мной не так? И куда меня несет и зачем?
     Человек, назвавшийся Сэмюэлом Диллоном, нажал кнопку на столе, и вскоре
пришла секретарша. По-прежнему уродливей меня. Ничего нового.
     -- Молли, -- сказал он, -- пожалуйста, проводите джентльмена в соседний
кабинет, к доктору Данди. Благодарю вас.
      Я  вышел  за  ней  в коридор, она открыла мне дверь с  номером  604  и
шепнула:
     -- Соберись, шляпа...
      Я  опять  вошел в набитую людьми приемную. Первым, кого я увидел,  был
тот,  в коричневой туфле и в черной, который просил меня разменять цент.  Он
тоже меня увидел.
     -- Эй, мистер... -- сказал он. Я подошел к нему.
     -- С тобой то же самое, а? -- спросил он.
     -- Что?
      --  Он,  он... попал не в ту дверь... попал не в ту дверь...  Тогда  я
повернулся  и  вышел  оттуда,  поехал на лифте  вниз.  Подождал,  пока  лифт
спустится на первый этаж. Потом подождал, пока откроется дверь. Потом  вышел
через  вестибюль на улицу и нашел свою машину. Влез. Завел мотор.  Подождал,
пока  он  прогреется.  Подъехал к светофору.  Красный.  Подождал.  Нажал  на
прикуриватель  и  подождал.  Зажегся зеленый, прикуриватель  выскочил,  и  я
прикурил  на  ходу.  Я подумал, что мне лучше вернуться в  свой  кабинет.  Я
подумал, что меня там кто-то ждет.
26
     Я ошибся. В кабинете никого не было. Я обошел его кругом и сел за стол.
      У  меня  было  странное  чувство. Все как-то не складывалось.  Почему,
например,  в  приемной  у адвоката человек читал газету  вверх  ногами?  Ему
полагалось сидеть у психиатра. А может, только наружные страницы газеты были
напечатаны вверх ногами, а он читал внутренние, напечатанные нормально?
     И есть ли Бог? И где Красный Воробей? Вопросов передо мне стояло много.
Вылезти  утром  из  постели  --  все равно  что  уткнуться  в  глухую  стену
Вселенной.  Может,  лучше пойти в стриптиз-бар и засунуть  пять  долларов  в
трусики? Забыться. Или пойти на боксерский матч, посмотреть, как два  мужика
мудохают друг друга?
      Но  жизнь в человеке держится болями и бедами. Или стараниями избежать
боли  и  бед. Это занятие ежедневное и на целый день, иногда и  ночь,  и  не
приносит  отдыха.  В  последнем  моем сне я  лежал  под  слоном,  я  не  мог
пошевелиться,  а он вываливал на меня одну из самых больших  какашек,  какие
бывают в природе, и она уже почти упала, но тут мой кот Гамбургер прошел  по
моей  голове и я проснулся. Расскажешь этот сон психиатру, и он  сочинит  из
него  что-то  ужасное.  Раз ты ему столько платишь, он  обязан  постараться,
чтобы тебя стало тяжело на душе. Он скажет тебе, что какашка -- это пенис  и
что  ты  либо  боишься его, либо хочешь его, -- словом,  какую-нибудь  такую
ахинею.  В действительности же он сам боится или хочет пениса. А это  просто
сон  про  большую слоновью какашку, только всего. Иногда вещи именно таковы,
какими кажутся, и нечего огород городить. Лучший толкователь сна -- тот, кто
его видел. А деньги держи в кармане. Или поставь на хорошую лошадь.
      Я  врезал  саке, неподогретой. Уши у меня вздрогнули, и я почувствовал
себя  немного лучше. Мозг мой стал разогреваться. Я еще и мертв, я только  в
стадии  быстрого  распада.  А  кто не в ней? Мы  все  одной  дырявой  лодке,
подлизываемся к жизни.
      Возьмите,  например,  Рождество. Ага, возьмите  его  отсюда  к  черту.
Человек,  который  его придумал, не таскал с собой лишнего  багажа.  А  нам,
остальным, надо сперва от барахла избавиться, чтобы выяснить, где  мы  есть.
Ну  ладно, не где мы есть, а где нас нет. Чем больше ты выкинул барахла, тем
больше  ты увидишь. Тут все наоборот. Иди задом, и нирвана вскочит  тебе  на
колени. Обязательно.
      Я еще врезал саке. Я приходил в себя. Выходил из виража. Яйца наотлет.
Я Ник Билейн, суперсыщик.
      Потом  зазвонил телефон. Я взял трубку, как всякий нормальный  человек
взял  бы  трубку.  Ну не совсем. Иногда телефон напоминает мне  о  слоновьей
какашке.  Столько всякого говна из него слышишь Конечно, телефон он  и  есть
телефон, а вот что идет через него -- это другое дело.
     -- Вшивый из тебя философ, -- сказала Леди Смерть.
     -- Какой есть, -- ответил я.
     -- Люди живут иллюзиями, -- сказала она.
     -- Ну. А что еще есть кроме?
     -- Конец иллюзий, -- ответила она.
     -- Скажи пожалуйста, -- сказал я.
     -- Сам скажи. Долго ты будешь валандаться с Селином?
     -- У меня все в ажуре, крошка.
     -- Просвети меня, толстяк.
     -- Давайте встретимся у Муссо завтра в 2.30 пополудни.
     -- Хорошо. Но смотри если у тебя ничего нет. Или есть?
     -- Крошка, я храню свою секрецию.
     -- Это еще что такое?
     -- Извините, я хотел сказать: секреты.
     -- Надеюсь, что они у тебя есть...
     -- Жизнью могу поклясться.
      --  Ты  уже  это сделал, -- сказала Леди Смерть и повесила  трубку.  Я
положил  трубку,  поглядел  в пустоту. Взял из пепельницы  потухшую  сигару,
зажег, закашлялся.
      Потом  взял  трубку  и набрал номер Селина. После  четырех  гудков  он
ответил:
     -- Да.
      -- Сэр, вы выиграли двухфунтовую коробку вишни в шоколаде и бесплатную
поездку в Рим.
     -- Не знаю, кто ты, но не засирай мне мозги.
     -- Я Ник Билейн...
     -- Конфеты я возьму...
     -- Нам надо встретиться у Муссо, завтра в 2.30 пополудни.
     -- Зачем?
     -- Ты появись, французик, и твоим неприятностям придет конец.
     -- Ты угощаешь?
     -- Да.
      --  Приду... -- Он повесил трубку. Никто уже не говорит "до свидания",
ни одна душа. Я поглядел на саке. А потом выпил.
27
      Было  2.15  дня.  Я  занял столик у Муссо. Передо мной  была  водка  с
лимонадом.  Предстояла встреча Селина с Леди Смертью. Оба  --  мои  клиенты.
Дела  шли хорошо, но неизвестно куда. Из-за другого столика на меня  пялился
человек. Некоторые пялятся прямо как коровы. Они не понимают, что пялятся. Я
врезал водки, поставил стакан; поднял голову. Он продолжал пялиться. Дам ему
две минуты, подумал я, и если не перестанет, начищу ему рыло.
     Я вытерпел минуту и 45 секунд, но тут он встал и пошел к моему столу. Я
пощупал кобуру. На месте. Твердый. Самая твердая конечность, какая бывает  у
человека.  А  малый  этот был похож на сторожа платной стоянки.  Или  же  на
зубного врача. Отвратные усики и фальшивая улыбка. Или же отвратная улыбка и
фальшивые усики. Подошел к моему столу и торчит надо мной.
     -- Слышь, друг, -- сказал я, -- извини, у меня нет лишней мелочи.
     -- Да я не стрельнуть у тебя хотел.
     Не нравился он мне. Глаза как у дохлой рыбы.
     -- Так какие у тебя вопросы? Тебя выселили из мотеля?
     -- Нет, -- сказал он, -- я живу с мамой.
     -- Сколько тебе лет?
     -- Сорок шесть, -- сказал он.
     -- Это плохо.
      --  Нет, ей плохо. Недержание. Клеенки. Все такое. --  А-а,  --
сказал я, -- жаль.
     -- Мне тоже.
     Он все торчал надо мной.
     -- Ну, -- сказал я, -- не знаю, не знаю, чем тебе помочь.
     -- Ничем не поможешь... Я допил водку.
     -- Я просто хотел спросить, -- сказал он, -- спросить у тебя одну вещь.
     -- Ну-ну. Спрашивай.
     -- Ты не Спайк Дженкинс?
     -- Кто?
     -- Спайк Дженкинс. Ты выступал в Детройте, в тяжелом весе. Я видел твой
бой с Тигром Форстером. Один из лучших боев на моей памяти.
     -- Кто победил? -- спросил я.
     -- Тигр Форстер.
     -- Я не Дженкинс. Иди обратно и сядь на свое место.
     -- Ты не врешь мне? Ты не Спайк Дженкинс?
     -- И никогда не был.
      --  Ну  надо же. -- Он повернулся, ушел к своему столику и сел  как  я
велел ему.
     Я взглянул на часы. Ровно 2.30. Где же они?
     Я показал официанту "еще выпить"...
      В 2.35 вошел Селин. Остановился, огляделся. Я помахал надетой на вилку
салфеткой. Он подошел, сел.
      --  Мне  шотландского  с содовой, -- сказал Селин.  Момент  он  выбрал
удачно.  Официант как раз подходил с моей второй водкой. Я дал ему заказ.  А
a".n  водку тут же выпил. У меня было странное чувство. Как будто  ничто  не
имеет  значения. Леди Смерть. Смерть. Селин. Эта гонка меня  изнурила.  Весь
пар  вышел.  Существование не только абсурдно, оно вдобавок тяжелая  работа.
Подумать,  сколько раз за жизнь ты надеваешь нижнее белье. Это  кошмар,  это
отвратительно, это глупо.
     А тот интересант опять торчал над нами. Он смотрел на Селина.
     -- Слушай, а этот мужик с тобой, он не Спайк Дженкинс?
      -- Сэр, -- Селин посмотрел на него, -- если вам дороги ваши яйца в  их
нынешнем состоянии, извольте немедленно отойти. Тот ушел.
     -- Хорошо, -- сказал Селин, -- зачем я приглашен?
     -- Я собир