Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Буковски Чарльз. Почтамп -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -
- Да, СИСЬКИ! Ее здоровенное белое вымя! -- Хммм... Действительно большие. -- Вот видишь! Заметил-таки! -- Ну и какого черта? -- У меня тут подруги есть. Они видят, что происходит! -- Это не подруги. Это сплетницы поганые. -- А та блядина спереди, что танцоркой выступает? -- Она что -- блядина? -- Да она на что угодно вскочит, лишь бы хуй торчал. -- Ты сошла с ума. -- Я просто не хочу, чтобы все эти люди считали, что я тебя содержу. Все соседи... -- К черту соседей! Какая нам разница, что они думают? Мы же сами не думали раньше. А кроме этого, я плачу за квартиру. Я покупаю еду! Я выигрываю на скачках. Твои деньги -- это твои деньги. Раньше тебе так никогда не фартило. -- Нет, Хэнк, все кончено. Я так больше не могу! Я встал и подошел к ней. -- Ладно, ну, хватит, крошка, ты просто сегодня немного расстроена. Я попытался ее облапать. Она меня оттолкнула. -- Ладно, черт возьми! -- сказал я. Я вернулся к своему креслу, допил, налил еще. -- Все кончено, -- сказала она, -- ни единой ночи с тобой больше не сплю. -- Хорошо. Оставь себе свою пизду. Не такая уж она и замечательная. -- Дом себе возьмешь или съедешь? -- спросила она. -- Бери себе. -- А собаку? -- И собаку бери, -- ответил я. -- Она будет по тебе скучать. -- Я рад, что хоть кто-то будет по мне скучать. Я встал, вышел к машине и снял первую же квартиру, где висела табличка. Переехал я в тот же вечер. Я только что потерял трех баб и собаку. 2 Не успел я опомниться, как у меня на коленях сидела молоденькая девчонка из Техаса. Не буду вдаваться в подробности, как мы с ней познакомились. Короче, она возникла. Ей было 23, мне -- 36. У нее были длинные светлые волосы и хорошее плотное мясо. Я еще не знал в то время, что денег у нее тоже было много. Она не пила -- пил я. Сначала мы много смеялись. И вместе ездили на скачки. Она была красоткой, и каждый раз, когда я возвращался на место, какой-нибудь обсос придвигался к ней поближе. Их там водились десятки. Они все подползали и подползали. А Джойс просто сидела. Мне приходилось иметь с ними всеми дело двумя способами. Либо брать Джойс и отваливать, либо говорить парню: -- Слушай, приятель, эта уже занята. Хиляй отсюда. Но сражаться с волками и лошадьми одновременно -- это слишком. Я продолжал проигрывать. Профессионал ходит на бега один. Я это знал. Но думал, что, может быть, я -- исключение. И пришел к выводу, что вовсе я никакое не исключение. Деньги терять получалось так же быстро, как и у любого другого. Затем Джойс потребовала, чтобы мы поженились. Какого черта? подумал я, все равно я спекся. Я отвез ее в Вегас жениться подешевле, затем сразу же привез обратно. Продал машину за десять долларов и не успел очухаться, как мы оказались в техасском автобусе, а когда приземлились, в кармане у меня оставалось семьдесят пять центов. То был очень маленький городок, все население, я полагаю, под 2000. Экспертами этот городок был признан, как писали в одном большом журнале, последним городом в США, на который враги захотят сбросить атомную бомбу. Понятно, почему. А все это время, сам того не ведая, я пробирался назад к почтамту. Мать его. У Джойс в городе был маленький домик, где мы валялись, еблись и жрали. Кормила она меня до отвала, я от нее растолстел и ослаб одновременно. Ей все было мало. Джойс, жена моя, была нимфой. Я ходил гулять по городку, в одиночестве, чтоб от нее сбежать, со следами зубов по всей груди, шее и плечам -- и кое-где еще, что беспокоило меня больше и было довольно болезненно. Она пожирала меня живьем. Я хромал по городу, а они на меня лыбились, зная и про Джойс, и про ее сексуальные позывы, а также про то, что у ее отца и деда денег, земли, озер, охотничьих угодий было больше, чем у них всех вместе взятых. Они жалели и ненавидели меня одновременно. Однажды утром прислали карлика поднять меня с постели, и он начал возить меня по округе, показывая то и это, мистер Такой-то-и-такой-то, отец Джойс, владеет вон тем, а мистер Такой-то-и-такой-то, дедушка Джойс, - - вот этим... Мы ездили все утро. Кто-то пытался меня напугать. Мне было скучно. Я сидел на заднем сиденье, а карлик думал, что я -- пройдоха и вкрался в доверие к их миллионам. Он не знал, что я -- несчастный случай, бывший почтальон с семьюдесятью пятью центами в кармане. Карлик, бедолага, болел чем-то нервным и ехал очень быстро, время от времени весь трясся и терял управление машиной. Ее шкивало с одного края дороги на другой, и один раз мы прошкрябали 100 ярдов по забору, прежде чем он снова взял себя в руки. -- ЭЙ! ПОЛЕГЧЕ, КОЗЕЛ! -- заорал я с заднего сиденья. Все, хана. Они пытались меня прикончить. Это очевидно. Карлик был женат на очень красивой девчонке. Когда она была подростком, у нее в пизде застряла пробка от бутылки кока-колы, и пришлось идти к врачу, чтобы ее извлечь. Как и во всех маленьких городишках, про бутылку пошли слухи, от бедной девчонки все стали шарахаться, и карлик оказался единственным претендентом. Он получил лучший кусок жопки в городе. Я зажег сигару, которую мне дала Джойс, и сказал карлику: -- Все, хватит, козел. Теперь доставь меня обратно. И поезжай медленно. Я не хочу испортить игру. Я играл пройдоху, чтоб доставить ему удовольствие. -- Есть, сэр, мистер Чинаски. Есть, сэр! Он мною восхищался. Он думал, что я -- редкий сукин сын. Когда я вошел в дом, Джойс спросила: -- Ну, ты все посмотрел? -- Я увидел достаточно, -- ответил я. Имея в виду, что меня хотели прикончить. Я не знал, Джойс участвует в этом или нет. Тогда она начала сдирать с меня одежду и подталкивать к кровати. -- Секундочку, крошка! Мы уже два раза трахнулись, а еще двух часов нет! Она только хихикнула и толкнула меня сильнее. 3 Ее отец по-настоящему меня терпеть не мог. Он думал, что мне нужны его деньги. Не нужны мне были его проклятые деньги. Мне даже его проклятая драгоценная доченька не нужна была. Единственный раз я видел его, когда он вошел к нам в спальню как-то утром, часов около 10. Мы с Джойс лежали в постели, отдыхали. К счастью, мы только что закончили. Я выглянул из-под простыни. И тут не смог сдержаться. Я ему улыбнулся и мощно подмигнул. Он выскочил из дома, рыча и матерясь. Если меня можно было убрать, то он определенно бы за этим проследил. Дедуля был покруче. Мы сходили к нему в гости, я глушил с ним виски и слушал его ковбойские записи. Его старухе все было просто по фиг. Она и не любила меня, и не ненавидела. Она много ссорилась с Джойс, и я пару раз становился на ее сторону. Это ее, как бы, покорило. Но дедуля был крут. Я думаю, он в заговоре тоже участвовал. Мы сидели как-то в кафе, закусывали, а все заискивали и лыбились на нас. Там были дедуля, бабуля, Джойс и я. Потом мы сели в машину и поехали. -- Ты видел когда-нибудь бизона, Хэнк? -- спросил меня дедуля. -- Нет, Уолли, не видел. Я называл его Уолли. Старые кореша по вискачу. Черта лысого. -- У нас они тут водятся. -- А я думал, что они чуть ли не вымерли все. -- О, нет, у нас их тут десятки. -- Невероятно. -- Покажи ему, Папа Уолли, -- сказала Джойс. Сучка глупая. Зовет его Папа Уолли, хотя какой он ей папа. -- Хорошо. Мы поехали по дороге, пока не уперлись в пустое огороженное поле. Оно шло под уклон, и другого конца было не разглядеть. Много миль в длину и ширину. Там не росло ничего, кроме короткой зеленой травки. -- Не вижу я никаких бизонов, -- сказал я. -- Ветер что надо, -- сказал Уолли. -- Перелезай туда и пройди немного. Чтоб их увидеть, всегда надо немного пройти. На поле ничего не было. Они думают, что хорошо пошутили, разыграв городского пижона. Я перелез через ограду и пошел. -- Ну, и где же бизоны? -- крикнул им я. -- Они там. Иди дальше. Ох черт, старый трюк -- сейчас возьмут и уедут. Кресты проклятые. Подождут, пока я подальше отойду, и отчалят с хохотом. Ну и пусть. И пешком дойду. Хоть от Джойс отдохну немного. Я очень быстро шагал по полю, ожидая, что они сейчас уедут. Но мотора я не слышал. Я прошел еще дальше, повернулся, сложил руки рупором и заорал им: -- НУ И ГДЕ ВАШИ БИЗОНЫ? Ответ пришел из-за спины. Я услышал гром их копыт по земле. Трое, здоровенные, как в кино -- и они бежали, они надвигались на меня ОЧЕНЬ БЫСТРО! Один немного опережал остальных. Оставалось очень мало сомнений, к кому они направлялись. -- Ой блядь! -- сказал я. Я повернулся и дал деру. Ограда виднелась очень далеко. Она казалась невозможной. Времени оглядываться у меня не было. Может, тогда все вышло бы по-другому. Я несся, широко распахнув глаза. Вот я двигался! Но они меня нагоняли! Я уже чувствовал, как вокруг сотрясается земля, сейчас они вобьют меня в почву. Я слышал, как они фыркают, как они пыхтят. Из последних сил я поднатужился и прыгнул через ограду. Я ее не перелазил. Я над нею проплыл. И приземлился на спину в канаву, а одна из этих тварей просунула голову и смотрела сверху на меня. В машине все ржали. Они решили, что это самое смешное зрелище на свете. Джойс греготала громче всех. Глупые звери походили немного кругами, потом куда-то увалили. Я вылез из канавы и сел в машину. -- Бизонов я увидел, -- сказал я, -- теперь пора выпить. Они хохотали всю дорогу в город. Переставали, а потом кто-нибудь опять закатывался, и все ржали снова. Уолли даже пришлось машину один раз остановить. Он ее вести больше не мог. Он открыл дверцу и выкатился с хохотом на землю. Даже бабуля икать начала, на пару с Джойс. Позже история разнеслась по городу, и моей походке перестало хватать чуточку самодовольства. Мне нужно было подстричься. Я сказал об этом Джойс. Она ответила: -- Сходи в парикмахерскую. А я сказал: -- Не могу. Бизоны. -- Ты что, боишься людей в парикмахерской? -- Бизоны, -- ответил я. Меня подстригла Джойс. Надо сказать, ужасно. 4 Потом Джойс захотелось вернуться в город. Несмотря на все недостатки, этот городишко, со стрижками или без, убирал городскую жизнь. Там было тихо. У нас был собственный дом. Кормила меня Джойс хорошо. Много мяса. Богатого, хорошего, отлично приготовленного мяса. За эту сучку одно могу сказать: готовить она умела. Она готовила лучше любой другой бабы, что я знал. Еда полезна для нервов и состояния духа. Мужество происходит из живота, а все остальное -- от отчаянья. Так нет же, приспичило ей ехать. Бабуля постоянно до нее докапывалась, и она свирепела. Мне же довольно-таки нравилось изображать негодяя. Я дал отпор ее двоюродному брату, городскому забияке. Такого тут раньше не было. В джинсовый день всем в городе полагалось носить джинсы -- или народ кидали в озеро. Я надел свой единственный костюм с галстуком и неторопливо, словно Крошка Билли, прошелся по городку, заглядывая в окна, останавливаясь купить сигар, а все не спускали с меня глаз. Я разломил этот городишко пополам, как деревянную спичку. Позже я встретил на улице городского врача. Мне он нравился. Он вечно торчал на какой-то наркоте. Я сам не торчок, но случись так, что захочется спрятаться от себя на несколько дней, я знал: у него я смогу получить все, что захочется. -- Нам надо уезжать, -- сказал ему я. -- Вам следует остаться, -- ответил он, -- жизнь тут неплохая. Охота, рыбалка. Воздух хороший. И никакого давления. Вы в этом городе -- хозяева, - - сказал он. -- Я знаю, док, но парадом командует она. 5 Поэтому дедуля выписал Джойс большой чек и вот они мы какие. Сняли домик на холме, и тут Джойс взбрела в голову эта дурацкая морализаторская мысль. -- Нам обоим нужно найти работу, -- сказала она, -- чтоб доказать им, что нам их деньги на фиг не нужны. Чтоб доказать, что мы самостоятельны. -- Крошка, это детский сад какой-то. Любой дурак может выхарить себе какую-нибудь работу; наоборот, только мудрый человек может обойтись без нее. Тут у нас мы называем это фарцой. Я б хотел стать хорошим фарцем. Такое ей не нравилось. Потом я объяснил, что человек не может себе найти работу, если у него нет машины ездить ее искать. Джойс села на телефон, и дедуля прислал ей денег на машину. Я опомниться не успел, как уже сидел в новеньком плимуте. Она выставила меня на улицу в отличном новом костюме, ботинках за сорок долларов, и я подумал: какого черта, пусть ей будет в кайф. Экспедитор -- вот я кто. Когда не умеешь ничего делать, им и становишься -- экспедитором, приемщиком, кладовщиком. Я съездил по двум объявлениям, зашел в оба места, и оба меня взяли. Первое пахло работой, поэтому я выбрал второе. И вот я со своим рулончиком клейкой ленты работаю в художественной лавке. Раз плюнуть. Работы на час-два в день. Я слушал радио, построил себе из фанеры кабинет, поставил туда старый письменный стол, телефон и сидел читал Беговые Формы. Иногда мне становилось скучно, и я ходил по переулку в кофейню, сидел там, прихлебывая кофе, жуя пирожные и флиртуя с официантками. Приходили водители. -- Где Чинаски? -- В кофейне. Они шли туда, пили кофе, потом мы вместе возвращались по переулку, делали, что нужно -- скидывали несколько коробок с грузовика или закидывали в кузов. Еще что-то с накладными. Они не хотели меня увольнять. Даже продавцам я нравился. Они грабили своего босса с черного хода, но я ничего не говорил. То была их маленькая игра. Меня она не интересовала. Мелкое воровство, не больше. Мне же нужен был весь мир или ничего. 6 В том домике на холме жила смерть. Я понял это, как только вышел через сетчатую дверь на задний двор. На меня обрушился зудящий, звенящий, воющий грохот: 10000 мух поднялись в воздух одновременно. Такие мухи живут на всех задних дворах -- там растет высокая зеленая трава, и они в ней гнезда вьют, они ее обожают. Господи ты боже мой, подумал я, и ни единого паука в радиусе пяти миль! Пока я там стоял, эти 10000 мух начали спускаться с небес, усаживаться на траву, на забор, на землю, мне на волосы, на руки, везде. Одна из тех, что посмелее, меня укусила. Я выматерился, выскочил из дома и купил самый большой баллон от мух, что только есть. Я сражался с ними много часов, в неистовстве -- и мухи, и я, -- и через несколько часов, кашляя и тошня от того, что надышался этой гадостью, огляделся: мух было столько же, сколько и раньше. Наверное, на каждую, что я убил, они залегали в траву и рожали двух. Я сдался. В спальне у нас вокруг кровати стояла такая низенькая стеночка, перегораживавшая комнату. На ней располагались горшки, а в горшках располагалась герань. Когда мы с Джойс впервые легли в постель и заработали, я заметил, что половицы начали прогибаться и дрожать. Затем -- плюх. -- О-о! -- сказал я. -- Ну что еще? -- спросила Джойс. -- Не останавливайся! Не останавливайся! -- Бэби, мне на задницу горшок герани свалился. -- Не останавливайся! Продолжай! -- Ладно, ладно! Я снова расшуровался, все шло сносно, и тут -- -- Ох, блядь! -- Что такое? Что такое? -- Еще один горшок с геранью, бэби, трахнул меня по копчику, скатился в жопу и упал. -- К черту герань! Дальше! Дальше! -- А, ну ладно... Через все наше упражнение горшки все падали и падали. Как ебаться под бомбежкой. Наконец, мне удалось. Позже я сказал: -- Слушай, крошка, надо что-то сделать с этой геранью. -- Нет, пускай там стоит! -- Но почему, бэби, почему? -- Остроты придает. -- Остроты придает? -- Да. Она только хихикнула. Но горшки оставались на месте. Бльшую часть времени. 7 Затем я начал возвращаться домой несчастным. -- В чем дело, Хэнк? Приходилось каждый вечер напиваться. -- Дело в управляющем, Фредди. Он начал насвистывать эту песенку. Он ее насвистывает, когда я прихожу по утрам, и не останавливается. Когда я ухожу вечером домой, он ее по-прежнему свистит. И так уже две недели! -- А как песня называется? -- Вокруг Света в Восемьдесят Дней. Мне она никогда не нравилась. -- Так найди себе другую работу. -- Найду. -- Только с этой не увольняйся, пока новую не найдешь. Надо им доказать, что... -- Ладно. Ладно! 8 Как-то днем я встретил на улице одного пьянчугу. Я его знал и раньше -- в те дни, когда мы с Бетти бары обходили один за другим. Он мне рассказал, что работает почтовым клерком, и что это не работа, а пшик. Самое большое и жирное вранье столетия. Я ищу этого парня уже много лет, но боюсь, до него кто-нибудь другой раньше добрался. И вот я снова держал экзамен на гражданскую службу. Только в этот раз пометил свои бумаги клерк, а не почтальон. К тому времени, как я получил уведомление, что должен явиться на присягу, Фредди перестал насвистывать Вокруг Света в Восемьдесят Дней, но мне уже не терпелось заполучить эту шаровую работенку у Дяди Сэма. Фредди я сказал: -- Мне тут отлучиться по одному делу нужно, можно я полтора часа на обед возьму? -- О-кей, Хэнк. Кабы знать, каким длинным этот обед окажется. 9 Нас собралась целая банда. Человек 150 или 200. Надо было заполнить скучные бумаги. Затем все встали лицом к флагу. Присягу принимал тот же парень, что и раньше. Приняв у нас присягу, он сказал: -- Так, ладно, вы получили хорошую работу. Держите рыльце чистым, и уверенность до конца жизни вам обеспечена. Уверенность? Такая уверенность только при пожизненном бывает: три квадрата, за квартиру платить не нужно, ни удобств, ни подоходного налога, ни алиментов. Ни подати за номер на машину. Ни штрафов на дороге. Ни вождения в нетрезвом виде. Ни проигрышей на скачках. Бесплатное медицинское обслуживание. Товарищи со сходными интересами. Церковь. Глазок. Бесплатные похороны. Почти 12 лет спустя, из тех 150 или 200 нас осталось лишь двое. Как некоторые не могут водить такси, или шлюхами торговать, или толкать наркоту, большинство парней -- да и девчонок тоже -- не могут быть почтовыми клерками. И я их не виню. Шли года, и я видел, как они маршируют своими отрядами по 150-200 человек, и из каждой группы оставалось двое, трое, четверо -- ровно столько, чтобы заменить тех, кто уходит на пенсию. 10 Сопровождающий провел нас по всему зданию. Нас было так много, что всех пришлось поделить на группы. Мы ездили на лифте по очереди. Нам показали столовую для служащих, подвалы, всю эту скукотищу. Боже праведный, подумал я, побыстрее бы он, что ли. Я с обеда уже на два часа задерживаюсь. Затем сопровождающий вручил нам рабочие листки. Показал часы. -- Вот так вы отмечаетесь. Он показал нам, как. Потом сказал: -- Теперь отмечайтесь. Двенадцать с половиной часов спустя мы отметились на выходе. Ни хера себе присяга получилась. 11 Через девять или десять часов людей морил сон, и они падали в свои ящики, умудряясь схватиться за что-то и не рухнуть туда совсем. Мы раскладывали зонированную почту. Если на письме стояло зона 28, ты совал его в дырку под номером 28. Просто. Один большой черный парень вскочил с места и замахал руками, чтобы проснуться. Его мотало по всему полу. -- Вот черт! Не могу я так! -- говорил он. При том, что был он здоровым и мощным кабаном. Работать одними и теми же мышцами очень утомляет. У меня все болело. В конце прохода стоял надзиратель, еще один Булыжник, и на роже у него было написано такое -- должно быть, они специально перед зеркалом репетируют, у всех надзирателей такое выражение на лицах: смотрят так, будто ты -- кусок человечьего говна. Однако, входили они сюда через те же самые двери. Когда-то были клерками или почтальонами. Я этого не мог понять. Вертухаи ручной выборки. Одну ногу всегда следовало держать на полу. Вторую -- на подставке для отдыха. То, что они называли подставкой для отдыха, было маленькой круглой подушечкой на каблучке. Разговаривать запрещено. Два 10-минутны

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору