ренное  из железобетонных
балок и стекла. Внутрь заходить  не хотелось.  Там,  внутри, стояли огромные
темные помещения, не наполненные ничем, кроме  воздуха, а  по полу сквозняки
гоняли мусор.

     -  Директор  был дурак,  -  рассказывал подрядчик. -  Параноик. Все ему
казалось, что рабочие шпионам секреты выбалтывают. Придет  в цех,  встанет у
человека за спиной, и курит. Кто сможет работать в таких условиях? Продукция
получалась низкого качества. Вот завод и развалился.

     Так прошли они по  пустынным помещениям  снизу вверх  и сверху вниз,  и
только  когда  они второй  раз  спустились  на первый этаж, Веселуха обратил
внимание на то, что в одном из цехов горел свет за прикрытой дверью, и  туда
по серому бетону вела утоптанная тропинка из следов.
     - А кто это у вас там? - указал Веселуха.
     - Не знаю! - удивился подрядчик.

     Веселуха на цыпочках подкрался  к  двери, заглянул туда и открыл рот: в
большой комнате с  низким потолком стояли рядами компьютеры, и, уткнувшись в
экраны,  за ними сидели вполне бойкие молодые люди в джинсах и темных очках.
То там,  то тут  негромко  названивали на  разные голоса мобильники. В углу,
наверху, бубнил  телевизор.  Ян  Владиславович тихонько притворил  дверь,  и
увидел,  что  с  оборотной  стороны  на  нее  наклеен  лист: "Инвестиционная
компания ГУРУ".
     - Молодцы. Пусть сидят.

     Веселуха  выпустил  дым изо рта. Дым  сплелся в кольцо,  и  перед  ними
материализовалась точная копия  будущего завода.  Завод работал.  Мимо  него
мчался горячий ветер с  залива, а небо было сиреневого и оранжевого цвета. И
все были свободны и счастливы.

     Сквозь  строительный  сор  - жирные  капли  цемента,  железные стружки,
крошку  - прорастал  пустырь зеленой  травой; подрядчик  с маслеными глазами
смотрел на Веселуху и думал, что Веселуха не знает цен.

     - Вы думаете, я цен не знаю? - ехидно сказал Веселуха. - Пятьдесят!
     - Кудах там там! - всплеснул руками  подрядчик. -  Кудах-там пятьдесят!
Да сто как минимум!
     - Где, Паша, наш генеральный план? - сурово сказал Веселуха.
     - Вот он, - Паша извлек план из заднего кармана джинсов.
     - Мы вам дадим! - не в лад пообещал подрядчику Рябинин.

     Глаза у  подрядчика  совсем замаслились. Он  бегло  оглядел Генеральный
план, причмокнул розовым язычком и улыбнулся.

     - Ну, а сроки? - спросил он.
     - Сейчас  август,  -  сказал Веселуха.  - К декабрю завод должен начать
работу.  Я  понимаю,  что  это  невозможно. Ввиду  данного обстоятельства, -
Веселуха заложил руки за пояс, - внутрь каждого часа вливаю вам по семьдесят
две дополнительные минуты. И работайте надежно. В дело надо душу вкладывать.
     Тут Веселуха обратился к Лукину:
     - А  ты,  пожалуйста, проследи за ним,  чтобы  все  было честно  и  как
следует быть, и  чтобы  мне не приходилось, как  Петру Великому,  вникать  в
каждую мелочь.
     -  Обещаю, что все будет, как следует быть, - поклялся  Лукин,  и повел
разговор с подрядчиком дальше.

     Он  вел его бойко, в уверенных словах и непонятных терминах, и Веселухе
вскоре стало скучно  их слушать. Он ушел,  и увел с собою Рябинина, и только
Паша  Ненашев поодаль стоял и прислушивался. Разговор этот тихий  ему крепко
не  нравился,  но  тем-то  и  хороши все  преступления, что до их совершения
ничего криминального еще нет.

     - Тут такие деньжищи, брат! - восхищался Рябинин, ходил под сенью балок
и пахал кроссовками песок. - Лукин, сколько тут денег?
     - И-и!!! -закатывал честные голубые глаза Лукин. - У-у!!!

     Лукин  бил себя в грудь, и  грудь отдавалась,  как  пустая  бочка. Шило
ерзало у него в попе. Раздражение копилось в нем слишком долго. Жизнь летела
мимо, а он пахал на Веселуху, - как будто так и надо!
     - Мне  неймется! - говорил он  сам себе, и похаживал короткими ножками,
вальяжным  шагом, и мечтал. - Веселуха у  меня  узнает!  Я  -  птица другого
полета. Сокола нельзя запрягать в телегу, - взвивался Лукин.
     Он  наворачивал  круги  и спирали вокруг  завода;  там  неподалеку  был
заброшенный колодец,  и Лукин,  как гордый демон, присаживался на его край -
ножка  на ножку - но сидеть долго не мог, вскакивал и  вглядывался  в черную
воду:
     -  Ну  чем, чем я  хуже Яна? Почему он  выигрывает честно, а меня тянет
жульничать? Я презираю этого человека. Я ему ужасно завидую!

     Зла фурия во мне смятенно сердце гложет,
     Злодейская душа спокойна быть не может.
     Я к ужасам привык, злодейством разъярен,
     Наполнен варварством и кровью обагрен.

     Уже местами пожелтели и поредели кудри кленов и тополей. Лукин крал. Он
вставлял шланг  с  входящими  денежными потоками  к себе  в бензобак,  или в
карман, или  попросту в  унитаз.  Финансовые потоки плыли  сквозь его липкие
руки.  Иногда  на строительстве  появлялась  мадам  Веселуха:  то  возникала
неслышно  за спиной у рабочих, в шелковом зеленом балахоне, в  белой шапочке
поверх волны волос, то стояла на солнце, запрокинув голову.

     Однажды вечером,  когда синяя  мгла нашла на поля, зажглись  фонари,  и
сквозь  наш мир проступил  мир иной,  Лукин и мадам Веселуха с глазу на глаз
сидели в укромном уголке одного милого ресторанчика близ Пяти  углов. Жена у
Веселухи  была красавица, - тут уж не попишешь, и Лукин был  еще ничего себе
мужчина,  галантный,  только  вот  не  физик,  и глаза  у  него  отсвечивали
ярко-голубым мошенническим цветом.

     - Да бросай ты своего  Веселуху, - шептал Лукин жарким  шепотом. - Что,
любишь ты его, что ли?
     Мадам Веселуха вздохнула и положила в рот маленький кусочек киви.
     - Опять ты за свое. Забудь, это невозможно.
     - Вовсе нет, - возразил Лукин страстно. - Я знаю, что  говорю. Ситуация
такова, что я могу легко оставить  Веселуху ни с чем. Тогда и ты, милая моя,
тоже останешься - ни с чем...
     - Угрожаешь? - повернулась мадам Веселуха.
     - Информирую, - ответил Лукин.
     - Зачем?
     Лукин улыбнулся ослепительно:
     - Повторяю свой вопрос. Ты любишь своего мужа?

     Мадам Веселуха задумалась.
     -  Не знаю, - с сомнением произнесла она наконец. - С ним рядом... поле
какое-то образуется,  что ли... Как-то он это делает... Я рядом с ним просто
пропадаю. Ему, по-моему, без  разницы, я или какая другая. С другой стороны,
благодарность... Он  меня из пацанки, провинциалки в люди вывел, - кто я без
него?

     Мадам Веселуха вздохнула и  рукой поправила  волосы. Лукин, сходя с ума
от ее запаха,  тихо нашел под столом ее  коленочку и вкрадчиво,  внушительно
сказал ей:
     - Никогда не живи ради других, красавица.
     Мадам Веселуха покраснела, как кленовый лист.

     Так был  составлен этот ужасный заговор, и  Ян Владиславович ничего  не
знал, иначе он намотал бы на  руку золотисто-каштановые волосья  этой стервы
да  выкинул бы  ее  за  борт "в надлежащую  волну"; а  Лукина вызвал  бы  на
поединок, и, конечно, убил бы его, потому что Бог -  он  правду видит. Но Ян
Владиславович ничего не знал. Вообще, после заграничного турне директор впал
в  эйфорию и очень  себя полюбил. Например,  он днями занимался собственными
научными работами, отдав все текущее управление на откуп Лукину.

     -  На  фирме все  хорошо,  - легкомысленно  говорил  он, попивая кофе с
бальзамом, -  а я Оксфордскому  университету  одну разработочку обещал,  так
должен закончить.

     Достойна упоминания и  сама  эта "разработочка":  в качестве  побочного
эффекта она позволяла находиться одновременно  в  нескольких местах, или, по
выражению Яна Владиславовича, "сидеть на двух базарах одним задом". Веселуха
с удовольствием  применял этот побочный  эффект: его можно было одновременно
застать в Сиэтле, где  он  выступал с докладом, в  Малайзии, где он заключал
очередной контракт, и в двух точках его кабинета: на окне и в кресле.
     - Уникальная возможность для составления коктейлей, - потирал  он руки.
- Напитки всего мира доступны мне одновременно!

     Сентябрь выдался теплый, почти жаркий, и мадам Веселуха ходила с голыми
руками, в развевающихся одеждах, а волосы ее блестели  на солнце,  как струи
водопада. Лукин сходил с ума и крал все больше.

     Иногда являлся на стройке  и  Паша Ненашев, хотя  ему-то тут было вовсе
нечего  делать - по  мнению Лукина: Паша  приходил  на закате,  опирался  на
какой-нибудь  ящик, и оценивал,  и  прикидывал.  Результатом его  молчаливых
визитов   было  то,  что  он   попросил   Лукина  предоставить   ему   смету
строительства.

     - Э-э! - рассмеялся Лукин. - Не далеко ли, друг мой, ты зашел? Ты у нас
кто? Менеджер по продажам. Ну, вот и продавай.
     - У меня есть  все основания полагать, -  сказал Паша  безлично, -  что
дела  нашей  фирмы  идут  не блестяще.  Также я намерен  в  ближайшее  время
доказать,   что   причиной  тому   являются   корыстные  действия  некоторых
собственников фирмы.

     И Паша Ненашев посмотрел на Лукина. Но тот не убился, а рассмеялся:
     - Доказательства! - сказал он радостно. - Доказательства!

     Паша Ненашев  пожал плечами  и пошел, но в  коридоре  был остановлен  и
приведен к директору.

     - Так  это  ты  тут  дерьмо по  стенкам размазываешь,  Паша? -  спросил
Веселуха, делая кислое лицо.
     - Вы увидите, - сказал Паша укоризненно. - Но будет поздно.
     - Лукин! С ним начинали! И тебе не стыдно!

     Паша немедленно стало стыдно, но он не поддался.
     -  Ян Владиславович,  - сказал он  сердечно. - Поверьте  мне, вас нагло
обманывают! И кто -

     Тут  Паша  взглянул  на  шефа  и  запнулся. Ян  Владиславович  курил  и
иронически улыбался.

     - Я, дружок мой, - сказал он веско, - я, Паша, физик, в отличие от вас!
Вы  можете тратить свое  время на мелкие  подкопы,  - вы можете тратить свое
время, а я - не могу.
     Директор  неопределенно  махнул рукой  во  двор,  где  в ровном  тепле,
прозрачные и нежные, стояли  парки  и  улицы  все  в желтых листьях.  Стебли
сурепки и полыни засохли вдоль дорог.
     - И  невыносимо же,  - тут Веселуха повысил голос, - отвлекаться на все
ваши дрязги!
     - Да-а,  - смело обличил его  Паша Ненашев, - а на  кальвадос,  Бейлис,
можжевелловый джин  и старку  -  выносимо? Ян Владиславович! -  продолжал он
горячо. - Пока  вы тут хозяин! Умоляю вас. Во  имя  вашей концепции - во имя
российской (Паша почесал бритый  череп) науки. Ну, посмотрите вы пару бумаг.
Вы же у нас абсолютный монарх. Вы же все можете. Ну, посмотрите, я знаю, где
он вас надувает...
     - Если ты хочешь меня поссорить с  Лукиным, - сказал  Веселуха резко  и
потушил сигарету,  -  то  это у  тебя не получится. Вообще вот  такие  люди,
которые ни хрена не  делают по работе,  а только  разлагают коллектив...  Ты
хоть знаешь,  как работает наш  новый  вакуумник? Ах,  примерно?  Ах, ты  не
физик?  Ну,  так и пошел тогда  к едрене фене!  Тебе, чтоб академиком стать,
трехсот лет не хватит!
     - Я не ставлю перед собой такой цели, - корректно ответил Паша.

     На  этот раз  окно  было открыто настежь, и  вылет произошел  бесшумно.
Только  всколыхнулись  сухие листья  ворохом,  а  Лукин посмотрел  во двор и
ухмыльнулся.   Все  это  очень  ему   нравилось.  Директора  практически  не
существовало:  Веселуха  рассеивался  по  миру,  а он,  Лукин, присутствовал
зримо, весь мясной и хитрый, как лис. А уж когда в Норвегии открылся мировой
симпозиум по вопросам времени, Веселуха исчез совершенно.

     -  Восемнадцать   приглашений  прислали,  -  извинился  Веселуха  перед
подчиненными. -  Лично сам Макферсон письмо написал  от руки дорогой ручкой.
Постарайтесь не отвлекать меня... ну, разве что если очень приспичит.
     -  Так вот  прямо  прошел директор  к шкафчику, -  поведал Рябинин Паше
Ненашеву,  - вынул  оттуда кувшин  с  рябиновкой и  надел  пиджак.  Только и
видели!
     - Нет, он ненормальный, - заметил Паша Ненашев грустно.

     В  горах Норвегии медленно падало  в море  рыжее солнце,  водочка  была
разлита по стаканам, и физики, профи по Времени, уже собрались по первой, но
тут вдруг все обернулись  и разразились  криками  восторга. К ним, с гор, по
каменистой  дорожке,  без  галстука  и  багажа  спускался  русский  гений Ян
Веселуха.

     -  Восприимем  же полные стаканы  в его честь!  - воскликнули физики. -
Садитесь и расскажите, - мы слышали давно, мы так мечтали увидеть!

     Дверь  в комнату Веселухи  гуляла, сухой  осенний  ветер  ленивой рукой
открывал и закрывал ее, шустрые пальчики мадам Веселухи перебирали документы
и выкладывали их на стол рубашкой вверх.

     А Лукин крал.

     Каждое утро начиналось с драки Паши Ненашева и Лукина: можно сказать, с
дуэли.  Паша  хлестал Лукина контрактами, Лукин  Пашу - платежками,  но звон
стоял такой,  как  будто  они дрались на  тяжелых  мечах.  Рябинин  суетился
вокруг, подавая  то  платок,  то зеркальце  - бойцы заметали  следы  побоища
пудрой, Паша Ненашев брал ее у Натальи Борисовны Денежкиной, Лукин - у мадам
Веселухи.

     -  Вор,  погубитель, -  вопил  Паша  Ненашев  по  утрам,  делая  выпады
контрактом. - Вы уморите фирму!
     - Туда и  дорога! - отбивался Лукин платежкой. - Веселуха  будет знать,
как верить  людям на деньги! Защищайтесь,  сударь! Я схарчу  вас, и не таких
молокососов едал!
     - Не говорите "гоп"! - храбро парировал Паша. - И вообще... вот приедет
барин!
     - Ха-ха-ха! - смеялся Лукин дьявольским смехом. -  Барин  тебя из  окна
выкинет. Правда, моя королева?
     - Правда, мой рыцарь! - нагло отвечала мадам Веселуха.

     Она сидела на  окне, увитом  порыжевшим  виноградом с мелкими  зелеными
ягодками, на голые плечи был накинут мех, в волосах торчала нэпманская роза.
Она поливала Пашу Ненашева помоями. Темно-зеленый шелковый сарафан, шелковые
золотистые ноги, волна  волос, скулы и подбородок: лицо  немного стервозное,
но удивительно  притягательное.  Гражданское  мужество поднималось в  сердце
Паши  Ненашева.  Уши   его  от  невольного   подслушивания  и  подглядывания
развернулись в капустные листья.

     На девятый день отсутствия Веселухи Паша Ненашев рывком распахнул дверь
в  кабинет  Лукина:  там  за  столом,  уютно  свернувшись  калачиком,  сидел
чиновник.  Рядом с ним были Лукин и,  конечно  же, мадам Веселуха. Появление
Паши Лукину, кажется, не понравилось.

     - Вон,  холоп, -  заорал  он  на Пашу. -  Я собственник,  а ты  наемный
менеджер!
     Чиновник тут же восхитился:
     -  Прелестно! Мне нравятся ваши порядки.  Вот бы и нам  такое ввести  в
правительстве. Эх, Европа не поймет, а так бы!

     Паша даже не разгневался: он не принимал таких вещей всерьез.
     - Валерьянки попейте, - пробормотал он. - А вам чего... бы хотелось?
     Паша всегда так спрашивал, когда хотел незаметно нахамить.
     -  Да мне, собственно, -  замельтешил  чиновник. -  Собственно а-а... Я
просто  думал  - ведь  ваш прибор, он,  как бы,  а-а... А там и выборы не за
горами, вы понимаете меня?
     -  Было  много  желающих,  -  прервал Лукин,  -  воспользоваться  нашим
прибором  в целях блага Родины, но мы выберем только самых достойных, потому
что ведь  и  благо  Родины как таковое  может быть  понято по-разному...  Мы
коммерческая организация, вы понимаете.
     - Ну, деньги, - улыбнулся чиновник. -  Если бы все можно было купить за
деньги,  это было бы ужасно! К счастью, у нас пока  имеют  значение  и живые
человеческие связи... Кровная месть, например...

     Мадам Веселуха расхохоталась.  И за что Веселуха выбрал такую птицу? За
красоту.  Мадам Веселуха была очень  красива. Блестящие волосы, как волна, -
опишем ее  языком цыганских  романсов, - глаза, как  смородина. А  пахла она
чем-то резким, - ее духи чем-то неуловимо напоминали керосин. - "Дело пахнет
керосином".

     -  Исстрадалась  я, -  плакалась  мадам  Веселуха Лукину ночью, в  тиши
кабинета. - Истерзалась я!
     Ведь известно, что человеку только дай себя пожалеть.
     -  Ничего,  -  утешал  ее  Лукин, прыгая  по  кабинету,  как  Ленин  по
броневику. - Мы поедем в Америку и будем там потреблять, что захотим!

     Тем же самым вечером Паша  Ненашев, уходя  с работы, расслышал  в углах
какой-то  стук и позвякивание.  Почудилось ему,  что из  листвы старого дуба
поблескивали увеличительные стекла. Но Паша не придал этому значения, а зря:
то  уже подбирались  вражеские  полчища.  Наутро  они  встали из  травы,  и,
вытягивая  красные  языки,  от которых  пахло  кофе  и  сигаретами, пошли на
"Амарант".

     - Но вас никто не звал! - закричал Рябинин, встав в дверях и пытаясь не
пустить их внутрь. - Работать мешаете! Вон сейчас же!
     - Как  это  - никто? -  глумливо  проверещал один  из  незваных гостей,
огромный жирный жаб на птичьих ногах. - Нас звал господин Лукин!
     - Господин Лукин нас звал! - подтвердила вся кодла, хихикая и кидаясь в
Рябинина помойными предметами. - Господин Лукин и мадам Веселуха!
     - Да кто вы такие?! - спросил Рябинин в ужасе. - Кто вы?
     - Мы - новые  акционеры! - отозвались  твари  хором.  -  ЗАО  "Амарант"
преобразуется в ОАО!
     -  А, заходите,  друзья!  -  Лукин высунулся из  окошка и приветственно
махал тварям рукой. - Кто хочет - залетайте, остальные через дверь!
     - Только через мой труп! - крикнул Рябинин.

     Вперед  пробился некто  трехметровый,  бронебойного  вида,  с  красными
глазами и огромной нижней челюстью.
     - Через труп, говоришь? - он клацнул зубами и шагнул вперед.
     Рябинина вжало в стенку. Мимо него душной волной, топоча и  повизгивая,
ломанулись  "гости".  Рябинин,  бессильно матерясь,  пустил  в  них запасным
колесом от служебного автомобиля.
     - Наталья Борисовна! - крикнул он вверх. - Посмотрите, ради Бога, чтобы
они ничего не сперли!
     - Что вам надо?! - причитала госпожа Денежкина, отнимая у тварей гайки,
открученные от нового прибора. - Что за табор?! Почему нас не предупредили?

     Зрелище  было  и впрямь  душераздирающее.  Паша Ненашев  открыл  дверь,
оценил ситуацию и метнулся в лабораторию.

     - Я просто не знаю, что делать, -  закричал Паша, разводя руками. - Все
же  рухнет  сейчас!  Вы  только  принюхайтесь,  Наталья   Борисовна!  Пахнет
керосином!
     - Да, вот и потолок потрескивает, - меланхолически  отметила Денежкина.
- Посмотрите.
     Действительно, на потолке, прямо над весами, образовалась и расширилась
маленькая, но плотная щель.

     - Это Лукин, - сказала Наталья Борисовна. - Лукин и мадам  Веселуха.  В
высшей степени недостойная женщина.
     - Значит  так,  - распорядился  Паша. - Вы, Наталья  Борисовна,  срочно
туда. При вас они не посмеют. А я пойду звать Веселуху.

     Менеджер открыл дверь и столкнулся с Лукиным нос к носу. Лукин побелел,
как штукатурка. Паша схватил его за редкие волосы и спросил:
     - Бразды правления взрываем?
     -  Да,  -  дерзко ответил Лукин,  извиваясь. - А  ты,  Павел  Петрович,
подумал бы о своей судьбе. Ведь тебе теперь придется на меня работать.
     - Ох, и получишь же ты от шефа! - вскричал Паша.

     Но Лукин не боялся ничего. Он отпрыгнул на три шага, показал  Паше язык
и помчался  на собрание новых  акционеров. Резкий запах керосина усиливался,
щели на потолке и стенах росли.
     -  Веселуха  как всегда,  -  плачевным  голосом пробормотал  Паша. - Ну
почему он такой... не менеджер!
     Это прозвучало почти как "не физик" в устах Рябинина.

     А Веселуха в Норвегии стоял над прибором и уверял собравшуюся компанию,
что прибор умеет делать много интересного со временем и даже пространством.
     - Я занялся этим случайно, - скромно говорил он, - мне бы и в голову не
пришло, что мой прибор может иметь какое-то  отношение к тому, чем  я всегда
занимался в науке. А вот мои партнеры со всего света заметили. Молоко вблизи
него не киснет, духи  индивидуально  подбирает... Что-то, подумал я, есть  в
этом общее! Я уже сделал некоторые  обобщения, - даже практические выводы, -
но границы неизвестного, как всегда в таких случаях,