м же сюда попал?
Канделаки. Это я его привел.
Трейниц. Я его спрашивал, а не вас. Зачем привел?
Канделаки (указывая на Сталина). Вот он приехал безработный  искать  уроков.
     Вот я и привел Вано.
Трейниц (глядя на Сталина). Ах, интеллигентный человек? Очень приятно.
Полицеймейстер (городовому). Печку осмотри.
Трейниц (Вано). Почему в цивильном платье?
Вано. Я пальто разорвал под мышкой.
Трейниц. Надо было маме сказать, она бы зашила.
Полицеймейстер (городовому). Пепел есть?
Городовой. Никак нет, ваше высокоблагородие.
Полицеймейстер (Дариспану). Твоя книжка?
Дариспан. Нет. Сталин. Это моя книжка.
Полицеймейстер  (читает).  "Философия  природы.  Перевод  Чижова.  Сочинение
     Гегеля". (Кладет книжку Трейницу на стол.)
Трейниц (Сталину). Философией занимаетесь? Смешанное  общество  в  Кединском
     переулке мы  застали,  полковник:  манташевский  паяльщик,  другой  без
     документа, подозрительный гимназист и философ. (Сталину.) Итак,  с  кем
     имею удовольствие разговаривать?
Сталин (указывая на разгром от обыска). Признаюсь, я этого  удовольствия  не
     испытываю.
Кякива (Трейницу). Господин полковник, покорнейше вас прошу, чтобы я  с  ним
     не разговаривал.
Трейниц. Что это значит?
Кякива. Язык у него такой резкий, он мне  что-нибудь  скажет,  а  я  человек
     тихий...
Трейниц. Это глупости. (Сталину.) Будьте добры, скажите, вы не были девятого
     марта у здания Ардаганских казарм в толпе, произведшей беспорядки?
Сталин. Я вообще не был девятого марта в Батуме.
Трейниц. Гм... странно... мне показалось, что я вас видел. Впрочем, возможна
     ошибка. (Кякиве.) А ты видел?

                           Кякива кивает головой.

     Вот и он...
Сталин. Позвольте! Зачем же вы так верите с первого слова? Мало ли  что  ему
     могло померещиться? Ведь он же кривой на один глаз!
Кякива (грустно улыбнувшись). Я - кривой...
Трейниц. Так позвольте узнать, кто вы такой?
Сталин. Позвольте мне, в свою очередь, узнать, кто вы такой?
Трейниц. Извольте-с, извольте-с. Помощник начальника Кутаисского губернского
     жандармского управления полковник Трейниц. Владимир Эдуардович...
Сталин. Благодарю вас, дело не в фамилии, а я хочу узнать, чем  вызвано  это
     посещение  мирной  рабочей  квартиры,  где  нет  никаких  преступников,
     полицией и жандармерией ?
Трейниц. Оно вызвано тем, что наружность этих мирных  квартир  часто  бывает
     обманчивой. Разрешите спросить, где вы остановились в Батуме?
Сталин. Я здесь остановился.
Трейниц (указывая на Дариспана). У него?
Канделаки. Нет, у меня.
Трейниц. Ах, вы тоже здесь живете? Позвольте, а вы  не  жили  на  Пушкинской
     улице?
Канделаки. Жил и сюда переехал.
Трейниц. Часто квартиры меняете... (Сталину.) Итак, как ваша фамилия?
Сталин. Нижерадзе.
Трейниц. А имя и отчество?
Сталин. Илья Георгиевич.
Трейниц. Так.

          Возвращаются  околоточный  и  городовые,  которые делали
                              обыск в погребе.

Околоточный (полицеймейстеру). Ничего не обнаружено.
Трейниц. Ну, это так и следовало ожидать. (Сталину.) Да, простите, еще  один
     вопрос... а впрочем, Иосиф Виссарионович, какие тут еще  вопросы...  Не
     надо. По-видимому, от занятий философией вы стали настолько  рассеянны,
     что забыли свою настоящую фамилию?
Сталин. Ваши многотрудные занятия и вас сделали рассеянным. Оказывается,  вы
     меня знаете, а спрашиваете, как зовут.
Трейниц. Это шутка.
Сталин. Конечно, шутка. И я тоже пошутил. Какой же я Нижерадзе? Я даже такой
     фамилии никогда не слыхал.
Трейниц (полицеймейстеру). У вас все, полковник?
Полицеймейстер. Все.
Трейниц. Все четверо  арестованы.  (Арестованным.)  Предупреждаю  на  всякий
     случай: чтобы в дороге без происшествий, конвой казачий. А они  никаких
     шуток не признают.
Сталин. Мы тоже вовсе не склонны шутить. Это вы начали шутить.
Трейниц (жандармам). С Джугашвили глаз не спускать! Марш!

                                   Темно.


КАРТИНА ВОСЬМАЯ

          Прошло  более  года. Жаркий летний день. Часть тюремного
          двора,  в  который  выходят  окна  двух одиночек. Вход в
          канцелярию. Длинная сводчатая подворотня. Что происходит
          в  подворотне,  -  из  окон  тюрьмы  не  видно. Во дворе
          появляются несколько уголовных с метлами. С уголовными -
                            первый надзиратель.

Первый надзиратель. Подметайте, сволочи. И чтобы у меня соринки не  было,  а
     то вы все это у меня языком вылижете.
Уголовный. Как паркет будет!

                            Надзиратель уходит.

     Пошел ты к чертовой матери вместе со своим губернатором!

          Бросает  метлу,  садится  на  скамейку,  делает затяжку,
          передает   окурок   другому  уголовному,  который  начал
              подметать. Тот затягивается И передает третьему.

Сталин (появляется в окне за решеткой). Здорово.
Уголовный. А! Мое почтение.
Сталин. Какие новости?
Уголовный. Губернатор сегодня будет.
Сталин. Уже знаю.
Уголовный. Ишь ты как!
Сталин. Просьба есть.
Уголовный. Беспокойные вы, господа политические, ей-богу, не  можете  просто
     сидеть. То у вас просьбы, то протесты, то газеты вам  подай!  А  у  нас
     правило: сел - сиди!
Сталин. За что сидишь?
Уголовный (декламирует).
          ...А скажи-ка мне, голубчик,
          Кто за что же здесь сидит?
          Это, барин, трудно помнить,
          Есть и вор здесь, и бандит!
     Домушники мы, например.
Сталин. Письмо на волю надо передать.
Уголовный. Сегодня какой хохот у нас в камере стоял! Хватились  -  глядь,  а
     папиросы кончились! Прямо животики надорвали, до  того  смешно:  курить
     хочется, а курить нечего.
Сталин. Лови... (Выбрасывает во двор пачечку.)
Уголовный. Данке зер! Ну-ка, от окна отходи! (Усердно подметает.)

                     Проходит надзиратель, скрывается.

     Письмо в пачке?
Сталин. Ну конечно.
Уголовный (хлопнув кулаком по ладони). Марка, штемпель, пошло ваше письмо.
Сталин. Есть еще вопрос. В женском отделении есть  одна,  по  имени  Наташа.
     Сидит в одиночной камере, из Батума недавно  переведена.  Волосы  такие
     пышные.
Уголовный. Гм... волосы пышные? Понимаем.
Сталин. Тут очень просто понимать: сидит женщина в тюрьме, и все.  Так  вот,
     требуется узнать, как она себя чувствует.
Уголовный. Плакать стала.
Сталин. Плакать? (Пауза.) Ты, я вижу, человек очень ловкий и остроумный...
Уголовный. Не заливай, не заливай, мы не горим.
Сталин. Я не заливаю. А просто  я  тебя  наблюдал  из  окна.  Сейчас  женщин
     поведут на прогулку, так ты бы ее научил, чтобы она прошлась  здесь,  а
     то она все в том конце, как  на  зло,  ходит.  А  ты  чем-нибудь  займи
     надзирателя.

                   Уголовный становится грустен, свистит.

Сталин. Лови. (Бросает пачечку.)
Уголовный. Отходи!
эээПервый надзиратель. А что же вы, бестии, не поливаете?

          Проходят  три  женщины,  за  ними  медленно идет Наташа.
                           Надзиратель проходит.

Уголовный (с лейкой, перед Наташей). Вы, барышня, здесь погуляйте,  у  этого
     окошка вам будет очень интересно. Там вас ваш главный спрашивал.
Наташа. Какой главный? Никакого я главного не знаю. Отойдите от меня.
Уголовный. Вы в тюрьме в первый раз,  а  я,  надо  вам  доложить,  в  пятый.
     Домушники наседками не бывают. Наше дело - с  фомкой  замки  проверять.
     Идите к тому окну. (Уходит.)
Наташа (ему вслед). Шпион проклятый!
Первый надзиратель (появился,  смотрит  вдаль).  Что  же  вы,  сукины  дети,
     крыльцо поливаете? Это чтобы  губернатор  поскользнулся?  (Устремляется
     вон.)

                     Наташа присаживается на скамейку.

Сталин (появляется в окне). Что значат, орлица, твои слезы?  Неужели  тюрьма
     надломила тебя?
Наташа. Coco?
Сталин. Не называй.
Наташа. Ты здесь? Ты... Я думала, что ты уже в Сибири... ты... эээ?
Сталин. Второй год пошел, как здесь сижу. А ты, говорят  люди,  плачешь?  А?
     Наташа?
Наташа. Плачу, плачу, сознаюсь. Одна  сижу,  тоска  меня  затерзала,  вот  и
     плачу.
Сталин. Когда началось?
Наташа. С неделю.
Сталин. Перестань, не плачь, они тебя сжуют... погибнешь... Что хочешь делай
     в тюрьме, только не плачь!
Наташа. Я повеситься хотела...
Сталин. Что ты?! Своими руками отдать им свою жизнь? Я не слыхал этих  слов,
     а ты их не говорила. Слушай меня: тебе осталось терпеть очень  немного.
     Имей в виду, что и Сильвестра, и Порфирия уже выпустили.
Наташа. Что? Выпустили? Правда?
Сталин. Точно знаю. И тебе, конечно, остались последние дни здесь, в тюрьме.
     Они за тобой ничего не могут найти. Но заклинаю - не плачь!
Уголовный (появляется). Эй... эй... эй...
Первый надзиратель (как коршун, влетает за ним). Я тебе покажу! Ты  что  же,
     мне, стерва, дорогу режешь? (Ударяет уголовного, подбегает  к  Наташе.)
     Это что такое? (Бьет Наташу ножнами шашки.)
Уголовный. Эх... сгорели.
Наташа. Не смейте! Не смейте! Он бьет меня!
Сталин (приближает лицо к решетке,  взявшись  за  нее  обеими  руками).  Эй,
     товарищи!  Слушайте!  Передавайте!  Женщину  тюремщик   бьет!   Женщину
     тюремщик бьет!
Канделаки (появляется в соседнем окне). Протестуйте, товарищи! Женщину бьют!
     Женщину бьют! (Стучит металлической кружкой по решетке.)

               Крик побежал дальше по тюрьме: "Женщину бьют!"

Уголовный. Ну, теперь пошло!
Первый надзиратель (Сталину). Долой с окна!

          Второй надзиратель выбегает, схватывает Наташу за руку.

Наташа. Не трогай меня!
Сталин. Оставь руку, собака!
Канделаки. Смотрите, во дворе женщину истязают!  (Выбрасывает  в  окно  свою
     кружку.)

                     Сталин выбрасывает в окно кружку,

Уголовный. Так их, так!..
Первый надзиратель. Слезай, стрелять буду!
Сталин. Стреляй.

          Первый  надзиратель  стреляет  в  воздух.  От  этого шум
          разрастается, вся тюрьма кричит, грохочет. Из канцелярии
                 выбегает начальник тюрьмы, за надзиратель.

     А ты выстрели в окно.
Наташа. Меня бьют!
Второй надзиратель. Я тебя не трогаю.эээ
Начальник тюрьмы. Прекратить это!
Первый надзиратель (указывая на окно Сталина). Вот, ваше высокоблагородие...

          В  тюрьме послышались разрозненные голоса: "Отречемся от
                              старого мира!.."

Начальник тюрьмы. Уводите ее скорее отсюда!

                      Двое надзирателей тащат Наташу.

Наташа. Помогите!
Начальник  тюрьмы  (надзирателям).  За   мной!..   (Убегает   в   тюрьму   с
     надзирателями.)

               Появляются уголовные, оставшиеся без надзора.

Уголовный. Что ж, подбавим, чтоб веселей было? (Швыряет кружку в  подвальное
     окно.)

                        Слышно, как лопнуло стекло.

     (Поет, весело приплясывая.)
          Царь живет в больших палатах,
          И гуляет, и поет!
Уголовные (подхватывают).
          Здесь же, в сереньких халатах,
          Дохнет в карцерах народ!..

          Из  подворотни  выходит  губернатор,  адъютант  и казак.
             Уголовный немедленно выстраивает своих в шеренгу.

Губернатор. Что такое здесь?!
Уголовный. Бунт происходит, ваше высокопревосходительство!
Адъютант (тихо). Действительно...
Губернатор. Телефонируйте в Хоперский полк, вызывайте сотню.

                       Адъютант убегает в канцелярию.

     А это что за люди?
Уголовный. Подметалы, ваше высокопревосходительство! (С чувством,)
          Чистота кругом и строго!
          Где соринка или вошь?
          В каждой камере убогой
          Подметалу ты найдешь!
Губернатор (механически). Молодцы!  (Опомнившись.)  Ты  мне  стихи  какие-то
     сказал? Кто вы такие, политические?
Уголовный. Помилуйте, ваше высокопревосходительство, ничего такого  за  нами
     нету. Рецидивисты мы, домушники, ширмагалы, мойщики.
Губернатор. Черт знает что такое!

              Уголовный подает засаленную бумагу губернатору.

Губернатор. А это что... э...
Уголовный. Прошение, ваше высокопревосходительство. Курева нет. Припадаем  к
     вам.
Губернатор. Гм... дай сюда.

          Выбегает   начальник   тюрьмы,   столбенеет   при   виде
                   губернатора. Тюрьма начинает стихать.

     Что  у  вас  происходит  в  тюрьме?!  В  тюремном  замке  поют,  полное
     безначалие... Меня встречает неизвестный, рапортует почему-то стихами!
Начальник тюрьмы (грозно уголовным). По камерам...
Губернатор. И, должен сказать, единственный человек  со  светлой  головой  -
     этот рецидивист, толково очертивший положение.
Начальник тюрьмы (смягчаясь). По камерам, по камерам...
Уголовный. Кругом марш!.. (Уводит уголовных.)

          В  это  время  выходит  из тюрьмы Сталин в сопровождении
                    двух надзирателей. Тюрьма затихает.

Губернатор. Кто это такой?
Начальник тюрьмы. Иосиф Джугашвили, ваше превосходительство. Из-за него  все
     и загорелось.
Губернатор. Это что же значит?
Сталин. Надзиратели вызвали беспорядки в тюрьме.
Губернатор. То есть как?! Как же  надзиратели  могут  вызвать  беспорядки  в
     тюремном замке?

          В  это  время  появляется  Трейниц  и  становится  сзади
                                губернатора.

Сталин.  Они  зверски  обращаются  с  заключенными.  Тюрьма  требует,  чтобы
     устранили  вот  этого  человека,  который  сегодня  избил   заключенную
     женщину.
Губернатор. То есть как требуют? Как это тюрьма может требовать? А, Владимир
     Эдуардович, здравствуйте. Вот этот самый, Джугашвили.
Трейниц. Я его  хорошо  знаю.  (Тихо  губернатору.)  Я  специально  приехал.
     Расследование по  делу  Джугашвили  закончено.  Самое  лучшее  было  бы
     перевести его из этой тюрьмы в батумскую, затем останется только  ждать
     высочайшего повеления. Что касается надзирателя, то я полагал  бы,  что
     его действительно лучше отстранить и дело  разобрать.  Это  приведет  к
     успокоению.
Губернатор. Вы полагаете?
Адъютант (подходит). Сотня выехала.
Губернатор (Сталину). Мы и без вас разберем  дело  надзирателя.  (Начальнику
     тюрьмы.) Разобрать дело этого надзирателя и отстранить от службы впредь
     до выяснения.
Первый надзиратель. Ваше превосходительство...
Губернатор. Молчать.
Сталин. У заключенных есть еще одно требование.
Губернатор. У них не может быть требований, а только прошения.
Сталин. Заключенные требуют, чтобы им была дана возможность купить  на  свои
     деньги тюфяки. Люди спят на холодном полу и от этого болеют и мучаются.
Трейниц (тихо губернатору). Эту претензию можно удовлетворить.
Губернатор. Удовлетворить эту претензию! Разрешить им... э... приобрести  на
     рынке за свой счет тюфяки.
Сталин. Товарищи! Администрация удовлетворила требования!
Канделаки  (в  окне).  Товарищи,  передавайте!  Администрация  удовлетворила
     требования!

                          Крик передается дальше.

Губернатор. Прошу не делать никаких оповещений.
Трейниц (начальнику тюрьмы). Будьте добры... чтобы вещи его вынесли сюда.
Начальник тюрьмы (надзирателю). Вещи Джугашвили сюда.

                            Надзиратель убегает.

Губернатор  (Сталину).  А  вас  оповещаю:  расследование  по   вашему   делу
     закончено. Вас  Переводят  в  другой  тюремный  замок,  где  вы  будете
     пребывать до тех пор, пока не получится о вас высочайшего повеления.

            Послышался топот подъехавшей к тюрьме конной сотни.

Владимир Эдуардович, вы возьмете на себя осуществить его перевод?
Трейниц. Конечно, ваше превосходительство.
Губернатор. А как быть с казаками?
Трейниц. Я попрошу сотню  отпустить,  оставив  мне  один  взвод  для  конвоя
     Джугашвили.
Губернатор. Очень хорошо. Ну, я еду.  До  свиданья,  полковник.  (Начальнику
     тюрьмы.) А вам объявляю строгий выговор. Я застал в замке у вас  полное
     безобразие. (Удаляется в сопровождении адъютанта.)

                       Надзиратель выносит сундучок.

Трейниц  (Сталину).  Извольте  следовать.  (Начальнику  тюрьмы.)  Отправьте,
     пожалуйста, его к фаэтону.

          Начальник тюрьмы делает знак надзирателям. Те выбегают в
               подворотню и там становятся цепью под стеной.

Сталин (взяв сундучок). Прощайте, товарищи! Меня переводят!
Канделаки (в окне). Прощай! Прощай! Прощай!

          Побежал  по  тюрьме крик: "Прощай!" Один из надзирателей
               вынимает револьвер, становится сзади Сталина.

Трейниц. Опять демонстрируете?
Сталин. Это не демонстрация, мы попрощались. (Идет в подворотню.)
Начальник тюрьмы (тихо). У, демон проклятый... (Уходит в канцелярию).

          Когда  Сталин равняется с первым надзирателем, лицо того
                                искажается.

Первый надзиратель. Вот же тебе!.. Вот же тебе за  все...  (Ударяет  ножнами
     шашки Сталина.}

          Сталин  вздрагивает,  идет  дальше.  Второй  надзиратель
                          ударяет Сталина ножнами.
          Сталин  швыряет  свой  сундучок. Отлетает крышка. Сталин
          поднимает  руки  и скрещивает их над головой, так, чтобы
          оградить  ее  от ударов. Идет. Каждый из надзирателей, с
          которым  он  равняется,  норовит  его  ударить хоть раз.
          Трейниц появляется в начале подворотни, смотрит в небо.

Сталин (доходит до ворот, поворачивается, кричит). Прощайте, товарищи!

                               Тюрьма молчит.

Первый надзиратель. Отсюда не услышат.
Трейниц. А что же там вещи разроняли? Подберите вещи.

          Первый  надзиратель подбегает к сундучку, поднимает его,
          направляется  к  воротам.  Сталин встречается взглядом с
                  Трейницем. Долго смотрят друг на друга.

Сталин (поднимает руку, грозит Трейницу). До свиданья!

                                  Занавес

                          Конец третьего действия


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

          До   открытия  занавеса  глухо  слышна  военная  музыка,
          которая  переходит в звон музыкальной шкатулки. Затем он
          прекращается,  и  идет  занавес.  Летний  день.  Кабинет
          Николая II во дворце в Петергофе. На одном из окон висит
          клетка  с  канарейкой.  Музыкальная  шкатулка  стоит  на
          маленьком  столе  недалеко от письменного стола. Николай
          II, одетый в малиновую рубаху с полковничьими погонами и
          с  желтым  поясом,  плисовые  черные  шаровары и высокие
          сапоги  со  шпорами,  стоит  у  открытого  окна и курит,
          поглядывая  на взморье. Потом открывает дверь, выходящую
          в  сад,  и  садится  за письменный стол. Нажимает кнопку
          звонка.  В  дверях,  ведущих  во  внутренние  помещения,
                       показывается флигель-адъютант.

Николай. Пригласите.
Флигель-адъютант. Слушаю, ваше императорское величество. (Выходит.)

          Входит министр, кланяется, в руках у министра портфель.

Николай (приподнимаясь министру навстречу). Очень рад  вас  видеть,  Николай
     Валерианович, прошу садиться. (Пожимает руку министру.)

                              Министр садится.

     А вы портфель сюда... а то вам будет неудобно. (Указывает на стол.)

          Министр   кладет   портфель   на   край  стола.  Николай
                       предлагает министру папиросы.

     Прошу вас, курите.
Министр. Благодарствуйте, ваше величество, я только что курил.
Николай. Как здоровье вашей супруги?
Министр. Благодарствуйте, ваше величество, но, увы, не совсем благополучно.
Николай. Ай-яй-яй! А что такое?
Министр.  Последний  месяц  ее  беспокоят  какие-то  боли  вот  здесь...   в
     особенности по ночам...
Николай. Между ребрами?
Министр. Да.
Николай. Я вам могу  дать  очень  хороший  совет,  Николай  Валерианович.  У
     императрицы были точно такие же боли и совершенно прошли  после  одного
     купанья в Саровском прудике.  Да  я  сам  лично,  искуп