ой  тысячи.
Сидели в сорок рядов на табуретах, сидели на подоконниках и на земле, сидели
на станках, а на крюках гроздями висели мальчишки. В  воздухе  плыл  пар  от
дыхания.
     В  отделении  слышался  грохот,  это  соседи-паровозники  били  стекла,
рвались на общее собрание.
     - Что ж мы, хуже вагонных?! - кричали они. - Каждому лестно попасть  на
общее собрание за пятачок!!
     Конная милиция свистела и уговаривала:
     -  Товарищи,  будьте  сознательны,  не  последнее  собрание,   успеете,
приходите на бой быков...
     - Оторвались от массы! - выли паровозники.  -  Ихний  вагонный  местком
спит и во сне видит, как бы рабочим  удовольствие  сделать:  то  выборы,  то
собрание устроит, а наши спят беспробудно!
     - Товарищи! Что вы делаете?!.
     Внутри сарая, на эстраде, устроенной в доменной печи, стоял  артист  во
фраке и разливался соловьем:

          Сердце красавицы! склонно к измене!!!

     - Верно! Правильно! - кричали вагонные. - Бис, бис, бис!!!
     - Потолок бы не треснул, боюсь, - шипел Хилякин с бантом в  петлице,  -
зови рабочих, чтоб натягивали проволоку для мертвой петли.
     - Смирнова!!! - кричали машинисты.
     - Смирнова!!! - кричали рабочие.
     - Бей стекла, - кричали паровозники на улице. - Поджечь ихний театр!!!
     - Товарищи!! - кричала милиция...

x x x

     В 2 часа ночи в вагонном сарае царила благоговейная тишина. Было пусто.
Только на бывшей эстраде лежал некто,  прикрытый  простыней,  а  возле  него
стояли унылые члены месткома, Петя-секретарь и та же милиция, но уже в пешем
строю.
     Писали протокол.
     "Уважаемый  председатель  вагонного  месткома  Хилякин  упал  во  время
исполнения мертвой петли с высоты вагонного сарая и,  ударившись  головой  о
публику, умер путем переломления  позвоночного  столба.  Мир  твоему  праху,
неусыпный труженик и организатор".
     Светало в сарае.

 * Михаил Булгаков. По голому делу


     (Письмо)


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     "Все было тихо, все очень хорошо, и  вдруг  пущен  был  слух  по  нашей
уважаемой станции Гудермес С. - К. ж. д., что якобы с  поездом  э  12  в  18
часов приедут из Москвы все голые члены общества "Долой стыд".
     Интерес получился чрезвычайных размеров, в том числе женщины говорили:
     - Это безобразие!
     Но, однако, все пришли смотреть.
     А другие говорили:
     - Будем их бить!
     Одним словом, к поезду вышел весь Гудермес в общем и целом.
     Ну, и получилось разочарование,  потому  что  поезд  приехал  одетый  с
иголочки, за исключением кочегара, но  и  то  только  до  пояса.  Но  голого
кочегара мы уже видали, потому что ему сажа вроде прозодежды.
     Таким образом, все разошлись смеясь.
     Но нам интересно, как обстоит дело  с  обществом  и  как  понять  ихние
поступки в Москве?"
                                                            Письмо т. Пивня.
                                                      Переписал М. Булгаков.

     Ответ Булгакова:
     "Тов. Пивень! Сообщите гудермесцам, что поступки  голых  надо  понимать
как глупые поступки.
     Действительно, в Москве двое голых вошли в трамвай, но  доехали  только
до ближайшего отделения милиции.
     А  теперь  "общество"  ликвидировалось  по  двум  причинам:  во-первых,
милиция терпеть не может голых, а во-вторых, начинается мороз.
     Так что никого не ждите: голые не приедут".

 * Михаил Булгаков. Негритянское происшествие


     Письма рабкора Лага


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Когда читаешь в разных газетах про избиение негров  в  Америке,  то  не
особенно бываешь поражен, потому что в цивилизованных странах это -  явление
жизни.
     Но когда происходит происшествие в нашей стране, то бываешь поражен  до
мозга костей! В социалистическом государстве по морде лупить никого  нельзя,
хотя бы это было лицо Кириллыча.
     Итак, 19  июня  с.  г.  был  день  величайшего  торжества,  а  равно  и
величайшей горести всех жен и детей. Именно: произошла получка, и  буфет  на
станции Ряжск-1 наполнился нашими ответственными работниками  до  отказу.  В
числе их  удостоил  буфет  своим  визитом  ответственный  наш  кооперативный
работник некто В. Раз!
     Засим член месткома, он же член упрофбюро, он же известный  скандалист,
он же алкоголик, чрезвычайно знаменитая личность, фамилия коего на букву Ха.
Два!
     Три  -  бывший  член  союза  Корелин.   Ничего   особенного,   довольно
симпатичная  личность,  не  прославившая  себя   выдающимися   подвигами   в
республике, преимущественно монтер.
     И, в-четвертых, разные другие личности.
     В общем, сели они за столики и напились до предельной нагрузки, по  420
пудов на ось, а засим и выше, отчего у них началось горение шеек и букс.
     Первым сошел с рельсов именно наш кооперативный деятель  и  громогласно
заявил:
     - Братцы! Мне начинает казаться, что  мы  не  на  станции  Ряжск,  а  в
Америке, в городе Чикаго!
     Почему ему померещилось Чикаго, кто его знает. Остальные заревели,  как
дети, брошенные матерью:
     - Пропали мы теперь! Не достать нам, видно, больше русской горькой!
     - Вы ошибаетесь, как рыба  об  лед!  -  объявил  им  наш  кооператор  и
рявкнул:
     - Псст!.. Эй, негр!
     И появился официант Кириллыч. Никакой он не негр, а обыкновенный  белый
человек.
     - Что угодно?
     - Дай нам бутылочку русской горькой.
     - Сию минуту!
     И через некоторое время подает  бутылку  русской  горькой  и  при  этом
заявляет:
     - Пожалуйте деньги...
     Тут вся компания возмутилась до самого дна:
     - Как, ты нам не доверяешь?! Да ты знаешь ли, кто такие мы?!
     А Кириллыч возьми да и ответь:
     - Очень хорошо знаю (как ему не знать! Он-де оттого и деньги спросил).
     Тут поднялся наш разъяренный кооператор В. и крикнул:
     - Ах, так?!
     И при этом урезал своим кооперативно-ответственным кулаком Кириллыча по
уху так, что у всей публики в 1-м классе из глаз посыпались искры.
     После чего произошел скандал.
     Как вы смотрите на такие происшествия, товарищи?
                                                                 Рабкор Лаг.

     Мы  смотрим  на  такие  происшествия  крайне  отрицательно,  поэтому  и
печатаем ваше письмо.

 * Михаил Булгаков. Новый способ распространения книги



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      Книгоспилка  (книжный союз) в Харькове
                                   продала  на  обертку  182 пуда 6 ф. книг,
                                   изданных  Наркомземом для распространения
                                   на селе.
                                      Кроме   того,   по   4  рубля  за  пуд
                                   продавали    лавочники    издания   союза
                                   украинских писателей "Плуг".
                                                                      Рабкор

     В книжном складе не было  ни  одного  покупателя,  и  приказчики  уныло
стояли за прилавками. Звякнул звоночек, и появился гражданин с рыжей бородой
веером. Он сказал:
     - Драсьте...
     - Чем могу служить? - обрадованно спросил его приказчик.
     - Нам бы гражданина Лермонтова сочинение, - сказал гражданин,  легонько
икнув.
     - Полное собрание прикажете?
     Гражданин подумал и ответил:
     - Полное. Пудиков на пятнадцать - двадцать. У приказчика встали  волосы
дыбом.
     - Помилте, оно и все-то весит фунтов пять, не более!
     -  Нам  известно,  -  ответил  гражданин,  -  постоянно  его  покупаем.
Заверните экземплярчиков пятьдесят. Пущай ваши мальчики вынесут, у меня  тут
ломовик дожидается.
     Приказчик брызнул по деревянной лестнице вверх и с самой крайней  полки
доложил почтительно:
     - К сожалению, всего пять экземпляров осталось.
     - Экая жалость, - огорчился покупатель - Ну, давайте хучь  пять  Тогда,
милый человек, соорудите мне еще "Всемирную историю".
     - Сколько экземпляров? - радостно спросил приказчик.
     - Да отвесь полсотенки...
     - Экземплярчиков?
     - Пудиков.
     Все  приказчики  вылезли  из  книжных  нор,  и  сам  заведующий   подал
покупателю стул. Приказчики забегали по лестницам, как матросы по реям.
     - Вася! Полка 15-а. Скидай "Всемирную", всю как есть. Не прикажете ли в
переплетах? Папка, тисненная золотом...
     - Не требуется, - ответил покупатель. - Нам переплеты ни  к  чему.  Нам
главное, чтоб бумага была скверная.
     Приказчики опять ошалели.
     - Ежели  скверная,  -  нашелся  наконец  один  из  них,  -  тогда  могу
предложить сочинения Пушкина и издание Наркомзема.
     - Пушкина не потребуется, -  ответил  гражданин,  -  он  с  картинками,
картинки твердые. А Наркомзема заверни пудов пять на пробу.
     Через  некоторое  время  полки  опустели,  и  сам  заведующий   вежливо
выписывал покупателю чек. Мальчики, кряхтя, выносили на улицу книжные пачки.
Покупатель заплатил шуршащими белыми червонцами и сказал:
     - До приятного свидания.
     - Позвольте узнать, - почтительно спросил заведующий, -  вы,  вероятно,
представитель крупного склада?
     - Крупного, - ответил с достоинством покупатель, -  селедками  торгуем.
Наше вам.
     И удалился.

 * Михаил Булгаков. Гибель Шурки-уполномоченного


     (Дословный рассказ рабкора)


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Шурку Н - нашего помощника начальника станции - знаете? Впрочем, кто же
не знает эту знаменитую личность двадцатого столетия!
     Когда Шурку спрашивали, от станка ли у него папа, он отвечал,  что  его
папа был станционным сторожем.
     Поэтому Шурка пошел по транспортной линии с 12 лет своей юной  жизни  и
после десятилетнего стажа добился высокого звания профуполномоченного.
     Вот на этом звании он и пропал во цвете лет. Его спрашивают:
     - Что будешь делать в качестве уполномоченного, Шурка?
     А он и говорит:
     - Я предприниму, братцы, энергичную смычку с деревней.
     И предпринял смычку с деревней, и начал ездить в деревню и пить  в  ней
самогон. А самогон в деревне очень хороший - хлебный.
     А потом, неизвестно где и как, добыл себе наган. Ходит пьяный с наганом
по селу и размахивает. А потом так приучился во время смычки к самогону, что
начал выпивать по 17 бутылок в день.
     Его мать-старушка за ним ходит, плачет, а Шурка пьет да пьет.  А  потом
глядь-поглядь,  и  начал  задерживать  деньги  рабочих,  получаемые  им   из
страховой кассы по доверенности.
     Долго ли, коротко ли, начали жаловаться в союз, где в  один  прекрасный
день рассмотрели Шуркины дела и выперли его из профуполномоченных. Вот  тебе
и получилась размычка вместо смычки! Тут и кончается рассказ.
                                                                     Рабкор.

     Пожалуйста, напечатайте этот мой рассказ, и мамаша Шуркина будет  очень
рада, потому что он до сих пор еще пьянствует. И на днях  у  него  произвели
обыск, но нагана почему-то не нашли, куда-то его он задевал...
                                          Письмо рабкора списал М. Булгаков.

     Примечание Булгакова:
     Дорогой Шура! Видите, какой про вас напечатали рассказ. Сидя  здесь,  в
Москве, находясь вдалеке от вас и не зная вашего адреса,  даю  вам  печатный
совет: исправьтесь, пока не поздно, а то иначе вас высадят и  с  той  низшей
должности, на которую вас перевели.

 * Михаил Булгаков. По телефону


     Пьеса


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      У   нас,   на  ст.  Щелково  Северных,
                                   занимаются    частными   разговорами   по
                                   служебному телефону.
                                                           Из письма рабкора

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ГОЛОСА.
     Голос станционного чина.
     Голос барышни.
     Голос горничной.
     Голос чужой жены.
     Загробный голос.
     Голос мужа.

     На станции Индивидуальная в  30-ти  верстах  от  Москвы  в  углу  висит
телефон и скучает. Блестит трубка, а над нею надпись: "Частные разговоры  по
слу. телефо. воспреща". Станционный чин подходит к трубке и снимает ее.

     Голос чина: Дайте город... Мерси...
     Голос барышни: 2-15...
     Голос чина: Пожалста... 05-07-08... Да... Мерси... Это кто?
     Голос горничной: Это я, Феклуша.
     Голос чина (шепотом): Что, Пал Федорыч дома?
     Голос горничной: Нет, они в тресте.
     Голос чина: Тогда попросите Марию Николавну...
     Голос чужой жены: Я слушаю.
     Голос чина: Здрасьте, Мария Николавна.
     Голос чужой жены: Ах, это вы, Илюша!.. А я вас не узнала.
     Голос чина (страстно и печально): Вот как, уже  не  узнаете!  Нехорошо!
Так недавно, и уже  забыт.  Один...  в  глуши...  А  вы  там,  в  столице...
(Вздыхает.)
     Голос чужой жены (кокетливо): Отчего вы так вздыхаете?
     Голос чина: Так...
     Голос чужой жены: Откуда вы звоните, Илюша?
     Голос чина; От себя, со станции.
     Голос чужой жены: По служебному?
     Голос чина: Конечно, врэман [конечно (от фр. vraiment)]... Мари...
     Голос чужой жены: Ну?..
     Голос чина: Когда же вы приедете?
     Голос чужой жены: Сегодня не могу... (Шепотом.) Муж остался.
     Голос чина: Черт!.. А как же командировка?
     Голос чужой жены (печально): Отложили...
     Голос чина: Чер!.. Мари...
     Голос чужой жены: Ну?
     Голос чина: Мари, ты помнишь?..
     Голос чужой жены: Не смейте мне говорить "ты"! Гадкий!
     Голос чина: Я гадкий? Вот как, Мари!.. Я несчастный, а не гадкий. Мари.
Я так скучаю. Тут снег, сосны, одиночество... И вот я один... Со  мною  лишь
верный мой товарищ браунинг... Эх!..
     Голос чужой жены: Илюша, как вам не стыдно так малодушничать!
     Загробный голос: Дайте Индивидуальную.
     Голос барышни: Пи-и!.. Занято...
     Голос чина: Мари, ты любишь меня?
     Голос чужой жены: Отстаньте!
     Загробный голос: Дайте Индивидуальную...
     Голос барышни: Пи-и-и!.. Занято...
     Голос чина: Мари! Ответь мне, ты любишь меня?
     Загробный голос: Дайте Индивидуальную...
     Барышня: Пи-и-и!.. Занято...
     Загробный голос: Что за черт! Кто там  прицепился  к  станции?  У  меня
важная телефонограмма!
     Голос чина: Я решился, Мари, больше я не могу тянуть. Ответь  мне,  или
пуля из моего браунинга прекратит мои мучения навеки...
     Голос горничной (испуганно): Барыня, барыня,  отойдите  от  телефона...
Барин вернулся...
     Голос чужой жены (не слушая): Илюша, вы не сделаете этого!
     Голос чина: Скажи!
     Загробный голос: Дайте Индивидуальную. Черт бы их побрал!
     Голос чужой жены: Ну, хорошо, люблю...
     Голос мужа: Ну, наконец-то я тебя  поймал!  Так  ты  любишь,  мерзавка?
Отвечай! Кого ты - любишь? Кого? Кого? Гадина! (Слышно, как хрустят пальцы.)
     Голос чужой жены: Жорж, опомнись! Я разговаривала с Катей!
     Голос  мужа:  Знаю  я  эту  Катю!  Эта  Катя  с  усами.  Это  Илюшка  с
Индивидуальной!!
     Голос чужой жены (в ужасе): Неправда!
     Голос мужа (вырывая трубку): Вы слушаете?! Если еще раз...
     Загробный голос: Дайте Индивидуальную... У меня телефонограмма!
     Голос барышни (устало): Ну, хорошо. Соединяю.
     Загробный голос: Слава те господи! Передайте...
     Голос мужа: Ах, вот как, передать?.. Я вам сейчас передам. Если... Если
вы еще раз осмелитесь звонить по моему номеру... (задыхаясь) я вам всю морду
разобью! Мерзавец...
     Загробный голос (онемел).
     Голос мужа: Станционный негодяй!
     Загробный  голос  (опомнился):  Шта?!  Как  вы  смеете?!  Я   начальник
отделения!
     Голос мужа: Ты сволочь, а не начальник отделения.
     Загробный голос (визгливо)!:  Шта?!  Да  вы  с  ума  сошли!  Барышня!..
Барышня!!
     Голос  барышни  (в  отчаянии):  Повесьте  трубку.   Я   вас   не   туда
присоединила!
     Загробный голос: Кто говорит?! Я вас  под  суд  отдам!  Дать  мне  сюда
начальника станции!
     Голос мужа (беснуясь): Мал-чать!!
     Голос барышни: Господисусе! Повесьте трубку. (С треском разъединяет.)
     Молчание.

 * Михаил Булгаков. Беспокойная поездка


     Монолог начальства
     (Не сказка, а быль)


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                                            Посвящается ЦЖЗ

                                                Мальбрук в поход собрался!..
                                                                      Песня

     - Ну-с, происходило это, стало  быть,  таким  образом.  Напившись  чаю,
выехал я со своими  сотрудниками,  согласно  маршруту,  вечером  со  станции
Новороссийск. Перед самым отъездом приходит какой-то и говорит:
     - Вот, - говорит, - история: круг у нас поворотный  ремонтируется.  Ума
не приложу, как нам вас повернуть?
     Задумались  мы.  Наконец  я  и  говорю:  пущай  нас  в  таком  случае в
Тихорецкой повернут. Ладно. В Тихорецкой так в Тихорецкой. Сели, засвистали,
поехали.  Нуте-с,  приезжаем в Тихорецкую. Вовремя, представьте себе. Смотрю
на  часы  -  удивляюсь:  минута  в минуту! Вот, говорю, здорово. И, конечно,
сглазил.  Словно  сатана  у них на поворотный круг уселся. Вертели, вертели,
часа  полтора,  может  быть,  вертели.  Чувствую,  что у меня головокружение
начинается.  Скоро  ли?..  -  кричу. Сей минут, - отвечают. Ну-с, повернули,
стали  поезд составлять. Я из окна смотрю: положительно, молодецкая работа -
бегают,   свистят,  флажками  машут.  Молодцы,  говорю,  ребятишки  на  этой
Тихорецкой - работяги. Ну и, конечно, сглазил. Перед самым отъездом является
какой-то и говорит:
     - Так что ехать невозможно...
     - Как?! - кричу. - Почему?..
     - Да, - говорит, - вагоны сейчас из состава выкидать будем. Неисправные
они.
     - Так выкидайте скорей! - кричу. - На какого лешего вы их запихнули?..
     Ничего  не  ответил.  Застенчиво  усмехнулся  и  вышел.  Начали   опять
свистеть, махать, бегать. Наконец выкинули больные вагоны. Опоздали мы таким
методом на два часика с половиной.
     Наконец тронулись. Слава тебе, господи, думаю,  теперь  покатим.  Ну  и
сглазил, понятное дело!
     Развил  наш поезд такую скорость, что, представьте, потерял я пенсне из
окна,  так проводник соскочил, подобрал и рысью поезд догнал. Я кричу тогда:
что  вы,  смеетесь,  что  ли?  Как  же я при такой скорости состояние пути и
подвижного  состава  определю?.. Развить, говорю, мне в 24 секунды скорость,
предельную  для  товарных  поездов  на означенном участке! Ну-с, вообразите,
наорал на них таким манером, и жизни был не рад! Развили они скорость, и что
тут  началось  -  уму  непостижимо!  Загремели, покатились, через пять минут
слышу  вопль:  "Стой,  стой!!  Стой,  чтоб тебя раздавило!" Веревку дергают,
флагом машут. Я перепугался насмерть, ну, думаю, пропали! В чем дело, кричу.
Так  что,  отвечают,  буксы  горят.  Вышел  я  из  себя.  Кричу: "Что это за
безобразие! На каком основании горят? Прекратить! Убрать! Отцепить!"
     Великолепно-с. На первой станции отцепили вагон. Сыпанули мы дальше.
     Ну, понимаете ли, трех шагов не проскакали, как  опять  гвалт.  В  двух
вагонах загорелись буксы! Выкинули эти два, на следующем перегоне еще в двух
загорелись. Через пять станций глянул я в окно - и ужаснулся: выехал я,  был
поезд длинный, как парижский меридиан, а теперь стал короткий, как поросячий
хвост. Святители угодники, думаю, ведь этак еще верст сорок - и я весь поезд
растеряю. А вдруг, думаю, и  в  моем  вагоне  загорится,  ведь  они  и  меня
отцепят, к лешему, на какой-нибудь станции! А меня в Ростове ждут.  Призываю
кого следует и говорю: "Вы вот что, того... полегче. Ну вас в болото с вашей
предельной скоростью. Поезжайте, как порядочные люди  ездят,  а  не  вы