л
весь в кожаных штанах и с портфелем, второй - в пенсне и с портфелем, третий
- с повышенной температурой и тоже с портфелем.
     -  Ревизионная  комиссия,  -  отрекомендовались  трое  и  добавили:   -
позвольте нам члена месткома товарища Хохолкова.
     Красивый блондин Хохолков привстал со стула, пожелтел и сказал:
     - Я - Хохолков, а что?
     -  Желательно  посмотреть  профсоюзные  суммы,  -  ответила   комиссия,
радостно улыбнувшись.
     - Ах, суммы? - сказал Хохолков и подавился слюной. - Сейчас, сейчас.
     Тут Хохолков полез в  карман,  достал  ключ  и  сунул  его  в  замочную
скважину несгораемого шкафа. Ключ ничего не открыл.
     - Это не тот ключ, - сказал Хохолков, - до чего я стал  рассеянным  под
влиянием перегрузки  работой,  дорогие  товарищи!  Ведь  это  ключ  от  моей
комнаты!
     Хохолков сунул второй ключ, но и от того пользы было не больше, чем  от
первого.
     - Я прямо кретин и неврастеник, - заметил Хохолков, - сую,  черт  знает
что сую! Ведь это ключ от сундука от моего.
     Болезненно усмехаясь, Хохолков сунул третий ключ.
     - Мигрень у меня... Это от ворот ключ, - бормотал Хохолков.
     После этого он вынул малюсенький золотой ключик, но даже и всовывать не
стал его, а просто сухо плюнул:
     - От часов ключик...
     - В штанах посмотри, - посоветовала  ревизионная  комиссия,  беспокойно
переминаясь на месте, как тройки, рвущаяся вскачь.
     - Да не в штанах он. Помню даже, где я его посеял. Утром  сегодня,  чай
когда наливал, наклонился, он и выпал. Сейчас!
     Тут Хохолков проворно надел кепку и вышел, повторяя:
     - Посидите, товарищи, я сию минуту ..

2. ЗАПИСКА ОТ ТРУПА

     Товарищи посидели возле шкафа 23 часа.
     - Вот черт! Засунул  же  куда-то!  -  говорила  недоуменно  ревизионная
комиссия, - ну уж, долго ждали, подождем еще, сейчас придет.
     Но он не пришел. Вместо него пришла записка такого содержания:
     "Дорогие  товарищи!  В  припадке  меланхолии  решил   покончить   жизнь
самоубийством. Не ждите меня, мы больше не увидимся, так как загробной жизни
не  существует,  а  тело,  т.  е.  то,  что  некогда  было  членом  месткома
Хохолковым, вы найдете на дне местной реки, как сказал поэт:

          Безобразен  труп  ужасный,
          Посинел  и  весь  распух,
          Горемыка ли несчастный
          Испустил свой грешный дух

                                              Ваш уважающий труп Хохолкова".

3. УМНЫЙ СЛЕСАРЬ

     - Попробуй, - сказали слесарю.
     Слесарь наложил почерневшие пальцы на лакированную поверхность,  горько
усмехнулся и заметил:
     - Разве мыслимо? У нас и  инструмента  такого  нету.  Местную  пожарную
команду надо приглашать, да и та не откроет, да и занята она: ловит  баграми
Хохолкова.
     - Как же нам теперича быть? - спросила ревизионная комиссия.
     - Специалиста надо вызывать, - посоветовал слесарь.
     - Скудова же тут специалист? - изумилась комиссия.
     - Из тюремного замку, - ответил слесарь, ибо он был умен.

4. МЕСЬЕ МАЙОРЧИК

     - Ромуальд Майорчик, - представился  молодой,  бритый,  необыкновенного
изящества человек, явившийся в  сопровождении  потертого  человека  в  серой
шинели и с пистолетом, - чем могу быть полезен?
     - Очень приятно, - неуверенно отозвалась комиссия,  -  видите  ли,  вот
касса, а труп потонул в меланхолии, вместе с ключом.
     - Которая касса? - спросил Майорчик.
     - Как которая? Вот она.
     - Ах, вы это называете  кассой?  Извиняюсь,  -  отозвался  Майорчик,  с
презрительной усмешкой, - это - старая коробка, в которой  следует  пуговицы
держать от штанов. Касса, дорогие  товарищи,  -  заговорил  месье  Майорчик,
заложив лакированный башмак за башмак и опершись на кассу,  -  действительно
хорошая была в Металлотресте в Одессе, американской фирмы "Робинзон и Кo", с
22 отделениями и внутренним ящиком для векселей,  рассчитанная  на  пожар  с
температурой до 1200  градусов.  Так  эту  кассу,  дорогие  товарищи,  мы  с
Владиславом Скрибунским, по кличке Золотая Фомка, вскрыли в  семь  минут  от
простого 120-вольтного провода. Векселя мы оставили Металлотресту на память,
и он по этим векселям не получил ни шиша, а мы взяли две с половиной  тысячи
червей.
     - А где же теперь Золотая Фомка? - спросила комиссия, побледнев.
     - В Москве, - ответил месье Майорчик и вздохнул, - ему еще  два  месяца
осталось. Ничего, здоров, потолстел даже, говорят. Он  этим  летом  в  Батум
поедет  на  гастроль.  Там  в  морагентстве  интересную  систему   прислали.
Германская, с двойной бронировкою стен.
     Комиссия открыла рты, а Майорчик продолжал:
     -  Трудные  кассы  английские,  дорогие  товарищи, с тройным шрифтом на
замке   и   электрической   сигнализацией.   Изящная  штучка.  В  Ленинграде
Бостанжогло, он же графчик Карапет, резал ее 27 минут. Рекорд.
     - Ну и что? - спросила потрясенная комиссия.
     - Векселя! - грустно ответил Майорчик. - Пищетрест.  Они  потом  гнилые
консервы поставили... Ну, что ж с них получишь по  векселям?  Ровно  ничего!
Нет, дорогие товарищи, бывают такие кассы, что вы, прежде чем к ней подойти,
любуетесь ею полчаса. И как возьмете в руки  инструмент,  у  вас  холодок  в
животе. Приятно. А это что же? - И Майорчик презрительно похлопал по  кассе.
- Калоша. В ней и деньги-то неприлично держать, да их там, наверно, и нет.
     - Как это - нету? - сказала потрясенная комиссия. -  И  быть  этого  не
может. Восемь тысяч четыреста рублей должно быть в кассе.
     - Сомневаюсь, - заметил Майорчик, - не такой у нее вид, чтобы -  в  ней
было восемь тысяч четыреста.
     - Как это по виду вы можете говорить?
     Майорчик обиделся.
     - Касса, в которой деньги, она не  такую  внешность  имеет.  Это  касса
какая-то задумчивая. Позвольте мне головную  дамскую  шпильку  обыкновенного
размера.
     Головную дамскую шпильку обыкновенного размера достали у  машинистки  в
месткоме. Майорчик вооружился ею, закатал рукава, подошел к кассе, провел по
шву пальцами, затем согнул шпильку и  превратил  ее  в  какую-то  закорючку,
затем сунул ее в скважину, и дверь открылась мягко и беззвучно.
     - Восемь тысяч четыреста, -  иронически  усмехался  Майорчик,  уводимый
человеком с пистолетом, - держи шире  карман,  в  ей  восемь  рублей  нельзя
держать, а вы - восемь тысяч четыреста!

5. ЗАГАДОЧНЫЙ ДОКУМЕНТ

     Действительно, никаких восьми тысяч четырехсот там не было. Потрясенная
комиссия вертела в руках документ, представлявший собою угол, оторванный  от
бумаги. На означенном углу были написаны загадочные и неоконченные слова:
     "Map...
     золот...
     1400 р..."
     - Позвать эксперта, - распорядилась комиссия.
     Эксперт явился и расшифровал документ таким образом:
     "Марта - (такого-то числа...) золотой валютой... 1400 рублей".
     - Где же остальные семь тысяч? - стонала комиссия.

6. ТАЙНА ДОКУМЕНТА РАЗГАДАНА

     У  Хохолкова  на  квартире  в  старых  брюках  нашли  вторую   половину
разорванного документа, и было на ней написано следующее:
     "...уся, милая, бесценная,
     ...ая, целую вас
     ...аз и непременно приду сегодня вечером.
     Ваш Хохолков".
     Сложили обе половины. И тогда комиссия взвыла:
     - Где же все восемь тысяч четыреста? Поганец труп, куда  ж  он  задевал
профсоюзные деньги?! И куда он сам девался, и  почему  пожарная  команда  не
может откопать его на дне местной реки?!

7. СТРАШНОЕ ЯВЛЕНИЕ

     И вот в  одну  прекрасную  ночь  ревизионная  комиссия,  возвращаясь  с
очередной ревизии, столкнулась в переулке с человеком.
     - С нами крестная сила! - воскликнула комиссия и стала пятиться.
     И было отчего пятиться. Стоял перед комиссией человек,  как  две  капли
воды похожий на покойного  Хохолкова.  Вовсе  он  не  был  посиневший  и  не
распух...
     - Позвольте, да ведь это Хохолков!
     - Ей-богу, это не я! Я  просто  похож,  -  ответил  незнакомец,  -  тот
Хохолков потонул, вы про него и забудьте. Моя же фамилия - Иванов, я недавно
приехал. Оставьте меня в покое!
     - Нет, позволь, позволь, - сказала комиссия, держа Хохолкова за  фалду,
- ты все-таки объясни: и у тебя родинка на правой щеке, у тебя глаза  бегают
и у Хохолкова бегают. И пиджак тот самый, и брови те же самые, только  кепка
другая, ну, так ведь кепка же не приклеенная к голове. Объясни,  где  восемь
тысяч четыреста?!
     - Не погубите, товарищи, - вдруг сказал незнакомец хохолковским голосом
и стал на колени, - я вовсе не  тонул,  просто  бежал,  мучимый  угрызениями
совести, и вот ключ от кассы, а восьми тысяч четырехсот  не  ищите,  дорогие
товарищи. Их уже нет. Пожрала их гадина Маруська, местная артистка,  которая
через день делает себе маникюр. Оторвался я от массы, дорогие товарищи,  но,
принимая во внимание мое происхождение...
     - Ах ты,  поросенок,  поросенок,  -  сказала  ревизионная  комиссия,  и
Хохолкова повели.

8. БЛАГОПОЛУЧНЫЙ КОНЕЦ

     И привели в суд. И судили, и приговорили, и посадили в  одну  камеру  с
Майорчиком. И так ему и надо. Пусть не тратит профсоюзных денег,  доверенных
ему массою, на чем и назидательному уголовному роману конец. Точка.

 * Михаил Булгаков. Человек с градусником



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      У  нас  на  станции  рабочий в летучке
                                   заболел,  врач  к  нему приехал, поставил
                                   градусник  да  и забыл про него, уехал на
                                   дрезине,  а больной так, с градусником, и
                                   остался.
                                                                 Рабкор 1212

I
     Врач завинтился совершенно. Приехал на станцию, осмотрел пять человек с
катаром  желудка.  Одному  выписал  соду  три  раза  в день по чайной ложке,
другому соду три раза в день по пол чайной ложки, третьему - один раз в день
по  1/4  чайной  ложки,  четвертому  и пятому для разнообразия через день по
ложке,  шестой  ногу  сломал,  двое  страдали ревматизмом, 1 - запором, жена
стрелочника  жаловалась, что видит во сне покойников, двум не выдали пособия
по болезни, дорожная мастерша неожиданно родила...
     Одним словом, когда нужно было садиться на дрезину, в  голове  у  врача
было только одно: "Ко щам пора, дьявольски устал..."
     И тут прибежали и сказали, что в летучке один заболел. Врач только тихо
крякнул и полетел к больному.
     - Тэк-с. Язык покажите, голубчик. Паршивый язык! Когда заболел?  13-го?
15-го?.. Ах, 16-го... Хорошо, то бишь плохо... Сколько тебе лет? То  есть  я
хотел спросить: живот болит? Ах, не болит?.. Болит?.. Тут болит?
     - Ой-о...
     - Постой, постой, не кричи. А тут?..
     - Ого-го...
     - Постой, не кричите.
     - Дрезина готова, - послышалось за дверью.
     - Сейчас, одну минуту... Голова болит?..  Когда  заболела?  То  есть  я
хотел спросить: поясницу ломит?.. Ага! А коленки?.. Покажи коленку. Сапог-то
стащи!
     - У меня в прошлом году...
     - А в этом?.. Так... А в будущем?..  Фу,  черт,  я  хотел  спросить:  в
позапрошлом?.. Селедки не ешь! Расстегни рубашку. Вот те  градусник.  Да  не
раздави смотри. Казенный.
     - Дрезина дожидается!
     - Счас, счас, счас!.. Рецепт напишу только.  У  тебя  инфлуенца,  дядя.
Отпуск тебе напишу на три дня. Как твоя фамилия? То есть я  хотел  спросить:
ты женатый? Холостой? Какого ты полу?.. Фу, черт, то есть я хотел  спросить:
ты застрахованный?
     - Дрезина ждет!
     - Счас! Вот тебе рецепт. Порошки будешь принимать. По  одному  порошку.
Селедки не ешь! Ну, до свиданья.
     - Покорнейше вас благодарю!
     - Дрезина...
     - Да, да, да... Еду, еду, еду...

II

     Через три дня в квартире доктора.
     - Маня, ты не видела, куда я градусник дел?
     - На письменном столе.
     - Это мой. А где казенный, с черной шапочкой? Черт его знает, очевидно,
потерял! Потерял, а шут его знает - где. Придется покупать.

III

     Через пять дней на станции сидел человек в куртке с  бугром  под  левой
мышкой и рассказывал:
     - Замечательный врач. Прямо скажу, выдающий врач! Ну до  чего  быстрый,
как молния! Порх, порх... Сейчас, говорит,  язык  покажи,  пальцем  в  живот
ткнул, я свету не взвидел, все выспросил, когда  да  как...  Из  кассы  4  с
полтиной выписал.
     - Ну, что  ж,  вылечил?  Капли,  наверно,  давал.  У  него  капли  есть
замечательные...
     - Да, понимаешь, не каплями. Градусником. Вот  тебе,  грит,  градусник,
носи, говорит, его на здоровье, только не раздави - казенный.
     - Даром?
     - Ни копейки не взяли за градусник. Страхкассовый градусник.
     - У нас хорошо. Зуб Петюкову вставили фарфоровый тоже даром.
     - И помогает градусник?
     - Говорю тебе, как рукой сняло. Спины не мог  разогнуть.  А  на  другой
день после градусника полегчало. Опять же и голова две  недели  болела:  как
вечер, так и сверлит темя, сверлит... А теперь, с градусником,  хоть  бы  ты
что!
     - До чего наука доходит!
     - Только неудобство чрезвычайное  при  работе.  Да  я  уж  приловчился.
Бинтом его привязал под мышку, он и сидит там, сукин сын.
     - Дай мне поносить.
     - Ишь ты, хитрый!

 * Михаил Булгаков. Паршивый тип



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Если верить статистике, сочиненной недавно неким гражданином (я сам  ее
читал) и гласящей, что на каждую тысячу  людей  приходится  2  гения  и  два
идиота, нужно признать, что слесарь Пузырев был, несомненно, одним  из  двух
гениев. Явился этот гений Пузырев домой и сказал своей жене:
     - Итак, Марья, жизненные мои ресурсы в общем и целом иссякли.
     - Все-то ты пропиваешь, негодяй, - ответила ему Марья. -  Что  ж  мы  с
тобой будем жрать теперь?
     - Не беспокойся, дорогая жена, - торжественно  ответил  Пузырев,  -  мы
будем с тобой жрать!
     С этими словами Пузырев укусил свою нижнюю губу  верхними  зубами  так,
что из нее полилась ручьем кровь. Затем гениальный кровопийца эту кровь стал
слизывать и глотать, пока не насосался ею, как клещ.
     Затем слесарь накрылся шапкой, губу зализал и направился в больницу  на
прием к доктору Порошкову.

x x x

     - Что с вами, голубчик? - спросил у Пузырева Порошков.
     - По...мираю, гражданин доктор, - ответил Пузырев и ухватился за косяк.
     - Да что вы? - удивился доктор. - Вид у вас превосходный.
     - Пре...вос...ходный? Суди вас бог за такие слова, - ответил  угасающим
голосом Пузырев и стал клониться набок, как стебелек.
     - Что ж вы чувствуете?
     - Ут...ром... седни...  кровью  рвать  стало...  Ну,  думаю,  прощай...
Пу...зырев... До приятного  свидания  на  том  свете...  Будешь  ты  в  раю,
Пузырев... Прощай, говорю, Марья, жена моя... Не поминай лихом Пузырева!
     - Кровью? - недоверчиво спросил врач и ухватился за живот  Пузырева.  -
Кровью? Гм... Кровью, вы говорите? Тут болит?
     - О! - ответил Пузырев и завел глаза, - завещание-то... успею написать?
     - Товарищ Фенацетинов, - крикнул Порошков лекпому, - давайте желудочный
зонд, исследование сока будем делать.
     - Что за дьявольщина! - бормотал недоумевающий Порошков, глядя в сосуд,
- кровь! Ей-богу, кровь. Первый  раз  вижу.  При  таком  прекрасном  внешнем
состоянии...
     - Прощай, белый свет, - говорил Пузырев, лежа на диване,  -  не  стоять
мне более у станка, не участвовать мне в заседаниях, не выносить  мне  более
резолюций...
     - Не унывайте, голубчик, - утешал его сердобольный Порошков.
     - Что же это за болезнь такая, ядовитая?! - спросил угасающий Пузырев.
     - Да круглая язва желудка у вас. Но это ничего,  можно  поправиться,  -
во-первых, будете лежать в постели, во-вторых, я вам порошки дам.
     - Стоит ли, доктор, - молвил Пузырев,  -  не  тратьте  ваших  уважаемых
лекарств на умирающего слесаря, они пригодятся живым... Плюньте на Пузырева,
он уже наполовину в гробу...
     "Вот убивается  парень!"  -  подумал  жалостливый  Порошков  и  накапал
Пузыреву валерианки.

x x x

     На круглой язве желудка Пузырев заработал 18 р. 79 к., освобождение  от
занятий и порошки. Порошки  Пузырев  выбросил  в  клозет,  а  18  р.  79  к.
использовал таким образом: 79 копеек дал Марье на  хозяйство,  а  18  рублей
пропил...
     - Денег нету опять, дорогая Марья, - говорил Пузырев, -  накапай-ка  ты
мне зубровки в глаза.!..
     В  тот  же  день  на  приеме  у  доктора  Каплина  появился  Пузырев  с
завязанными глазами. Двое санитаров вели его под руки, как архиерея. Пузырев
рыдал и говорил:
     - Прощай, прощай, белый  свет!  Пропали  мои  глазыньки  от  занятий  у
станка...
     - Черт вас знает! - говорил доктор Каплин, - я такого злого  воспаления
в жизнь свою не видал. Отчего это у вас?
     - Это у меня,  вероятно,  наследственное,  дорогой  доктор,  -  заметил
рыдающий Пузырев.
     На воспалении глаз Пузырев сделал чистых 22 рубля и очки в  черепаховой
оправе.
     Черепаховую оправу Пузырез продал на толкучке, а 22  рубля  распределил
таким образом:  2  рубля  дал  Марье,  потом  полтора  рубля  взял  обратно,
сказавши, что отдаст их вечером, и эти полтора и остальные двадцать пропил.
     Неизвестно где гениальный Пузырев спер пять порошков кофеину и все  эти
пять порошков слопал сразу, отчего сердце у него стало прыгать, как лягушка.
На носилках Пузырева  привезли  в  амбулаторию  к  докторше  Микстуриной,  и
докторша ахнула.
     - У вас такой порок сердца, - говорила Микстурина, только что кончившая
университет, - что вас бы в Москву в клинику следовало свезти,  там  бы  вас
студенты на части разорвали.  Прямо  даже  обидно,  что  такой  порок  даром
пропадает!

x x x

     Порочный Пузырев получил 48 р. и ездил на две недели в  Кисловодск.  48
рублей он распределил таким образом: 8 рублей дал Марье, а  остальные  сорок
истратил на знакомство с какой-то неизвестной блондинкой,  которая  попалась
ему в поезде возле Минеральных Вод.
     "...Чем мне теперь заболеть, уж я и ума не приложу, - говорит сам  себе
Пузырев, - не иначе как  придется  мне  захворать  громаднейшим  нарывом  на
ноге".
     Нарывом Пузырев заболел за 30 копеек. Он пошел и купил на эти 30 копеек
скипидару в аптеке. Затем у знакомого бухгалтера  он  взял  напрокат  шприц,
которым впрыскивают мышьяк, и при помощи этого шприца впрыснул себе скипидар
в ногу. Получилась такая штука, что Пузырев даже сам взвыл.
     "Ну, теперича мы на этом нарыве рублей  50  возьмем  у  этих  оболтусов
докторов", - думал Пузырев, ковыляя в больницу.
     Но произошло несчастье.
     В больнице сидела комиссия, и во главе нее  сидел  какой-то  мрачный  и
несимпатичный в золотых очках.
     - Гм, - сказал несимпатичный  и  просверлил  Пуэырева  взглядом  сквозь
золотые обручи, - нарыв, говоришь? Так... Снимай штаны!
     Пузырев снял штаны, и не успел оглянуться, как ему вскрыли нарыв.
     - Гм! - сказал несимпатичный, - так это скипидар у тебя, стало быть,  в
нарыве? Как же он туда попал, объясни мне, любезный слесарь?..
     - Не могу знать, - ответил Пузырев, чувствуя, что под ним  разверзается
бездна.
     - А я могу! - сказали несимпатичные золотые очки.
     -  Не  погубите,  гражданин  доктор,  -  сказал   Пузырев   и   зарыдал
неподдельными слезами без всякого воспаления.

x x x

     Но его все-таки погубили. И так ему и надо.

 * Михаил Булгаков. Как школа провалилась в преисподнюю


     Транспортный рассказ Макара Девушкина


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     -  Это  что!  -  воскликнул  известный  московско-белорусско-балтийский
железнодорожник Девушкин, сидя в пивной в кругу своих друзей, - а вот у  нас
на Немчиновском посту было происшествие, так это действительно номер!
     Девушкин постучал серебряным двугривенным по мраморному столику,  и  на
стук прикатил член профе