ссионального союза работников  народного  питания  в
белом фартуке. Добродушная профессиональная улыбка играла на его лице.
     - Дай нам, милый  человек,  еще  две  парочки,  -  попросил  его  Макар
Девушкин.
     -  Больше  чем  по  парочке  не  полагается,  -  ответил  нарпитовец  с
сожалением.
     - Друг! - прочувственно воскликнул Макар, - мало ли что не  полагается,
а ты как-нибудь сооруди, - и при этом Макар еще раз постучал двугривенным.
     Нарпитовец вздохнул, искоса глянул на надпись на стене:
     "Берущий на чай не достоин быть членом профессионального союза".
     Еще раз вздохнул, порхнул куда-то и представил две парочки.
     - Молодец! - воскликнул Макар, приложился к кружке и начал:
     - Дачу бывшего гражданина Сенет знаете?
     - Не слыхали, - ответили друзья.
     - Замечательная дачка. Со  всеми  неудобствами.  Ну-с,  забрали,  стало
быть, эту дачку под школу первой ступени. Главное - местоположение приятное:
лесочек,  то  да  се...  нужник,  понятное  дело,  имеется.  Одним   словом,
совершенно пригодная дача на 90 персон школьников. Но вот водопровода  нету!
Вот оказия...
     - Колодец можно устроить.
     - Именно - пустое дело. Вот из-за колодца-то все и произошло, и пропала
дачка, к свиньям собачьим. Был этот колодец под  самым  крыльцом,  и  вот  о
прошлом  годе  произошло  печальное  событие  -  обвалился  сруб...  Нуте-с,
заведующий  школой  бьет  тревогу  по  всем  инстанциям   нашего   аппарата.
Туда-сюда... Пишет ПЧ-первому: так, мол, и так, - чинить надо.  ПЧ  посылает
материал, рабочих. Специальных колодезников пригнали. Ну, те, разумеется,  в
два момента срубили новый сруб, положили его  на  венец,  и  оставалось  им,
братцы, доделать чистые пустяки - раз плюнуть.
     Ан не тут-то было: вместо того чтобы тут же взять и работу закончить, а
ее взяли да и оставили до весны. Отлично-с.
     Весной, как начала земля таять, поползло все в колодец,  а  колодец  18
саж. глубины! Поехала в колодец земля и весь  новый  деревянный  сруб.  И  в
общем и целом провалилось все это... Получилась, друзья  мои,  глубокая  яма
более чем в 3 сажени шириной, и под самой стеной школы.
     Школьный фундамент подумал-подумал, треснул и полез вслед за  срубом  в
колодец. Дальше - больше: р-раз! - треснула стена. Из  школы  все,  понятное
дело, куда глаза глядят. Прошло еще два дня - и  до  свидания:  въехала  вся
школа в колодец. Приходят добрые люди и видят: стоит в стороне нужник на  90
персон и на воротах вывеска: "Школа первой ступени", и больше ничего - лысое
место!
     Так  и  прекратилось  у   нас   просвещение   на   Немчиновском   посту
Московско-Белорусско-Балтийской  железной  дороги...   За   ваше   здоровье,
товарищи!

 * Михаил Булгаков. Путевые заметки.


     Скорый э 7 Москва-Одесса


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Отъезд

     Новый Брянский вокзал грандиозен и чист. Человеку, не ездившему  никуда
в течение двух лет, все в нем кажется  сверхъестественным.  Уйма  свободного
места, блестящие полы, носильщики, кассы, возле которых  нет  остервеневших,
измученных людей, рвущихся куда-то  со  стоном  и  руганью.  Нет  проклятий,
липкой и тяжкой ругани,  серых  страшных  мешков,  раздавленных  ребят,  нет
шмыгающих таинственных людей, живших похищением чемоданов и узлов  в  адской
сумятице. Словом, совершенно какой-то неописуемый вокзал. Карманников  мало,
и одеты они все по-европейски. Носильщики,  правда,  еще  хранят  загадочный
вид, но уже с некоторым оттенком меланхолии. Ведь билет можно купить за день
в "Метрополе" (очередь 5 - 6 человек!), а можно и по телефону его  заказать.
И вам его на дом пришлют.
     Единственный раз защемило  сердце,  это  когда  у  дверей,  ведущих  на
перрон, я заметил штук тридцать женщин и мужчин  с  чайниками,  сидевших  на
чемоданах. Чемоданы, чайники и ребята загибались хвостом в общий зал. Увидев
этот хвост, увидев, с каким напряжением и хмурой сосредоточенностью люди  на
чемоданах глядят на двери и друг на друга, я застыл и побледнел.
     Боже мой! Неужели же вся эта чистота, простор и  спокойствие  -  обман?
Боже мой! Распахнутся  двери,  взвоют  дети,  посыпятся  стекла,  "свистнут"
бумажник... Кошмар! Посадка! Кошмар.
     Проходивший мимо некто в железнодорожной фуражке успокоил меня:
     - Не сомневайтесь, гражданин. Это они по  глупости.  Ничего  не  будет.
Места нумерованы. Идите гулять, а за пять минут придите и сядьте в вагон.
     Сердце мое тотчас наполнилось радостью, и я ушел осматривать вокзал.
     Минута в минуту - 10 ч. 20 м. мимо состава мелькнула  красная  фуражка,
впереди хрипло свистнул паровоз, исчез застекленный гигантский купол и  мимо
окон побежали, трубы, вагоны, поздний апрельский снег.


     В пути

     Это черт знает что такое! Хуже вокзала. Купе на два места.  На  диванах
явно новые чехлы, на окнах занавески.  Проводник  пришел,  отобрал  билет  и
плацкарту и выдал  квитанцию.  В  дверь  постучали.  Вежливости  неописуемой
человек в кожаной тужурке спросил:
     - Завтракать будете?
     - О да! Я буду завтракать!
     А вот гармоник предохранительных между вагонами нет. Из вагона в вагон,
через метающиеся в беге площадки, в предпоследний  вагон-ресторан.  Огромные
стекла,  пол  сплошь  закрыт  ковром,  белые  скатерти.  Паровое   отопление
работает, и при входе сразу охватывает истома.
     Стелется синеватый, слоистый дым над столами, а мимо в широких  стеклах
бегут перелески, поля с белыми пятнами снега, обнаженные ветви, рощи,  опять
поля.
     И опять домой, к себе в вагон, через "жесткие",  бывшие  третьеклассные
вагоны. В купе та же истома, от трубы под  окном  веет  теплом  -  проводник
затопил.
     Вечером, после второго путешествия в ресторан и  возвращений,  начинает
темнеть. Как будто меньше снегу на полях. Как  будто  здесь  уже  теплее.  В
лампах в купе накаливаются нити, звучат  голоса  в  коридоре.  Слышны  слова
"банкнот", "безбожник". Мелькают пестрые листы журналов,  и  часто  проходит
проводник с метелкой, выбрасывает окурки. В ресторан  уходят  джентльмены  в
изящных пальто, в остроносых башмаках,  в  перчатках.  Станции  пробегают  в
сумерках. Поезд стоит недолго, несколько минут.  И  опять,  и  опять  мотает
вагоны, сильнее идет тепло от труб.
     Ночью стихает мягкий вагон,  в  купе  раздеваются,  не  слышно  сонного
бормотания о банкноте, валюте, калькуляции, и в тепле  и  сне  уходят  сотни
верст, Брянск, Конотоп, Бахмач.
     Утром становится ясно: снегу здесь нет и здесь тепло.
     В Нежине, вынырнув из-под колес вагона, с таинственным и взбудораженным
лицом выскакивает мальчишка. Под мышками у него  два  бочоночка  с  солеными
огурцами.
     - Пятнадцать лимонов! - пищит мальчишка.
     - Давай их сюда! - радостно кричат пассажиры, размахивая деньгами. Но с
мальчишкой делается что-то страшное. Лицо его искажается,  он  проваливается
сквозь землю.
     - Сумасшедший! - недоумевают москвичи. Вслед за мальчишкой  выскакивает
баба и также в корчах исчезает.
     Загадка объясняется тотчас же. Мимо вагонов идет непреклонный  страж  в
кавалерийской шинели до пят и раздраженно бормочет:
     - Вот чертовы бабы!
     Потом обращается к пассажирам:
     - Граждане! Не нарушайте правил. Не покупайте у вагона. Вон - лавка!
     Пассажиры устремляются в погоню за нежинскими огурцами  и  покупают  их
без нарушения правил и с нарушением таковых.
     Около  часу дня, с опозданием часа на два, показывается из-за дарницких
лесов Днепр, поезд входит на заштопанный после взрывов железнодорожный мост,
тянется высоко над мутными волнами, и на том берегу разворачивается в зелени
на горах самый красивый город в России - Киев.
     Под  обрывами   разбегаются   заржавевшие   пути.   Начинают   тянуться
бесконечные и побитые в  трепке,  в  войне  составы,  классные  и  товарные.
Мелькает смутная стертая надпись на паровозе - "Пролетар..."...
     Пробегает здание и на нем надпись - "Киiв-II".

 * Михаил Булгаков. Торговый дом на колесах



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Молчаливая обычно станция "Мелкие  дребезги"  Энской  советской  дороги
загудела,   как   муравейник,   в   который   мальчишка    воткнул    палку.
Железнодорожники кучками собирались у  громадного  знака  вопроса  на  белой
афише. Под вопросом было напечатано:

ОНА ЕДЕТ!!!

     - Кто едет?! - изнывали железнодорожники, громоздясь друг на друга.
     Кооперативная лавка-вагон!! - отвечала афиша.
     - Го-го, здорово! - шумели железнодорожники. И на  следующий  день  она
приехала. Она оказалась длинным  товарным  вагоном,  испещренным  лозунгами,
надписями и изречениями:

     Нигде, кроме как в нашем торговом доме!
     Сони, Маши и Наташи, летите  в лавку нашу!
     Железнодорожник! Зачем тебе высасываться в лавке частного паука.
     Когда ты можешь попасть к нам?!

     - Ги-ги, здорово!  -  восхищались  транспортники.  -  Паук  -  это  наш
Митрофан Иванович.
     Станционный паук Митрофан Иванович мрачно глядел из своей лавчонки.

     Транспортная   кооперация,   путем   нормализации,   стандартизации   и
инвентаризации спасет мелиорацию, электрификацию и механизацию.

     Этот лозунг больше всего понравился стрелочникам.
     - Понять ни черта нельзя, - говорил рыжебородый Гусев, - но видно,  что
умная штука.
     "Каждый, кто докажет документом, что он  член,  получает  скидку  в  83
1/2%, - гласил плакат, - все не члены получают такую же!!"
     В кассе взаимопомощи наступило столпотворение. Транспортники  стояли  в
хвосте и брали заимообразно совзнаками и червонцами.
     А в полдень облепленная народом кооплавка начала торговать.
     Три приказчика  извивались,  кассирша  кричала:  "Сдачи  нет!",  и  пер
станционный народ штурмом.
     - Три фунтика колбаски позвольте, стосковались  по  колбаске.  У  паука
Митрофана Ивановича гнилая.
     - Колбаски-с нет. Вся вышла-с. Могу предложить вместо колбаски омары  в
маринаде.
     - Амары? А почем?
     - Три пятьдесят-с.
     - Чего три?!
     - Известно-с - рубля.
     - Банка?!
     - Банка-с.
     - А как же скидка? Я член...
     - Вижу-с. Со скидкой три пятьдесят, а так они шесть двадцать.
     - А почему они воняют?
     - Заграничные-с.
     - Прошу не напирать!
     -  Ремней  в  данный  момент  не  имеется,   могу   предложить   взамен
патентованные  брюкодержатели  "Дуплекс"  -  лондонские  с   автоматическими
пуговицами "Пли". 7 руб. 25 коп. Купившим сразу дюжину дополнительная скидка
- 15%. Виноват, гражданин. Он на талию надевается.
     - Батюшки, лопнул!!
     - Уплатите в кассу 7р. 25 к.
     - Ситцу нет, мадемуазель.  Есть  портьерная  ткань  лионская,  крупными
букетами. Незаменима для обивки мебели.
     - Хи-хи. У нас и небели-то нету.
     - Жаль-с. Могу предложить стулья "комфорт" складные для пикников...
     - А вам что, мадам?
     - Я не мадам, - ошеломленно ответил Гусев, поглаживая бороду.
     - Пардон, чем могу?
     - Мне бы ситцу бабе в подарок.
     - Миль пардон, ситец вышел. Для подарка вашей  почтенной  супруге  могу
предложить парижский корсет на шелку с китовым усом.
     - А где ж у него рукава?
     - Извиняюсь, рукава не полагаются. Ежели с рукавами,  возьмите  пижаму.
Незаменимая вещь в морских путешествиях.
     - Нам по морям не путешествовать. Нет уж,  позвольте  корсетик.  Вешица
прочная.
     - Будьте покойны, пулей не прострелишь. Номер размера вашей супруги?
     - У нас по простоте, не  нумерованная,  -  ответил  стыдливо  Гусев,  -
известно, серость...
     - Пардон, тогда мы на глаз. Рукой обхватить можно? Гусев подумал:
     - Никак нет. Двумя, ежели у кого руки длинные...
     - Гм. Это порядочный размер. Супруге вашей  диета  необходима.  Так  мы
предложим вам э 130, для тучных специально.
     - Хорошо, - согласился покладистый Гусев.
     - 11 р. 27 коп... Что кроме?
     Кроме Гусев купил бритвенное зеркало "жокей-клуб", показывающее с одной
стороны человека увеличенным, а с другой стороны уменьшенным. Просил мыла, а
предложили русско-швейцарский сыр. Гусев отказался за неимением  средств  и,
подкрепившись у Митрофан Ивановича самогоном, явился к супруге.
     - Показывай, что купил, пьяница? - спросила Гусева супруга.
     - Вишь, Маша, выбор в лавке у них заграничный, ни черта нету, - пояснил
Гусев, вскрывая сверток, - говорят, тучная ты э 130...
     - Ах они, охальники! (Супруга всплеснула руками.) Что они, мерили меня,
что ли? И ты хорош: про жену такие слова!
     Она  глянула  в  зеркало  и  ахнула.  Из  круглого   стекла   выглянула
великанская физия с обвисшими щеками и волосами толстыми, как нитки.
     Супруга повернула зеркало  другой  стороной  и  увидала  самое  себя  с
головой маленькой, как чернильница.
     - Это я такая? э 130?! - спросила супруга, багровея.
     - Тучная ты, Ma... - пискнул Гусев,  присел,  но  не  успел  закрыться.
Супруга махнула корсетом и съездила его  по  уху  так,  что  шелк  лопнул  и
китовый ус вонзился ему в глаз.
     Через две минуты Гусев, растопырив ноги, сидел у входа в свое жилище  и
глядел заплывшим глазом в хвост поезду, увозившему кооперативную лавку.
     Гусев погрозил ей кулаком.
     Встал и направился к Митрофан Ивановичу.

 * Михаил Булгаков. Лестница в рай


     (С натуры)


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      Лестница,  ведущая  в  библиотеку  ст.
                                   Москва-Белорусская (1-я Мещанская улица),
                                   совершенно обледенела.
                                      Тьма    полная,    рабочие    падают и
                                   убиваются.
                                                                      Рабкор

     Рабочий Косин упал удачно. С громом приехал со второго этажа в  первый,
там повернулся на площадке головой вниз и выехал на  улицу.  Следом  за  ним
приехала шапка, за шапкой - книжка "Война и  мир",  сочинение  Л.  Толстого.
Книжка выехала горбом, переплет дыбом, и остановилась рядом с Косиным.
     - Ну как? - спросили ожидавшие внизу своей очереди.
     - Штаны порвал, - ответил глухо Косин, - хорошие штаны, жена набрала на
Сухаревке, - и ощупал великолепный звездный разрыв на бедре.
     Затем он поднял произведение Толстого, накрылся шапкой и,  прихрамывая,
ушел домой.
     Вторым рискнул Балчугов.
     - Я тебя осилю, я тебя одолею, - бормотал он, прижимая к груди собрание
сочинений Гоголя в одном томе, - я, может, на Карпаты в 15-м году  лазил,  и
то ни слова не сказал. Ранен два раза... За спиной мешок, в руках  винтовка,
на ногах сапоги, а тут с Гоголем, - с Гоголем да  не  осилить...  Я  "Азбуку
коммунизма" желаю взять,  я...  чтоб  тебя  разорвало!..  я  (он  терялся  в
кромешной тьме)... чтоб вам с вашей библиотекой ни дна ни покрышки!..
     Он сделал попытку ухватиться  за  невидимые  перила,  но  те  мгновенно
ускользнули из рук. Затем ускользнул Гоголь и через мгновение был на улице.
     - Ох! - пискнул Балчугов, чувствуя, что нечистая сила отрывает  его  от
обледеневших ступенек и тащит куда-то в бездну.
     - Спа... - начал он и не кончил.
     Ледяной горб под ногами коварно  спихнул  Балчугова  куда-то,  где  его
встретил железный болт. Балчугов был неудачник, и болт пришелся ему прямо  в
зубы.
     - ...Сп... - ахнул Балчугов, падая головой вниз.
     - ...те!!. - кончил он, уже сидя на снегу.
     - Ты снегом... - посоветовали  ожидающие,  глядя,  как  Балчугов  плюет
красивой красной кровью.
     - Не шнегом,  -  ответил  Балчугов  шепеляво  (щеку  его  раздувало  на
глазах), - а колом по голове этого шамого  библиотекаря  и  правление  клуба
тоже... мордой бы... по этой лешниче...
     Он  пошарил  руками  по  снегу  и  собрал  разлетевшиеся листки "Тараса
Бульбы". Затем поднялся, наплевал на снегу красным и ушел домой.
     - Обменял книжку, - бубнил он, держась за  щеку,  -  вот  так  обменял,
шатается...
     Тьма поглотила его.
     - Полезем, что ль, Митя? - робко спросил  ожидающий.  -  Газетку  охота
почитать.
     - Ну их к свиньям собачьим, - ответил Митя,  -  живота  решишься,  а  я
женился недавно. У меня жена. Вдова останется. Идем домой!
     Тьма съела и их.

 * Михаил Булгаков. Игра природы



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      А   у   нас   есть   железнодорожник с
                                   фамилией Врангель.
                                                           Из письма рабкора

     Дверь, ведущую в местком станции М., отворил рослый  человек  с  усами,
завинченными в штопор. Военная выправка выпирала из человека.
     Предместком, сидящий за столом,  окинул  вошедшего  взором  и  подумал:
"Экий бравый..."
     - А вам чего, товарищ? - спросил он.
     - В союз желаю записаться, - ответил визитер.
     - Тэк-с... А вы где же работаете?
     - Да  я  только  что  приехал,  -  пояснил  гость,  -  весовщиком  сюды
назначили...
     - Тэк-с. Ваша как фамилия, товарищ?
     Лицо гостя немного потемнело.
     - Да, фамилия, конечно... - заговорил он, - фамилия у меня... Врангель.
     Наступило молчание.  Предместком  уставился  на  посетителя,  о  чем-то
подумал и вдруг машинально ощупал документы в левом кармане пиджака.
     - А имя и, извините, отчество? - спросил он странным голосом.
     Вошедший горько и глубоко вздохнул и вымолвил:
     - Да, имя... ну, что имя, ну, Петр Николаевич.
     Предместком привстал с кресла, потом сел, потом опять привстал,  глянул
в окно, с окна на портрет Троцкого, с Троцкого на Врангеля,  с  Врангеля  на
дверной ключ, с ключа косо на телефон. Потом вытер пот и спросил сипло:
     - А скудова же вы приехали?
     Пришелец вздохнул так густо, что у предместкома шевельнулись волосы,  и
молвил:
     - Да вы не думайте... Ну, из Крыма...
     Словно пружина развернулась в предместкома. Он вскочил  из-за  стола  и
мгновенно исчез.
     - Так я и знал! - кисло сказал гость и тяжко сел на стул.
     Со звоном хлопнул ключ в дверях. Предместком, с глазами,  сияющими  как
звезды, летел через зал III класса, потом через I класс и прямо  к  заветной
двери. На лице у предместкома играли краски. По дороге он  вертел  руками  и
глазами, наткнулся на кого-то в форменной куртке и ему взвыл шепотом:
     - Беги, беги в месткоме дверь покарауль! Чтоб не убег!..
     - Кто?!
     - Врангель!
     - Сдурел!!
     Предместком ухватил носильщика за фартук и прошипел:
     - Беги скорей дверь покарауль!..
     - Которую?!
     - Дурында... Награду получишь!..
     Носильщик выпучил глаза и стрельнул куда-то вбок... За ним - второй.
     Через три минуты у двери месткома бушевала густая толпа. В толпу клином
врезался предместкома, потный и бледный, а за ним двое в фуражках с  красным
верхом и синеватыми околышами. Они  бодро  пробирались  в  толпе,  и  первый
звонко покрикивал:
     - Ничего интересного, граждане! Прошу  вас  очистить  помещение!..  Вам
куда? В Киев? Второй звонок был. Попрошу очистить!
     - Кого поймали, родные?
     - Кого надо, того и поймали, попрошу пропустить...
     - Деникина словил месткомщик!..
     - Дурында, это Савинков убег... А его залопали у нас!
     - Я обнаружил по усам, - бормотал Предместком  человеку  в  фуражке,  -
глянул... Думаю, батюшки, - он!
     Двери открылись, толпа  полезла  друг  на  друга,  и  в  щели  мелькнул
пришелец...
     Глянув на входящих, он горько  вздохнул,  кисло  ухмыльнулся  и  уронил
шапку.
     - Двери закрыть!.. Ваша фамилия?
     - Да Врангель же... да я ж говорю...
     - Ага!
     Форменные фуражки мгновенно овладели телефоном.
     Через  пять  минут  перед  дверьми  было  чисто  от   публики,   и   по
очистившемуся пространству