бегает к шкафу,  трогает  костюм
Рейна.) Искать надо! Он в костюме.
     Рейн. Все обыскано, успокойтесь, дорогой артист. Он потерян.
     Милославский. Не может он быть потерян. Где-нибудь он да находится!
     Рейн (обыскав костюм). Тьфу, черт. Только меня заразил своей истерикой.
     Милославский. Не у меня ли? (Ищет.) Нет, нету.
     Рейн. А каким же образом он может...
     Милославский. Святослав, ищи в своем.
     Бунша. Довольно странно...
     Милославский. Ищи!
     Бунша (вынимает ключ). Ключ!
     Милославский. Вот, пожалуйста!..
     Рейн. Что такое?! Послушайте, Святослав Владимирович, что это значит?
     Бунша. Я не понимаю, что это значит.
     Милославский. Как ты смел, старая калоша, дотрагиваться до такой тонкой
и оригинальной машины? А?
     Бунша. Выше моих сил понять, что это значит...
     Милославский. Нет, ты ответь, как ты осмелился тронуть  государственное
изобретение гения? Женечка, хотите, я ему по шее дам?
     Бунша. Не понимаю этого подозрительного происшествия. Честное  слово...
И более всего не понимаю, каким же образом ключ попал в новый костюм!..
     Милославский. Довольно! Ты действовал в состоянии рассеянности.
     Бунша. Если только я действовал, то в состоянии рассеянности...
     Рейн. Довольно! Неважно!
     Милославский. Эх! Вкладывай ключик, летим сегодня!
     Рейн. "Вкладывай ключик"! Погодите, дорогие мои.  Это  не  так  просто.
Надо отлить пластинки с этим же шифром.
     Милославский. Это минутное дело...
     Бунша. Я понимаю, ежели бы в старом жилете, но как же он перепрыгнул  в
новый?..
     Милославский. Да ну тебя, в самом деле!
     Рейн. И вот что, если вы хотите  действительно,  чтобы  я  перевез  вас
обратно, ни одной живой душе вы не скажете  ни  слова  о  том,  что  нашелся
ключик.
     Милославский. Товарищ Рейн! (Бунше.) Ты усвоил, что тебе  сказано?  Ну,
смотри у меня.
     Рейн. Ко мне идут. Вот что. Вы идите, погуляйте.

                               Входит Аврора.

     Аврора. А, какая милая компания!
     Милославский. Мое почтение, Аврора Радаманова.
     Аврора (Бунше). А вы что ж не здороваетесь? А? Неудобно, а?
     Бунша. Здравствуйте, я стараюсь разобраться в  одном  вопросе...  Да  я
ничего не говорю!
     Милославский. Ох, наделает он бед!..
     Рейн. Поручаю вам его...
     Милославский.  Будьте   благонадежны,   он   не   пикнет!..   (Авроре.)
Чрезвычайно приятно было бы посидеть с  вами,  но,  к  сожалению,  некоторые
дела. (Бунше.) Идем, все равно ты ни до чего не додумаешься! (Рейну.) Только
уж вы, пожалуйста, работайте, а не отвлекайтесь в сторону.
     Рейн. Это что за указания такие?
     Милославский.  Ничего,  ничего,  ничего...   (Авроре.)   До   приятного
свидания! (Бунше.} Ну!.. (Уходит с Буншей.)
     Рейн. Аврора! (Обнимает ее.)
     Милославский  (выглянув).  Я  же  просил  вас,  Женюша,  работайте,  не
отвлекайтесь.  Пардон,   мадемуазель!   Ушел,   ушел.   Проверил   и   ушел!
(Скрывается.)
     Аврора. Изумительная пара! Одни? Ты  знаешь,  третий  день  я  не  могу
остаться наедине с тобой...
     Рейн. У тебя монгольские глаза!
     Аврора. Ты дурак! (Целуются.)

                            Дуэт Рейна и Авроры.
                                  Звонок.

Да.  (Рейну.)  Отец.  (По  аппарату.)  Хорошо,  я  уйду.  Ты  можешь  с  ним
поговорить. (Уходит.)
     Радаманов. Извините, Рейн, что я прервал вашу беседу с Авророй. Но дело
мое крайней важности.
     Рейн. Я слушаю вас.
     Радаманов. Вот в чем дело. Я только что  с  заседания  Совета  Народных
Комиссаров.
     Рейн. Слушаю.
     Радаманов. Заседание это было целиком посвящено вам.
     Рейн, Слушаю.
     Радаманов. Вот что мы постановили. Признать за  вашим  изобретением  не
государственное значение, а  сверхгосударственное.  Вас  самих  постановлено
считать человеком гениальных способностей и в силу  этого  поставить  вас  в
условия исключительные. В такие условия мы ставим, лиц, польза  которых  для
блага человечества не укладывается ни в какие нормы. Другими словами говоря,
ваши  потребности  будут  удовлетворены  полностью  и  желания  ваши   будут
исполняться полностью. Вот все, что я  хотел  вам  сообщить.  При  этом  еще
добавлю, что я поздравляю вас.
     Рейн. Прошу, вас передать Совету мою признательность.
     Радаманов. Мне хотелось бы знать, Рейн, что вы сообщите мне.
     Рейн. Я польщен и прошу передать...

                                   Пауза.

     Радаманов. И это все?
     Рейн. Право, не знаю, что еще сказать...
     Радаманов. Рейн! Я никак не ожидал этого от вас. Ну что ж, мне придется
вам помочь. Вы должны были ответить мне  так:  "Я  благодарю  государство  и
прошу немедленно принять мое изобретение и работу над ним под контроль".
     Рейн. Как? Меня будут контролировать?
     Радаманов. Голубчик, прошу вас помыслить, могло ли это быть иначе?
     Рейн. Я начинаю понимать. Скажите: если я восстановлю машину...
     Радаманов. Я не сомневаюсь в этом...
     Рейн. ...я буду иметь право совершать на ней полеты самостоятельно?
     Радаманов. Ни в каком случае, мой дорогой и очень ценимый нами человек.
     Рейн. Нарком Радаманов, все ясно мне. Прошу вас, вот моя машина. Сам же
я лягу на диван и шагу не сделаю к ней,  пока  возле  нее  будет  хоть  один
контролер.
     Радаманов. Не сердитесь на меня. Вы рассуждаете как дитя.  Мыслимо  ли,
чтобы человек, совершивший то, что совершили вы, лег на диван. Ну, вы ляжете
и... умрете, как я понимаю. Так, что ли?
     Рейн. Вы не будете меня кормить?
     Радаманов.  Вы  обижаете  нас.  Нашего  дорогого  гостя  мы  не   будем
кормить!.. Ах, что вы говорите, Рейн.
     Рейн. Машина принадлежит мне.
     Радаманов.  Ах,  дорогой!  Поистине  вы   человек   иного   века!   Она
принадлежала бы вам, если бы вы были  единственным  человеком  на  земле.  А
сейчас она принадлежит всем.
     Рейн. Я человек иной эпохи и прошу отпустить меня.
     Радаманов. Дорогой мой, безумцем я назвал бы того, кто отпустил бы вас.
     Рейн. Что это значит?
     Радаманов. Я с увлечением читал в газете о  том,  как  к  вам  появился
этот, ну, как его... царь Иван Грозный... Он в девятнадцатом веке жил?
     Рейн. В шестнадцатом.
     Радаманов. Прошу прощения. Я плоховато знаю историю. Да это и  неважно.
Иван ли, Сидор, Грозный ли...  Голубь  мой,  мы  не  хотим  сюрпризов...  Вы
улетите... Кто знает, кто прилетит к нам?
     Рейн. Довольно. Я понял. Вы не отпустите меня.
     Радаманов. Ах, голубь мой. Зачем же такие жестокие слова! Мы просим, мы
молим вас остаться с нами, не покидать нас. Вы не  пожалеете,  смею  уверить
вас. О, Рейн. Пройдет краткий срок, и ваша психология изменится резчайше. О,
как жаль, что вы не родились в наш век. Забудьте свою эпоху!
     Рейн. Я пленник!
     Радаманов. Вы терзаете меня, Рейн. Я даю вам честное слово наркома. Мне
верят все, что мы дадим вам возможность совершить  те  путешествия,  которые
вам будут интересны. Я обещаю вам это. Но вы совершите  их  вместе  с  нами.
Человечество поставит вам памятник! О,  Рейн!  Вы  только  подумайте,  какую
чудовищную пользу вы принесете людям. Мы обследуем иные века  и  возьмем  из
них все, что нужно.  Я  не  могу  сравниться  с  вами,  мой  драгоценный!  Я
посредственность, но я кое-что знаю и пылаю при одной мысли о  проникновении
во время. Как велик радиус действия машины? Я надеюсь, что она не может бить
по бесконечности? Надеюсь, потому что мой мозг не вместил бы этого, я  сошел
бы с ума!
     Рейн. Конечно, не бесконечен. Я полагаю, примерно лет четыреста.
     Радаманов. А от нашей, значит, тоже на четыреста... А от той,  куда  мы
прилетим, еще на четыреста... О, Рейн! Мы, возможно,  еще  при  нашей  жизни
увидим замерзающую землю и над ней тусклый догорающий шар солнца... О, Рейн!
     Рейн. Я понял. Мне интересно, как же вы  всетаки  осуществите  контроль
надо мной? Чтобы вы ни говорили, а ведь вам придется прибегнуть к насилию. Я
ведь варвар... Милиционера вы, что ли, приставите ко мне?
     Радаманов. Обидел, обидел. Единственный экземпляр милиционера в  Москве
находится в пятом проспекте  Голубой  Вертикали,  во  втором  этаже,  шестой
шкаф... да, да, Аврора затащила меня... он восковой, душечка моя золотая,  и
платье его пропитано нафталином... Душистый мой ананас... не обижайтесь, так
маленькой меня называла Аврора... вы возбуждаете во мне нежность!..
     Рейн. Ананас интересуется вопросом о том, как вы осуществите контроль?
     Радаманов. Единственным способом, какой мы применили бы ко  всякому,  в
том числе и ко мне. Вы, пушистый коврик, по  выражению  той  же  Авроры,  вы
обнимете меня, вынете механизм, сдадите его мне, я  запру  его  в  кассу,  а
завтра с утра мы вам дадим подручных инженеров.  Они  будут  глядеть  вам  в
глаза, Рейн! О такой славе, как ваша, никто не мечтал на  земле...  Впрочем,
плохо знаю историю... Затем что... затем...  все  магазины  будут  торговать
вашими бюстами... Что нужно вам еще, о сын нашего, нашего века!

  Рейн вынимает механизм, подает Радаманову. Тот прячет его в несгораемую
                                   кассу.

     Радаманов. Поздравляю вас, инженер Рейн... Так, стало  быть,  не  будет
объятий?..
     Рейн. Потом.
     Радаманов. Потом так потом. Ах, вот память... Оперу  я  слышал...  Тоже
вашу, старинную. Как там поется... Погостите... нет, гость... нет... дорогой
гость... ну, словом, забыл...
     Рейн. Ключ найден. Вот он. Спрячьте  и  его.  Завтра  останется  только
одно: отлить обратный шифр на диске...
     Радаманов. О, теперь уже объятия обязательны! О,  Рейн!  Вы  понимаете,
как ужасно было бы, если  бы  вы  утаили  ключ?  Положительно  вы  поспешили
родиться, вам следовало дождаться нашего века!
     Аврора (выйдя внезапно). Ты сдал ключ!
     Радаманов. Аврора, странно...
     Аврора. Я женщина все-таки, папочка!
     Радаманов. Я  боюсь,  что  Саввич  прав.  В  тебе  действительно  сидит
какой-то атавизм! Нельзя же подслушивать! Это было принято в том веке...
     Мария (выходит). Вот поэтому я  и  подслушала.  Мне  простительно.  Но,
Радаманов, коврик пушистый, вы исправите меня!
     Радаманов. Мария! Ах, Мария!
     Мария. О, как вы говорили, Радаманов!  Ты  великий  человек.  Настоящий
ананас.
     Радаманов. Сидите смирно, если уж вы  пришли.  Я  не  кончил.  (Рейну.)
Итак: Совет Народных  Комиссаров  просит  вас  принять  его  дар.  (Вынимает
футляр.) Здесь хронометр, на нем алмазная крышка и  надпись  "Светочу  людей
Рейну"... (Открывает футляр.) Позвольте... Он пуст. Я ничего не понимаю!  Но
это ужасно! Где же я мог выронить его?.. При Милославском я уложил  его.  Он
еще хлопал в ладоши, восхищаясь. Но ничего. Завтра же он будет найден. Вот и
все по этому делу, Рейн. Но есть другое дело.
     Мария. Об этом скажу я. Аврора, я все знаю.
     Аврора. Я и не скрываюсь, Мария. Но и я все знаю.
     Мария. Идите же к нему. (Рейну.) Я отпускаю тебя; и ты меня отпусти.
     Рейн. Мария, я всегда ценил  твое  сердце.  Наша  жизнь  не  сложилась.
Желаю, чтобы ты была счастлива.
     Аврора. Она будет счастлива, если об этом позаботится отец.
     Радаманов. Слушайте, Рейн. Я женюсь на Марии. Ну, протянемте друг другу
руки...
     Аврора. Ах, блаженство, блаженство, ты оправдало себя и  тут...  Ты  не
отец, ты сват и кум, ты Фигаро - севильский цирюльник и пушистый  ковер.  О,
как все это добродетельно и какой благополучный конец.

                                  Звонок.

     Радаманов. Войдите.
     Саввич.  Простите,  Радаманов,  что   я   мешаю.   Но   я   прибыл   по
государственному делу. Вы заперли кассу?
     Радаманов. Да. Прошу проверить и запереть вторым ключом. Ну вот и  все.
Поздравьте нас, Саввич. Я женюсь на женщине, прилетевшей из двадцатого века,
а Аврора выходит за Рейна.
     Саввич. Мне очень  неприятно,  Радаманов,  разбить  вашу  радость.  Вот
постановление Института  гармонии.  Исследование  Рейна  и  жены  его  Марии
показало, что в Блаженстве они жить не могут и браки, о которых вы говорили,
ни в коем случае состояться не могут. Институт накладывает запрещение. Рейна
и Марию придется поселить в другом районе земли и перевоспитывать. Прощайте.
     Мария. Что же это такое?!. (Заламывает руки.)
     Радаманов. Вы в уме, Саввич?
     Саввич. Радаманов, подумайте, что вы  говорите!  Я  сообщу  об  этом  в
Институт гармонии.
     Радаманов. Ваш институт мне надоел!
     Саввич. Что?..
     Рейн (Авроре), Конец, однако, не так благополучен?.. А?
     Аврора. Ты зачем сдал ключ?!
     Радаманов. Сообщите об этом...
     Аврора. ...Черту Ивановичу!
     Саввич. Аврора! Вы погибнете! (Зарыдав, уходит.)
     Мария убегает, за ней бросается Радамаков.
     Аврора. Стойте, Мария. Рейн (один). Так вот как?

                      Появляются Милославский и Бунша.

     Милославский. Ну что, (Женечка)  {В  тексте  была  описка:  "Жоржик".},
свинтили?
     Рейн. Сию минуту подай сюда хронометр!
     Милославский. Не понимаю, гражданин!
     Рейн. Сию минуту чтоб был хронометр!
     Милославский. Ах,  хронометр!  Это  который  с  алмазом?  Ах,  да,  да.
Видел... так его же Радаманов на столе... вот он!
     Бунша. Теперь мои подозрения переходят в уверенн...
     Рейн. Оба вон! И если встретите Саввича,  скажите,  чтоб  он  остерегся
попасться мне на дороге!

                                  Занавес


АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

     Анна. Боже мой я так страдаю за вас!
     Милославский. Тут страдать не поможет.
     Анна. Жоржик, что ж вы так грубо отвечаете мне?
     Милославский. Извиняюсь.
     Анна. Скажите, может быть, я чем-нибудь  могу  облегчить  ваши  тяжелые
переживания?
     Милославский. Можете. Возьмите хороший  кирпич  да  вашего  Саввича  по
зубам! Вот гад действительно!
     Анна. Какие образные выражения у вас, Жоржик!
     Милославский. Это не образные выражения. Вы образных еще не слышали.  А
вторым кирпичом - нашего знаменитого академика.
     Анна. Это вы про Рейна. За что?
     Милославский. Первое - за то, что ключ отдал, раз. А второе, за то, что
вместо того чтобы делом заниматься, в бабу врезался.
     Анна. Вре...
     Милославский. Ну, влюбился.
     Анна. Жорж, мне жаль вас. Хотите я вас поцелую?
     Милославский. Паллиатив.
     Анна. Нельзя же пребывать в таком безутешном состоянии. Жоржик, вы  мне
нравитесь.
     Милославский. Я всем женщинам нравлюсь.
     Анна. Какая жестокость! Я себя презираю за то, что я призналась вам.
     Милославский. Аннеточка, вы лучше пошли бы попробовали  послушать,  что
они там назаседали.
     Анна. Боже мой как можно подслушивать?
     Милославский. Должно, когда такая пакость случилась.
     Анна. Я не в состоянии.
     Милославский. Ну, прощайте, Аннет. И в моей душе зародилось  чувство  к
вам, но вы его вытоптали вашим равнодушием.
     Анна. Жорж, подумайте, на что вы меня толкаете!
     Милославский. Я уже подумал.
     Анна. О, Боже, Боже! (Уходит.)

                    Через некоторое время входит Бунша.

     Милославский. Подслушал?
     Бунша. Не  представляется  возможности.  Я  на  колонну  влез,  а  меня
заметили.
     Милославский. Вот дурак, прости Господи?  Ну  ничего  нельзя  поручить!
Чего ж тебя понесло на колонну! Хорошо ты  выглядишь  на  колонне?!  Ах  ты,
Господи! Ну, что ж они тебе сказали, когда увидели?
     Бунта.  Чрезвычайно  удивились.  Но  я  выпутался  очень  остроумно  из
положения. Притворился, что смотрю на  процессию  и  что  со  мной  обморок.
Пришлось слезть.
     Милославский. Больше ничего не говори. Не могу слышать тебя больше.
     Бунша. Я и сам в отчаянии.

                                   Пауза.

     Граббе. Разрешите войти?
     Милославский.   Милости   просим,   входите.   Что   скажете,   доктор,
хорошенького? Не хотите ли закусить?
     Граббе. Нет, покорнейше благодарю. Признаюсь вам, я так расстроен,  что
мне не до еды.
     Милославский. Поделитесь с нами, мы, может быть, чем поможем.
     Граббе. Я к вам с неприятнейшей миссией.
     Бунша. На нас все несчастья сыпятся.
     Милославский. Я слушаю вас, доктор, вы не робейте.
     Граббе. Я командирован к вам директором института.
     Милославский. Ах, Саввичем! Ну да. А что, доктор, у вас  бывает  сыпной
тиф когда-нибудь?
     Граббе. Что вы! Уж двести лет мы не знаем этой болезни.
     Милославский. Жаль, жаль!
     Граббе. Что вы говорите?
     Милославский. Так, замечтался. Итак, чего подлец от нас хочет?
     Граббе. Это вы про Саввича?
     Милославский. Другого подлеца во вселенной нету.
     Граббе. Вот так-так!  Я  поражен.  (Вынул  два  конверта.)  Видите  ли,
получены окончательные результаты исследований вашего и господина Бунши.
     Милославский. Ага! Что-нибудь любопытное, наверное? Ну, конечно, все  в
порядке?
     Граббе. К сожалению, нет. Откровенно скажу, язык не поворачивается.  Мы
приборы специально проверили, потому что такого исследования не было...
     Милославский. Приборы, наверно, барахловые?
     Граббе. Виноват! Об одном из вас сказано, что идиот, а о другом  -  что
вор.
     Милославский. Я - идиот? Повторите, что вы сказали?
     Граббе. Я так и знал. Вы не волнуйтесь, вы не идиот. Идиот - он.
     Милославский. Ну, скажем. А я?
     Граббе. А вы - вор.
     Милославский. Какой же мерзавец, какой невежда делал исследование?
     Граббе. Простите, это я делал.
     Милославский. Молчать!
     Граббе. Со мной никто в жизни так не разговаривал!
     Милославский. Молчать! Мне - солисту государственных  театров  -  такие
слова! Да мне три раза палец снимали и отпечатывали, в Москве, в Ростове-на-
Дону и в Саратове, и единодушно все начальники уголовного  розыска  говорят,
что человек с таким пальцем не может украсть, хоть бы и  хотел!  А  уж  они,
наверно, больше докторов понимают в  уголовном  розыске!  И  вдруг  является
какой-то коновал...
     Граббе. Одумайтесь! С вами истерика! Господин Бунша!  Повлияйте  вы  на
вашего...
     Бунша. Молчать!
     Граббе. Что же это такое? Успокойтесь. Это излечимо. Поймите, профессор
Мэрфи утвердил диагноз.
     Милославский. Где он? Подать мне сюда профессора Мэрфи!
     Граббе. Помилуйте, он в Лондоне.
     Милославский (по телефону). Лондон. Профессора Мэрфи.

                    В аппарате: "Вам нужен переводчик?"

Не  нужен!  Я  с  ним  без  переводчика  поговорю.  Профессор  Мэрфи?  Вы не
профессор, а вы... (Граббе.) Как сволочь по-английски?
     Граббе. Я ни за что не скажу.
     Милославский. Бунша, дай сюда мне словарь!
     Бунша. Откуда же он у меня?
     Милославский. Молчать! Ну, ладно! (Вешает трубку. Делает грозный  жест,
указывая на дверь.)
     Бунша. Пошел вон!
     Граббе. Что это такое? Примите капель. Вас постановлено лечить.
     Милославский. Вон!

                               Граббе уходит.

     Бунша. Правильно, Жоржик. Надо одергивать зарвавшихся субъектов!
     Милославский. Молчи! Надо дать ходу отсюда!
     Анна. Из-за вас, Жорж, я пошла на неэтичный поступок.
     Милославский. Очень хорошо. Ну?
     Анна. Жорж, приготовьтесь. Они постановили вот что.

                               Постановление.

     Милославский. Елки-палки!
     Анна. Жоржик? Неужели это правда?
     Милославский. Видели палец?
     Анна. Не понимаю!
     Милославский. Начальники понимают! [В Муре.] В Муре они  мне  как  отцы
родные! Вспомню - слезы!
     Анна. Тогда протестуйте!
     Милославский. Ну их! Не люблю я этих кляуз.

                           Вбегают Аврора и Рейн.

Это что ж такое будет, Женечка?
     Бунша. Мы в панике. Я сам начинаю теряться.
     Милославский. Вот заехали и гости! Зачем ты отдал ключ?
     Рейн. Некогда! Слушайте! Скройтесь оба к себе и ждите, пока  я  вас  не
позову. Мне нужно посоветоваться с Авророй.
     Милославский. Бунша, идем!
     Бунша (тихо, Милославскому). Я знаю, они сейчас целоваться начнут.
     Мило