и
проституткой?" - Не знаем. - "И я не знаю". Больше Хейфец не острил.
     ТБ> Эта  юмористическая  новеллетта носит название  "Агностицизм"; и
действительно, разве построения агностиков имеют большую доказательную силу?
"На нет и Страшного суда нет".

     МЛГ> "Если эпиграф покажется  Вам  уже слишком глуп, то  вместо Гете
подпишите  Тик,  под  фирмою  которого  всякая   бессмыслица   сойдет".  (И.
Киреевский - матери, Собр. соч. 2, 228).
     ТБ>  "Как  только  Гегель  произносит  слово  "ирония",  он  тут  же
вспоминает Шлегеля и  Тика, и в  его интонации  появляются нотки досады" (С.
Киркегор,  "О понятии иронии").  А сам Гете,  посылая  Шиллеру  книгу  Тика,
заметил:  "просто  невероятно,  до чего  же  пуст  этот  искусно выполненный
сосуд".

     МЛГ> Самая оптимистическая строчка в русской  поэзии, какую я знаю и
вспоминаю  в  трудных  случаях жизни,  это в  "Коринфянах"  Аксенова.  Медея
зарезала  детей,   сожгла  соперницу,  пожар  по  всему  Коринфу,   вестники
рапортуют,  что  все  концы выгорели  дотла  -  и Ясон,  выслушав,  начинает
финальный монолог словами:

     Но не в последний раз горит Коринф!

     ТБ> Тогда  самый  оптимистический документ  в  русской истории - это
рапорт Петра о  сражении с  турками на берегу Прута,  когда  царь завел свою
армию в  окружение,  едва  не  потерял  ее  всю под  обстрелом и сам чуть не
оказался в плену. После заключения мира, утратив  все свои территории (чтобы
выбраться из  окружения, Петр  готов был  отдать и  Прибалтику, и  Псков,  и
Таганрог), царь писал своим послам в Европе: "видя, что из сей войны жадного
пожитку не будет, того ради поступили по желанию  турецкому и на вечный мир,
уступя им все завоеванное, дабы  от  той стороны быть  вечно беспечным,  что
турки с превеликою охотою паче чаяния учинили".

     МЛГ> Филологический  анекдот из  сб. Азимова.  Отплывает  пароход, в
последнюю  минуту  по  трапу вносят старшего  помощника,  мертвецки пьяного.
Проспавшись, он читает в судовом журнале: "К сожалению, старший помощник был
пьян весь день". Бежит к капитану, просит не портить ему карьеру.  "Поправки
в журнале не допускаются, но сделаю, что могу. Назавтра читает:  "К счастью,
старший помощник был трезв весь день".
     ТБ>  В точности  такую  же  конструкцию  я  встречал  в  "Дон-Жуане"
Байрона. Высмеивая своих конкурентов, английский поэт замечает:

     "Гомер порою спит", - сказал Гораций,
     Порою Вордсворт бдит, сказал бы я.

     We learn from Horace, "Homer sometimes sleeps;"
     We feel without him, Wordsworth sometimes wakes.

     МЛГ>  "Московский  листок"  велено  было  представлять   в  духовную
цензуру.  Пастухов  пошел  плакаться:  "Зачем?  у нас ведь  только  отчеты о
скачках..."  -  "А  вы на них-то  и посмотрите". Смотрит и  видит:  "жеребец
такой-то, сын Патриарха и Кокотки..."
     ТБ> На эту  тему я  знаю еще один  исторический анекдот. Когда барон
фон Клодт установил на Аничковом мосту в Петербурге свою скульптурную группу
"Укрощение  коня", Николай I (у которого было все же чувство юмора, пусть  и
несколько солдафонское), хлопнув ваятеля по плечу, сказал одобрительно: "Ну,
Клодт,  ты  коней  делаешь  лучше,  чем  жеребец!".  На первый  взгляд,  это
сопоставление притянуто за уши, но в нем есть, однако, свой глубокий  смысл.
Sub  specie  semioticae  эти  ситуации строго  симметричны, только  в газете
Пастухова конь (диким  смысловым смещением) преображается  в  человека, а  в
фразе Николая - человек (Клодт) становится конем.

     МЛГ> Мандельштамовское "Страшен чиновник: лицо как тюфяк" английский
переводчик  перевел  "the face  like a gun" и сделал примечание про  "тюфяк"
по-турецки и по-гречески.
     ТБ> Лучше бы он уже прямо написал "the face like "to fuck"". Набоков
так "переводил" французскую  фразу  "pauvres  vaches,  il  y en  a beaucoup"
("бедные коровы, как их много"): "повар ваш - Илья на боку".

     МЛГ>   Уваров  послал  Гете   свою  немецкую  статью,  тот  написал:
"Пользуйтесь  незнанием грамматики: я  сам  30  лет работаю над  тем, как ее
забыть".
     ТБ>   Когда   Уваров   послал   Пушкину   свои  французские   стихи,
вдохновленные  "Клеветниками  России", тот  ответил ему  еще более  любезно:
"Князь Дундуков доставил мне прекрасные, истинно вдохновенные стихи, которые
угодно  было вашей  скромности назвать подражанием.  Стихи мои послужили вам
простою темою для  развития гениальной фантазии.  Мне остается от сердца вас
благодарить  за  внимание,  мне  оказанное,  и  за  силу  и  полноту мыслей,
великодушно мне присвоенных вами".

     МЛГ>  "Пушкин  относился  к  Катенину  со снисхождением  младшего  к
старшему (1812  год как рубеж поколений), а к Баратынскому  - нет, только  с
радостью" (В. См.)
     ТБ>  В  1818  году  молодой Пушкин явился к  Катенину, приехавшему в
Петербург,  и, встретив его  в дверях,  подал ему  свою трость и сказал:  "Я
пришел к вам, как  Диоген  к Антисфену: побей,  но выучи". "Ученого  учить -
портить", учтиво ответил Катенин, но  был так польщен, что  с  удовольствием
вспоминал этот случай и много лет спустя.

     МЛГ> "Настрой" вместо "настроение":  это слово ("настрой души") было
уже  у  Анненского в  статье о Бальмонте. А загадочное  "никчменный"  вместо
никчемный - у Пяста.
     ТБ> Что там "никчменный"! В самом массовом издании Пушкина, вышедшем
в  годы  перестройки,  я  встречал еще  более  загадочное  слово "отсракизм"
("Когда средь оргий жизни  шумной / Меня постигнул отсракизм" etc.). Пушкин,
наверное, в гробу перевернулся.

     МЛГ>  "Великая  всемирная  Отечественная  война"  было  написано  на
обложке песенника 1914 г.
     ТБ> Если может быть  "целый мир  чужбиной", то  почему не может быть
весь мир  Отечеством? И еще одна цитата на эту  тему, приводимая Гаспаровым:
"Когда  государство  начинает  убивать,  оно  всегда зовет себя  Отечеством"
(Дюренматт).

     МЛГ> "А  у вас  там, под Москвой, говорят, война идет?.." - говорили
архангельские мужики Н. Я. Брюсовой в 1904 г. Чукчи послали  поздравителей к
спасению  государя  от  Каракозова,  а  те  поспели   уже   после   выстрела
Березовского. Когда  к Тиберию с таким же  опозданием пришли соболезновать о
смерти Августа послы от заштатного городка Трои (той  самой), он сказал: и я
вам сочувствую, троянцы, о кончине вашего великого Гектора.
     ТБ> Наше государство, как известно, весьма обширно,  еще  более, чем
Римская  империя,  так  что  исторический  процесс  в нем  протекает  иногда
чрезвычайно замысловато.  Говорят,  еще  долго  после наполеоновского пожара
1812 года из  разных областей  России в Москву стекались  мужички с  дубьем,
отбивать древнюю  столицу  от  супостата.  У  Ключевского  я видел  и другой
анекдот  такого  рода. Петровские реформы  проводились  очень круто, так что
простому народу жизни  не  было, и вот в 1703 году один нижегородец, простой
посадский человек Андрей Иванов, "пришел в Москву с изветом, т. е. с доносом
-  на  кого бы  вы думали - на самого  государя, что-де  он, государь,  веру
православную  разрушает,  велит бороды брить, платье  носить немецкое, табак
тянуть: во всем этом обличить государя и пришел он, Андрей Иванов".

     МЛГ>  Воспоминания  Н. Ге (младшего): Гуляя вечером  по  Хамовникам,
Толстой  остановился  у  неплотно прикрытого  ставня, постоял, подсматривая,
сказал: "Как интересна жизнь" - и пошел дальше.
     ТБ> Не знаю, если можно вообще такую сложную индивидуальность, как у
Толстого,  исчерпывающе  определить  тремя  словами,  то  это  будет  именно
вышеприведенная  сентенция.  Только  к ней  хочется добавить еще  "все-таки"
("Как все-таки интересна  жизнь") -  это усиление вернее передаст внутреннюю
борьбу Толстого, никогда не прекращавшуюся в нем.

     МЛГ> Курочкин сказал  о Плещееве,  что с 1848  года  он так  и ходит
недорасстрелянный.
     ТБ> А Достоевский?

     МЛГ> У Достоевского люди не едят, чтобы говорить о Боге, а у  Чехова
обедают, чтобы не говорить о Боге.
     ТБ>   Видимо,  это   скрытая  цитата  из   известного   высказывания
Белинского, который (в пылу горячего интеллигентского спора)  на приглашение
поужинать трагически  воскликнул: "Мы еще не решили  вопрос  о существовании
Бога, а вы зовете ужинать!"

     МЛГ> И. Тронский говорил В. Ярхо: нельзя ради стиля переводить коров
Гелиоса быками Гелиоса - какой дурак станет держать быков стадами?
     ТБ>  А  ведь  Гомер  еще  специально  уточняет, что  эти  "быки"  не
размножаются: "В каждом их стаде числом пятьдесят; и число их вечно одно; не
плодятся они" ("Одиссея", XII, 130-131).

     МЛГ> Дао: "что есть дорога, то не есть  путь". "До  Египта недалеко:
далеко до Южного вокзала" - Карл Краус.
     ТБ>   В  Китае   меня  постоянно  смущало,  что   в  железнодорожных
расписаниях   путь   отправления   (платформа)   обозначается  там   тем  же
значком-иероглифом, что и "дао" (путь) в самых возвышенных стихах Лао-Цзы.

     МЛГ> "Конечно, по сравнению с Гадячем или Конотопом  Миргород  может
почесться столицею; но ежели кто видел Пирятин!.." ("Дневник провинциала").
     ТБ> Мне всегда вспоминается эта фраза, когда я слышу о том, как Киев
называют столицей, а Шевченко - великим поэтом.

     МЛГ>   Фет   на   анкетный  вопрос,   "к  какому   народу  хотел  бы
принадлежать", ответил: "Ни к которому".
     ТБ> А Владимир Соловьев на тот же вопрос ответил: "Пока к русскому".

     МЛГ> Оглавление сб.  "Стихи о  музыке",  1982: Байрон Джордж Гордон,
Бальмонт Константин, Баратынский Евгений... Крупный  шрифт, как перекличка в
юнкерском училище.
     ТБ> Меня здесь  больше позабавило столкновение далеких эпох и разных
поэтических  индивидуальностей;  так  на каталожном  ящике  в  РНБ  написано
"Михалков  -  Нерон".  Гаспаров  любит  вспоминать о мысленном эксперименте,
предлагаемом Борхесом: надо представить,  что "Илиаду" и  "Тысячу одну ночь"
написал один и тот же человек,  и попытаться реконструировать душевный склад
этого человека.  Пожалуй, составить  какой  бы то  ни было связный  текст, в
котором стояли бы рядом имена Михалкова и Нерона, было бы еще сложнее.

     МЛГ> Русская  культура, начиная  с  петровских  времен,  развивалась
сверхускоренно, шагая через ступеньку, чтобы догнать Европу.
     ТБ> Интересно,  это  умышленная  "цитата  навыворот"  или  случайное
совпадение? У Блока в записных книжках есть в точности обратная конструкция,
в  свою  очередь,  навеянная  жуткой  образностью  эпилептика  Достоевского:
"Русская  интеллигенция  покатилась   вниз  по  лестнице   своих  российских
западнических надрывов, больно колотясь головой о каждую ступеньку:  а всего
больше - о последнюю  ступеньку, о русскую революцию 1917-1918 годов". Блок,
Собр. соч. в 8 т., М. 1962, т. 6, 166-167.

     МЛГ>  На телеграфе:  "А  международную  в  Болгарию тоже  латинскими
буквами писать?" - "Обязательно".
     ТБ> В "Коммерсанте" в последнее время  принято все иностранные имена
дублировать латиницей. Особенно комично это выглядит, когда уточняются такие
фамилии, как Кучма (Kuchma) или Ющенко (Yushchenko).

     МЛГ>  Чествовали  <А.  Ф.  Лосева>  со  всем   размахом  очень
изменившейся  эпохи.  Зал  был главный,  амфитеатром. На  стенах  стабильные
плакаты: с одной стороны - "...воспитание в духе коммунистической морали", с
другой - "сегодня абитуриент, завтра студент", посредине - "и медведя учат".
О Лосеве говорили, что он филолог (делегация от филологов),
     философ (делегация от философов),
     что он мыслитель (делегация - я не понял, от кого),
     что он крупнейший  философ конца  века  (от Совета по мировой культуре;
какого века - не сказали),
     что он русский мужик, подобный Питеру Брейгелю.
     ТБ>  Что  ж,  Брейгель  недаром  все  изображал  на  своих  картинах
недостроенную Вавилонскую  башню. Предвидел, наверное, что  наступит  время,
когда  перемешается все  - наука, мифология,  религия,  философия,  история,
литература.  Раньше все эти культурные  пласты не то что  не смешивались, но
говорили каждый на  своем языке, что позволяло очень четко отграничить  одно
от  другого. Теперь  все  слилось в  одну пеструю  массу. В  вышеприведенном
описании "воспитание в духе"  - это язык советской эпохи, "Совет по  мировой
культуре" - современный  жаргон  западных  демократий, "и  медведя  учат"  -
образчик  слога  дореволюционной   педагогики.  Это  столкновение  различных
стилистических  срезов  скоро станет  настолько  привычным,  что  перестанет
выглядеть комическим.

     МЛГ> Падение нравов не повинно в гибелях империй, оно не умножает, а
только  рокирует пороки.  При  Фрейде люди  наживали неврозы, попрекая  себя
избытком  темперамента, а после  Фрейда  - недостатком  его; общее же  число
невротиков  не  изменилось.  Вероятно,  соотношение  предрасположенностей  к
аскетизму,  к  разврату, к  гомофилии и пр. всегда постоянно, и только пресс
общественной морали давит  то на  одни участки  общества,  то на другие. Это
общество как бы ворочается  с боку на бок. Кажется,  Вл. Соловьев писал, что
успехи   психоанализа   сводятся   к   тому,   чтобы   уменьшить   клиентуру
невропатологов и умножить клиентуру венерологов.
     ТБ>   Действительно,   писал:   "Лечение   признается  удавшимся   и
выздоровление  полным, если под влиянием искусственного возбуждения  пациент
начнет  охотно,  часто  и успешно  посещать lupanaria...Удивительно, как эти
почтенные ученые не  были остановлены хотя бы тем  простым соображением, что
чем  удачнее  будет  терапия  такого  рода,  тем  легче  пациент может  быть
поставлен  в  необходимость от одной  медицинской специальности обратиться к
помощи  другой и  что  торжество  психиатра  может  наделать больших  хлопот
дерматологу".  Но  при чем же здесь Фрейд с его  завиральными идеями? Статья
Соловьева ("Смысл любви") написана  в 1892 году, за четыре года до появления
самого понятия "психоанализ",  и полемически направлена против французских и
немецких психиатров,  исследования  которых выходили  во второй половине XIX
века.

     МЛГ>  "Иван  Сергеевич, да  вы ведь и  Волги не видали!"  -  говорил
Тургеневу  Пыпин.  Блок в России  видел кроме Петербурга, Москвы и Шахматова
только Киев в 1907 г. и Пинск в войну.
     ТБ> Точно так же  Пушкину, когда он однажды сильно "русофильствовал"
и громил Запад,  заметили:  "Да  съездил бы ты,  голубчик,  хоть  в  Любек!"
(первый иностранный порт за Петербургом).

     МЛГ> Когда мы  читаем  у  Пастернака про Кавказ  "он правильно,  как
автомат,  вздымал, как залпы перестрелки, злорадство ледяных громад", то нам
нужно усилие,  чтобы не представлять  себе  автомат Калашникова,  потому что
стреляющих автоматов  в  1930  г.  не было  (у  Жуковского  "Пришла  судьба,
свирепый истребитель", воспринимается легче - почему?).
     ТБ>   Что  делать,  научно-технический  прогресс  уничтожил  великое
множество прекрасных художественных ценностей. Так мне физико-математическое
образование  навсегда  испортило   восприятие  чудной  строки  Мандельштама:
"Одиссей возвратился, пространством и временем полный".

     МЛГ>  "Недозволенной  мысли  он  не  скажет,  но дозволенную  скажет
непременно соблазнительным образом" (Лесков).
     ТБ> Что ж соблазнительного в дозволенной мысли?!

     МЛГ> "Любезный  почитатель!..  Пишите, я  оботвечу все  вопросы",  -
писал Северянин Шершеневичу.
     ТБ>  Странный семантический  сдвиг; я думаю, он, многое проясняет  в
отношении Игоря Северянина к своему литературному значению.  Если он каждого
своего читателя воспринимал как "почитателя", то как же он тогда воспринимал
почитателей?

     МЛГ> Опечатка машинистки в Диогене Лаэртском: вместо "стихи Гесиода"
- "стихи Господа".
     ТБ> В 1962 году Евтушенко  посетил во Франции Шагала, и  тот передал
ему  для  Хрущева свою монографию  с надписью: "Дорогому Никите Сергеевичу с
любовью к нему и к нашей Родине", причем, описавшись, написал не "к нему", а
"к небу". Что ж тут удивляться: зря, что  ли  у Шагала едва  ли не на каждой
картине изображены парящие в воздухе фигуры?

     МЛГ> Александр I в 1814 году в Лондоне  просил у  вига Грея доклад о
средствах создания в России оппозиции.
     ТБ>   В   свежем  номере  "Эксперта"  есть   пример  реализовавшейся
возможности такого рода. Когда Египет переметнулся  от СССР  к  США  (за три
миллиарда  долларов  в  год,  кажется),  местный  лидер  Анвар  Садат  решил
продемонстрировать  новым  союзникам свой порыв к демократии многопартийного
типа. В стране тогда была  только  одна партия -  Арабский  социалистический
союз. Садат,  не мудрствуя лукаво, разделил ее на три части -  центристскую,
правую и левую. Первую он назначил правящей,  вторую отдал ей в  союзники, а
третью  отправил  в оппозицию.  Непонятно  только,  как  именно  происходило
распределение ролей - по принципу "на первый-второй-третий рассчитайсь!" или
как-нибудь по-другому?

     МЛГ>   Ковалевский,   из   попечителей  став   министром   народного
просвещения, на трех своих же ходатайствах написал "отказать".
     ТБ>  Я давно замечал, что в  России повышение  по карьерной лестнице
необыкновенно  расширяет умственный кругозор чиновника с каждой преодоленной
ступенькой. Николай I перед приходом к власти обладал "кругозором фрунтового
командира", по характеристике  Лотмана,  но  потом как-никак правил огромной
империей в течение почти тридцати лет, и достаточно успешно правил.

     МЛГ> В новом академическом  Пушкине непристойности  все равно  будут
заменяться  черточками -  почему? - потому что  очень уж много их  наплыло в
современную литературу. Вот постмодернизм неведомо для себя: он воспринимает
Пушкина на фоне Юза Алешковского.
     ТБ>  Точно  так  же   Набоков  писал  о  затруднениях,  с   которыми
сталкиваются  современные переводчики  Шекспира  - не  знают, как передавать
такие  его  выражения, как "спорт"  или "футбол",  чтобы избежать неуместных
ассоциаций с  современностью.  В  другом  месте  Гаспаров  пишет о  том, как
переводчик В.  М.  Смирин извелся,  подыскивая эквивалент  греческого  слова
"authepsa", в буквальном  значении "самовар".  После долгих мучений написали
"самовзварка".

     МЛГ>  "Синтаксис  у него  какой-то  развратный", -  писал  Набоков о
Пастернаке; "чем-то напоминает он Бенедиктова" (действительно напоминает, по
крайней  мере  для  текстолога:  та  же проблема поздней  переработки ранних
стихов). И затем переходил к стихам Дм. Кобякова.
     ТБ> Бедный  Бенедиктов, слава  которого на одно  мгновение (в 1830-е
годы)  затмила  славу  Пушкина,  был  осужден  потом  на  вечные   насмешки,
продолжающиеся вплоть до  настоящего времени. Набоков до конца жизни  не мог
простить  Пастернаку  этого едва  уловимого  сходства и в  1970 году написал
эпиграмму, старательно пародирующую стиль как одного, так и другого поэта:

     Его обороты, эпитеты, дикция,
     стереоскопичность его -
     все в нем выдает со стихом Бенедиктова
     свое роковое родство.

     МЛГ> "История не телеологична и  не детерминирована, это бесконечная
дорога в обе стороны до горизонта, русский проселок под серым небом".
     ТБ> Эта  фраза  - одна из  самых прекрасных  и поэтических сентенций
автора "Записей и выписок", но с ее смыслом я решительно не согласен. Сам же
Гаспаров приводит  в своей книге следующую  увлекательную  историю: "в конце
1917 было  покушение на  Ленина, его заслонил  Ф.  Платтен.  С  покушавшимся
провели воспитательную  работу и отправили его в Красную Армию. Потом в 1937
году   он  оказался  с  Платтеном  в  одном   концлагере".  Так  как  же  не
детерминирована?  Мощный  поток истории увлекает за  собой наши судьбы,  как
бешеный вихрь, гонящий журавлиный клин теней в V песне Дантова "Ада". Другое
дело, что с