е ей  веки!" Да  вот же  они,  эти невидимые  враги! Вот она, линия
фронта!  Пал  Гудермес, на очереди  - Грозный, Москва,  Нью-Йорк! В каких-то
неведомых   глубинах  Ичкерии,  в  пещерах,   в  тайниках  уже  обнаруживают
компакт-диски  со схемами  устройства Боинга (наверное,  с  примечаниями  на
чеченском  языке).  Браво,  г-н  Павловский!  Браво,  г-н   Ястржембский!  Я
восхищаюсь работой наших идеологических ведомств - наконец-то они  научились
выигрывать информационные войны.
     И   все  же,  повторяю,  нападение  на  Америку  совершила  не  Россия.
Психологически  это  слишком   невероятно:   проигравшие   в  войнах  обычно
занимаются  тем, что  зализывают раны, а не огрызаются так, что  летят,  как
щепки,  небоскребы  на  Манхэттене.  Остается   только  Китай;  и  каким  бы
фантастическим ни показалось на первый  взгляд это предположение, оно  имеет
под собой довольно много оснований.
     Недавний инцидент с захватом китайцами  американского разведывательного
самолета   показал,   что   Китай   в   последние  годы  приобрел   завидную
самоуверенность и уже практически готов к тому,  чтобы  перейти на положение
сверхдержавы -  по крайней  мере, столь же  могущественной, как  Америка. Но
расти Китаю очень трудно; везде вокруг него находится  так называемая  "зона
жизненных интересов США". Куда ни повернись - сплошные американские союзники
и партнеры: Япония, Южная Корея, наконец, Тайвань - свой собственный остров,
с  китайским  населением,  оторванный от метрополии  каких-то пятьдесят  лет
назад! Но в прямую конфронтацию с США Китаю вступать пока еще рано; зачем же
терять свое торговое сальдо с Америкой, которое мало того что положительное,
так  еще и составляет  добрую сотню  миллиардов  долларов? Куда  приятнее  и
безопаснее исподтишка дернуть тигра за усы и потом посмотреть на то,  как он
в ярости  крушит все вокруг.  Вообще это очень  по-азиатски -  не  входить в
лобовое   столкновение  с  противником,  а   добиться  своего  какими-нибудь
хитроумными  и  неожиданными средствами, какими бы жестокими и циничными они
ни выглядели.
     Я достаточно высокого мнения о профессионализме американских спецслужб,
и  не  думаю, что  вышеизложенные простые соображения не  пришли в голову их
аналитикам сразу же  после событий 11 сентября.  Но даже если ФБР уже твердо
уверено,  что  заказчик  этого  преступления  -  китайское  коммунистическое
правительство, сообщать об этом широкой  публике, очевидно, торопиться никто
не   будет.  Возникает  любопытная   коллизия:   ведь  Китай,   огромный   и
воинственный,  обладающий,  помимо всего  прочего,  и  ядерным  оружием,  не
подвергнешь   ковровому   бомбометанию,   как   Югославию  или   Афганистан.
Ограничиться  же  выражением   международного   осуждения   и  какими-нибудь
экономическими санкциями по линии ООН немыслимо;  поток народного возмущения
сметет  тогда  любое  правительство в Америке.  К  тому же  пропагандистская
машина, подготавливающая  мир к  вторжению в Афганистан,  уже вторую  неделю
работает  на полных  оборотах,  и  переориентировать ее  на несколько  тысяч
километров восточнее совсем непросто.
     Таким образом, что бы  там  ни раскопало ФБР, виноватым  и наказанным в
любом случае окажется арабско-мусульманский  мир. Операция,  названная,  как
утверждают  газеты, "Благородный  орел"  (если только  это не утка) выполнит
свое основное предназначение - выпустит пар из США - но не покарает виновных
и не сделает мир более безопасным. Какими простыми и ясными предстают теперь
обе первые мировые войны!

        "21 Сентября 2001 года"
        "Конец истории"

     В  Петербурге,  на Мойке,  неподалеку от  слияния ее с Зимней Канавкой,
находится  бледно-розовое здание  японского  консульства. Практичные  японцы
использовали фасад своего дома для небольшой рекламы своей страны, разместив
на  нем стенды с  регулярно обновляемой  информацией. Недавно  там появилось
новое объявление, которое я привожу здесь без каких-либо изменений:

     "В НИИ  приматов  Киотского  университета  в  г.  Инуяма,  преф.  Аити,
10-месячный детеныш  шимпанзе  Аюму,  увидев  на  экране компьютера "кандзи"
(китайский иероглиф, обозначающий "коричневый цвет"), учится выбирать нужный
цвет из двух предложенных ему на выбор (японцы именно так  и выразились - Т.
Б.).  В  это  время его  мать,  которую называют  "Аи, гениальная шимпанзе",
наблюдает, как ее  сын получает монетку  в  качестве  награды  за правильный
ответ. 24-летняя Аи произвела на свет Аюму после  проведенной ей операции по
искусственному оплодотворению".

     Редко  какой  текст так выражает дух  своего  народа,  как это  краткое
сообщение.  Специфические   особенности  японской  истории  и  современности
сгущены здесь до  такой плотности,  что они  выглядят уже почти комическими.
Япония,  время  от  времени  наглухо  замыкавшаяся  от  всего  мира,  иногда
переживала  и  периоды полной открытости  и  сплошного  заимствования  всего
иностранного. Особенно тотальным было такое заимствование в VII веке,  когда
эта  страна  обратилась  к китайской  культуре.  Копировалось буквально все:
законы,  налоги,  литература,  религия  и  философия.   Вся  знать  говорила
по-китайски,   японские   императоры  писали   стихи  на   китайском  языке,
простонародье  приобщалось  к даосизму и  конфуцианству.  Тогда же  в Японию
проникла  и  китайская  иероглифика.  Все  это очень  напоминает  петровские
реформы  в  России,  которые  также  делались  "с чужих земель", а именно по
европейскому образцу. Сходство усиливается тем, что в Японии тогда появилась
первая постоянная столица, выстроенная опять-таки  по китайскому шаблону. Но
если  наши   заимствования  западных  наук  и   искусств  европейцы  нередко
презрительно  называли  обезьянничаньем,   то  еще  в  большей  степени  эта
характеристика  относится к неистовому перелицовыванию  Японии на  китайский
лад.  Поэтому  на   месте  японцев  я  бы  не  устраивал  такие  рискованные
эксперименты, как  тот, что был описан выше; уж  больно выразительный символ
получается.
     Еще  оригинальнее,  однако,  выучив   обезьяну  распознавать  китайские
иероглифы, предлагать  ей деньги за каждый удачный  ответ.  Здесь  уже  явно
чувствуются следы другого влияния - западного, особенно американского. В том
же ряду стоит и безудержное увлечение новыми технологиями. В вышеприведенном
отрывке не  только описывается, как детеныш шимпанзе  занимается в  Киотском
университете вместе с матерью, но еще и упоминается о том, что  он произошел
от  нее  посредством "операции по искусственному оплодотворению". Воля ваша,
это уже  явная  избыточность. Такое нагромождение характерных деталей делает
это  сообщение  явно  пародийным,  напоминающим  отдельные  пассажи  модного
писателя Виктора Пелевина:

     "- Прошло ли время, -  спросил с  потолка  вкрадчивый  голос,  -  когда
российская поп-музыка  была  синонимом чего-то провинциального? Судите сами.
"Воспаление  придатков" -  редкая для России  чисто  женская группа.  Полный
комплект их сценического оборудования весит столько же, сколько танк "Т-90".
Кроме того,  в  их  составе одни  лесбиянки,  две  из  которых  инфицированы
английским   стрептококком.  Несмотря   на   эти   ультрасовременные  черты,
"Воспаление придатков"  играет в основном  классическую музыку  - правда,  в
своей  интерпретации.  Сейчас  вы услышите,  что девчата сделали  из мелодии
австрийского композитора Моцарта, которого многие  наши  слушатели  знают по
фильму  Формана и  одноименному  австрийскому  ликеру,  оптовыми  поставками
которого занимается наш спонсор фирма "Третий глаз"".

     Но я начал  говорить о Японии,  Китае  и Западе, собственно, по другому
поводу.  Недавно  я писал для  журнала "GEO" статью о современных  китайских
религиозных представлениях, которая в конце концов в журнал  не  попала. "85
per cent  of  our readership are  women,  college and  university students",
сообщал мне  редактор  по  этому  поводу (после  того, как у нас  как-то раз
случились проблемы с кодировками,  мы перешли на английский). Он был прав  -
статья не очень-то удалась мне.  Точнее, сама по себе  она  неплоха,  но для
аудитории "GEO" оказалась, видимо, несколько тяжеловесной. Читателей же этой
рассылки я, надеюсь, уже  приучил  к  глубокомысленным  построениям, так что
вполне  возможно,  что  эта  статья  покажется  им (т.  е.  вам) интересной,
особенно  в  свете  последних  событий.  По  своему  стилю она  не  очень-то
вписывается  в формат "Хроники", но  не  пропадать  же  добру, в самом деле?
Итак, начали:

     Когда в  конце  90-х годов  страны Юго-Восточной  Азии  потряс жестокий
финансовый  кризис, по западным  средствам  массовой  информации  прокатился
явный  и почти  нескрываемый  вздох облегчения.  После второй мировой  войны
Запад со все большей  тревогой  наблюдал  за  тем, как Япония из отсталого и
неразвитого  государства на  глазах  превращается в мощного соперника  США и
Западной  Европы.  Это  был  первый  случай  в  современной  истории,  когда
азиатская страна смогла всего за несколько десятилетий совершить грандиозный
экономический рывок и стать во главе мировой технологической гонки.
     Конечно,  изначально  японские достижения  были  пересажены на  местную
почву  с  Запада.  Это  давало  повод  довольно  долго  смотреть  на  них  с
пренебрежением:  кого могла  интересовать бледная копия  западной экономики,
когда перед  глазами  все  время  был  блестящий  оригинал? К тому же Япония
оставалась единственной страной в регионе, добившейся заметных экономических
успехов, так что ее можно было рассматривать как  исключение. Но скоро к ней
присоединились и  другие  восточно-азиатские государства, "молодые драконы",
как  их называли: Тайвань, Гонконг, Южная  Корея. В  этих  странах,  как и в
Японии, было сильно  американское политическое влияние, поэтому их  поначалу
сочли  просто  слепками   с   западных   демократий,  не  имеющими  никакого
самостоятельного  значения.  Вскоре,  однако,  в  эту  гонку  включились еще
коммунистический Китай и  авторитарный Сингапур.  Выражение "азиатские темпы
роста" стало нарицательным,  и  на  Западе  почувствовали,  что  проигрывают
экономическое соревнование с быстро набирающей силу Восточной Азией.
     Стремительный   подъем    стран   региона    заставил    повнимательнее
присмотреться к  движущим  силам этого  неожиданного взлета. Довольно быстро
западные  исследователи   обратили  внимание  на   то,  что  почти  во  всех
государствах  с  бурно  развивающейся  экономикой ключевую роль  играют  так
называемые  "конфуцианские  ценности",  унаследованные  в   свое   время  от
господствовавшей здесь китайской культуры.  Другие страны,  как  Таиланд или
Индонезия, с конфуцианством были связаны мало, но их национальные экономики,
как  выяснилось,  на  большую  часть контролировались  выходцами  из  Китая,
относительно малочисленными,  но  очень влиятельными.  В восьмидесятые  годы
значение  конфуцианских ценностей  в Восточной Азии  стало настолько  модной
темой, что власти Сингапура,  например, даже собирались включить их изучение
в  школьную программу.  На Западе, однако, это увлечение разделять не стали.
Общество, основанное на дисциплине и подчинении, с неподвижной и устоявшейся
иерархией, с повиновением всех государству, вызвало в свободолюбивой Америке
и  Европе  сильнейшее  отторжение.  Вместе  с  тем  игнорировать  достижения
азиатских  народов было невозможно, и  в западных  странах  принялись искать
какое-то компромиссное решение проблемы.
     Экономический  обвал  Восточной  Азии  конца  90-х  вызвал  откровенное
ликование на  Западе.  Американские публицисты и  социологи  вели  себя, как
школьники, к которым  не явился на урок строгий учитель. "Чудес не  бывает",
писали  тогда ведущие западные  деловые издания.  Но азиатский экономический
"грипп", как его стали называть, не сильно отличался  по своему характеру от
тех  кризисов, которые периодически  сотрясают  западные  экономики. Он  был
далеко  не  таким глубоким, как, скажем, американская  Великая депрессия,  и
последствия его были преодолены достаточно быстро. При этом страны Восточной
Азии  нисколько  не  изменили своим традиционным  ценностям,  которые  столь
явственно отличаются от  западных. Когда в  Южной  Корее, например, в  самый
острый момент кризиса  валютный запас  сократился до  угрожающего  минимума,
население за считанные дни пожертвовало в пользу государства  несколько тонн
золотых украшений  -  сцена,  которую  трудно представить  себе  на  Западе!
Наконец, Китай оказался вовсе  не затронут экономическим  кризисом, он  лишь
слегка  снизил феноменальные  темпы своего роста.  Таким  образом, азиатскую
модель развития пока явно рано списывать со счетов.
     Что же это  за конфуцианские ценности, которые играют такую важную роль
в жизни и процветании народов Восточной  Азии? Западные исследователи искали
в конфуцианстве в первую очередь  сходство с  протестантской этикой, которая
имела первостепенное значение  для формирования европейского капитализма. Но
конфуцианство очень мало напоминает религию в нашем понимании этого слова. В
нем нет Бога и  бессмертия, а следовательно,  и  посмертного  наказания  или
вознаграждения.  Сам Конфуций  не любил  рассуждать о  сверхъестественном  и
запрещал это делать другим, издеваясь над теми, кто, не зная, как надо жить,
заботится о том, что будет после смерти. Именно на этом земном существовании
и  сосредоточено  его учение. Конфуций  очень подробно  разрабатывал вопросы
семьи, общества,  государства  и  почти совсем  не  занимался  потусторонним
миром.
     В основе конфуцианства лежит "сыновняя почтительность" и культ предков,
причем  эти  семейные  принципы  переносятся  и   на  всю  страну  в  целом.
Традиционное  конфуцианское  общество  строится  снизу вверх: от  семьи  - к
деревне,  от  деревни  - к  провинции, от  провинции  -  к империи.  Главным
принципом  в  нем  считается   поддержание   порядка  и  строгое  соблюдение
иерархических отношений.  Это общество построено не на  правах человека, как
западное, а на основе прочно устоявшегося  морального  кодекса.  Как  гласит
известное  конфуцианское утверждение: "умереть с голоду - событие маленькое,
а утратить мораль - большое".
     Этика,   предложенная  Конфуцием,  глубоко  укоренилась  в   психологии
китайской  нации. Из  Китая  она  пришла и в другие страны Восточной  Азии -
Японию,  Корею,  Сингапур.  Это  учение,  давно  превратившееся в  целостное
мировоззрение,  очень облегчило  азиатским  народам  переход  к  современной
промышленной  цивилизации. Конфуций  проповедовал  деятельный  и  энергичный
подход   к  жизни,   так   контрастировавший  с  пассивной  и   мечтательной
созерцательностью  буддизма. Высоко ценился им и дух прагматизма, внимание к
практическому  опыту.  Даже  излишнее  морализаторство,  свойственное  этому
учению,   не  мешало,   а  скорее  содействовало   ускоренной  модернизации,
проводимой  азиатскими   государствами,  придавая  этому  процессу  глубокую
внутреннюю осмысленность.
     Ярче всего эти  особенности, конечно, проявились в  странах с китайским
населением  -  Тайване  и  Гонконге. В  материковом Китае  дело  осложнялось
десятилетиями  коммунистической  пропаганды,  основывавшейся  на  тезисе  об
"исконном атеизме китайского народа". Власти  Китайской  Народной Республики
очень  старались  порвать  все связи с конфуцианским  прошлым и вытравить из
сознания нации ее старые ценности, заменив их  пролетарским  мировоззрением.
Сейчас,  с  началом  так   называемой  "политики  открытости"  этот  жесткий
общественный  контроль  ослабевает,   и  конфуцианство  в  Китае  переживает
настоящий ренессанс.  Оно осталось господствующей религией  и по-прежнему во
многом  определяет  национальную  психологию  китайцев.  В   последние  годы
происходит   сложный   процесс   возрождения   конфуцианских   ценностей   и
одновременно приспособления их к современности. Остается вопросом, насколько
легко  удастся  примирить эти  две  тенденции.  Отдельные  ученые на  Западе
полагают,   что   современная   демократия   и  конфуцианство  принципиально
несовместимы,  поэтому неизбежен распад китайской империи  и установление на
ее обломках  демократических  режимов  наподобие тайваньского.  Американский
социолог  Фрэнсис  Фукуяма  считает, что эта грандиозная трансформация будет
завершающим  звеном  в  утверждении  во  всем  мире  либеральных   ценностей
западного  образца  и  подлинным  "концом  истории".   Другие  исследователи
придерживаются еще более радикального взгляда  на современное конфуцианство.
С. Хантингтон, например, утверждает, что нежелание китайцев принять западные
ценности  приведет в  конце  концов  к  Третьей мировой  войне:  "культурные
разделительные линии цивилизаций станут  фронтовыми линиями  будущего".  Как
показывают последние события  в  Америке,  его предвидение  оказалось  более
точным.  В настоящее время в мире происходит интенсивная поляризация, распад
его  на  отдельные  "цивилизации"  -  западную, исламскую  и  конфуцианскую,
остающуюся пока несколько в стороне от приближающегося первого столкновения.
Все еще только начинается.

        "25 Сентября 2001 года"
        "Перечитывая Гаспарова (окончание)"

     МЛГ> "Любишь ли ты музыку?" - спросил Ребиков мужика. "Нет, барин, я
непьющий", ответил  тот.  Есенин  с  извозчиком: а  кого из  поэтов  знаешь?
"Пушкина". - А из живых? "Мы только чугунных".
     ТБ>  Когда  этот злосчастный памятник  устанавливали  в  Москве, Лев
Толстой  на  торжественную  церемонию не  приехал,  сказав, что  это барская
затея, а  народу "решительно все  равно,  существовал  Пушкин или  нет". Как
выяснилось,  не  все равно - чугунный  Пушкин оказался прекрасным  городским
ориентиром.

     МЛГ>  В  частотном  тезаурусе  "Онегина"  самым  трудным  словом для
классификации  оказалось "зюзя" ("как зюзя пьяный"). С колебанием записано в
рубрику "человек телесный".
     ТБ> Интересно, в какую рубрику тогда попало слово "Зизи"?

     За ним строй рюмок узких, длинных,
     Подобно талии твоей,
     Зизи, кристалл души моей,
     Предмет стихов моих невинных,
     Любви приманчивый фиял,
     Ты, от кого я пьян бывал!

     МЛГ>  В 1-м  классе  дали задание  составить фразу  из  слов: малыш,
санки, горка,  крутой, съехать. Все написали: "Крутой малыш съехал на санках
с горки".
     ТБ> И в самом деле - что может быть крутого в горке?

     МЛГ>  Бунин  едва  знал  французский  язык,  а  при  столкновениях с
полицией тыкал себя в грудь и кричал: "Prix Nobel!"
     ТБ> Собственно говоря, то  же  делал и  Бродский  в  Америке; только
английский язык он знал лучше, и мог, ударив  себя в грудь, более подробно и
развернуто объяснить, почему он "Nobel laureate"  (а также "Poet Laureate of
USA").

     МЛГ> "Кто здесь еврей, решаю я" (приписывается Герингу).
     ТБ> Теперь немцы решают, "кто здесь европеец". Эстонцы вроде  бы уже
да, а турки и русские еще как будто нет.

     МЛГ> У  кого  был  хлестаковский стиль, так это у Цветаевой:  40 000
курьеров на каждой странице. Особенно заметны в прозе ("русские песни - все!
- поют о винограде...").
     ТБ> В другом месте  своей  книги Гаспаров замечает,  что  у него нет
чувства  юмора. Юмора, может быть, и нет, а вот язвительность просто  хлещет
через  край. И вместе с  тем эта издевательская характеристика  очень метка;
она   точно   характеризует   уникальные  особенности  творческого  мышления
Цветаевой. Вот  как  об этом  писал Лотман  (т.  е.  о  Хлестакове, а  не  о
Цветаевой):  "в  его  фантастическом мире  окружение остается то же,  только
чудовищно возрастает  количественно. Все тот же суп в кастрюльке, хотя и "на
пароходе приехал из  Парижа"; все тот же арбуз, хотя и "в  семьсот  рублей";
800 рублей  платит Хлестаков  за  "кварти