х-то полгода  после  этого  Венесуэла, первой на континенте,
провозгласила независимость, и Миранда стал в ней полномочным диктатором. Но
судьба  еще  раз посмеялась  над  Мирандой.  В  стране  зрело  недовольство,
вспыхивали  мятежи,   целые   провинции   удерживались  роялистами,  верными
испанской  короне.  Это  движение неожиданно получило мощный  толчок  с  той
стороны, опасности от которой Миранда никак не мог предвидеть. В конце марта
1812  года,  в  день  пасхального четверга, когда все церкви  Венесуэлы были
заполнены  молящимися,  в  стране  разразилось  страшное  землетрясение.  По
странной  случайности,  оно  затронуло   только  те   города,   на   которые
распространялась  власть  Миранды,  почти  не  потревожив районы, в  которых
господствовали  его  противники.  В столичном  Каракасе  рухнул  весь  центр
города,  в том  числе кафедральный  собор и резиденция Миранды; целые города
лежали в  руинах, десятая часть жителей  страны погибла  в одно мгновение, и
еще  по крайней  мере  столько же стонало под  обломками. Загадочность этого
стечения обстоятельств усугубляло то, что катаклизм случился ровно через год
после революции, которая тоже произошла в пасхальный четверг. Роялисты сразу
оживились,  а  испанские  священники  прокляли  Миранду  во всех  храмах. Но
Миранда  не  потерял  присутствия  духа.   Он   добился   своего  назначения
генералиссимусом и принялся  энергично  наводить порядок в армии. Но военное
счастье на этот раз изменило Миранде. После  нескольких жестоких сражений  с
войсками роялистов он капитулирует перед ними и прибывает в Ла-Гуайру, чтобы
бежать из Венесуэлы. Его жизнь,  таким образом, описывает  еще один круг, на
этот раз  последний,  потому  что  покинуть  Ла-Гуайру  свободным  человеком
Миранде уже не удалось. Его ближайшие соратники, изменив ему, арестовали его
и выдали роялистам. Тщетно дожидался Миранду в порту английский корабль,  на
котором был уже погружен  драгоценный  архив бывшего  диктатора, а заодно  и
правительственная  казна Венесуэлы.  Ближайшие  полгода  Миранде  предстояло
провести в тюрьме Ла-Гуайры, в зловонном каменном мешке, по щиколотку в воде
и закованному.  Между  тем  за  это  время  положение дел в  Венесуэле вновь
переменилось.  Роялисты, придя  к  власти,  быстро  скомпрометировали себя в
глазах  народа  и,  как  следствие,  получили  победоносный военный  марш на
столицу  одного из  учеников  Миранды. Власти  Венесуэлы от  греха  подальше
переправили Миранду в Пуэрто-Рико, а затем и в Испанию, в тот самый Кадис, в
который двадцатилетний Франсиско прибыл в самом начале своей карьеры.
     Пока   Миранда   томился  в   венесуэльских  тюрьмах,   Наполеон  успел
вторгнуться  в  Россию  и  потерять  там   всю  свою  армию.  Вскоре  войска
антифранцузской коалиции оказались у ворот Парижа,  и  императору  французов
стало  не до  Испании - он отпустил на волю  короля Фердинанда VII, который,
снова  воссев на испанском  троне,  разгромил  бунтовщиков  в  стране  и  ее
заокеанских владениях, и на досуге  задумался о том,  как  ему  поступить со
знаменитым  пленником, заточенным в страшной тюрьме "Ла-Каррака". Казнить ли
его  при помощи гарроты или так и оставить  в заключении до  конца его дней?
Пока  он  решал этот  важный  вопрос,  Миранда ухитрился,  прямо  в  тюрьме,
обзавестись новой поклонницей, Антонией де  Салис. Ее любовь блеснула,  если
воспользоваться выражением нашего поэта, "прощальной улыбкой" на  "печальный
закат"  Миранды.  Антония деятельно  принялась  за подготовку  побега своего
65-летнего возлюбленного. Она разыскивает его друзей по всему миру, собирает
деньги для подкупа  тюремщиков, но довести это дело до конца не успевает: от
пережитых волнений  у  Миранды  происходит кровоизлияние  в  мозг,  частично
парализовавшее его.  Еще через несколько месяцев он покидает тюрьму - но  не
так,  как он  рассчитывал  в  течение  всех  этих  долгих  лет  мучительного
ожидания. Его  смерть  прошла незамеченной для  современников;  затерялся  и
архив  Миранды, найденный  в Англии только  в 1929  году. На  родине  же,  в
Венесуэле, о Миранде вспомнили еще позднее, в середине ХХ века  - но зато уж
тогда в его культе и обожествлении не стало недостатка.