стеклянная
линза, назначения которой Брок понять не сумел.
     За круглым столом посреди комнаты - ни одного свободного места.  Однако
разглядывать  сидящих  было  недосуг,  ибо  кто-то  из  них  произнес  слово
"революция", а слово это бьет по нервам не  меньше,  чем  по  глазам  -  вид
крови!
     - Революция!- выкрикнул человек  с  раздвоенной  черной  бородой.  -  В
производственной  зоне   взбунтовались   рабы!   Восстанием   охвачены   уже
восемьдесят этажей! Началось все на фабрике, выпускающей  таблетки  "Омега".
Предводитель рабов, некий Витек из Витковиц, предал нашего Великого Муллера.
Он втайне подготовил мятеж и  объявил  теперь,  что  освободит  наш  мир  от
Муллера.
     Он хочет отдать власть рабам, а аристократов из  нижних  зон  заставить
работать у станков и в шахтах. К фабрике "Омега"  присоединились  химический
завод -  тысяча  девятьсот  восемьдесят  человек,  монетный  двор  -  двести
шестьдесят, литейная - четыреста, завод по переработке  газа  -  пять  тысяч
триста восемьдесят, ликерный завод  -  двести  пятьдесят  человек.  Они  уже
пробились к Городу Мрака и привлекли его население на свою сторону  лозунгом
Республики, где слепые будут иметь якобы равные со всеми права. Они намерены
сформировать из слепых передовые отряды,  устрашающие  и  несокрушимые,  как
скала. Если мятежники войдут в Город Мрака, то существует опасность, что они
распахнут двери тюрем верхней зоны. Но еще хуже, что они проникают  и  вниз,
уничтожая  машины  и  оборудование.  На  этажах  с  семисотого  по  шестьсот
девяностый они разгромили  конторские  помещения  и  теперь  приближаются  к
шестьсот восьмидесятому этажу, где расположены  склады.  Таким  образом,  от
основных хранилищ их пока отделяют шестьдесят этажей.  Конечно,  им  нелегко
пробиваться сквозь твердые потолки из солиевого бетона. Лифты, к счастью, не
работают: электростанции находятся  в  первой  зоне,  и  ток  был  отключен.
Главная лестница перекрыта  баррикадами,  которых  рабам  с  их  примитивным
вооружением не взять и за полгода,
     Наш великий Муллер не желает обагрять руки их кровью, хотя мог бы разом
всех уничтожить. Считает, что можно уладить дело без кровопролития. Потому и
послал меня к вам, в Вест-Вестер, нанять специалистов. Речь вот о чем:  надо
незаметно вкрасться в ряды бунтовщиков и нанести удар революции  в  спину  -
сломить их единство и прежде всего убрать Витека из Витковиц, сердце и  мозг
восстания. Попытка подкупить его потерпела неудачу...


        IX. Гарпона. Мастер Перкер - яды.
     Сыворотка КАВАЙ. Газ СИО. Линзы на висках слепого

     -  Может  быть,  ножом?-  спросил  неуклюжий  детина,  которого   звали
Гарпоной. Рук у него не было, и он все делал ногами.
     - Я же сказал, благородный Муллер не желает кровопролития!
     - У меня припасены надежные  яды...-  забормотал  человек  с  массивным
багровым носом, который занимал больше чем пол-лица и, как показалось Броку,
еще продолжал зреть и набухать.- Товар надежный, испытанный,  не  подкачает.
Операцию проведу лично, успех гарантирую. Хотите - он  умрет  от  сердечного
приступа. Капля яда "У" парализует его мозг. Одно ваше слово - и он погибнет
от рака, вызванного ядом "И". Есть у меня и сигары "О"! А миллиграмм яда "Е"
в стакане молока...
     - Я берусь только за  крупные  дела,-  низким  басом  перебил  носатого
слепец. У него были зашиты веки, отчего лицо казалось до жути  спокойным,  а
на висках были прикреплены металлические коробочки, в которых искрились  две
мощные линзы, словно глаза хищной птицы.- Если уж  душить  революцию,  то  с
помощью моих бацилл... Кстати, Великий Муллер знает меня...
     - До рабов тоже дойдет черед,-  ответил  посланец,-  но  сначала  нужно
убрать Витека! Без убийства, понятно? Телом пусть живет, а вот душой... Душу
надо истребить! Душу либо рассудок!
     - Впрыснуть ему в мозг сыворотку  КАВАИ  -  мигом  сойдет  с  ума...  -
посоветовал низенький с двумя горбами на спине.
     - А если вдохнет газ СИО, то за  одну  ночь  состарится,  -  вступил  в
разговор дряхлый, трясущийся, совершенно лысый старикашка, - и остаток  дней
будет медленно угасать от маразма. Баллончик можно  незаметно  подбросить  в
спальню - это ведь игрушка, резиновый мячик, закатится куда-нибудь и...
     -  Лучший  нож,  лучший  яд,  лучшая  сыворотка  и  лучший  газ  -  это
глаза!негромко, но внушительно произнес желтолицый  человек,  глаза  у  него
были круглые, черные, с белыми, словно раскаленными квадратиками зрачков.
     - Ладно,- вербовщик вынул блокнот,- я вас запишу, Гарпона - нож. Перкер
- яды. Шварц - СИО. Opcar - бациллы. Мак Досс  -  гипноз.  Чулков  -  КАВАЙ!
Придете завтра на Оранжевую улицу, дом восемь, этаж двести семьдесят четыре.
Аэролифт доставит вас на вершину Муллер-дома, а оттуда  вам  нетрудно  будет
пробраться к самому сердцу революции, в гущу этого  сброда,  и  смешаться  с
ним... Добьетесь успеха, и Великий Муллер вас наградит.
     - Черт подери!- взревел после ухода вербовщика безрукий убийца.  -  Еще
чего не хватало! Чтоб я совал свой нож в навозную кучу!
     Он беспрестанно шевелил ногами под столом, потом вдруг  вскинул  их  на
стол, ступней вытер со лба пот и звучно щелкнул пальцами.
     - От тебя, браток, за версту кровью несет,-  буркнул  отравитель  и  со
смаком высморкался на пол. Лишь- после этого он вытер свой омерзительный нос
красным платком.- Вот мы чисто работаем... рук не мараем...
     - А я что, разве только ножом работаю?- огрызнулся убийца.- Набавь  еще
двадцать муллдоров, и я любого удавлю, руки-то у меня как у невесты...
     Он сбросил под столом тапочки и  в  доказательство  пошевелил  длинными
беглыми пальцами ног.
     - Оба мы, браток, мелюзга,- вздохнул  продавец  ядов,-  а  вот  мастеру
Opcaгy  есть  что  сказать!  Он  своими  бациллами  целую   армию   шахтеров
накормил...
     Слепой не счел нужным ответить. Но когда повернулся к  носатому,  линзы
на его висках зловеще блеснули.
     -А вы,  мастер  Шварц,-  теперь  отравитель  донимал  дряхлого,  лысого
старикашку,- много ли вы уже народу состарили?
     - Я работаю внизу, среди тех,  у  кого  водятся  денежки,  -  прошамкал
голыми  деснами  беззубый  Шварц.  -   Вот   только   что   пристроил   одно
приспособленьице на восьмом этаже второй зоны - в спальне  молодого  Герела,
сына того самого знаменитого ростовщика. Ну, который продал Муллеру Аляску и
африканские  колонии.  Адрия,  его  племянница,  хочет   поскорее   получить
наследство. Через недельку молодой Герел будет  старше  своего  папаши.  Сэр
Мору, крупнейший держатель акций  концерна  "Вселенная",  стареет  с  каждым
днем.
     - Это тоже твоих рук  дело?-  удивился  носатый.-  Говорят,  он  сильно
обеспокоен.
     - Еще бы... Его акции перейдут к человеку, имени которого я не  открою.
По-моему, я больше всех сделал для благодетеля и повелителя нашего...
     - Не знаю, что ты имеешь в виду,  говоря  "больше  всех",  дорогой  мой
Шварц,- отозвался горбун и повернулся к человеку с горящими глазами.  -  Мак
Досс, наш профессор-гипнотизер,- новичок в этом обществе  и  еще  не  слышал
моей истории... Ме-е-е... Не будь меня, сидеть бы сегодня нашему  добрейшему
Отцу и Повелителю на мели!


        X. Астроном Галио, властелин звезд.
     Первый космический корабль. Звездный голод Муллера.
     Как Галио стал гигантским нулем. Сударь Чулков, король 50 000 звезд

     Горбун поднял два пальца вверх, к выпуклому иллюминатору в потолке.
     - Пусть Он подтвердит, что я говорю правду, если  в  этот  миг  изволит
наблюдать за своими смиренными слугами. Я избавил Его от недруга, который бы
до последней капли выкачал тот дивный сок, что струится под  Муллер-домом  и
питает его... Теперь об  этом  может  узнать  каждый!  Ко-ко-ко-ко...  Звали
недруга Галио, старик был продавцом звезд. Его сын, который сейчас  занимает
три этажа в третьей зоне,- жалкое ничтожество по сравнению со своим отцом. С
милостивого позволения Муллера он продает ничего не стоящие, бросовые звезды
- либо слишком горячие, либо покрытые вечными льдами, либо  кометы,  которые
раз  промелькнут  и  больше  никогда  не  вернутся,   -   кого   они   могут
интересовать?! Никудышный товар... Пи-пи-пи-пи-пи... Да, вот старый Галио  -
это был гений! Ме-е-е!  На  одном  из  островков  в  Полинезии  он  построил
обсерваторию и творил  чудеса  с  единственной  крупинкой  солиума.  Туземцы
провозгласили его царем, и  он  объединил  под  своим  владычеством  десяток
островов. В то время Великий Муллер как раз плавал по морям, скупая  остатки
мира. Он пришел к старому Галио в обсерваторию, которая одновременно служила
ему королевской резиденцией. Когда Муллер спросил, чего он  желает  за  свои
островки, эта старая, хитрая лиса скромно ответила: "Ночной небосвод!"
     Даже песчинки золота не попросил! Ме-е-е! Добряк Муллер решил, что  это
прихоть старого чудака, до беспамятства влюбленного в  свои  небесные  миры.
Ему казалось, он получает острова даром. Ведь звезды не принадлежат  никого,
даже Муллеру, но, раз уж старику неймется, почему бы не продать? Раз уж  ему
охота остаться в дураках, пусть остается! Они подписали договор: Муллер стал
владельцем десяти Полинезийских островков,  Галио  -  властелином  звезд.  У
одного была синица в руке, у другого - журавль в  небе...  Мяу!  Не  один  -
мириады журавлей слетались к нему звездными ночами,  всегда  одна  и  та  же
стая...
     Правда, тогда Муллер еще не знал, что построит из  солиума  космические
корабли, которые будут бороздить Вселенную.  Он  давным-давно  забыл  о  том
договоре... Первая ласточка  вылетела  из  гнезда  и  вернулась  через  пять
месяцев  с  баснословными  сокровищами  девяти  звезд!  Был  создан  концерн
звездных перевозок "Вселенная", а тем самым  открыт  неисчерпаемый  источник
невиданного обогащения. Тут-то и появился старик Галио со  своим  договором!
Оказалось, что все обнаруженные "Вселенной"  звезды  изначально  принадлежат
Галио, так как договор был подписан самим Муллером! Вот когда  только  понял
наш Господь, какую цену заплатил за десяток  островков...  Галио  фактически
стал владельцем всех звезд, а Муллер - лишь  той  единственной  планеты,  на
которой он жил. Лили-лилили-ме-е-е! Сказочные сокровища,  диковинные  плоды,
новые металлы, драгоценные камни - все это,  согласно  проклятому  договору,
принадлежало старику Галио! Пи-пи-пи-пи...
     И нашему Великому Благодетелю волей-неволей пришлось выкупать  у  Галио
одну за другой покоренные звезды... Он просто не мог допустить, чтобы  вновь
открытыми звездами владел кто-то другой, чтобы кто-то другой, а не Он  давал
им  имена,  и  точно  так  же  не  мог  нарушить  договор,  который  скрепил
собственной подписью. А пока все шло своим  порядком:  открывались  новые  и
новые звезды, Галио их продавал, а Муллер покупал. Но запасы  у  Галио  были
неисчерпаемые. Ме-е-е! Муллер платил и платил. Дошло до того, что всемогущий
владыка принужден был начать распродажу  своего  мира  -  кусок  за  куском,
только бы утолить свой звездный голод... Самое же  странное  было  вот  что:
старый Галио наотрез отказывался брать в уплату сокровища,  добытые  в  иных
мирах, сколь бы ценными и редкими они ни были. Он признавал и принимал  лишь
то, что родилось в недрах нашей старушки планеты... И как вы думаете, что он
делал со своим добром? Он стал раздавать золото Муллера оборванцам.  Города,
острова,  шахты,  промышленные   предприятия,   которые   Муллеру   пришлось
остановить, он отдал рабочим и голытьбе... Его называли Освободителем!
     О, это был тонко продуманный план уничтожения  Огисфера  Муллера!  Ведь
посрамленный и полунищий владыка мира собирался уже покинуть эту  планету  и
перебраться на одну из своих звезд...
     Вот в это самое время - пи-пи-пи-пи-пи-пи! - в последнюю минуту,  когда
Муллер  находился  буквально  на  краю  гибели  (речь  уже  шла  о   продаже
Муллер-дома, который Галио хотел ни много ни мало как  взорвать!!!),  в  это
самое время я стал лечить старика Галио от ревматизма. Ко-ко-ко-ко!  Однажды
вечером, как сейчас помню, боль в суставах отпустила,  и  он  был  в  бодром
настроении. Я возьми да и спроси его, сколько  он  продал  Муллеру  звезд  и
сколько их у него осталось.
     "Столько же, сколько было вначале,- загадочно улыбнулся Галио.  -  Если
бы я продавал каждый день по миллиону звезд, то, даже проживи Муллер миллион
лет, он бы только-только выкупил одну миллионную их часть".
     Ме-е-е!.. И в ту же ночь, когда старик Галио заснул, я впрыснул ему три
капли сыворотки КАВАЙ. Пи-пи-пи! Утром, едва  проснувшись,  Галио  закричал:
"Карандаш и бумагу! Ну-ка, сколько же у меня денег?" Он вывел цифру девять и
стал приписывать к ней нули. За первый день он исписал нулями десять листов.
С тех пор мозг его стал машиной по производству нулей. Все его мысли свелись
к нулю... Мяу!
     После этого я легко завладел проклятым  договором  и  отдал  его  Огису
Муллеру. Сейчас Галио находится в камере  для  умалишенных  номер  девятьсот
семьдесят, извергает нули. Да и сам стал огромным нулем! Так я спас  Господа
Муллера! А ему по сей день приходится возмещать причиненный ущерб,  собирать
воедино  все  то,  что  Галио  растранжирил.  Меня  Муллер   хотел   сделать
императором Брадьерры! Ме-е-е! Я отказался. Тогда он предложил мне на  выбор
любую из держав и любую  должность  -  кем  захочу,  тем  и  буду:  королем,
военачальником, дипломатом. Я ответил, что мне ничего не нужно, лишь бы жить
до конца дней моих в Муллер-доме,  рядом  с  Ним,  и  греться  в  лучах  Его
милости. Ли-ли-ли-ли!
     В конце концов он таки всучил мне пятьдесят тысяч звезд и  провозгласил
меня властелином этих миров. Надо бы там побывать - ко-ко-ко,  познакомиться
с подданными и хоть на одной из звезд возложить на себя  царский  венец.  На
всех-то, ясное дело, не выйдет... Ведь если даже  тратить  на  коронацию  по
одному только дню,  и  то,  чтобы  взойти  на  престол  в  каждом  из  своих
королевств, мне пришлось бы прожить как минимум  сто  тридцать  семь  лет!..
Ме-е-е! Вдобавок Муллер не хочет меня отпускать, просит в случае  чего  быть
под рукой...


        XI. Любопытство Петра Брока, и к чему оно привело.
     Нос отравителем. Схватка в трактире. Больше всех
     бесновался безрукий Гарпона

     Горбун замолчал, а  его  глазки  с  любопытством  оглядели  сидящих  за
столом. Носатый, уткнувшись  в  свой  красный  платок,  протрубил  протяжную
мелодию весеннего насморка. Голова слепца была недвижна, словно изваянная из
мрамора. Но стеклышки на висках весело поблескивали, будто  хохоча.  Так  по
крайней мере казалось Петру Броку. Безрукий убийца, похоже, вовсе не  слушал
горбуна. С ловкостью обезьяны он безостановочно  выделывал  ногами  какие-то
пируэты: сперва  перебирал  ими  под  столом,  потом  вскинул  вверх,  левой
выхватил нож и сноровисто, так, что тот завертелся волчком, подбросил его  к
потолку. Пока нож падал, он успел опорожнить стакан. Поймав  правой  ступней
нож, он  вытащил  из  жилетного  кармана  табакерку,  насыпал  на  щиколотку
зеленоватого порошку, втянул  его  носом  и  оглушительно  чихнул,  разбудив
старика Шварца, который меж тем задремал.
     И в этот миг, когда все в замешательстве умолкли, заговорил Петр  Брок.
Разумеется, не затем, чтобы себя  раскрыть.  Просто  хотел  шепнуть  на  ухо
горбуну вопрос, который не давал ему, Броку, покоя, причем так, чтобы горбун
решил, будто обращается к нему кто-то из присутствующих. Вот  когда  Брок  с
досадой ощутил и отрицательные стороны своей незримости: он одинок, не может
втереться к ним в доверие, принужден выслушивать долгие, никчемные  споры...
Сначала он хотел задать свой вопрос в полный голос, но все остальные  сидели
навострив уши, точно сторожевые псы. Поэтому он приблизил губы к уху горбуна
и спросил без всякого выражения, тихо, как бы невзначай:
     - А каков он из себя, этот божественный Огисфер Муллер?
     Горбун вздрогнул, вытаращил глаза, разинул рот - на лице его отразилось
крайнее изумление. Броку даже почудилось, будто на миг лицо  растянулось  от
стены до стены.  Но  это,  конечно,  был  обман  зрения.  Бледная  вытянутая
физиономия горбуна  торчала  между  плечами,  как  клин  из  бревна.  Горбун
поднялся и сразу же стал меньше на целую голову, так как  ножки  стула  были
длиннее его ног.
     - Кто из вас задал  этот  вопрос?-  яростно  гаркнул  он.  -  Кто  -  я
спрашиваю!
     Все удивленно уставились на него. Ведь с  тех  пор,  как  он  замолчал,
никто не проронил ни слова!
     - Я слышал голос. Могу поклясться! Клянусь  самим  Муллером,  -  горбун
поднял правую руку к круглому окну,- клянусь, я не лгу! Тут кто-то есть!
     -Может быть, лично Великий  Муллер  соблаговолил...почтительно  заметил
отравитель, с ужасом глядя на потолок.
     - Нет! Нет! Кто-то спрашивал о самом Муллере!
     - Кто?
     - Голос! В ухо мне прошептал!
     - Не голос ли это КАВАЯ, воспалившего твой мозг? Может, и ты  подхватил
бациллу сумасшествия...
     - Вы сами тут все с ума посходили! Клянусь!  Бьюсь  об  заклад  на  все
пятьдесят тысяч моих звезд!
     Старикашка Шварц сочувственно покрутил пальцем возле виска  и  принялся
толковать о том, что вот ведь он сам страдает от маразма, хотя, казалось бы,
обращается со своим газом уж так осторожно, что дальше ехать некуда.
     Между тем Петр Брок спокойно расположился  на  том  стуле,  где  раньше
сидел вербовщик. Он чувствовал, что эти уроды  целиком  и  полностью  в  его
власти, что он может сделать с ними все, что заблагорассудится. Брок думал о
революции на рабочих этажах, о Витеке из  Витковиц,  о  том,  что  замыслили
против него собравшиеся здесь негодяи, и  прикидывал,  как  бы  их  половчее
убрать и при этом не замарать кровью свои невидимые руки... Прямо перед  ним
торчал набухший багровый нос продавца ядов. Этот  мерзкий  нарост  с  самого
начала раздражал Брока, вызывая чуть ли не болезненную гадливость. И  теперь
Петр не сдержался, схватил стакан и со всей силы запустил им в эту  пакость.
Брызнула кровь, продавец ядов пошатнулся, остальные  в  ужасе  повскакали  с
мест, хватаясь за свои носы.
     Но паника длилась лишь несколько мгновений. Бандиты быстро опомнились и
заняли круговую оборону. В руках  у  всех,  откуда  ни  возьмись,  появились
револьверы. Черные, выпученные глазки дул заметались по комнате.  Тотчас  же
началась бешеная пальба. Гремели выстрелы, свистели пули,  сыпались  стекла,
пыль стояла столбом.
     Больше всех бесновался безрукий Гарпона. Он распластался  на  столе  и,
отталкиваясь одной ногой, кружился на спине, а другой  ногой  тыкал  во  все
стороны ножом, напоминая скорее гарпию, чем человека.


        XII. Предательские стекляшки на висках слепого.
     Петр Брок в западне. Побег. Лифт - и опять сон

     Внезапно Петра Брока охватила дрожь. Толстые линзы  на  висках  слепого
неожиданно уставились на него! Неподвижное гипсовое лицо с  зашитыми  веками
бесстрастно, как сфинкс. Но линзы смотрят прямо в лицо Брока. И в них словно
бы горит...
     Что это - игра воображения? Или его увидели? Но разве слепой может  его
увидеть?
     Брок встал. И тут же стекляшки дернулись вверх, за ним.  Слепой  поднес
руку к виску и начал вращать колесико, вроде того, каким фокусируют резкость
микроскопа. Эти линзы как бы ловят каждое движение Брока.
     Безмерный ужас пронизал Брока леденящим холодом. Ноги стали ватными. Он
снова сел, пригнувшись к самой поверхности стола и с отчаянием глядя  вверх,
на два черных огонька в линзах. И в этот  миг  каменное  лицо  скривилось  в
уродливой гримасе, слепой поднял  руку,  и  указательный  палец,  как  ствол
револьвера, нацелился Броку между глаз.
     - Вот он! Перекройте выходы! И не стреляйте! Надо взять его живым!
     Безрукий Гарпона прыгнул к одной двери, Перкер стал у второй. А  слепой
Орсаг следил за каждым движением Брока. Он