казать... Хочу, но рискованно. Боюсь за  его  нервы.
Ведь он обо мне ничего не знает.
     ВАСЕНЬКА. Ну что ты! Разты нашелся, значит, нашелся.

     Все трое уходят в кухню. Появляется Сарафанов. Он проходит  к  двери  в
соседнюю комнату, открывает ее,  затем  осторожно  закрывает.  В  это  время
Васенька выходит из кухни и тоже закрывает за собой дверь. Васенька  заметно
опьянел, его обуяла горькая ирония.

     САРАФАНОВ (замечает Васеньку). Ты здесь... А я прогулялся по улице. Там
дождь пошел. Я вспомнил молодость.
     ВАСЕНЬКА (развязно). И очень кстати.
     САРАФАНОВ. В молодости я, бывало,  делал  глупости,  но  я  никогда  не
доходил до истерики.
     ВАСЕНЬКА. Слушай, что я тебе скажу.
     САРАФАНОВ (перебивает). Васенька, так  поступают  только  слабые  люди.
Кроме того, не забывай,  остался  только  месяц  до  экзаменов.  Школу  тебе
все-таки надо кончить.
     ВАСЕНЬКА. Папа, покаты гулял по дождичку...
     САРАФАНОВ (перебивает). И в конце концов, не можете же вы так сразу - и
ты и Нина. Нельзя же так... Нет-нет, никуда ты не уедешь. Я тебя не пущу.
     ВАСЕНЬКА. Папа, у нас гости, и необычные гости... Вернее, так: гость  и
еще один...
     САРАФАНОВ. Васенька, гость и еще один  -  это  два  гостя.  Кто  к  нам
пришел, говори толком.
     ВАСЕНЬКА. Твой сын. Твой старший сын.
     САРАФАНОВ (не сразу). Ты сказал... Чей сын?
     ВАСЕНЬКА. Твой. Да ты не волнуйся... Я, например, все это  понимаю,  не
осуждаю и даже не удивляюсь. Я ничему не удивляюсь...
     САРАФАНОВ (не сразу). И  такие-то  шутки  у  вас  в  ходу?  И  они  вам
нравятся?
     ВАСЕНЬКА. Какие шутки? Он на кухне. Ужинает.
     САРАФАНОВ (внимательно смотрит на Васеньку).  Кто-нибудь  там  ужинает.
Возможно... Но знаешь, милый, что-то ты  мне  не  нравишься...  (Разглядел.)
Постой! Да ты пьян, по-моему!
     ВАСЕНЬКА. Да, я выпил! По такому случаю.
     САРАФАНОВ (грозно). Кто разрешил тебе выпивать?!
     ВАСЕНЬКА. Папа, о чем речь? Тут такой случай! Я никогда не думал, что у
меня есть брат, а тут - пожалуйста. Иди взгляни  на  него,  ты  еще  не  так
напьешься.
     САРАФАНОВ. Ты что, шельмец, издеваешься?
     ВАСЕНЬКА. Да нет, я говорю серьезно. Он здесь проездом, очень  по  тебе
соскучился, он...
     САРАФАНОВ. Кто - он?
     ВАСЕНЬКА. Твой сын.
     САРАФАНОВ. Тогда кто ты?
     ВАСЕНЬКА. А! Разговаривай с ним сам!
     САРАФАНОВ (направляется к кухне; у  слышав  голоса,  останавливается  у
двери, возвращается к Васеньке). Сколько их там?
     ВАСЕНЬКА. Двое. Я тебе говорил.
     САРАФАНОВ. А второй? Он тоже хочет, чтобы я его усыновил?
     ВАСЕНЬКА.  Папа,  они  взрослые  люди.  Сам  подумай,  зачем  взрослому
человеку родители?
     САРАФАНОВ. По-твоему, не нужны?
     ВАСЕНЬКА.  А,  прости,  пожалуйста.  Я  хотел  сказать,  что  взрослому
человеку не нужны чужие родители.

     Молчание.

     САРАФАНОВ (прислушивается). Невероятно. Свои дети бегут  -  это  я  еще
могу понять. Но чтобы ко мне приходили чужие да еще  взрослые!  Сколько  ему
лет?
     ВАСЕНЬКА. Лет двадцать.
     САРАФАНОВ.  Черт  знает  что!..  Ты  сказал,   двадцать   лет?..   Бред
какой-то!..  Лет  двадцать!..  Лет  двадцать...   (Задумывается   поневоле.)
Двадцать лет... двадцать... (Опускается на стул.)
     ВАСЕНЬКА. Не огорчайся, папа. Жизнь - темный лес...

     Из кухни вышли было Бусыгин и Сильва, но, увидев Сарафанова,  отступают
назад и, приоткрыв дверь, слушают его разговор с Васенькой.

     САРАФАНОВ. Двадцать лет... Закончилась  война...  Двадцать  лет...  Мне
было тридцать четыре года... (Поднимается.)

     Бусыгин приоткрывает дверь.

     ВАСЕНЬКА. Я понимаю, папа...
     САРАФАНОВ (вдруг рассердился). Да что вспоминать! Я был солдат! Солдат,
а не вегетарианец! (Ходит по комнате.)

     Бусыгин, когда это возможно, приоткрывает дверь из кухни и слушает.

     ВАСЕНЬКА. Я тебя понимаю.
     САРАФАНОВ. Что?.. Что-то слишком много ты понимаешь! С твоей матерью мы
еще не были знакомы, имей в виду!
     ВАСЕНЬКА.  Я  так  и  думал,  папа.  Да  ты  не   расстраивайся,   если
разобраться...
     САРАФАНОВ (перебивает). Нет-нет! Глупости... Черт знает что...

     Сарафанов находится между кухней и дверью в прихожую. Таким образом,  у
Сильвы и Бусыгина нет возможности бежать.

     ВАСЕНЬКА. Думаешь, он врет? А зачем?
     САРАФАНОВ. Он что-то напутал! Ты  увидишь,  что  он  напутал!  Подумай!
Подумай-ка! Чтобы быть моим сыном, ему надо на меня походить! Это первое.
     ВАСЕНЬКА. Папа, он на тебя походит.
     САРАФАНОВ. Что?.. Вздор! Вздор! Тебе просто показалось... Вздор!  Стоит
только мне спросить, сколько ему лет,  и  ты  сразу  поймешь,  что  все  это
чистейший вздор! Чепуха!.. А если уж на то пошло, сейчас ему должно  быть...
Должно быть...

     Бусыгин высовывается из-за двери.

     Двадцать... двадцать один  год!  Да!  Двадцать  один!  Вот  видишь!  Не
двадцать и не двадцать два!.. (Поворачивается к двери.)

     Бусыгин исчезает.

     ВАСЕНЬКА. А если ему двадцать один?
     САРАФАНОВ. Не может этого быть!
     ВАСЕНЬКА. А вдруг?
     САРАФАНОВ. Ты имеешь в виду совпадение? Случайное совпадение,  верно?..
Ну что же, такое не исключено... Тогда... Тогда... (Думает.) Не  мешай  мне,
не мешай... Его мать должны звать... ее должны звать...

     Бусыгин высовывается.

     (Его осенило.) Галина!

     Бусыгин исчезает.

     САРАФАНОВ. Что ты теперь скажешь? Галина! А не Татьяна и не Тамара!
     ВАСЕНЬКА. А фамилия? А отчество?

     Бусыгин высовывается.

     САРАФАНОВ Ее отчество?.. (Неуверенно.) По-моему, Александровна...

     Бусыгин исчезает.

     ВАСЕНЬКА. Так. А фамилия?
     САРАФАНОВ. Фамилия, фамилия... Достаточно имени... Вполне достаточно.
     ВАСЕНЬКА. Конечно, конечно. Ведь прошло столько лет...
     САРАФАНОВ. Вот именно! Где он был раньше? Вырос  и  теперь  ищет  отца?
Зачем? Я выведу его на чистую воду, ты увидишь... Как его зовут?
     ВАСЕНЬКА. Володя. Смелей, папа. Он тебя любит.
     САРАФАНОВ. Любит?.. Но... За что?
     ВАСЕНЬКА. Не знаю, папа... Родная кровь.
     САРАФАНОВ. Кровь?..  Нет-нет,  ты  меня  не  смеши...  (Садится.)  Они,
говоришь, с поезда?.. Ты нашел, что поесть?
     ВАСЕНЬКА. Да. И выпить. Выпить и закусить.

     Бусыгин и Сильва пытаются ускользнуть.  Они  делают  два-три  бесшумных
шага по направлению к выходу. Но  в  этот  момент  Сарафанов  повернулся  на
стуле, и они тут же возвращаются в исходную позицию.

     САРАФАНОВ (поднимается). Может, мне тоже следует выпить?
     ВАСЕНЬКА. Не робей, папа.

     Бусыгин и Сильва снова появляются.

     САРАФАНОВ. Подожди,  я...  застегнусь.  (Поворачивается  к  Бусыгину  и
Сильве.)

     Бусыгин и Сильва мгновенно делают вид, будто они только  что  вышли  из
кухни. Молчание.

     БУСЫГИН. Добрый вечер!
     САРАФАНОВ. Добрый вечер...

     Молчание.

     ВАСЕНЬКА.  Ну,  вот  вы  и  встретились...  (Бусыгину.)   Я   все   ему
рассказал... (Сарафанову.) Не волнуйся, папа...
     САРАФАНОВ. Вы... садитесь... Садитесь!.. (Пристально разглядывает  того
и другого.)
     Бусыгин и Сильва садятся.

     (Стоит.) Вы... недавно с поезда?
     БУСЫГИН. Мы... собственно, давно. Часа три назад.

     Молчание.

     САРАФАНОВ (Сильве). Так... Вы, значит, проездом?..
     БУСЫГИН. Да. Я возвращаюсь с соревнований. Вот... решил повидаться...
     САРАФАНОВ (все внимание на Бусыгина).  О!  Значит,  вы  спортсмен!  Это
хорошо... Спорт в вашем возрасте, знаете... А сейчас? Снова на соревнования?
(Садится.)
     БУСЫГИН. Нет. Сейчас я возвращаюсь в институт.
     САРАФАНОВ. О! Так вы студент?
     СИЛЬВА. Да, мы медики. Будущие врачи.
     САРАФАНОВ. Вот это правильно! Спорт - спортом, а наука - наукой.  Очень
правильно... Прошу прощения, я пересяду. (Пересаживается ближе к  Бусыгину.)
В двадцать лет на все хватает времени -  и  на  учебу  и  на  спорт;  да-да,
прекрасный возраст... (Решился.) Вам двадцать лет, не правда ли?
     БУСЫГИН (печально, с мягкой укоризной). Нет, вы  забыли.  Мне  двадцать
один.
     САРАФАНОВ. Что?.. Ну  конечно!  Двадцать  один,  разумеется!  А  я  что
сказал? Двадцать? Ну конечно же, двадцать один...
     СИЛЬВА. Да вы не огорчайтесь. Ведь  если  разобраться,  тут  радоваться
надо, а не огорчаться. По-моему.
     ВАСЕНЬКА. В самом деле, папа.
     САРАФАНОВ. Я - конечно... Я рад... (Искательно.) Мы все здесь рады,  не
правда ли?
     БУСЫГИН. Конечно... Больше всех - я.
     САРАФАНОВ (приободрившись). Васенька, есть у нас что-нибудь выпить? Дай
нам выпить!
     ВАСЕНЬКА. Это можно. (Уходит на кухню.)

     Молчание. Потом Бусыгин и Сарафанов, обращаясь друг к  другу,  начинают
говорить одновременно. Затем они одновременно извиняются.

     БУСЫГИН. Говорите...
     САРАФАНОВ. Нет-нет, говорите... (Осторожно.) Говори...

     Входит Васенька, ставит на стол бутылку и стаканы, затем усаживается и,
устроивши руки на спинке стула, роняет голову. Он пьян. Сарафанов  торопливо
наполняет стаканы.

     БУСЫГИН. Я хотел сказать, что вот... Наконец-то наступил тот момент,  о
котором...

     Появляется Нина.

     НИНА (сердито). Вы дадите мне спать?.. Что это? Что здесь происходит?
     ВАСЕНЬКА (приподнимает  голову).  Ты  только  не  удивляйся...  (Роняет
голову.)

     Появление Нины производит на Бусыгина и Сильву большое впечатление.

     НИНА. Что вы здесь устроили? (Сарафанову.) До сих пор по ночам  ты  пил
один. В чем дело?
     САРАФАНОВ (неуверенно). Нина, у нас большая радость. Наконец-то нашелся
твой старший брат.
     НИНА. Что?
     САРАФАНОВ. Твой старший брат. Познакомься с ним.
     НИНА. Что такое?.. Кто нашелся? Какой брат?
     СИЛЬВА (подталкивает Бусыгина). Это он. Вот такой (показывает) парень.
     НИНА (Бусыгину). Это ты - брат?
     БУСЫГИН. Да... А что?
     СИЛЬВА. Что тут особенного?
     ВАСЕНЬКА (не поднимая головы, негромко,  нетрезвым  голосом).  Да,  что
особенного?
     САРАФАНОВ (Нине). Ты о нем не знала. К сожалению...  (Бусыгину.)  Я  не
говорил тебе. Откровенно говоря, я боялся, что ты меня... позабыл.
     ВАСЕНЬКА. Вот. Он боялся.
     БУСЫГИН. Что вы, как я мог забыть...
     САРАФАНОВ. Прости, я был не прав.
     НИНА. Так. Давайте по порядку. Выходит, ты - его отец, а он - твой сын.
Так, что ли?
     САРАФАНОВ. Да.
     НИНА (не сразу). Ну что ж. Вполне возможно.
     ВАСЕНЬКА. Вполне.
     НИНА (Бусыгину). А где, интересно, ты был раньше?
     ВАСЕНЬКА. Да, где он был раньше?
     НИНА (легонько хлопнув Васеньку по голове). Помолчи!
     САРАФАНОВ. Нина! Нашелся твой брат. Неужели ты этого не понимаешь?
     НИНА. Понимаю, но мне интересно, где он был раньше.
     ВАСЕНЬКА (приподняв голову). Не волнуйся. Нашу мать папа  тогда  еще  в
глаза не видел. Верно, папа?
     САРАФАНОВ. Помолчи-ка!
     НИНА. Да, давненько вы не виделись. А  ты  уверен,  что  он  твой  сын?
(Бусыгину.) Сколько тебе лет?

     Васенька засыпает.

     СИЛЬВА. Взгляните на них. Неужели вы не видите?
     НИНА (не сразу). Нет. Не похожи.
     СИЛЬВА (Бусыгину, обидчиво). По-моему, нас тут в чем-то подозревают.
     НИНА (Сарафанову о Сильве). А это кто такой? Тоже родственник?
     БУСЫГИН. Он мой приятель. Его зовут Семен.
     НИНА. Так сколько тебе лет, я не расслышала?
     БУСЫГИН. Двадцать один.
     НИНА (Сарафанову). Что ты на это скажешь?
     САРАФАНОВ. Нина! Нельзя же так... И потом, я уже спрашивал...
     НИНА. Ладно. (Бусыгину.) Как выглядит твоя мать, как ее зовут, где  она
с ним встречалась, почему она не получала с него алименты, как ты нас нашел,
где ты был раньше - рассказывай подробно.
     СИЛЬВА (С беспокойством). Как в милиции...
     НИНА. А вы что думали?.. По-моему, вы жулики.
     САРАФАНОВ. Нина!
     БУСЫГИН. А что, разве похожи?
     НИНА (не сразу). Похожи. (Бусыгину.) Рассказывай, а мы послушаем.
     СИЛЬВА (Бусыгину, трусливо). На твоем месте я бы обиделся и ушел. Прямо
сейчас.
     БУСЫГИН. Об отце я узнал совсем недавно...
     НИНА. От кого?
     БУСЫГИН. От своей матери. Мою мать зовут Галина Александровна, с  отцом
они встречались в тысяча девятьсот сорок пятом году...
     САРАФАНОВ (в волнении). Сынок!
     БУСЫГИН. Папа!

     Сарафанов и Бусыгин бросаются друг к другу и обнимаются.

     СИЛЬВА (Нине). Как?.. Кровь, она себя чувствует.
     САРАФАНОВ. Нина! У меня никакого сомнения! Он твой  брат!  Обними  его!
Обними своего брата! (Бусыгину.) Обнимитесь!
     БУСЫГИН. Я рад, сестренка... (Вдруг подходит к Нине и обнимает ее  -  с
перепугу, но не без удовольствия.) Очень рад...
     СИЛЬВА (завистливо). Еще бы.
     САРАФАНОВ  (окончательно  расстроган).  Боже  мой...  Ну  кто  бы   мог
подумать?
     НИНА (Бусыгину).  Может  быть,  довольно?  (Освобождается.  Она  весьма
смущена.)
     САРАФАНОВ. Кто бы мог подумать... Я рад, рад!
     БУСЫГИН. Я тоже.
     НИНА. Да... Очень трогательно...
     СИЛЬВА. Ура! Предлагаю выпить.
     САРАФАНОВ (Бусыгину). Есть предложение выпить. Как, сынок?
     БУСЫГИН. Выпить? Это просто необходимо.
     НИНА. Выпить? Вот теперь я вижу: вы похожи.

     Все смеются.

     СИЛЬВА (выпивает; Нине  и  Бусыгину).  Встаньте-ка  рядом!..  Вот  так!
(Поставил их рядом.) Теперь возьмитесь за  руки...  Вот  так!  (Сарафанову.)
Взгляните на них!

     Нина освобождает руку. Она снова и чуть заметно теряется.

     Что, не похожи?.. Ну!
     САРАФАНОВ. Э-э... да, конечно...
     СИЛЬВА. Просто плакать хочется! Какой случай, а?.. Выпьемте, товарищи!
     САРАФАНОВ. Я счастлив... Я просто счастлив!
     СИЛЬВА (Сарафанову). За вас, за вашу дружную семью!
     БУСЫГИН. Твое здоровье, папа.
     САРАФАНОВ (в волнении). Спасибо, сынок.

     Затемнение. Звучит веселая музыка. Музыка умолкает, зажигается свет. Та
же комната. За окном утро. Сарафанов и  Бусыгин  сидят  за  столом.  Бутылка
пуста. Сильва спит на диване.

     САРАФАНОВ. У меня было звание  капитана,  меня  оставляли  в  армии.  С
грехом пополам я демобилизовался. Я служил  в  артиллерии,  а  это,  знаешь,
плохо влияет на слух.  Кроме  того,  я  все  перезабыл.  Гаубица  и  кларнет
как-никак разные вещи. Вначале я играл на танцах, потом в  ресторане,  потом
возвысился до парков и кинотеатров. Глухота, к счастью, сошла,  и,  когда  в
городе  появился  симфонический  оркестр,  меня  туда  приняли...  Ты   меня
слушаешь?
     БУСЫГИН. Я слушаю, папа!
     САРАФАНОВ. Вот и вся жизнь... Не все, конечно, так, как  замышлялось  в
молодости, но все же, все же. Если  ты  думаешь,  что  твой  отец  полностью
отказался от идеалов своей юности, то ты ошибаешься. Зачерстветь,  покрыться
плесенью, раствориться в суете - нет, нет, никогда. (Привстал, наклоняется к
Бусыгину,  значительным  шепотом.)  Я  сочиняю.  (Садится.)  Каждый  человек
родится творцом, каждый  в  своем  деле,  и  каждый  по  мере  своих  сил  и
возможностей должен творить, чтобы самое лучшее, что было  в  нем,  осталось
после него. Поэтому я сочиняю.
     БУСЫГИН (в недоумении). Что сочиняешь?
     САРАФАНОВ. Как - что? Что я могу сочинять, кроме музыки?
     БУСЫГИН. А... Ну ясно.
     САРАФАНОВ. Что ясно?
     БУСЫГИН. Ну... что ты сочиняешь музыку.
     САРАФАНОВ (с подозрением, с готовностью обидеться). А ты... как к этому
относишься?
     БУСЫГИН. Я?.. Почему же, это хорошее занятие.
     САРАФАНОВ  (быстро,  с  известной  горячностью).   На   многое   я   не
замахиваюсь, нет, мне надо завершить одну вещь, всего одну вещь!  Я  выскажу
главное, только самое главное! Я должен это сделать, я просто обязан, потому
что никто не сделает это, кроме меня, ты понимаешь?
     БУСЫГИН. Да-да... Ты извини, папа, я хотел тебя спросить...
     САРАФАНОВ (очнулся). Что?.. Спрашивай, сынок.
     БУСЫГИН. Мать Нины и Васеньки - где она?
     САРАФАНОВ. Э, мы с ней разошлись четырнадцать лет назад.  Ей  казалось,
что вечерами я слишком долго играю на кларнете, а тут  как  раз  подвернулся
один инженер - серьезный человек, мы с ней расстались... Нет, совсем не так,
как с твоей матерью. Твоя мать славная женщина... Боже мой!  Суровое  время,
но разве можно его забыть! Чернигов...  Десна...  Каштаны...  Ты  знаешь  ту
самую мастерскую на углу?.. Ну, швейную!
     БУСЫГИН. Ну еще бы!
     САРАФАНОВ. Вот-вот! Там она работала...
     БУСЫГИН. Сейчас она директор швейной фабрики.
     САРАФАНОВ. Представляю!.. И она все такая же веселая?
     БУСЫГИН. Все говорят, что она не изменилась.
     САРАФАНОВ. В самом деле?.. Молодцом! Да ведь сейчас ей не больше сорока
пяти!
     БУСЫГИН. Сорок четыре.
     САРАФАНОВ. Всего-то?.. И что... она не замужем?
     БУСЫГИН. Нет-нет. Мы с ней вдвоем.
     САРАФАНОВ. Вот как?.. А ведь она заслуживает всяческого счастья.
     БУСЫГИН. Моя мать на свою жизнь не жалуется. Она гордая женщина.
     САРАФАНОВ. Да-да... Печально, что и говорить... Нас  перевели  тогда  в
Гомель, она осталась в Чернигове, одна, на пыльной  улице...  Да-да.  Совсем
одна.
     БУСЫГИН. Она осталась не одна. Как видишь.
     САРАФАНОВ. Да-да... Конечно... Но подожди... Подожди! Подожди, подожди.
Я вспоминаю! Прости меня, но у нее не было намерения родить ребенка!
     БУСЫГИН. Я родился случайно.
     САРАФАНОВ. Но почему она до сих пор молчала? Как можно было столько лет
молчать?
     БУСЫГИН. Я же говорю: она гордая женщина.
     САРАФАНОВ. Хорошо, что так случилось. Я рад.
     БУСЫГИН. Кто мой отец? С этим вопросом я приставал к ней с тех пор, как
выучился говорить.
     САРАФАНОВ. Тебе в самом деле так хотелось меня найти?
     БУСЫГИН. Разыскать тебя я поклялся еще пионером.
     САРАФАНОВ (растроган). Бедный мальчик! Ведь, в сущности, ты должен меня
ненавидеть...
     БУСЫГИН. Вас  -  ненавидеть?..  Ну  что  ты,  папа,  разве  тебя  можно
ненавидеть?.. Нет, я тебя понимаю.
     САРАФАНОВ. Я вижу, ты молодец. Не то что твой младший брат.  Он  у  нас
слишком чувствителен. Говорят, тонкая душевная организация,  а  я  думаю,  у
него просто нет характера.
     БУСЫГИН. Тонкая организация всегда выходит боком.
     САРАФАНОВ. Вот-вот! Именно поэтому у него несчастная любовь...  Жили  в
одном дворе, тихо, мирно, и вдруг - на тебе! Сдурел, уезжать собирается.
     БУСЫГИН. А кто она?
     САРАФАНОВ. Работает здесь в суде, секретарем. Старше  его,  вот  в  чем
беда. Ей около тридцати, а ведь он десятый класс заканчивает. Дело дошло  до
того, что этой ночью я должен был идти к ней...
     БУСЫГИН. Зачем?
     САРАФАНОВ. Поздно вечером он явился и объявил  мне,  что  уезжает.  Она
прогнала его - это было написано у него на лице. А чем я мог ему  помочь?  Я
подумал, что ее, может быть, смущает разница в возрасте, может, боится,  что
ее осудят, или, чего доброго, думает, что я настроен против... В этом духе я
с ней и разговаривал, разубеждал ее, попросил ее быть  с  ним...  помягче...
Знаешь что? Поговори с ним ты. Ты старший брат, может быть, тебе удастся  на
него повлиять.
     БУСЫГИН. Я попробую.
     САРАФАНОВ. Я так тебе рад, поверь мне.  То,  что  ты  появился,  -  это
настоящее счастье.
     БУСЫГИН. Для меня это тоже... большая радость.
     САРАФАНОВ; Это правда, сынок?
     БУСЫГИН. Конечно.
     САРАФАНОВ. Дай-ка я тебя поцелую.  (Поцеловал  Бусыгина  по-отечески  в
лоб. Тут же смутился.) Извини меня... Дело в том,  что  я  было  совсем  уже
затосковал.
     БУСЫГИН. А что тебя беспокоит?
     САРАФАНОВ. Да вот, суди сам. Один бежит из  дому,  потому  что  у  него
несчастная любовь. Другая уезжает, потому что у нее счастливая...
     БУСЫГИН (перебивает). Кто уезжает?
     САРАФАНОВ. Нина. Она выходит замуж.
     БУСЫГИН. Она выходит замуж?
     САРАФАНОВ. В том-то и дело. Буквально на днях она уезжает на Сахалин. А
вчера мальчишка заявляет мне, что он едет  в  тайгу  на  стройку,  вон  как!
Теперь ты понимаешь, что произошло в тот момент, когда ты постучался  в  эту
дверь?
     БУСЫГИН. Понимал, когда стучался...
     САРАФ