Алена Василевич.
Рассказы

Бабушкины квартиранты
Братья-артисты
Чингисхан
Пжик
Друзья
Красный галстук
Геша
Как я был доктором
Калиновая рукавичка
Партизанка книга
Мое хозяйство
Новая ферма
Шурка Ремзиков
Сестра Марата
Тюлик
Вернисаж
Веялка
"Я - внук капитана..."




        Алена Василевич.
        Бабушкины квартиранты



     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: Елена Семеновна Василевич. "Я - внук капитана". Рассказы
     Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
     Издательство "Мастацкая лiтаратура", Минск, 1978
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 30 декабря 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     Для детей младшего школьного возраста.


     В середине лета в маленьком бабушкином домике поселился квартирант.
     Пришел он к бабушке с походным рюкзаком за спиной и с охотничьим ружьем
через  плечо.  На  втором  плече  у  него  раскачивались длинные  бамбуковые
удилища.  Был он худощавый,  в очках, говорил мало. Пришел утром, а к вечеру
собрался на рыбалку, и за ним тянулся уже целый хвост ребят с нашей улицы.
     Человек он был,  видимо,  добрый и щедрый, потому что к вечеру на нашей
улице появился не один мальчуган-богач. Одному он подарил крючок, на который
ловят  щук;  другому отмотал добрый кусок  лески;  третьему вырезал ореховое
удилище.  А  еще одному мальчишке пообещал подарить свою удочку из  бамбука,
когда будет возвращаться в город...
     И  ничего удивительного не  было в  том,  что для мальчишек нашей улицы
день  этот стал самым праздничным за  всю  весну и  за  все  лето.  Бабушкин
квартирант оказался самым  замечательным человеком,  какой только встречался
когда-нибудь нашим мальчуганам...
     Однажды  вернулась бабушка  с  базара  и  достала  из  своей  бездонной
корзинки пестрого петушка.
     Развязала ему крылья и  лапы,  перевязанные тесемочками,  и столкнула с
колен на землю.
     - Сегодня  у  нас  будет  славный  бульон!  -  сказала  бабушка  своему
квартиранту,  который в  это  время  обливался до  пояса  холодной водой  из
колодца.
     - Гм...  -  как-то неопределенно промычал квартирант в ответ и докрасна
начал растираться своим огромным мохнатым полотенцем.
     Петух,  почувствовав свободу,  громко  захлопал  крыльями,  воинственно
притопнул ногой со шпорой и вскинул кверху задорный красный гребешок.
     - Ко!
     Бабушке эта воинственность не понравилась.
     - Ишь  ты,   генерал  какой  выискался.  Ногами  еще  притопывает.  Вот
посмотрим, как ты у меня в чугунке притопнешь.
     Петух,  будто  понял  бабушку,  опять  задрал кверху голову и,  сердито
сверкнув рыжим глазом, коротко и тонко ответил бабуле:
     - Ку-ка-ре-ку!
     - А может,  не стоит его в суп?  Вон какой он бравый молодец,  - сказал
бабушке квартирант и, не дождавшись ответа, направился к себе в комнату.
     Вернулся на крыльцо с куском булки и начал отщипывать кусочки.
     - Петя! Петя-петушок, золотой гребешок! - подзывал он петуха, бросая на
землю кусочки булки.
     Петух недоверчиво оглянулся на зов и не тронулся с места.
     - Петя, Петя! - звал его бабушкин квартирант и все бросал булку.
     Петух  нерешительно  сделал  полшага  вперед,   поспешно  схватил  один
кусочек, потом второй, третий.
     Он,  видимо,  был  голоден,  и  голод  заставил его  преодолеть чувство
страха. Петух хватал булку, давился, торопясь проглотить.
     Бабушкин квартирант налил в  пустую консервную банку воды  и  незаметно
пододвинул ее к петуху поближе.  И от воды петух не отказался.  Сунет клюв в
банку и потом задерет голову, глаза от удовольствия зажмурит.
     - Ишь  ты  его:  проголодался!  -  вздохнула бабушка и  вдруг  спросила
квартиранта,  словно извиняясь за что-то:  - А на обед что же мы приготовим,
раз вам так жалко этого разбойника?
     - Придумаем  что-нибудь,   хозяюшка,   придумаем.  Разве  можно  такого
красавца да под нож!..
     Квартирант  был  в  хорошем  расположении духа  и  вдруг  разговорился.
Бабушка была  удивлена этому  больше,  чем  петуху,  и  не  захотела портить
настроение доброму человеку.
     - Да уж с голоду как-нибудь не помрем: придумаем что-нибудь на обед. На
петухе свет клином не сошелся...
     Утолив  голод  и  жажду,  петух  важно  промаршировал вокруг  колодца и
направился  к  раскрытому  настежь  окну  в  комнате  квартиранта.  Бабушкин
квартирант осторожно обошел петуха и положил на подоконник кусочек булки. Но
петух уже вполне насытился и  на булку никакого внимания не обратил.  Однако
заглянуть в комнату ему, видимо, очень хотелось. Он прошелся взад-вперед под
окном и наконец решился:  растопырил пошире крылья, взмахнул ими - и взлетел
на подоконник. Клюнул корочку булки и столкнул ее на землю. Потопал, потопал
по подоконнику и спрыгнул в комнату на пол.
     - Видите,  хозяюшка?  Это уже мой квартирант.  Я -  ваш,  а Петя - мой.
Согласны?
     - Уж больно он нахальный,  ваш квартирант,  -  пошутила бабушка.  - Без
спросу и без разрешения - шасть в чужой дом, как в свой.
     - Это не нахальство,  -  улыбнулся квартирант,  - это любознательность!
Надо же познакомиться с домом, где предстоит жить.
     - Ку-ка-ре-ку!   -  грозно  прокричал  петух  из  комнаты:  видимо,  не
понравились ему бабушкины рассуждения.
     - Ой-ой, до чего страшно! - засмеялась бабушка и отправилась на кухню.
     - Молодчина,   Петя,   будем  считать,   что  знакомство  состоялось  и
жаловаться на свою судьбу у нас нет причин, - сказал бабушкин квартирант.
     Через час петух вел себя уже совсем по-хозяйски: клевал бабушкину крупу
и  бился чуть ли не до крови с  соседским петухом,  важно "кококал",  обходя
двор. Будто и родился тут!
     Загонять его  на  насест вечером не  понадобилось,  он  сам  повел всех
бабушкиных кур в курятник. Это был даже не курятник, а маленький сарайчик, в
котором еще помещалась бабушкина коза.
     На  заре петух поднялся раньше всех и,  заорав во всю глотку,  разбудил
жильцов своего дома  и  всех соседей.  Кое-кто  рассердился на  такую раннюю
побудку,  поворчала и  бабушка.  Только квартирант не сердился на горластого
петуха.  Спрыгнул с постели, покрошил крикуну хлеба на завтрак и потихоньку,
чтобы не разбудить бабушку, позвал:
     - Петя! Петя! Петя-а!
     Благодарный  петух  не  заставил  себя  долго  уговаривать,  распростер
крылья, взмахнул ими - и тут же очутился на подоконнике. Поклевав крошки, он
решил, что можно еще соснуть часок: перелетел на спинку кровати, примостился
поудобнее, словно на насесте, и зажмурил круглые глаза.
     Бабушкин квартирант тоже заснул. Проснулся от того, что ему показалось,
будто по нему кто-то расхаживает. Раскрыл глаза и удивился.
     Вчерашний "бульон",  как  назвала  бабушка петуха,  преспокойно выбирал
себе место на постели.
     Квартирант боялся пошевелиться,  чтобы не спугнуть гостя.  Но петух был
не  из  тех,  кто спит подолгу.  Вскоре он  подхватился,  вспрыгнул снова на
спинку кровати, а с нее - на подоконник.
     - Спой, братец Петя, - тихо попросил его квартирант.
     Петух уставился на него любопытными круглыми глазами, словно спрашивая:
"А ты не шутишь надо мной?"
     - Спой,  спой, Петя, - просьба бабушкиного квартиранта звучала искренне
и без всякого подвоха.
     "А почему бы и не уважить просьбу доброго человека?" -  так,  вероятно,
подумал петух и, вытянув кверху длинную шею, пропел:
     - Ку-ка... ре-ку!
     Каждое утро,  просыпаясь раньше всех,  будил  Петя  своим  воинственным
криком жителей бабушкиного дома  и  соседей.  Каждое утро  вспрыгивал он  на
подоконник к бабушкиному квартиранту, съедал первый свой завтрак и дремал на
новом насесте -  на спинке кровати.  Потом спрыгивал на кровать, досматривал
последний  сон   в   ногах   бабушкиного  квартиранта,   пел   ему   обычное
"ку-ка-ре-ку!" и вылетал во двор.
     И так было до того дня,  пока бабушкин квартирант не вышел за калитку с
рюкзаком за спиною, с ружьем и с удочками.
     После  этого  петушок несколько дней  все  ходил  под  закрытым окном и
удивленно кого-то звал:
     - Ко! Ко! Ко!
     И не пел больше, бедняга, - грустил.



        Алена Василевич.
        Братья-артисты



     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: Елена Семеновна Василевич. "Я - внук капитана". Рассказы
     Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
     Издательство "Мастацкая лiтаратура", Минск, 1978
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 30 декабря 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     Для детей младшего школьного возраста.


     Их было трое.  И осиротели они на третий день после того,  как родились
на  белый свет.  Помню,  пришла утром тетка Федора из сарая в  избу и  давай
охать, ахать да горевать:
     - Такая овечка была,  такая овечка!  Молодая, а шерсть, словно шелк. Уж
лучше б ягнята пропали.  От ягнят все равно пользы не дождешься, одни только
заботы да расходы на них...
     А  я сижу на печи -  мне тогда лет девять было -  да вдруг как заплачу!
Вчера я  бегала в  сарай и видела ягнят.  До того они были веселенькие,  так
подпрыгивали и наскакивали друг на дружку,  так смешно тыкались мордочками в
бока мамы-овечки... Все молока искали... И все трое были совсем одинаковыми.
Курчавые,  блестящие,  как жуки,  у  каждого белые носочки на ножках и белые
пятнышки на лбу.
     И  вот нет больше у  них матери.  А на дворе мороз,  вьюга.  Как же они
теперь будут совсем одни?..
     - Что  твои  слезы  помогут?  -  сердито сказала мне  тетка  Федора.  -
Одевайся-ка побыстрей да пойдем в хлев. Придется в хату взять...
     У меня стало легче на сердце.  Если возьмем ягнят в хату,  тогда они не
замерзнут. И голодными тоже не останутся. Кто-кто, а уж я в обиду их не дам!
     Накинув кожушок и всунув ноги в валенки,  мы с теткой поспешили в хлев.
Не понимая,  почему рядом нет их матери, маленькие сироты метались по загону
и жалобно блеяли.
     - Проголодались,  бедняжки,  -  сказала  тетка  и  полезла в  загон.  -
Расстегни кожух и  прикрой их,  чтоб не замерзли,  пока донесешь до хаты,  -
приказала она мне.
     Тетка  поймала сперва одного,  потом  второго -  и  мне  под  кожух.  А
третьего  ягненка  сама  понесла.   Бегом  заторопились  мы  в  дом.  Ягнята
брыкаются, бьют твердыми копытцами в грудь, в живот, орут на весь двор.
     - Не  плачьте,  глупенькие.  Не  плачьте.  В  хате вам хорошо будет,  -
утешала я  их,  проваливаясь в  снег.  Снег попадал мне в  валенки и обжигал
ноги,  как огнем.  -  Я вас буду кормить вкусненьким...  И в обиду никому не
дам...
     Принесли мы с теткой ягнят в хату и пустили на пол. Гладкий пол, должно
быть, показался им слишком скользким: они широко расставляли тоненькие ножки
и  несмело  переступали на  месте,  не  решаясь  пройти  вперед.  Но  вскоре
освоились и  принялись совать свои  любопытные носы  всюду.  Обнюхали веник,
лавку,  ножки стола.  Обнюхали у  нас с  теткой ноги и руки.  А один,  самый
бойкий,  вскочил на лавку,  а потом вдруг - прыг на стол. Обнюхал полотенце,
которым был накрыт хлеб.
     - Этот не пропадет,  сразу догадался, где что искать, - пошутила тетка.
- Отрежь ему ломтик хлеба...
     Я отрезала.  Но ягненок хлеба не захотел.  Понюхал и лизнул корочку,  а
потом отвернулся. То же самое сделали и его братишки: понюхали хлеб, лизнули
его розовыми язычками и отвернулись.
     - Маленькие еще,  - сказала со вздохом тетка, достала из шкафа кувшин и
налила  молока  в  мисочку.  Пододвинула мисочку сперва  к  одному.  Ягненок
ткнулся мордочкой в  молоко и  смешно зафыркал.  Не  умели пить из мисочки и
остальные.   Они   тоже   забавно  вертели  мордочками  и   громко  фыркали,
расплескивая молоко.
     - Будет теперь у  нас с  ними забот,  -  сердито вылила молоко в свиное
корыто тетка.  -  Нужно покупать соску и поить их,  как маленьких детей,  из
бутылочки.
     Снова она велела мне одеться и сбегать к Заброцким,  попросить на время
соску.  У  Заброцких был маленький ребенок,  значит,  должна быть и запасная
соска.
     Пока я бегала к соседям,  тетка Федора нагрела в чугуне с горячей водой
бутылку с молоком. Голодные ягнята заголосили в три глотки.
     Громче всех требовал еды тот, что побывал уже на столе.
     - Ну,  теперь будем жить  с  музыкой,  -  дала  соску с  молоком самому
крикливому и снова вздохнула тетка.
     Ягненок сперва никак не  мог приспособиться,  а  потом вдруг вцепился в
соску и  давай сосать!  Да  так,  что чуть ли  не полбутылки молока высосал.
Братья его  тем  временем оттоптали нам с  теткой все ноги.  "Скорее и  нам,
скорее! - словно просили они. - Мы тоже голодные, мы тоже..."
     - Ого! Да им троим и коровы мало будет, - отдавая мне бутылку с соской,
сказала тетка.
     Вторую бутылку ягнята опорожнили так же быстро,  как и первую.  Вдоволь
наевшись,  сразу же захотели спать.  Улеглись на расстеленном кожухе, в углу
за печкой, и вскоре заснули.
     Проснулись они так же внезапно, как и заснули. Проснулись и давай снова
топать по избе и громко блеять.
     - Что же нам с ними делать? - спросил дядя у тетки Федоры.
     - Соски придется покупать,  -  засмеялась она в ответ. - Вот что делать
придется на первых порах...
     И  действительно,  назавтра мой  двоюродный брат  Тима  поехал за  семь
километров в местечко покупать ягнятам соски.


     Зима в  тот год выдалась холодная.  И  братья-сиротки зимовали у  нас в
хате.  Как-то само собою вышло,  что все заботы о них перешли ко мне,  самой
младшей в большой теткиной семье.  Забот и вправду хватало,  зато и радостей
было много.  Росли братцы быстро. Вскоре бутылок с молоком стало не хватать.
Тогда я начала приучать их к хлебу и к сырой картошке.  Нарежу ломтиками - и
в  рот,  в рот каждому.  Сначала ягнята на картошку и смотреть не хотели,  а
потом,  как распробовали, что это такое, так уже и сами выпрашивали побольше
без всякого стеснения.
     И  вообще  есть  и  играть  им  никогда не  надоедало.  Просыпались они
ранешенько: в деревне еще ни в одной хате свет не зажигали. Проснутся да как
пустятся вприпрыжку да  вприскок по  всему дому!  На кровати взбираются,  на
лавки... Вспрыгнет который из них и давай по тебе копытцами притоптывать: ну
разве улежишь под одеялом!
     Тетка, если они ее первую разбудят, просит меня:
     - Поднимись ты да дай им чего-нибудь, этим чертенятам! Чтоб не носились
по всей хате...
     И вот начинается кормежка.
     - Подождите,  не хватайте из рук! Дайте хоть присесть, а то с ног, чего
доброго, собьете!
     Картошка  в  корзинке.  Хлеб  на  столе.  Получайте,  мучители!  Ешьте,
чертенята!..
     "Мучители" и  "чертенята" наперебой хватают из моих рук хлеб и  кусочки
нарезанной картошки.  Лижут  шершавыми  горячими  языками  руки,  благодарят
по-своему,  по-ягнячьему...  Ну, ладно, хватит, хватит! Не подлизывайтесь!..
Нате еще по  кусочку.  Наедайтесь вволю.  Может,  какой-нибудь часок и  тихо
будет в доме. В школу вставать рано, и я сама еще немножечко посплю...
     А  спится поутру сладко.  Особенно если  среди  ночи  тебя  поднимали с
постели,  а  теперь ты  снова укуталась в  одеяло,  пригрелась,  свернувшись
калачиком. Разоспишься так, что того и гляди - школу проспишь.
     Но -  снова:  топ-топ-топ!  По полу.  По твоей кровати. По твоим ногам.
Кто-то лизнул тебя в щеку, в нос шершавым горячим языком.
     - Отцепитесь вы, надоедливые! Не дадут поспать...
     - Вставай,  вставай!  Хватит вылеживаться.  Дети уже в  школу бегут,  -
будит меня тетка Федора.
     Значит, пора вставать.
     - Завтрак еще теплый. Да не забудь покормить ягнят, - завязывая платок,
наказывает мне тетка и уходит на работу.
     А ягнята уже ждут,  уже готовы.  И пока не видно еды, они своими тупыми
рожками сшибаются друг с дружкой.  Озорники и меня то и дело задевают.  Но у
меня для них есть дядин ремень. И они отлично знакомы с ним.
     Зато дядю Николая они бьют,  как им только вздумается.  И наш дядя - он
такой большой,  что,  входя в избу,  наклоняется в дверях,  -  наш дядя, как
маленький ребенок, в таких случаях ищет обычно защиты у меня.
     - Отгони ты этих негодников, - просит он.
     И  "негодники",  завидев у  меня  в  руках  ремень  с  медной  пряжкой,
становятся тише воды, ниже травы. Но - ненадолго. Вскоре они снова поднимают
такую возню,  что хоть беги из дома.  А  еще через минуту опять толкают меня
мордочками: дай, мол, чего-нибудь... хотим есть...
     Я  иду в  сени и  с  корзинкой спускаюсь в  погреб за картошкой.  Когда
возвращаюсь в  хату...  все,  что  я  написала в  тетрадке,  слизано чьим-то
языком.  На всю страницу -  не разберешь ни единой буквы - мокрое фиолетовое
пятно!
     - Ну,  сейчас я  вам дам!  Кто это сделал?  Ты?  -  Гоняюсь я  за самым
маленьким барашком -  он самый озорной. Конечно, это он! Этот задира с тупым
носом и твердым,  как яблоко,  лбом,  крутоголовый и крикливый,  -  он всюду
залезет и  всюду натворит дел!  Ах,  он  еще  и  рога  на  меня  наставляет,
грозится!..
     - Вот тебе! Вот вам всем! Теперь ждите, угощу я вас, как же!..
     Приходится вырывать  страницу  из  тетрадки,  переписывать заново  весь
урок. Я сажусь за стол.
     - Ах, вы опять тут! Бесстыжие!
     А  "бесстыжие" смотрят мне в  глаза,  как будто ничего не произошло,  и
снова толкают под локти: "Хотим есть!.."
     - Ах,  чтоб вы провалились!  Последний раз вас кормлю - так и знайте...
Вот тебе кусочек. Вот тебе... А это тебе, негодник! Запомни, в следующий раз
я тебе этого не прощу...
     Так прошла зима.
     А едва потеплело на дворе,  едва зазвенел в небе жаворонок, выпроводили
мы своих ягнят из дома в сарайчик. Выпроводили - и пусто как-то сделалось.
     Дядя Николай сядет вечером чинить наши разбитые туфли,  стукнет раз  по
деревянному гвоздику молотком,  стукнет два-три  раза,  а  потом  помедлит и
вдруг спросит:
     - Вы почему это молчите сегодня все?
     - Ягнят нету, вот и тихо, - ответит за всех тетка Федора.
     - А  с  ними и  верно веселей было,  -  улыбнется дядя Николай и  опять
молотком по деревянному гвоздику: тук-тук-тук...
     Жили мы  возле самой школы.  Поэтому я  почти на каждой перемене бегала
проведывать своих  питомцев.  Схвачу  что-нибудь  угостить ягнят,  выпущу из
хлева и  бегаю с  ними по  двору.  А  к  школе приблизимся,  я  важно голову
подниму:  дескать,  у  кого еще есть такие верные друзья?  Вот смотрите -  я
побегу,  а они -  за мной.  И ягнята меня не подводят, тоже будто хвастаются
перед школьниками:  мол,  вон какая у нас хозяйка!  А то "пирамиду" сделаем.
Два братца-барана станут рядышком, а третий - прыг на них и застынет вверху,
задорно вскинув рогатую голову...
     Детям, конечно, забава. Соберутся вокруг, кричат, смеются, подбадривают
моих артистов. Просят: сделай то, сделай это...
     - А дадите что-нибудь артистам?
     - Дадим! Дадим!
     И -  кто яблоко,  кто -  морковку,  кто -  кусок вкусного пирога. А те,
конечно, довольны.
     А  потом  все  вместе  -   я  и  братья-артисты,  конечно,  впереди!  -
направляемся в  класс,  и  там начинается второе представление.  За  хвостик
яблока или морковки привязывается длинная нитка.  Яблоко или морковку кладут
на парту.
     Братья-артисты видят это.
     И как же так -  видеть лакомство и не съесть его?! Раз - и все трое уже
на парте.
     Не спешите. Разве можно вот так сразу?
     Я дергаю нитку,  и яблоко перелетает на вторую парту, на третью. Ягнята
- за ним! С парты на парту. С парты на парту. С одного ряда на другой. И вот
яблоко попадает на стол учителя. Миг - и братья-артисты, все втроем, тоже на
столе.
     Теперь лакомство принадлежит им. Ешьте, пожалуйста!
     Случалось, на такой спектакль неожиданно приходил учитель.
     Понимая, что это не очень годится - расхаживать по столу, - мои артисты
моментал