ив входа, выпрыгнули двое  в
темных комбинезонах с наброшенными на головы капюшонами. Они  в  два  прыжка
одолели ступеньки, припали на колени и открыли огонь по людям, только-только
закончившим очередной танец.
   - Я сразу за угол будки упал, как только стрельба началась, - возбужденно
рассказывал Вадик. - А они выпустили по паре очередей и - тут же в машину.
   - Номер заметил?
   - Какое там заметил! Я голову от земли оторвать не мог. Я только тогда  и
опомнился, когда они в машину попадали да с места рванули на всех  газах.  А
из дискотеки Федор выбежал  и  им  вдогонку  послал  всю  обойму  из  своего
пистолета.
   Когда я  увиделся  с  ребятами,  возбуждение  их  еще  не  прошло.  Федор
рассказал, что, когда танец закончился, он  с  Ириной  в  углу  оказался,  а
Андрей со Светланой - в самом центре. Светка очень  хотела  пить,  и  Андрей
пошел к буфетной стойке, чтобы купить ей пепси. А тут - двери настежь,  двое
- в капюшонах и автоматные очереди без предупреждения.
   - Если бы Андрюха за водой не ушел, лежать бы ему там, - говорил Федор. -
Его только это и спасло. А вот Светку - не спасло...
   Вместе со Светланой была убита еще одна девушка и двое ранены. Поэтому  я
говорил с Федором - Андрею было не до рассказов...
   Все сведения я пересказал Валерию, когда он  вернулся.  Правда,  в  общих
чертах он знал о неожиданном налете  на  дискотеку,  поскольку  слухами  был
переполнен весь утренний автобус.
   - Бог Андрея упас, - вздохнул он. - А все спишут на бандитские разборки.
   - Уже списали, - сказал я. - В семь утра  по  местному  вещанию  выступал
Хлопоткин и объяснил,  что  это  были  мстители  из  Москвы.  Мол,  сами  мы
виноваты, что не сумели договориться по-людски с теми двумя  подонками.  Все
нужно стремиться решать путем договоренностей, ну и так далее. Непротивление
злу насилием.
   - Любопытная  мысль,  -  усмехнулся  Валерий.  -  И  с  этой  целью  наша
доблестная милиция заперлась в своем блиндаже в точно оговоренное время? Их,
что же,  москов-ская  группировка  предупредила  о  налете?  Нет,  крестный,
непохоже это на москвичей. Милиционеры такому объяснению сильно  мешают,  ты
не находишь?
   - Значит, под их прикрытием...
   - Вот это - ближе.
   Это действительно было ближе, как определил Валерий. Я подумал  об  этом,
взвесив все известные мне факты. И сказал:
   - Думаешь, Андрей был целью?
   - Думаю, крестный, что цели были две. В одну попали.
   - В Светланку?
   - Платежки за спортлагерь помнишь?
   - Значит, опять небольшая инсценировочка?
   - Значит, - жестко подтвердил Валерий. - Уж больно своевременно и милиция
закрылась на замок, и Федор со своим пугачом отважно за ними бросился.
   Он подумал и вдруг неожиданно поднялся с места.
   - Я пошел.
   - Куда?
   - Посмотреть на место действия.
   И вышел. Отсутствовал около часа и вернулся вместе с Вадиком.
   - Ну-ка повтори крестному все, что мне рассказал.  Когда  ты  подъехал  к
дискотеке, как постучал в запертый пост ГАИ и что тебе в ответ нашептали.  А
ты, крестный, запиши все дословно.
   - Я ничего не буду говорить! - испуганно закричал Вадик. - Не  впутывайте
меня!..
   - А тебе известно, что полагается за сокрытие убийства? - сурово  спросил
Валерий. - От пяти до семи строгого режима, парень. Так что лучше диктуй.
   Вадик был трусом весьма высокой пробы, а  потому  все  и  продиктовал.  Я
записал с его слов, мы заставили его  расписаться,  и  он  ушел  в  страшном
смятении.
   - А теперь - главное. Федор выбежал из помещения,  когда  машина  еще  не
успела тронуться с места, и сразу открыл  огонь.  От  него  до  машины  было
десять шагов от силы. После первых выстрелов машина сорвалась  с  места,  но
Федор продолжал стрелять, пока не расстрелял  всю  обойму.  Я  осмотрел  все
деревья и стены домов по пути хода машины и не нашел ни одного  следа  пули.
Тогда я  вернулся  к  подъезду  дискотеки  и  стал  искать  патроны  из  его
"Макарова". Я нашел два и еще кое-что.
   Он достал из кармана бумажку и осторожно ее  развернул.  Там  лежали  два
обгорелых кусочка ваты.
   - Что это? - спросил я, догадавшись, что это такое,  но  еще  не  решаясь
себе в этом признаться.
   - Пыжи. Он выковырял патроны и забил гильзы ватой. Он  стрелял  холостыми
патронами, крестный. Заведомо холостыми, а это значит, что он знал о налете.
   - Не может быть...
   - Вот тебе еще одно, правда, косвенное доказательство. Милиция  тщательно
подбирает гильзы от автоматов, но одну мне все же удалось спрятать в карман.
   Он протянул мне автоматную  гильзу.  Я  посмотрел  маркировку.  Это  была
гильза моего предприятия.
   - Это моя гильза.
   - Вот потому-то милиция их так старательно и собирает, - сказал Валера. -
Они положат данные экспертизы в твое досье, крестный. Так, на всякий случай.
   - Я поставляю автоматные патроны в армию, а не в торговую сеть. Это -  не
доказательство.
   - Для суда. А для того чтобы прижать тебя?
   Я задумался. В чем-то - а точнее, в той игре, которую крутили вокруг меня
в нашей Глухомани, Валерий был прав. И еще я подумал об  экспертизе  печати,
провести которую просил Сомова и заниматься  которой  подполковник  явно  не
спешил. Взвесив все, я понял, что надо постараться упредить удар.
   - Поехали к прокурору. К  этому,  новому,  который  пока  еще  роет,  как
говорят некоторые.
   - Пожалуй, стоит, - сказал Валера, подумав. - Записки Метелькина брать?
   - Записки Метелькина - наш боевой резерв, о них ни-кто  не  знает,  ну  и
прокурору незачем знать. Будем  говорить  только  о  странностях  налета  на
дискотеку.
   Прокурор принял нас без всяких проволочек. Он и вправду либо  старательно
"копал", либо старательно прикидывался, но я склонялся к первому варианту.
   -  Уголовное  дело  мной  возбуждено  по  факту  вооруженного  налета  на
дискотеку, -  начал  он  чуть  ли  не  в  дверях.  -  Прослеживается  версия
московского следа. Криминальная разборка...
   - Покажи ему, Валера, признание Вадика и свои находки...
   Я довольно невежливо перебил  прокурора.  Уж  очень  мне  не  понравилась
демонстрация борьбы за справедливость с уже подсказанным уклоном.
   Валерий по-армейски четко и сдержанно доложил прокурору результаты  своих
расследований, не предъявляя никаких вещественных доказательств.
   - Стрелял холостыми, говорите? -  прищурился  прокурор.  -  Ну,  это  еще
доказать требуется. Если это вообще доказуемо.
   Валерий молча выложил на стол один из обожженных пыжей. И  пока  прокурор
рассматривал его, сказал:
   - Нашел на ступеньках входа на дискотеку.
   - Заактировано? - спросил прокурор.
   - Нет. Милиционеры гильзы собирали, не хотел отвлекать.
   - Н-да, - вздохнул прокурор, откинувшись на  спинку  стула.  -  Нет  акта
обнаружения - нет и доказательств. Хотя... - он почесал лысеющую  голову.  -
Хотя, конечно. Учитывая признание свидетеля. Заставили задуматься.  Серьезно
задуматься.
   И встал, протягивая руку через стол.
   - Не смею задерживать. Будем разрабатывать и эту версию.
   Мы вышли.
   - Ничего он не будет разрабатывать, - вздохнул Валера. - Он будет  искать
возможность отбросить все наши доказательства.
   - Вот тогда мы и обратимся в область, - сказал я. - Один пыж у нас все же
имеется. Только Андрею об этом не проговорись.
   2
   Андрея в эти дни мы не  видели.  Дважды  ездили  к  Кимам,  ежедневно  им
звонили, но Андрей целыми днями пропадал в семье погибшей Светланы. Прощался
с ней, рвал из сердца, занимался похоронами и дома практически  не  ночевал,
появляясь очень поздно и уходя на рассвете. Катюша сказала, что он почернел,
похудел и - изменился. Исчезла улыбка, выпятились скулы.
   - Даже взгляд у  него  изменился,  -  рассказывала  она.  -  Будто  глаза
навсегда высохли.
   - Свадьбу они наметили, - тихо  сказала  Лидия  Филипповна,  беспрестанно
вытирая слезы. - Светочка белое платье  в  ателье  заказала.  В  понедельник
примерка должна была быть...
   Увидел я Андрея только на похоронах. Жертва ночной пальбы лежала в  гробу
в белом подвенечном платье. А на поминках, которые Андрей уговорил родителей
погибшей Светланы устроить в кафе, улучил момент перемолвиться. Только  слов
у меня в этот самый момент не оказалось. Пропали  куда-то  все  слова,  и  я
просто обнял его и сказал:
   - Держись. Ты теперь - опора семьи.
   Он кивнул, поднял на меня безжизненные глаза.
   - За отцом надо съездить.
   - Давай. Когда скажешь.
   - Скажу, когда с Федором о свидании договорюсь. А свидание - у  тебя.  Не
возражаешь?
   - Какие могут быть возражения.
   Он опять кивнул. И уточнил:
   - Для серьезного разговора при  свидетелях.  Пора  точку  ставить.  Самое
время точку поставить. Я позвоню тебе за  сутки.  Неплохо,  если  и  Валерку
позовешь. Два свидетеля лучше, чем один.
   И пошел.
   Я позвонил  Валерию  -  он  работал  грузчиком,  несмотря  на  протез,  и
дослужился до бригадира, - рассказал об Андрее и еще раз предупредил,  чтобы
он и намеком не обмолвился о том, что Федор стрелял холостыми именно  тогда,
когда убили Светлану.
   - Ну, не круглый же я идиот, крестный.
   Это свидание состоялось через три дня. Федор говорил горячо, не замолкая,
а потому все его соболезнования и воспоминания о  том,  какой  замечательной
была Светлана, вы-глядели неприятно. Особенно для нас  с  Валерием,  которые
знали, насколько они  фальшивы  и  неискренни.  И  понимали,  что  Федор  не
умолкает потому, что до ужаса боится Андрея.
   Андрей долго, терпеливо и весьма хмуро слушал его, но в конце  концов  не
выдержал:
   - Не для этого собрались. Помолчи лучше.
   Федор сразу осекся. Заискивающе улыбнулся, развел руками:
   - Ну, извини.
   - Я собрал всех только с одной целью, - сказал Андрей. - Ты,  Федор,  мне
устроишь свидание с Зыковым. И как можно скорее.
   - Слушай, ну как же я смогу? - Федор очень растерялся. - Ну, сам  посуди,
Андрей. Кто - он и кто - я.
   - Ты устроишь свидание с Юрием Денисовичем  Зыковым,  -  жестко  повторил
Андрей, и я понял, что он готов сорваться. - Я  заплачу  ему  все  проценты,
если он даст слово, что не тронет отца. Я приеду к нему с долларами, а не  с
пистолетом, понял? А коли понял, то так ему и скажешь. И пусть сам  выбирает
место и время встречи, я не играю втемную. Я заплачу проценты за обещание не
трогать больше отца. Отец расплатится овощами или  деньгами  с  их  продажи,
если ему дадут возможность спокойно торговать на рынке.
   - Но, Андрей, послушай...
   - Нет, это ты послушай, - резко перебил Андрей. - Если не сделаешь, плохо
будет тебе. Ты меня понял? Тебе, лично!
   - Ладно, сделаю, что смогу. Только не горячись.
   - Мы  говорим  при  свидетелях,  так  и  скажешь  Зыкову.  Если  со  мной
что-нибудь случится во время этого свидания, то крестный и Валера знают,  на
каких условиях я поехал, к кому и ради чего.
   - Да, уж ты постарайся, чтобы  Андрей  вернулся  целым  и  невредимым,  -
сказал Валера. - Иначе его обещание о  том,  что  тебе  будет  очень  плохо,
выполню я.
   - Да что вы, в самом-то деле! - нервно выкрикнул Федор.  -  Как  будто  я
враг Андрюхе. Да мы с ним Афган...
   - Заткнись! - выкрикнул Андрей.  -  Я  хочу  передать  деньги  Зыкову  не
позднее недели, пока не выписали отца. Значит, у тебя - ровно  семь  дней  в
запасе. Если не сделаешь, будешь иметь дело со мной. Понял?
   - Понял, - сквозь зубы выдавил Федор.
   - Тогда ступай к Зыкову сейчас же. О договоренности  позвонишь  крестному
либо домой, либо на работу.
   Федор вышел не попрощавшись.
   - Суров ты с ним, - вздохнул я. - Есть причины?
   - Он - трус, - резко ответил Андрей. - Я не знаю, чего он так боится,  но
в нем все внутри дрожит от страха.
   3
   Уже на следующий день мне позвонил Юрий Денисович. Говорил,  как  всегда,
легко и непринужденно, хотя вопрос был весьма серьезным. Особенно для меня.
   А для меня  потому,  что  я  умудрился-таки  не  только  наштамповать  не
проходящую ни по каким документам продукцию, элегантно  именуемую  пиками  и
трефами, но и без шума загрузить ею два вагона, наняв  для  этой  отнюдь  не
благой цели мужиков из Белоруссии,  докатившихся  и  до  нашей  Глухомани  в
поисках заработков. Они ни о чем не спрашивали, работали  всю  ночь  и  были
очень довольны, получив честно заработанные русские деньги. Вагоны я оформил
в южном направлении через Ростов с помощью Маркелова, который тоже не вникал
ни в какие мои действия. Оформить-то оформил, но всячески тянул с  отправкой
и держал вагоны на своих путях, потому что никак  не  мог  преступить  через
некую невидимую черту внутри самого себя.
   А тут вдруг - почти задушевные вопросы, что я  там  прикупил  на  мизере:
пики или трефы. Этакий дружеский треп вполне респектабельного тона. С одним,
правда, маленьким примечанием:
   - Я искренне начал за вас беспокоиться. Не играйте без  верной  шестерной
на руках при таких ставках за вист.
   - Игра близится к финалу, - сказал я. - Мне, например,  осталось  сделать
последний ход.
   - Убеждены, что он будет последним?
   В тоне Юрия Денисовича прозвучало что-то предостерегающее. И  я  поспешил
исправиться:
   - В крайнем случае, предпоследний.
   - Весьма рад, - трубка прямо-таки улыбалась мне в  ухо.  -  Всего  самого
наилучшего.
   Он положил на рычаг свою улыбку, оставив меня  в  глубокой  задумчивости.
Мне  почему-то  показалось,  что  у  него  нет  никакого  желания  вооружать
чеченских повстанцев моими патронами. Почему-то показалось, что патроны  эти
нужны ему для какой-то иной, так сказать, внутренней цели, но я не испытывал
ни малейшего облегчения от этого. И где-то внутри был  твердо  убежден,  что
вооружать криминальные банды московской национальности куда  отвратительнее,
нежели незаконные формирования воюющей Чечни.
   И тут вдруг влетела сияющая Танечка.
   - Я иду в гости!
   - Куда? - тупо спросил я, поскольку прежде всегда слышал фразы  типа  "Мы
идем в гости".
   - На девичник, - сообщила  она,  уже  распахнув  шкаф  и  роясь  в  своих
нарядах. - Ирочка - ну, та,  подружка  Федора  -  пригласила  меня  на  свой
последний девичник. Послед-ний, это ты понимаешь?
   - А почему последний?
   - А потому последний, что Федор сделал ей официальное предложение  и  они
уже подали заявление на регистрацию. Поэтому она собирает девчонок, чтобы мы
отпели ее девичество.
   - Где?
   - Ну, естественно, в спортлагере, где же еще?
   - Нет, - твердо сказал я и даже, помнится,  строго  поднялся  с  места  и
строго сдвинул брови.
   - Да, - тихо и спокойно сказала она и подошла вплотную. - Тебе  интересно
узнать, кто убил Метелькина? Тебе интересно, почему погибла  Светлана?  Тебе
необходимо узнать все, все их тайны! А все девчонки на свете  болтливы,  как
сороки, особенно когда хватят пару рюмочек. А откровенно болтать  они  будут
только в своем кругу, и только я, я одна могу  поддерживать  их  современный
треп!
   - Ты для них - не своя, - тупо продолжал сопротивляться я.
   - Меня приглашает сам штандартенфюрер или как там у них  это  называется!
Сама Ирочка, а это и есть удостоверение, что я для них - своя  от  каблучков
до прически. О, кстати - о паричке! Я его непременно водружу сегодня на свою
рыжую голову. Завистливые девчонки болтают еще больше ради самоутверждения.
   Действительно, Танечка получала  исключительный  шанс  услышать  если  не
факты,  то  слухи,  которые  бешено  циркулируют  в  девичьем  пространстве.
Спортлагерь был в определенном смысле закрытой  зоной,  свободный  выход  из
которой разрешался только младшему командному составу  или,  по  определению
Танечки, местным штандартенфюрерам. Конечно, существовал определенный  риск,
как Танечка распорядится услышанными слухами,  но  я,  поразмыслив,  все  же
согласился с Танечкиными  доводами,  учитывая  ее  природное  умение  больше
слушать, нежели говорить.
   Танечка приоделась, напялила паричок на свои рыжие кудри и  помчалась  на
место свидания, где ее ожидала машина с самой невестой. А я остался ждать  и
терзаться.
   Впрочем, терзаться мне пришлось недолго, потому что  заявился  Валера.  У
его бригады оказалась ночная смена,  чему  он  был  весьма  рад,  во-первых,
потому, что за ночные авралы больше платили, а во-вторых, потому, что сам он
и до сей поры спал очень мало по причине первой рукопашной в Афгане, где ему
пришлось задушить душмана.
   Валерка принес с собой бутылку, и я  спросил,  не  помешает  ли  она  его
ночной работе.
   - Наоборот, крестный, - улыбнулся он. - Мы разгружаем какие-то  сосуды  с
кислотой, и если, не дай бог, произойдет утечка, то спирт  надежно  прикроет
меня от посторонних паров.
   - Кому же понадобилась кислота в нашей Глухомани? - полюбопытствовал я.
   - Тому самому АО "Астрахим", про которое  упоминал  Метелькин  в  разделе
"Досье".
   - А владельцем его является Тамара, - сказал я. - Сведения  точные,  сама
мне похвасталась.
   Валерий жарил яичницу на сале, чтобы сытости хватило до утра, и поэтому я
не затевал с ним серьезного разговора. Я пока накрывал на стол, доставал  из
холодильника закуски, резал хлеб. Наконец Валерка  объявил,  что  сковородка
благородно шкворчит, и мы уселись за стол.
   После первой рюмки я рассказал о звонке Зыкова, не вдаваясь в подробности
его советов относительно игры в преферанс с высокой стоимостью вистов.
   - Знаешь, что это  означает?  -  спросил  Валерий,  выслушав  мой  весьма
поверхностный рассказ. - Это означает, крестный, что  Федор  пересказал  ему
весь свой разговор с Андреем и упомянул о нашем присутствии.
   Я был с ним согласен, но не ответил по той причине, что мне вдруг  пришло
в голову  исповедаться  перед  Валерием  о  вагонах  на  заводском  дворе  и
попросить его совета. Я  размышлял,  потому  что  еще  не  дозрел  до  такой
откровенности. А дозрел я после третьей рюмки и все ему выложил.  Про  Кима,
за спасение которого меня вынудили  подписать  договор,  о  своих  моральных
терзаниях и опасениях и о том, что  сроки  поджимают,  на  что  Зыков  особо
обратил мое внимание.
   - В хорошем ты дерьме  оказался,  крестный,  -  вздохнул  Валерий,  молча
выслушав мои чистосердечные признания.
   - Понимаю, - вздохнул и я.
   - Ничего ты не понимаешь, - Валера тоже вздохнул. - Если ты не  выполнишь
условия договора, тебя устранят тем или иным способом. Либо пристрелят,  что
вряд ли, либо взорвут, что вполне вероятно. А если выполнишь,  твой  договор
окажется на столе у глухоманского представителя ФСБ и двадцать  лет  каторги
тебе обеспечено.
   - И это я понимаю, почему и решил не просто поставить тебя в известность,
но и попросить о помощи.
   Я сказал это  по  возможности  спокойным  тоном,  хотя  вывод  Валерия  о
пересылке моего договора (в единственном экземпляре!) в ФСБ до сей  поры  не
приходил мне в голову. Валерка был прав: именно это  они  и  имели  в  виду,
подсунув мне этот высокий договор. Не потому, что им тогда  не  пришлось  бы
выплачивать большие  деньги,  а  потому,  что  таким  простейшим  путем  они
навсегда избавлялись от единственного  свидетеля.  И  меня  обдало  холодом,
когда я сообразил, что выхода у меня нет. Но сдержал все страхи и эмоции при
себе и спросил:
   - У тебя есть надежные парни, чтобы перехватить  эти  вагоны  по  пути  и
сунуть их пока в тупик, допустим, по  чисто  техническим  причинам?  Ну  там
обода треснули или еще что-то, требующее ремонта?
   - Есть. - Валерий впервые улыбнулся. - У меня - два очень даже  серьезных
парня в Ростове. Знаю их и по Афгану, и по Чечне, парни  проверенные.  Давай
номера вагонов и копии всех сопроводительных. Я завтра же вылечу в Ро-стов и
все им растолкую лично. Мы перехватим  инициативу,  крестный!  Они  окажутся
связанными в своих действиях, мы получим фору во времени, а дальше  ситуация
сама подскажет, как нам следует  действовать.  Как  -  вопрос  риторический,
потому что действовать придется только наступательно. Согласен?
   - Согласен, Валера. Это - единственный путь, который  они  нам  остав