Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Веллер Михаил. Ноль часов или Крейсер плывет навстречу северной Авроры -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -
взобрался и был препровожден на мостик, где вежливо отдал честь и даже извинился за беспокойство. - У вас все в порядке, товарищ капитан первого ранга? - В полном. А у вас что случилось? - Куда следуете? - Чем вызван вопрос? - Ну, все-таки, знаете, не каждый день у нас тут "Аврора" ходит. Естественный интерес. - Я подчиняюсь командованию Балтийского флота. Отчитываюсь перед соответствующими инстанциями ВМФ. Если это простое любопытство - могу сказать по-человечески: временно перебазируемся в Москву. - На Ноябрьские, что ли? - Правильно. - Понятно, - улыбнулся старлей. - Мы вообще-то так и подумали. На 850-летие тоже в Москву ходили? - Приказа не было, - сухо сказал Ольховский. - У вас все? - Да нет. Тут вот какое дело. Вроде сигнал поступил. Что там ваши ребята Октябрьскую нефтебазу потрясли. Поручено разобраться. Не просветите? - Просвещу. Не в чем разбираться. Слегка столкнулись с речным танкером по его вине, и застопорились, чтобы составить акт для речного арбитража. Танки дали течь, начали загрязнять нефтепродуктами акваторию. Это вам все капитан танкера мог сказать, "Волго-Дон 66". Он подошел к базе откачать топливо. Там с утра еще не прочухались, и слили вытекающий соляр прямо в автоцистерны потребителям. Эта подробность нас вообще не касается. Вопросы? - Ясно. Просто там шум пошел: мол, стрельба была, оружием угрожали. Потом еще - топливо принадлежит акционерной фирме, а его как бы силой забрали, ну, типа грабежа. - Ничего подобного не знаю. Это не к нам. Мы ни во что не вмешиваемся, совершаем переход, нам осложнения не нужны, - кинул Ольховский с высоты своей должности, звания и миссии. И с этой высоты снизошел гостеприимно: - Прошу ко мне. Гостеприимство по пунктам включало: салон, кресло, коньяк и "Мальборо". К ним были приложены: музейные буклеты с автографом командира - два, улыбки - две, стодолларовая бумажка - одна. Омоновец выпил, закурил, взял подарки, поблагодарил - исполнился благожелательности: - Позвольте дать вам совет. Вообще вы правы, но будьте осторожней. Народ всякий, сами понимаете. - Не понимаю. Народ наш. - Хм. Наш, конечно. А чего у вас, я заметил, ребята на палубе с маузерами? - Штатная комплектация военно-морского филиала Музея революции. Не с Калашниковыми же матросам на "Авроре" служить. - Прозвучало вполне правдоподобно. - А чего вы в масках дуете через озеро - от кого у себя дома прячетесь? - Логично, - вздохнул омоновец. - В каждой работе своя специфика. - Он вытащил из-под комбинезона блестящий, как личный знак, нагрудный крест на стальной цепочке и произвел им движение, став похож на средней упитанности священника: - Благослови вас Господь, командир. - Веруете? - Пока, конечно, нетверд. Но к пенсии, так чувствую, уверую. А может, и ранее. - И что тогда? - Перейду в монастырь. Рекомендацию мне дадут. У нас бывший командир, капитан, полгода провоевал в Чечне, вернулся - ив монахи. Сейчас уже зам настоятеля по боевой подготовке. - С пониманием у вас люди, - сказал Ольховский. - Не без того. Отец настоятель сам - бывший второй секретарь райкома. Так что работа с кадрами поставлена. А пока вот служу в миру. Тоже кому-то надо, верно? - Ну, - налил Ольховский, - за ваш крест, в прямом и в аллегорическом смысле. - Ваш также! Время грешить, и время каяться, верно? Сменюсь с дежурства - помолюсь за вас. Нет, ну чем не золото у нас парни в ОМОНе, подумал Ольховский. - Слушай, старлей, а если бы ты меня сегодня шлепнул по службе - ну, вышло бы так, - тоже бы потом помолился? - Само собой. Кесарю кесарево, а Богу Богово, верно? Проводив будущего монаха, Ольховский в большой задумчивости наведался к старпому. Колчак сидел за столом и, насвистывая сквозь зубы "Гори, гори, моя звезда", чистил разложенный на белой ветошке наган. Пять патронов стояли в рядок, как исполнительный расчет - незаполненность двух гнезд барабана слегка нарушала боевой порядок. - Что за дума затуманила? - поинтересовался он. - Да что-то нервы пробило, - пожаловался Ольховский. - На предмет? - Когда нас хватятся-то? А если - не успеем? - Это все? Мне бы ваши заботы, господин командир. Кому мы нужны? Отсутствуем - меньше головной боли. Делегаций в ближайшее время не ожидалось - проверили. Музей, отдел культуры, мэрия и управление охраны памятников получили извещения на официальных бланках, что мы в кратковременном ремонте. Табличку с этим текстом установили на небережной прочно - нет вопросов. У начальства ничего не просим, о ЧП не докладываем - ему только того и надо. А когда они друг другу начнут слать официальные запросы, ждать официальных ответов и препираться, кому докладывать в Москву - наступит Новый год. У всех ведь одна забота - отбояриться от хлопот и ответственности. Вот если б флагман с командующим пропал - они б еще почесались... и то не сразу. Так что - гляди веселей, Петруха! - Чего это ты такой веселый? - Осенний воздух бодрит! Люблю осень, понимаешь. Ты нет? И Колчак защелкнул окно барабана. 17. Течь таки обнаружилась - в районе носовых кладовых вооружения, как по изначальному расписанию именовали третий отсек. К счастью, при капремонте придонные отсечные переборки восстановили. Теперь там плескалось за колено водички. Помпы справлялись, но учитывая хилость послеремонтного подводного корпуса идти с течью не представлялось радостным. В таких случаях можно завести пластырь, отсек осушить, обстроить течь деревянным ящиком и забить цементом. Но по строевому штату "Аврора" укомплектована не была, посему не было цемента, хотя доски в столярке нашлись. Как вариант оставалось купить где-нибудь цемент. Можно было наложить враспор внутренний пластырь и шлепать пока так (пока - это сколько?), но для этого нужны раздвижные упоры, а упоров тоже не было. То есть два для учений по борьбе за живучесть корабля имелись, но в одном тут же слетела резьба струбцины, а оставшегося не хватало для трех трещин меж разошедшихся листов обшивки. Прикинули, откуда вырезать несколько кусков переборок и наварить изнутри заплаты, но идею варить по мокрому, рихтуя накладку по кривизне шпангоута, пришлось отбросить: не с их квалификацией. - Так чего мудрить - зайдем на Череповецкий судоремонтный, - предложил Егорыч. - Там ребята вмиг заделают. - А чего ж ты молчал?! Бросились смотреть атлас. Подойти было можно. Более всего Череповец стал знаменит во всероссийском - еще всесоюзном - масштабе после фразы Жванецкого: "Пролетая над Череповцом, посылаю всех к ядреней матери!" Хотя город большой. Вставая справа в утренней дымке, Череповец обозначил себя спиралями ядовитых цветных дымов из труб металлургического комбината и нежной плотной вонью завода химических удобрений: характерный запах аммиака более всего напоминает наслоения писсуаров вокзального туалета. Спускать свою безмоторную шестерку не пришлось, потому что стайка лодок, болтавшихся с праздным видом в этой части Рыбинского водохранилища, тут же приблизилась полюбопытствовать на это чудо-юдо, а с буксира "Могучий" мгновенно поинтересовались, не нужно ли какое содействие. Вскоре Ольховский сидел в достойном Британского Адмиралтейства кабинете генерального директора. Простор подвесного потолка местный Микеланджело расписал рождением верфи с последующим парусным сражением. В отличие от бушующей деятельности над головой, внизу было тихо. Директор без всякой дипломатии обрадовался работе и посетовал на простой и застой. Ольховский кивал и хлебал дегтярной крепости кофе с лимоном, поданный шамаханской принцессой. Секретарша производила впечатление выпускницы с отличием школы гейш: она в полной мере обладала врожденной, видимо, способностью внушать чувство, что вся ее предыдущая жизнь была лишь ожиданием встречи с тобой и только с тобой, и только для тебя она и родилась на этот свет. Взор его подернулся, что доставило гендиректору явное удовольствие. - Виконтесса, - показал он глазами вслед закрывшейся двери. - Двоюродная правнучка Верещагина - он ведь был уроженец нашего города. Если считать Череповец провинцией, то в некоторых отдельно взятых местах этой провинции жить умели. Больше всего директору понравилось предложение заплатить наличными долларами. - Какие вопросы, - он мотнул сдобным лицом, примечательным подбритыми усиками и продольным пушистым клоком эспаньолки на круглом, как пятка, подбородке. - Уж для легендарного российского крейсера сделаем все в лучшем виде, оглянуться не успеете. Распоряжения улетели в селектор. Явившийся зам строевым шагом убыл следить лично. Вплыла гейша и, ставя арманьяк на жестовском подносике, коснулась плеча Ольховского грудью. - А вы пока отдохните, - обволакивал директор, ласково поедая его глазами. - За вас кто остался? Старший помощник? Ну вот. У бригадира телефончик в кармане будет, я распорядился о прямой связи, все и передадите. Я вас не должен так отпустить, раз уж случай выдался. - Случай, - сказал Ольховский. - Выдался, это верно. А почему она виконтесса? - Дворянское собрание пожаловало. - Какое дворянское собрание? - Простите, Петр Ильич, разрешите спросить прямо: вы монархист? - Почему монархист? - удивился Ольховский. - Как же. Офицер российского флота. Интеллигентный человек. Ольховский промычал. - Во всяком случае, вы не похожи на демократа. Согласиться с этим было легко. - У вас лицо человека, верного традициям и долгу. - Вы прямо физиономист. - Не льстите, я просто умею различить благородство. Ваша должность, ваш поход, ваше присутствие здесь ясно указывают на... Директор не сказал, на что они указывают, а вместо этого нажал кнопку, и над полом вплыла гейша, опустив глаза. - Большой бювар! - торжественно приказал директор, и она на двух руках внесла кожаный с золотым тиснением и золочеными пряжками бювар форматом так примерно ин фолио. Ольховский еще удивился, что тащит она его без видимой натуги, лишь румянец на смуглых щечках выдавал вес груза. Ловко сложив вес на стол перед директором, она вынула из держателя ручку в виде гусиного пера и подала с поклоном. Директор откинул крышку, начеркал на верхнем листе несколько слов и размашисто подписался. Потом достал из стола спиртовку и палочку сургуча, зажег, подержал и пришлепнул на лист сургучную печать. Ольховский следил за манипуляциями, уводя глаза от секретарши. - В силу данных мне полномочий, - возвестил директор, воздев лист перед собой, - и как уездный предводитель дворянства, облеченный доверием собрания, я возвожу вас, капитана первого ранга Ольховского Петра сына Ильи, в баронское достоинство. Он обошел стол, склонил голову перед вставшим навстречу ему Ольховским и вручил грамоту. О черт, подумал Ольховский, поздравляю бароном, каперанг, вы делаете карьеру, эдак в Москве графом станешь, но интересно, как в таком случае положено отвечать? Служу России? Или - благодарю, ваш-сиятельство? Что ж он себя-то не протитуловал? - Склоните колено перед графом, - шепнула гейша. Интересно, за что именно он сделал ее виконтессой, подумал Ольховский. "Не дождется", - отчетливо процедил он. - Шампанского! - приказал граф-директор. Шампанское было, однако, из провинции Шампань. Хотя устриц и ананасов, которых ассоциативно ожидал Ольховский, не последовало. - Ценю такт, с которым вы воздерживаетесь от вопросов, у вас конечно возникших. - Директор предложил ему тонкую голландскую сигару и закурил сам. - Видите ли, отсутствие национальной идеи губительно сказывается на народе и каждом из нас в отдельности. А объединяющая всех национальная идея возможна только на базе монархизма и восстановления вековых традиций. Пусть вас не смущает внешняя простота процедуры, э-э, барон, - позвольте теперь обращаться к вам так? - Естественно, граф, - с томностью отвечал Ольховский, развлекая себя абсурдностью ситуации и находя в этой игре тонкое издевательское наслаждение. - Мы лишены времени собрать общество и придать посвящению подобающую торжественность. Не в этом дело, не во внешних атрибутах. Во-первых, для нас честь иметь в списках собрания такого человека, как вы. Во-вторых, это наш духовный вклад в наше с вами общее дело восстановления державы. В-третьих, это не более чем символический акт восстановления справедливости - люди по своим заслугам и качествам не равны перед историей. Так что поймите и примите свой титул... без такой мысли, будто у гендира крыша поехала. - Помилуй Бог! - Так жить лучше, Петр Ильич. Собой жертвовать легче, сознавая избранность и долг дворянской касты. Пусть глупцы смеются... Аристократия скрепляет собою государственную пирамиду. И первая собою жертвует в грозный час. Теперь вы понимаете, почему я горжусь вашим посещением? И должен был как-то подчеркнуть, выразить, что ли, свою и всех нас причастность к вашему делу? - Да какое дело... служим, - вяло отнекивался Ольховский. Вот дурной расклад, подумал он, Коляну бы этот титул - как раз по кличке! Но Колян в это время был занят совсем другим. От крайнего причала отвели облезлый лихтер, "Аврора" прошла мимо разлапистых клювастых кранов, мимо череды трущихся боками и дремлющих "метеоров" и подала швартовы. Через час в трюме стучала пневматика. Колчак вздвоил палубную вахту: - Вы тут смотрите за ними... лазать будут везде, им интересно, так что... Интересное случилось во время четырехчасового чая. К стулу Колчака пробрался Беспятых и приглушенным голосом сообщил: - Николай Павлович, у меня к вам, гм, новость. - Что, уже закончили? - Да практически закончили, не в этом дело. У нас тут политические события. - Это какие? - По-моему, наши революционеры братаются на камбузе с коммунистами. - Какими коммунистами?! - Заводскими. Пролетарскими, если определять классовую сущность. - Он явно отмежевывался. Колчак отставил стакан с отвращением. - Ну что же. Нет ничего более естественного и известного истории, чем интерес коммунистов к Балтийскому флоту вообще и крейсеру "Аврора" в частности. За нами остается выбор: спустить их за борт или поднять красный флаг. Пока не спущен за борт я - красного флага не будет. Спасибо, один раз уже пробовали. Но опрометчивым бывает любое обещание вплоть до военной присяги. Потому что красный флаг находился уже на "Авроре" - правда, пока не на мачте, а только на камбузе. Недаром санэпидврач начинает именно с камбуза инспекцию заразы на судне. Шурка сидел в центре стола, имея одесную Мознаима в старом рабочем кителе и ошуйную - Груню в кожанке и маузере. Прочая команда прихлебывала чай со степенностью сенаторов. За столом же напротив расположилась композиция, многократно отображенная в искусстве социалистического реализма. От традиционного полотна "Заседание подпольной ячейки РСДРП/б" данную группу КПРФ отличала только некоторая смещенность и перепутанность деталей. Усы, обязательная принадлежность одного из старых рабочих, были угольно-черными и украшали сочное крепкое лицо а'ля Иван Поддубный, оттеняя налитые губы. Имелся, противу канона, хотя в полном согласии с реальностью истории, лысый коммунист, которому острый носик придавал сходство с Вольтером работы скульптора Гудона, как если б он был уязвлен отсутствием мировой славы и уже устал от своей уязвленности. Между ними помещался пролетарий умственного труда, тип зауряднейшего советского инженера в дешевом костюме и галстуке, который в старые времена имел цену бутылки водки, хотя служил несравненно дольше. Присутствовали также седой пенсионер и пара пацанов - короче, самые что ни на есть обычные люди. В геометрическом центре группы инженер придерживал стоящее знамя классического вида: золотая бахрома вкруг алого плюша, две кисти на витых шнурах и венчающее древко латунное фигурное острие с серпом, молотом и звездой. Инженер говорил, иногда вытягивая перед собой свободную руку: -.... большая честь вручить это знамя, символизирующее борьбу честных трудящихся людей против нищеты и бесправия, и несправедливости, команде вашего легендарного корабля, символизирующего бессмертный огонь идеалов человечества... - тут он немного запутался в согласовании причастных оборотов и перешел к новой конструкции: - Который навсегда светит как маяк победы в деле достижения справедливости... - Он немного волновался и подвигал рукой, как бы ловя равновесие. - Друг Аркадий, не говори красиво, - сказал лысый, который был учителем литературы в вечерней школе завода. - Товарищи, я скажу проще. Сколько можно воровать! - Всегда! - подтвердил Груня с уверенностью хозяина и человека бывалого. - Именно! - подхватил лысый. - Как говорили карбонарии Гарибальди - баста! У кого они воруют? У тех, кто работает. У тех, кто служит в армии и на флоте. Разве ваше начальство не обкрадывает вас? - Нас! - подтвердил Груня и подпрыгнул от Шуркиного щипка. Тут Хазанов в белом колпаке выставил в амбразуру горячий пирог. Это на миг сбило пафос речи, одновременно придав ей праздничность. - Разве наши и ваши семьи не... недоедают? - с наката продолжал лысый, сглотнув от запаха. - Ради чего? Деньги не исчезают в природе, как не исчезает ничто: если их много у одних, то именно потому, что нет у других. Капиталистическое перераспределение - это пир хищников. Ради того, чтоб их два процента покупали виллы... - То есть он тоже не говорил ничего нового, отчего старое, однако, не переставало быть правдой. - Мы счастливы приветствовать вас, ребята... начал, в свою очередь, усатый борец и поднял по-коминтерновски кулак. - А вот и обещанное счастье, - сардонически усмехнулся Колчак, вставая в дверях. - С таким счастьем - и на свободе. Ну что, птицы счастья завтрашнего дня? Почему прекращены работы? - Работы закончены, товарищ командир. - Инженер встал, и следом поднялись остальные. Революционный военный совет, блюдя достоинство, поднялся не то чтобы нехотя, но с затяжкой: хотим - встаем, а можем и вообще не вставать, навставались, хоре. - Старший механик! - Работу принял, Николай Павлович. Все в порядке. Товарищи поработали на совесть. - Всех благодарю за службу и работу, - резюмировал Колчак. - А теперь, как говорится, на свободу с чистой совестью. На совесть заработанные деньги вы получите на своем заводе. Директору заплачено наличными. - У графа получишь, - угрюмо проговорил один из пацанов. - Для нас честь ремонтировать "Аврору" бесплатно, - объявил инженер, - товарищ командир. - Я не товарищ, а господин. И не командир, а старший помощник, - непроницаемо отозвался Колчак. - Сейчас, господа, прошу всех наверх. Флаг пока возьмите с собой. Не совсем понимая ситуацию и стараясь вникнуть в столь мгновенное ее изменение, коммунисты двинулись к дверям. - Вообще-то мы не договорили, Николай Павлович, - сказал Шурка. - Обращаться потрудитесь по уставу, старшина второй статьи. Потом договорите. Нет, вот к этому трапу, пожалуйста... - Мы давно ждали, когда вы пойдете на Москву, товарищи! Мы знали, что это должно произойти! - Вот и отлично. На палубе Колчак отпустил внутренний ограничитель и загремел: - Вахтенные!!! Проводить гостей с корабля! Боцман!

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору