Базар  на  палубе!!!
Повторится - повешу!
   Несколько  ошарашенные  и  сбитые  с  толку  такими  проводами,  делегаты
партийной организации кучкой спустились на причал.  Они  не  учли  одного  -
застарелой ненависти офицеров к любым политработникам и партсобраниям.
   - Пр-риготовиться к  отходу!  Старшине  второй  статьи  Бубнову  -  сутки
ареста! Снять ремень и в трюм мерзавца!
   Оплеванные коммунисты развернули митинг на стенке.
   Возвращавшийся Ольховский со свернутым в трубочку листом вежливо  с  ними
поздоровался, подозрительно взглянул на знамя и поднялся на корабль.
   - Товарищи! Мы выполнили свой рабочий долг -  вы  можете  продолжать  ваш
исторический рейс!
   - Вам надо бороться с несознательностью и угнетением некоторых  офицеров,
товарищи!
   - Я тебе покажу угнетение офицеров! -  не  выдержал  Колчак  и  приласкал
наган в кармане плаща.  -  Я  тебе  покажу  семнадцатый  год!  -  И  напоказ
переложил наган из правого кармана в левый. - Своей рукой шлепну... в  самую
патоку. (Ну и слова у  меня,  подумал  он  со  злой  смешинкой.  Откуда  что
выскакивает. )
   Вылезший  вместе  с  матросами  наверх  Груня  обнажил  маузер  и  теперь
растерянно поводил опущенным стволом, не зная, на кого его направить.
   - Отберите у придурка ствол! Еще у него маузер увижу - руки оборву!
   Груню мягко обезоружили и пихнули вниз:
   - Вали от греха подальше.
   - Отдать кормовой!
   С причала раздалось:
   - Вставай, проклятьем заклейменный!..
   - Не дождетесь! Импотенты! Отдать носовой!  Радист  -  музыку  на  отход:
погромче!
   - Весь мир насилья мы разрушим!..
   - Бели вы  совсем  устали  -  сели-встали!!!  сели-встали!!!  -  оглушила
трансляция: маркони научился понимать музыкальные потребности начальства.
   - Мы наш, мы новый мир построим... - слабо доносилось с берега.
   - Соблюдайте правила движе-ни-я!!! - трубно крыли рупора.
   Музыкально-идеологическая   дискуссия   возбудила   незатейливое   ржание
команды. Битву за умы можно было считать выигранной.
   - Лоц-ман! Где твое место на отходе?! старый болтун... В рубку его!
   И, убедившись, что Ольховский на мостике, Колчак  прислушался  к  сердцу,
споткнулся о комингс и направил шаги в медизолятор: пить бром и валерьянку.
   Заполировав  их  стопкой  спирта,  отмякнув  и  успокоившись,  он  сказал
доктору:
   - Чем дальше, тем больше из всех деталей туалета на  людях  мне  нравится
пеньковый галстук.  Нет?  Коммунизм  хорош  как  Раскольников  с  топором  -
капитализм пугать. Нет хуже царя, чем вчерашний раб. Коммунизм прекрасен, но
только в угнетенном состоянии. Идеалу положено оставаться идеалом.
   - Николай Павлович, - с предельной мягкостью возразил Оленев, - я  боюсь,
что вы неправы минимум четырежды.
   - Это как?
   - Во-первых,  вы  зря  волнуетесь.  Во-вторых,  какая  разница,  что  они
говорят, главное - они нас отремонтировали как родные, быстро и качественно.
В-третьих, ведь только благодаря им  мы  идем  дальше.  В-четвертых,  и  это
главное, мы и они хотим, собственно, одного и того же.
   -  А  Военно-медицинскую  академию,  как  рассадник  заразы  и   питомник
бездельников, пора закрыть, - ответил Колчак. - "Хотят одного... " Все хотят
одного - чтоб хорошо было. Молод ты еще, летеха, так вот запомни: если  тебе
кажется, что человек дурак, но хороший - то дураком он останется, а сволочью
его сделает весь ход событий, вызванных его дуростью.
   Он прислушался к собственной мудрости, остался доволен и подобрел.  Выпил
еще и добавил поучительно:
   - Если бы эта шваль в семнадцатом году...
   - Какая именно шваль, Николай Павлович?
   - М-да. Все они шваль. Я имею сейчас  в  виду  -  если  б  эти  козлы  из
Учредительного собрания не  трясли  трусливыми  мудями,  когда  один  наглый
матрос с пятизарядкой сообщил им, что караул, видите ли,  устал...  устал  -
так и пошел на хуй!!! - вместо того, чтобы  расходиться,  взяли  бы  в  руки
винтовки  и  сказали  матросне,  что  пошли  б  они  подальше,  потому   что
Учредительное собрание от них устало! - так и сейчас все было бы в  порядке.
А так мне знаешь что снится? Прорубь мне снится! А над  ней  кто-то  поет  -
прямо бельканто: "Гори,  гори,  моя  звезда".  И  к  чему  бы  это,  доктор?
Ненавижу!
   18.
   Рыбинское водохранилище шли как на пикнике: солнце и голубизна.  Рейсовый
"метеор" пронесся вдали, стоя на ленте летящей пены.  Подобие  бабьего  лета
наводило на мысли более о бабьем, нежели о лете.
   Кренясь под треугольным парусом и шлепая днищем по волне, нахально и лихо
обрезала нос "Авроре" типичная шаланда, полная серебристой рыбы. На  голубом
борту шаланды было выведено славянской вязью "Надя  и  Вера".  В  дополнение
колорита на корме фасонный рыбачок в тельнике, заломив выцветшую  капитанку,
растягивал гармошку  и  пел,  подражая  бернесовским  интонациям:  "Шаланды,
полные кефали, в Одессу Костя приводил".
   - Я и не знал, что здесь столько рыбы, - сказал Ольховский.
   - Можно порыбачить, - предложил Егорыч.
   - Еще только не хватало.
   Справа, на фоне сбегавших к воде  дальних  домишек  Войетова,  лавировали
несколько "Летучих Голландцев". Одна из яхт, под полосатым  черно-оранжевым,
как георгиевская лента, дакроновым парусом,  умело  галсируя  против  ветра,
вышла на курс крейсера  и  с  тихим  отчетливым  шипением  рассекаемой  воды
какое-то время пошла  рядом.  Три  яхтсмена  в  красных  бейсбольных  кепках
"Кока-кола" выпрямились в рост, держась за штаг, и заорали,  тряся  большими
пальцами:
   - Давай, ребята!
   - Спортсмены с вами!
   Они хохотали и подпрыгивали от избытка чувств.
   - Любит народ "Аврору", - сделал вывод Егорыч.
   - У тебя не ум, а стальной капкан, -  ответил  Ольховский.  -  Ты  смотри
лучше на мель не въедь.
   И как в воду смотрел. Через несколько  часов,  огибая  по  правому  борту
песчаный остров, за которым  открывался  уже  вход  в  верхневолжскую  губу,
корабль ровно и быстро сбавил ход, словно  кто-то  придержал  его  сзади,  и
остановился.
   - Полный назад! - закричал Егорыч, выбежал на крыло мостика и,  приставив
ладонь ко лбу, уставился вниз.
   - А чтоб ты издох! - немилосердно пожелал  командир,  хватая  телефон.  -
Стармеху! дать все обороты! сколько можно! пока  нас  грунт  подсасывать  не
начал!
   - Да здесь ничего... здесь песок!.. - суетливо успокаивал  лоцман.  -  Ах
ты,  твою  мать,  Господи!..  Это  здесь  косу  намывает  от  острова,   она
меняется... вот и в атласе шесть метров указано, так он какого года? уже три
года прошло... конечно!
   - Да для того же тебя и взяли кроме атласа!
   В машине Мознаим, завороженно глядя  на  манометры  и  страшась  услышать
свист пробившегося где-нибудь пара, осторожно поднимал  давление  в  котлах.
Предохранительные клапаны были рассчитаны совсем  не  на  ту  нагрузку,  что
самопальные паропроводы...
   Винты честно взбурлили, подняв тучу песчаной мути.
   - Давай-давай! Грунт из-под кормы вымоем - слезем.
   Однако не слезалось.
   - Ничего, - утешал лоцман, - сейчас кто-нибудь подойдет - попросим помочь
чуток. Сдернут!
   Когда  надо  -  никого  рядом  нет,  это  правило   редко   предоставляет
исключения.  Через  полтора  часа   из-за   проклятого   острова   высунулся
трехпалубный туристский теплоход. Именовался он  золотом  по  носу  и  корме
"Цесаревич Алексей", но два  спасательных  круга,  вывешенных  на  обрешетке
борта,  утверждали,  что   это   "Павлик   Морозов".   Очевидно,   поспешное
переименование  было  следствием  недавнего  захоронения  останков   царской
фамилии. Ничего удивительного в таких накладках  нет:  многие  отдыхавшие  в
старосоветские времена в южных круизах убеждались собственными глазами,  что
флагман Черноморского пароходства дизель-электроход "Россия", если  почитать
бирки на обороте  диванных  спинок  или  задней  стенке  пианино  в  салоне,
называлась ранее "Адольф Гитлер", а обслуживавший дальневосточную  линию  от
Владивостока до Петропавловска-Камчатского огромный лайнер "Советский  Союз"
был наречен первым именем "Великая Германия", каковых мелких надписей внутри
расползлось неистребимое множество, как тараканов.
   Ольховский молча  указал  на  рацию.  Егорыч  взял  переговоры  на  себя.
Все-таки, даже принимая во внимание все  обстоятельства,  просить  командиру
крейсера о помощи прогулочную лайбу было зазорно.
   Капитан "Цесаревича" откликнулся с великим энтузиазмом.
   - Не каждый день  доводится  "Аврору"  с  мели  сдергивать!  -  бестактно
возбудился он.
   Пока  заводили  буксирный  конец,  все  население   теплохода   высыпало,
естественно, наверх и наслаждалось незапланированным зрелищем, сгрудившись в
три яруса, как в ложах, в корме напротив кормы "Авроры".
   - Эх, снимки теперь разойдутся, - аж скрипнул зубами Ольховский.
   - За несколько дней - не успеют, -  успокоил  пришедший  сопереживать  на
мостик Колчак. - А там - ради Бога, нам только на руку.
   - Все равно - информация расползается раньше времени!..
   - Ну - по такому маршруту  незамеченным  не  проскочил  бы  и  германский
рейдер лучших времен. По сравнению  со  взрывами,  войной  и  президентскими
скандалами - разве это информация... так, слабый встречный ветер.
   Действительно, туристские фотоаппараты так  и  отблескивали  линзами.  За
любительскими видеокамерами пучились скривленные прицеливанием морды.
   - На "Цесаревиче"! Кого катаете, мастер?
   - От турфирм работаем. В основном из  Германии  трындежники...  Итальянцы
есть, финны.
   Ольховский выключил щелкнувшую рацию, потер сбоку носа:
   - Вот и международный резонанс. Интересно, как это отразится на  кредитах
Валютного фонда. Нет, как нарочно -  и  мель  эта,  и  теплоход,  и  туристы
хреновы... ну, пайлот, нет для тебя галеры.
   Через пять минут работы обоих судов "Аврора"  плавно  поехала  назад.  На
теплоходе зааплодировали так бурно, словно в  ложах  Большого  театра  после
удачной премьеры.
   - Браво-о! - прогорланил какой-то  идиот  козлетоном  любителя  искусств,
удачно проведшего спектакль в буфете. Он тоже,  видимо,  уловил  театральное
сходство.
   - Бис! - поддержал посильное развлечение другой.  В  толпе  засмеялись  и
замахали.
   На отходе теплоход пожелал тремя гудками счастливого пути. Поднявшийся на
ют Иванов-Седьмой ответно взял под козырек.
   После этого  он  поспешил  зафиксировать  возникшие  у  него  в  связи  с
происшествием мысли.
   "Проработанная мною книга,  взятая  у  лейтенанта  Беспятых,  значительно
углубила мой взгляд на мир. Поистине книга - это вместилище мудрости.
   Эзотерия  (зачеркнуто)  эзотерика  (зачеркнуто)   эзотерические   эффекты
(зачеркнуто) эзотерические знания - крайне  интересная  и  даже  философская
вещь. Они позволяют понять в событиях то, чего в  них  нет  (зачеркнуто)  не
видно (зачеркнуто) скрыто от поверхностного наблюдателя (пометка  на  полях:
"отлично!").
   То, что "Цесаревич Алексей" раньше назывался "Павлик Морозов", содержит в
себе скрытый  смысл.  Это  символично,  если  вдуматься.  "Авроре"  помогает
сняться с мели "Цесаревич Алексей", а на самом деле это герой-пионер "Павлик
Морозов". Два  юных  мученика  объединились  в  одном  лице  и  способствуют
прогрессу.
   С другой стороны,  символично,  что  это  вообще  пассажирский  теплоход.
Простые посторонние люди. Благодаря им прогресс сходит с мели.
   С третьей стороны, символично,  что  это  не  наши  люди,  а  иностранные
туристы. Своим присутствием они невольно выполнили интернациональный долг.
   С четвертой стороны, символично, что граждане развитых  государств  берут
на буксир сегодняшний флагман (а) российского прогресса крейсер "Аврора".
   Но это - лишь малая часть эзотерических знаний в связи с происшествием.
   С одной стороны, символично, -что "Аврора" называется  по  имени  древней
богини утренней зари. Мы несем зарю новой жизни.
   С другой стороны, символично, что мы сели на мель.
   С третьей стороны, символично, что мы с нее снялись.
   С четвертой стороны, если бы мы вообще не сели на мель, а продолжали идти
без помех, это было бы тоже символично.
   С пятой стороны, если бы мы вообще не слезли с мели,  это  было  бы  тоже
символично.
   С шестой стороны, когда "Аврора" стояла на вечном приколе без способности
к самостоятельному ходу, было тоже символично.
   Но вернемся к конкретному событию.
   Если бы на теплоходе были не иностранные, а российские туристы, это  было
бы тоже символично. Народ и армия (зачеркнуто) флот едины,  причем  народ  -
гегемон.
   С другой стороны, если бы теплоход был вообще пустой - это было  бы  тоже
символично. Аполитичность народа и роль героя в истории. Одиночество великих
людей.
   С третьей стороны, если бы это был вообще не теплоход, а грузовое судно -
это было бы тоже символично. Трудяги-моряки делают  повседневный  труд,  что
уголь везти, что крейсер с мели снимать. Главная роль простого труда.
   С четвертой стороны, если бы нас снял буксир, символичность была бы  и  в
этом. Вот такая у некоторых работа. Не нужно даже объяснять, что значит  для
боевого корабля быть взятым буксиром на буксир. Тоже позорно.
   С пятой стороны, если бы снялись с мели сами,  скрытый  смысл  был  бы  в
нашей собственной силе и в отсутствии помощи от окружающих - а ведь ради них
мы идем в опасности.
   Теперь возьмем  вообще  имя  помогшего  корабля.  Если  бы  он  назывался
"Генерал Лебедь"  или  "Mapшал  Сергеев",  был  бы  скрытый  смысл  военного
руководства прогрессом и нашим делом переоборудования России.
   "Леня Голиков" или "Володя  Дубинин".  Традиции  великой  войны.  Солдаты
прошлого выручат нас. Маленькие устыжают и спасают взрослых.
   Капитанская серия, "Капитан Воронин", скажем. Мертвый  моряк  протягивает
руку помощи живым даже с того света.
   Имя работницы. Имя комсомолки. Во всем свой скрытый смысл.
   А не сдергивает  ли  комсомолка  или  генерал  с  мели  свою  собственную
погибель? Или наоборот - обретают вторую жизнь? Или  это  говорит  о  работе
даже после смерти, ишачьем труде?
   Если вдуматься, этих разных  сторон  оказывается  очень  много.  Возможно
даже, бесконечное множество.
   Получается, что во всем что угодно  можно  увидеть  какой  угодно  смысл!
Масса  разных  и  даже  противоположных  смыслов   в   любой   детали!   Да,
материалистическая диалектика все же торжествует.
   Но это немного дезориентирует. Ведь получается, что кто бы что ни  делал,
в этом можно усмотреть любой скрытый смысл, а можно и прямо противоположный.
Где же путеводный компас?
   Думаю, что таким путеводным компасом может  быть  долг.  Только  с  точки
зрения своего долга можно уловить главный, основной скрытый смысл чего-либо.
   С такой точки зрения плевать (зачеркнуто) не имеет значения, кто  сдернул
нас с мели. Скрытый смысл в том, что мы идем дальше! Но этот  смысл  недолго
будет оставаться скрытым!
   Должен  также  упомянуть,  поскольку  моя  книга  рассчитана  только   на
читателей старше шестнадцати лет, о смысле эрекции, над которым я задумался.
В последнее время я заметил, что каждый раз во время  работы  над  книгой  у
меня происходит эрекция.
   Это нетипично для моего возраста. Надо будет проверить простату.
   Поделился наблюдением с доктором.  Он  сказал,  что  аналогичное  явление
наблюдалось у известного критика-демократа Добролюбова. Смысл в том,  что  и
книга, и женщина каждая по-своему прекрасны, и наше  подсознание  иногда  не
может разобрать, кто из них нас возбуждает.  Недаром  возбужденный  женщиной
поэт пишет стихи!
   А скрытый смысл этого в том, что  мы  им  всем  вденем!  (зачеркнуто)  мы
овладеем нашей целью, которая нас влечет!"
   19.
   Согласно последним ученым исследованиям,  сексуальные  фантазии  посещают
мужчину от двух раз в сутки до трех раз в минуту,  как  сознательно,  так  и
бессознательно.  Поистине  стоит  писать  диссертации,   чтобы   с   научной
достоверностью установить, что рядовой Иванов при взгляде на кирпич думает о
бабе, потому что он думает об этом всегда, как и утверждает старый анекдот.
   Если подойти к описываемым нами событиям в аспекте сексуального  анализа,
то  продвижение  крейсера  представляет  собой  движение   непрекращающихся,
разнообразных, иногда совпадающих, перетекающих одна в  другую,  типичных  и
исключительно индивидуальных, в переделах так называемой нормы и  решительно
извращенных, сексуальных фантазий.
   Небезынтересно  и  крайне  поучительно  было  бы  попытаться   совместить
внешний, реальный уровень событий и совпадающий с ними по  месту  и  времени
воображаемо-чувственный  ряд  эротических  картин   и   приключений.   Какое
торжество классического психоанализа являл бы собою  такой  контрапункт!  О,
чем не тема для военного психолога: "Флот как сексуальная  фантазия".  Сорок
мужских личностей - это сорок бесконечных, зацикленных и вдруг развивающихся
в неожиданных направлениях эротических сериалов.  И  вот  эта  фабрика  грез
Терезы Орловски, где каждый выступает одновременно султаном, Джоном  Холмсом
и соблазняемым школьником, где в  краткий  миг  вмещаются  египетские  ночи,
случайная знакомая превращается в Лолу Феррари, от стонов страсти  застилает
взор, а любой шаг есть переход от одного наслаждения к другому,  -  вся  эта
фата-моргана,  укрытая  от  посторонних  глаз  в  форму   шеститысячетонного
крейсера, медленно толкается винтами сквозь осеннее пространство,  перемещая
себя в завтрашний день и  следующие  километры  речного  русла.  Чего  стоят
искушения Святого Антония по сравнению со скрытым бешенством двадцатилетнего
матроса, кормленного и тренированного, брызжущего гормонами,  с  проверенным
здоровьем и простым мировоззрением стихийного материалиста, которого  годами
истязают воздержанием, тщась употребить всю его энергию на пользу державе  и
флоту.
   Поэтому секс для матроса есть дело  чести,  доблести  и  геройства.  Если
вдуматься, то в свете нынешнего упадка флота, нехватки личного состава ВМФ и
общей демографической катастрофы в России стремление матроса к естественному
размножению должно было бы всячески поощрять и  поддерживать.  Напрашивается
просто строить при военкомате инкубатор. Однако на деле мы ничего  подобного
не наблюдаем. Из  всех  видов  и  форм  сексуальных  отношений  матросу  без
ограничения предоставляется лишь возможность  выслушивать  посылы  и  посулы
начальства вступить с ним, матросом, в  половую  связь,  ранее  почитавшуюся
противоестественной и позорной, ныне же переводящей его  из  редеющих  рядов
гетеросексуалов  в  жеманные  и  модные  эшелоны  сексуальных  меньшинств  и
приверженцев безопасных форм сношений, и сулится это отнюдь  не  в  качестве
наслаждения, но как угроза и наказание за любые прогрешения по службе. После
этого нельзя удивляться, что матросов не  хватает,  и  дни  до  дембеля  они
зачеркивают начиная со дня призыва.
   И если матрос не всегда говорит о бабах, это еще не  значит,  что  он  не
всегда  о  них  думает.  Главные  мысли  никуда  не  исчезают,  просто   они
присутствуют молча, как воспитанные  собеседники  не  перебивают  говорливых
гостей, у которых срочное дело.  Они  знают,  что  важное  дело  спешным  не
бывает, ибо нужда его постоянна.
   Таким образом,  судовой  комитет,  уеденный  грубым  обломом  братания  с
коммунистами, которых, может, не очень и хотелось,  но,  с  другой  стороны,
свобода поступка было ущемлена, - реввоенсовет пил чай и  говорил  о  бабах.
Возбужденная коммунистами психика требовала чего-то.  А  может,  наоборот  -
возбужденная воздержанием психика потому и кинулась на коммунистов. На  фига
коммунизм тому, кому и так хорошо.
   Самые  осведомленные  по  части  окружающей   местности   люди   -   это,
естественно, штурмана, а после них - рулевые.  Габисония  побежал  в  рубку,
сунулся в атлас и принес весть, что скоро будет город Углич.
   Про Углич совместными усилиями удалось припомнить  лишь  то,  что  в  нем
зарезали некогда царевича Димитрия. Знали это, благ