Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Веллер Михаил. Ноль часов или Крейсер плывет навстречу северной Авроры -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -
одаря школьной программе, из Пушкина, а про Пушкина лучше всего знали, кроме дуэли и деда-негра, что менее всего гениальный поэт был аскетом в плане секса, - что единодушно расценили свидетельствующим как в пользу Пушкина, так и в пользу секса: уж если сам Пушкин не пренебрегал, так нам сам Бог велел - зря Пушкин про Углич писал, что ли. На разговор заглянул свеженький, выспавшийся Егорыч и зажегся темой. - Девок в Угличе - бери не хочу, - упоенно журчал он, мигая глазками. - Там же часовой завод, на нем все девки работают. Ну и, конечно, туристы там да, пашут. Составили резолюцию, чрезвычайно напоминающую по духу пресловутое "Караул устал!". Секретарь-председатель вложил протокол в красную папку, одолженную в музее, и проклял свой жребий. На пути к командирской каюте Шурка только тем и занимался, что подавлял во взыгравшем сознании и подсознании упомянутые выше эротические фантазии. В командирской каюте сидел, естественно, командир и, перечитывая поданный на подпись расход продуктов, в данный момент подавлял, что также вполне естественно, аналогичные фантазии. Конечно, сорок три года - это не двадцать, однако отнюдь еще не старость. Даже самые ревностные и верные традициям брахманы в этом возрасте еще не уходят в отшельники, исправно исполняя свои мужские обязанности. При виде вестника несчастья Ольховский застонал. Эротические фантазии испарились, уступив место иллюстрациям из "Истории смертной казни в России". - Песец на мою лысую голову, - сказал он печально. - Опять? Шурка с сомнением взглянул на темно-русый пробор. - Петр Ильич, да ничего такого, - успокоил он. - Да? Чудо. Ты прелесть. А не такого? - Петр Ильич, как вы относитесь к женщинам? Ответ был лаконичен, циничен и преувеличен. Беседовать по душам после него было трудно. Шурка раскрыл красную папку и положил документ. Ольховский прочитал и вкось угла наложил на резолюцию свою резолюцию. По легенде, это была любимая резолюция государыни Екатерины. По первым буквам адреса, указанного в резолюции, пункт ссылки в этот адрес подданных был в 1785-м году наименован Кемь. - Петр Ильич... Ну всего-то: пустить ребят на несколько часов в увольнение. Ну, проведут время с девушками. - Читать умеешь? Читай. Неси и читай всем вслух. - Ну, и денег немного выдать. Сами понимаете... - Матросы денег не берут! - Ольховский подумал, что пошлость ответа на уровне пошлости ситуации. - Крошка сын к отцу пришел: папа, дай денег на бордель. Шурка принес революционерам несколько вариантов командирского решения проблемы, и если одни из них оскорбляли нравственность, то другие были сопряжены с непоправимым вредом для здоровья, третьи же были неисполнимы в силу своей трудновообразимой противоестественности. Здесь уместна будет рассмотреть эвфемизм народной поговорки "нашла коса на камень". Если принять во внимание косу как активное начало, с учетом ее формы, размера и твердости, камень же - как олицетворение начала пассивного и неподатливого, сопротивляющегося агрессивному воздействию косы, то аналогия с известным природным актом будет вполне исчерпывающей. Поскольку активное начало воплощается как правило в командире, воздействию же он норовит подвергнуть подчиненного, сам факт приведения здесь этой поговорки указывает, что в продекларированной командиром программе прошли не все номера. Реввоенсовет принял удар, утер плевок, поднял перчатку и постановил: на коммунистов плевать, но баб не уступим. Или к чертовой матери стопорим машины, съезжаем на берег и сдаемся в ближайшую комендатуру - или играем заход в Углич и получаем полета баксов на рыло и четыре часа увольнения всем желающим. А Ольховский может играть на своем рояле Бетховена вплоть до полной победы справедливости в масштабах всей страны, при этом свободной рукой предаваясь любому пороку. - Вот и бунт, - въехал в перспективу Ольховский. - А чего еще ждать от демократии при единоначалии? Колчак отнесся к народным волнениям на удивление трезво. - Зачем брызгать против ветра, если есть благоустроенные гальюны? - рассудил он. - Чтобы тебе подчинялись в главном, надо знать меру и идти навстречу в мелочах. Мы сейчас в положении пиратского корабля, где офицеры должны ладить с командой и оставаться единомышленниками. - Ты представляешь, что такое отпустить их сейчас на берег к блядям? В лучшем случае они разнесут город. - Да уж... есть такая морская традиция. В хороших портах это всегда знали. - В хороших портах есть бордели и вышибалы. - С борделями проблем нет, а вот вышибал наши мальчики сами вышибут теперь. - Что ты предлагаешь? - Принять девок на борт. Лицо Ольховского уподобилось роялю с открытой крышкой, где музыка застряла меж бессмысленно белеющих клавиш. - Швартуемся, покупаем местную газету с объявлениями, звоним, через полчаса привозят столько путан, сколько нам надо - и дело с концом. Что? Все приличные военачальники всегда учитывали сексуальные потребности войска. Все эти солдатские дома терпимости, повозки с маркитантками, раздача презервативов нижним чинам на позициях и так далее. - Но это... разложение! - Разложение - это анархия. Вот когда они станут трахать друг друга или прятать девок по трюмам, а нас посылать на фиг - это будет разложение. А пока - не гневи Бога: стравим пар. Дернули доктора. - Можешь им влить побольше брому в компот, что ли, Оленев? Или что там у тебя есть - чтоб яйца на уши не давили? - Убьют, - честно отвечал Оленев. - А потом - ну хорошо, придавим физиологию, но психология-то останется та же. А это стресс: еще хуже будет. До Углича оставался час хода. Атмосфера на корабле приобрела все черты взрывоопасности. Срок ультиматума истекал. Офицеров пригласили в каюткомпанию на совет. - Проституция есть клапан социальной напряженности, - сказал Беспятых и углубился в экскурс о храмовых жрицах, отдававшихся путникам. Глаза же Мознаима сделались узкими и маслеными. В Угличе встали. На взлобке солнце пыталось красить нежным светом стены древнего кремля. Стены оставались непорочно белыми. Ольховскому представилось, как из них в шеренгу по две спускаются жрицы и в ногу направляются сюда для культовых актов. Видение было кощунственным. Колчак проверил бумажник и сошел на берег договориться о подключении телефона. Беспятых добежал до киоска и принес пачку местных газет за последние дни. Господа офицеры углубились в их изучение. Гордая достижением договоренности команда посмеивалась и подрагивала. Судком стриг бумажки и надписывал на них фамилии: уточнял процедуру. - Думал ли я, чем буду заниматься... - вздохнул Ольховский, обводя красным фломастером очередное объявление: "Девушки для сопровождения, массажные услуги, сауна, выезды на природу. Тел. 560-997". - "Твоя мечта ждет тебя! Выбери девушку или мужчину! 545-578", - откликнулся доктор. - Тернист путь к святой цели, Петр Ильич. - Так может закажем им мужика поздоровее? Судя по количеству объявлений, Углич был центром секс-туризма и мог бы конкурировать с Бангкогом и Тенерифом. Учитывая отсутствие урбанистического размаха в скромном пейзаже, половина его женского населения должна была работать на холдинг "Мамона и Афродита". Выбрали самые краткие и неброские объявления: у тех, кто экономит на рекламе, и цены могут быть пониже. - Алло! - начал переговоры лейтенант: он чувствовал приятную раскованность от того, что звонит в столь интимный адрес по сугубо казенной надобности. До сих пор бедность и молодость сводили Беспятых только с бесплатной любовью. - Вы оказываете интимные услуги? - Что вас интересует? - прошелестел приятный женский голос. - Э-э... э-э... а что вы можете предоставить? - Очаровательных девушек, чтобы провести время. - Так. Хорошо. И... какие условия? - Акт только с презервативом. Без анального секса. Без группового секса и без однополого. Одна девушка проводит время с одним мужчиной. - (Ласка, легкость, деловитость. ) - Это все? - Оральный секс в это входит. А вы хотели что-нибудь еще? - Так. Хорошо. И... сколько стоит... это? - Два часа - пятьдесят долларов. Один час - тридцать пять. Если на всю ночь - это будет сто. Вы делаете заказ? - Да. - Ваш адрес? - Так. Хорошо. Сколько у вас есть девушек? - У вас компания? - Да. - И сколько девушек вам нужно? - Сорок. Ольховский наложил на трубку ладонь, слегка треснул ею Беспятых по лбу и велел: - Тридцать пять. Лоб потер, однако, Мознаим. Доктор двусмысленно улыбнулся. Колчак хмыкнул и кивнул командиру. - Тридцать восемь, - сказал Ольховский и отдал трубку. - Что вы сказали? - терпеливо повторил голос в ней. - У нас корабль, - сказал Беспятых. - В порту стоим. - Понятно. Нет, столько у нас нету. Мы можем прислать вам четверых. Где вы будете встречать? Какой корабль? Во втором месте нашлось пятеро, в третьем телефон не отвечал, в четвертом извинились, что как раз сегодня свободных девушек нет. - Русский вариант бардака, - саркастически сказал Колчак. - Даже бардак наладить не могут. Беспятых перестал заикаться и утомился ролью диспетчера. - Здравствуйте, - рубил он, - у вас свободные девушки есть? - Что вы имеете в виду? - осведомились на том конце. - С презервативом, без анального, без группового, пятьдесят долларов за два часа. Там помолчали и ответили: - Это учительская. Беспятых побагровел и быстро нажал рычаг. "Вот зараза! В учительскую попал". Захохотали. Перечитав, внимательно набрал номер и услышал тот же голос: - Учительская. С третьего захода он сказал: - Извините, ради Бога, тут просто ошибка... ваш номер 476-178? - Совершенно верно. - Ну так ваш номер дан в объявлении газеты "Двое"... в интимном объявлении. Вы учтите. - Мужчина, - раздраженно ответил голос, - надо читать внимательнее. Там же указано - после девятнадцати часов. А сейчас сколько? - Я на корабле, - растерялся Беспятых, - мы скоро отойдем. - Но вы понимаете, что сейчас у нас уроки? Что за люди, я просто не понимаю! Подождите, не кладите трубку. Мембрана донесла дальний стук каблуков, хлопанье дверей, звонок, краткую перебранку: "Еще раз в рабочее время повторится - выгоню по статье! - Да? А кто вам работать будет? - Так надо же работать, а не... надо же как-то разделять! - Да? А кто нам платить будет?" - и тот же голос сказал в трубку: - Мужчина! Вы еще слушаете? Ну что у вас? - Я спросил про свободных девушек... - неуверенно произнес Беспятых. - Я слышала. Сколько, куда, когда - не задерживайте меня. - А... сколько у вас есть? - Только совершеннолетние женщины. - Да, конечно, разумеется. - Что "разумеется"? Вы звоните днем в учительскую, ничего не разумеется, выражайтесь точнее - да или нет? - Да. - Так сколько? - Ну... десять у вас есть? - Есть. Но это если только вы согласны старше сорока пяти лет. - Нет! - Что - "нет"? Мужчина, вы вообще трезвый? - Трезвый! Надо не старше, ну, тридцати пяти. - "Ну" - или тридцати пяти? - До тридцати пяти. - Как хотите. Тогда вам будет только четыре девушки. Вы мне адрес скажете или нет? И условие: сейчас рабочее время, вы дополнительно оплатите такси в оба конца. В некотором раздрызге от результата переговоров Беспятых повертел трубку, облизнул верхнюю губу. Пот был горьким и пах одеколоном "Эгоист", купленным себе в подарок на день рождения. "Ну что?" - "Четырех учительниц пришлют. " - "Откуда?" - "Из школы. " - "Зачем?" - "Затем же. " - "Вот как? И почем берут?" - "По столько же. " - "Ну-ну. Браво, лейтенант!.. Давай, давай, время идет!" После массажного кабинета и сауны он попал на проходную завода. - Заря! - произнес мужской голос, как пароль. - Аврора! - автоматически вылетело из Беспятых. - Как дела, Аврора? - Хорошо, Заря. - Находясь уже в остраненном состоянии, Беспятых не испытывал никакого замешательства. - Как у вас, девушки свободные есть? - Девчата? А куда ж они денутся. Есть, любые на выбор. Сами подъедете, или как? - А прислать можете? - А вот прислать - это тебе надо в транспортный цех звонить. Да они сами приедут, чего там усложнять. Сейчас я в цех позвоню. Тебе сколько? - Вообще-то надо семнадцать. - Не понял - это лет или штук? - Штук. - Понял, Аврора, - семнадцать штук. Я тогда прямо на сборочный позвоню, там народу полно. А то семнадцать если лет, так лучше все же восемнадцать было бы, ты меня понимаешь. Значит, Аврора, у тебя адрес какой? - В порту стоим. - Понял, а в порту где? - У второго причала. - Есть. А там что? - Как что. А там я. - Я понял, что ты, а приметы? Ну - автобус, павильон, машина, или ты на теплоходе? - Крейсер "Аврора". Серый. Военный. Не спутать. На корме написано. - Аврора, ты что, крейсер "Аврора"? Ну здорово! Ну, ты молодец, что нам позвонил. - Заря, а ты кто? - Как это кто? Часовой завод "Заря", ты что, не знаешь? А знаешь - так чего спрашиваешь? Ну ты даешь - сам звонишь, и сам спрашиваешь. Ладно, ты давай, встречай девчат. Смотри, чтоб не обижали, девчата у нас хорошие, рабочие. Первой прибыли в бежевой "девятке" массажистки. - О ё, - разочарованно протянул Кондрат, дежуривший на причале меж двух веселых кожаных маузеристов. - Страшнее пленных румын. Высокий спортсмен вылез из-за руля и улыбнулся ему приятно и даже застенчиво. - Что-то вас тут много, - с сомнением сказал он, оглядывая борт. - Помещение можно осмотреть? - Тут, браток, помещений - до завтра не обойдешь. Не бойся, все по уговору. Матрос дитя не обидит. - М-да? Ну вы смотрите только, чтобы все в порядке было. Давайте, я получу. - Деньги, что ли? - А что же еще. - А им? - С ними мы уже сами. Его проводили к Беспятых, который расчертил ведомость для расчета. По такси и отсутствию сопровождения Беспятых в иллюминатор определил учительниц. Они отличались от массажисток тем, что были дешевле и строже одеты; впрочем, понял он, сейчас ведь идут уроки. Одна была с гладко стянутым конским хвостиком и в очках; лейтенант ощутил неожиданное возбуждение, порождаемое близостью запретного плода - примерно так выглядела его школьная учительница географии. Эту четверку направили в офицерский коридор: какая-то социальная субординация подспудно проявлялась сама собой, - хотя такое решение первоначально имело в виду скорее возрастное соответствие. Правда, если говорить о возрасте, "девушки для сопровождения" выглядели ничуть не моложе. Веселее всех подкатил скрипучий и всхлипнувший дверью заводской "пазик", из него высыпалась пестрая смешливая экскурсия петеушного вида и с шуточками полезла по трапу. Длинная девица с соломенными волосами, торчащая поверх подруг, оступилась и чуть не свалилась в воду, что вызвало взрыв смеха. Вытягивание свернутых бумажек с фамилиями из бескозырки в вахтенном тамбуре дало новый повод к веселью: - Га-би-со-ни-я!.. Ой, а это что? Кто? Так у вас свои есть? - Мы с девочками не играем! Ха-ха-ха!.. Покрасневший Габисония протолкался к своей толстушке. - Ой, а ты ничего-о!.. - Одичали мальчики на службе... бе-едные!.. Но вот непродуманное отсутствие угощения и условий для прелюдии гостий разочаровало. - А посидеть? Поговорить, выпить? - А в ванне вместе помыться? Или у вас нету? Двое из фабричных девочек, похожие, как близняшки, выделялись миниатюрной щупленькостью и азиатскими лицами. Это были застрявшие здесь когда-то китаянки. Одну звали Ли, а вторую Ци. Поскольку Кондрат, покраснев и надувшись, вдруг заявил, что он уважает свою семью и "этим" не интересуется, его высокоморальный приступ высвободил одну лишнюю кандидатуру. Быстро решили (не пропадать добру, уплачено) китаянками почтить Шурку, как секретарь-председателя: во-первых, они были страшненькие, а во-вторых "по весу и объему как раз на одну потянут", аргументировал Серега Вырин. ... Есть такой один из бесконечных американских телесериалов под названием "Корабль любви". Там все ходят по шикарному белому лайнеру в шикарных белых тропических костюмах, пьют цветные коктейли, падают в голубые бассейны и с трогательным юмором крутят романы с изящно эстетизированной эротикой. Ну так в железных и плохо освещенных закоулках крейсера все было не совсем так или даже вовсе не так. Хотя, если бы шкодный бес, наскучив толканием в ребро и охромев от усилий, приподнял в этот час палубу крейсера, он мог бы обнаружить и сцены примечательные. Учительница в очках и с "конским хвостиком", войдя с Беспятых в каюту, внимательно посмотрела на него и сделалась строгой и даже суровой. - Ах ты гадкий мальчик! - воспитательным тоном сказала она. - Ты что это вздумал - вые..... ть взрослую тетю, свою учительницу?! А ну-ка снимай штанишки! Лейтенант побагровел, брызнул счастливым потом и стал расстегиваться. - Вот сейчас я тебя отшлепаю прямо по пипке! - грозила учительница. - А эт-то еще что у нас такое?.. Ах бесстыдник, и еще стоит! У меня нету такой пипки, откуда еще это у тебя взялось? - она задрала юбку. - Получай! Получай! - шлепнула его ладонью. - А что ты с ней умеешь делать, ну-ка показывай немедленно! А потом мы ее спрячем. Посмотрим, куда лучше спрятать, и туда всунем. - Откуда ты знаешь... - прошептал умирающий в экстазе лейтенант своей реализованной фантазии. - Учительница все знает! - погрозила пальчиком учительница и, повернувшись к нему голой попкой, достала из портфеля линейку. В это же время в медизоляторе Ли и Ци преподносили задыхающемуся Шурке изыски китайской цивилизации. Возможно, в принципиальных моментах она не отличается от западной, но восточные тонкости присутствовали. Внешне девушки были небогаты, но богатство ощущений превосходило мыслимые неискушенным европейцем пределы. Когда они поменялись снизу и сверху, Шурка испугался, что у него остановится сердце: недосягаемый и однако досягаемый пик блаженства показался соседствующим с дуновением смерти. Мознаим же, забравший себе, к неудовольствию кубрика, белобрысую дылду, и надутый, как трехбунчужный паша, заставлял ее пищать детским голосом: "Ой, дяденька, не надо... " и размахивать при этом фундаментальным бюстом. Самые сильные впечатления, возможно, остались у Иванова-Седьмого. Страдая по ночам бессонницей, он устроился добирать несколько часиков днем, и был разбужен стуком в дверь: его не забыли. "Эта несчастная молодая женщина была некрасива, но по-своему очень мила. Я угостил ее чаем с печеньем и по-отечески поинтересовался, какая же жизненная трагедия привела ее на стезю порока. Оказалось, что она учится на заочном отделении юридического факультета Московского университета, и не имеет средств для существования и оплаты учебы. Она мечтает стать прокурором и беспощадно карать в первую очередь тех, кто эксплуатирует труд несчастных женщин. Поистине - через тернии к звездам. (Продумать, следует ли упоминать о том, что она настояла на близости. Если я поддался на это, то прежде всего руководствовался солидарностью с командой и отзывчивостью. Обязательно отметить, что я не мог удержаться от скупых мужских слез. ) Ах ты Катя, моя Катя, толстоморденькая!.. " Из прочих последствий

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору