кроет рынок.
   Локоть и плечо даже заныли от резкого рывка. Предохранительная планка  со
щелчком отлетела от рукояти и закувыркалась отдельно.
   Дважды  перевернувшись  в  воздухе,  граната  накрыла  машину,  когда  та
буквально выпрыгнула  из-под  нее,  поймав  гранату  краем  багажника.  Удар
пришелся ручкой, это был даже не удар, а касание, но его хватило:  несколько
выношенный временем запал сработал чуть  раньше  срока  от  толчка.  Хлопнул
взрыв.
   Взрыв был малоэффектный: пыхнуло мгновенным неярким огоньком и прозрачным
дымом. Все невольно пригнулись, хотя Шурка твердо помнил, что по  инструкции
РГД, лишенная оборонительной осколочной рубашки, на таком расстоянии  должна
считаться безопасной.
   Заднее стекло  исчезло.  Бампер  отлетел,  повиснув  на  болтике.  Крышка
багажника раскрылась жестяным цветком. Машина вильнула и остановилась.
   - Н-ну вы крутые! - почти с восхищением проговорил самый храбрый  боец  -
тот, который пытался полезть за  пистолетом:  следы  юношеских  угрей  снова
переставали быть заметными на его лице, которому возвращался цвет.
   Взрыв как-то разрядил обстановку - стрелять и убивать  никого  больше  не
хотелось: победа была доказана действием и признана.
   - Вырин, погляди - чего там, жив-нет, - приказал Шурка, и Вырин  пошел  с
маузером, как охотник к подранку.
   Из "ниссана" выбрался беглец и согнулся, обхватив голову.  Подогнанный  к
общей шеренге, он продолжал держаться за уши.
   - Подголовник его закрыл,  так  что  целый,  -  пренебрежительно  пояснил
Вырин. - Барабанные перепонки, я думаю, лопнули. Ничего, пацан,  зарастут...
если жив будешь.
   И только тогда в первый ряд  жидкой  толпы,  отпятившейся  полукругом  от
театра военных действий, продвинулись двое милиционеров.  Как  все  базарные
менты, они были невелики ростом и хорошо упитаны. Очевидно, не отреагировать
на взрыв уже выходило за рамки их представлений о приличиях. Ефрейтор был  с
АКС-у, а сержант носил кобуру на  немецкий  манер,  у  пряжки  ремня  поверх
круглого животика.
   - Что это у вас тут происходит, матросики?  -  голосом  сытого  человека,
который хочет дать ощутить в себе зверя, спросил сержант. -  Почему  оружие?
Расул, может быть ты мне объяснишь?
   - У вас сегодня большое горе, товарищи менты, - посочувствовал Шурка. - С
сегодняшнего дня рыночная мафия перестает  платить  вам  зарплату.  Придется
бороться за повышение своего жизненного уровня законными методами.
   Сержант подумал, багроветь или нет, сдержался, поправил на груди рацию  и
довольно спокойно пообещал:
   - Сейчас я передам о ЧП в управление, и вы будете иметь дело с ОМОНом.  -
Он посмотрел на что-то позади Шурки и добавил: - Впрочем, можно и без ОМОНа.
   Из переулка выкатили три джипа, набитые бойцами.
   - Вообще-то вы вооружены, - военным термином обрисовал обстановку Расул и
сразу стал похож на чеченского полевого командира.  Братки  рысцой  набегали
сзади.
   - Секунду! - сказал Шурка, выхватил из-за пазухи  ракетницу  и  пустил  в
зенит красную ракету.
   Несколько секунд все следили за ее  полетом,  ожидая,  что  последует  за
сигналом.
   Выстрел шестидюймового орудия  стоящего  близ  берега  корабля  ощущается
солиднее,  чем  представляют  себе  те,  кто  этого   никогда   не   слышал.
Одновременно с потрясшим воздух тяжелым ударом вздрогнула земля под ногами -
водная среда прекрасно передает колебания. Звук  еще  раскатывался  в  сыром
воздухе, когда от него отделился и стал нарастать жестко  свистящий  шелест,
переходящий в не сравнимое ни с чем металлическое погромыхивание  несущегося
над головой товарного состава - это буравил низкие  тучи,  пронзая  и  резко
скача в воздушных потоках,  пятидесятикилограммовый  снаряд,  выпущенный  на
полном заряде. То,  что  в  головку  не  был  ввернут  взрыватель  и  снаряд
представлял из себя  практически  безвредную  болванку,  летящую  по  низкой
настильной траектории далеко за  город,  никого  не  должно  было  касаться.
Напротив - срезанная под воронку головная часть, лишенная конуса взрывателя,
добавляла леденящего свиста. Головы слегка вжались в плечи.
   - Разнесем город к едреней фене! - заорал Шурка в  бушевании  счастья.  -
Ну, кому мало?! Еще сигнал - и через  двадцать  минут  здесь  будет  пятьсот
человек! Вас здесь знают  всех  -  и  перестреляны  будете  все!  Не  считая
милиции, которая будет перевешана! У кого еще вопросы к депутатам Балтики?!
   И, улавливая правильность момента, трижды выстрелил в воздух.
   Вопрос депутатам Балтики был задан только один.
   - Так это что,  революция,  что  ли?  -  спросил  сержант.  -  Ребята,  а
телевизор, вроде, ничего не передавал, понимаешь...
   - Передаст, не волнуйся!
   Бык был взят за рога, хвост, копыта  и  ноздри.  Пора  было  резко  гнать
волну.
   - Значит, так. Вы - руки можно опустить. Расул и ты, как тебя,  вместе  с
прочими товарищами азербайджанцами - шагом марш домой.  В  Азербайджан!  Нам
тут своих бандитов хватает, но уж чужие - это чересчур. Сутки вам на сборы -
мы добрые ребята. Товарищи славяне - рынок с  этой  минуты  наш.  Кто  хочет
поспорить - пуля найдется для каждого.
   Расул! Привет Алиеву. Возвращаться не  надо.  Не  провоцируйте  людей  на
погромы.
   Господа местные бандиты. Живите пока, но чтоб на  рынке  вами  не  пахло.
Если не г - мы скоро вернемся, и тогда стреляйтесь сами, лучше будет.
   Господа торговцы и крестьяне - приступить к работе! Адрес  для  жалоб  вы
знаете.
   Вопросы есть? Вопросов нет! Вольно! Разойдись!
   Братва стояла в хмурой задумчивости. Против лома  нет  приема.  Пришли  и
забрали. Когда в беспредел вступает военная система - у  нее  на  дороге  не
постоишь. Надо думать, но сначала - посторониться...
   Владелец "линкольна" тихо попросил:
   - Может быть, ствол отдадите, пожалуста?..
   - Перебьешься!
   Уже в моторке, припаливая третью сигарету и укрыв ее в горсть от ветра  и
брызг, Шурка сказал Сидоровичу:
   - А ведь вот так взяли бы власть в этом городишке.
   - Как не хрен делать, - подтвердил Сидор.
   22.
   За ужином тяпнули дареной водки, смачно закусив ее одурительно  пахнущими
малосольными огурцами. На десерт тянули  пиво.  Пришли  к  выводу,  что  нет
ничего прекрасней любви народа, преподнесенной в адекватных формах.
   - Ради нее стоит рисковать жизнью, - философски сказал Сидорович.
   - Ударно поработал - культурно  отдохни,  -  поддержал  его  стахановским
лозунгом Габисония, открывая новую бутылку.
   Чувствовали   себя   элитными   рейнджерами,   наслаждающимися    благами
цивилизации после ударной операции.
   Серега Вырин спросил:
   - Шурка, а вот теперь - честно: ты бы выстрелил?
   - Без вариантов. А ты нет?
   - Я тоже.
   Поскольку  десантная  команда  была  освобождена  от   ближайшей   вахты,
дружеская посиделка спонтанно перетекла в заседание революционного комитета.
Пригласили  включенных  в  него  офицеров,  единогласно  поставили  себе  за
операцию оценку "отлично". Пришли к выводу, что и  власть  вот  так  сменить
безусловно могли, но это дело требует навыка и предварительно проработанного
плана. Главное - решительность и беспощадное подавление сопротивления.
   - Все же надо было их шлепнуть всех. Надежней было бы.
   После пары стопок уже казалось, что никаких препятствий к тому  не  было.
Вообще противников смертной казни  не  следует  искать  среди  военных,  для
которых убийство по приказу есть основной способ решения поставленных задач.
Но  так  как  революционность  подразумевает  свободу   слова   и   совести,
обнаружилась и гуманистическая оппозиция в лице Груни и Беспятых.
   - Одно дело - бой двух сторон с оружием в руках, тут - или ты, или  тебя.
И совсем другое - когда преступник уже беспомощен  и  безвреден:  что  толку
отбирать у него жизнь? - занял позицию Беспятых.
   - Безвредный гад - мертвый гад, - заметил Куркин.
   - Ни у кого нет права отбирать у человека его единственную жизнь,  данную
Богом, - возразил Груня.
   Очень приятно быть гуманистом, в безопасности выпив водки  и  закусив  ее
малосольным огурцом. Впрочем, в таких  условиях  комфортно  и  проповедовать
террор.
   -  История  свидетельствует,  -  продолжал  Беспятых,  -  что  жестокость
наказаний еще никогда не способствовала пресечению преступлений.  Карманники
особенно усердно орудовали в толпе, собравшейся смотреть казнь воришки.
   Ему  было  немного  стыдно  повторять  банальные  аргументы  из  газет  и
телевизионных дискуссий. Груня  был  простодушнее,  и  испытывал  отнюдь  не
неловкость интеллигентного офицера в споре с матросами, а  напротив,  гордое
удовлетворение своей образованностью.
   - Смертная казнь ничего не дает. Это  просто  месть  общества,  где  люди
руководствуются атавистическим чувством справедливости, - повторил он  слова
известного московского адвоката, поразившие его ум посредством телевизора.
   Габисония неожиданно для себя  издал  гортанный  и  какой-то  кровожадный
звук.
   - Когда чувство справедливости становится атавистическим - хана всему!  -
выкрикнул он. - А несправедливость, значит, - не атавистическая,  да?!  Нет,
дорогой. Если адвокат за деньги защищает убийцу  -  он  хуже  собаки,  он...
проститутка. Нет - проститутка честный человек, она за  деньги  удовольствие
продает, никому плохо не делает, только себя позорит. А  он  закон  позорит,
всех людей позорит.
   - Ас чего это взяли, - удивился Шурка,  -  что  жестокость  наказаний  не
уменьшает преступлений? Что -  сравнивали,  ставили  опыты?  Да  может,  без
смертной казни воровали бы наоборот в пять  раз  больше!  Любой  знает:  как
прекратить мародерство? - очень просто: расстрелять пару мародеров. Вот если
бы провести эксперимент: на половине страны казнят воров, а на другой нет, и
тогда сравнить, где воров будет больше, - тогда я поверю.  Где  это  в  Азии
руку отрубали за воровство?
   - В Иране, -  сказал  Мознаим.  -  Там  воровства  нет,  это  точно.  Где
шариатские законы действуют - воровать не принято.
   - Вот так!
   - Могу сказать, почему в Узбекистане машины не воруют.
   - Неужели руки рубят?
   - Нет. Президент Акаев ввел закон: любой угон машины -  двадцать  лет.  И
все - стоят открытые, никому неохота за тачку двадцать лет хватать.
   - Молодец Акаев!
   - Товарищ лейтенант! А как, собственно, принимается закон? Кто это вообще
решает, как за что наказывать?
   Беспятых в затруднении пожевал губами.
   - Законодательная власть решает. У  нас,  скажем,  народ  избирает  Думу,
соответствующий комитет разрабатывает закон, и его в обеих палатах ставят на
голосование.
   Это откровение вызвало разочарованный стон.
   - Ага! Неизвестно за кого голосуешь, а потом он  двигает  тот  закон,  за
который богатые больше ему заплатили. На хрен такая демократия?!
   - Лучшей не придумали.
   - Тут нечего и  придумывать!  Важные  законы  надо  ставить  на  всеобщее
голосование, и дело с концом! Если народ избирает  власть  -  почему  власть
устанавливает не те законы, которые хочет народ? Не-ет,  пора  такой  власти
вставить оглоблю.
   - Дорогой Шура,  -  вздохнул  Беспятых,  -  за  какую  бы  власть  ты  ни
голосовал, все равно к ней приходят те, кто ловчее вешают тебе лапшу на уши.
   - Так поставим нужную власть силой!
   - А какая тебе разница, будут тебя принуждать действовать в ее  интересах
силой или ложью?
   - Э, нет, - зашумело собрание, - поставим нашу власть!
   Хазанов вылез по пояс в раздачу, дотянулся до сигарет на столе и в  такой
позе поделился своим проектом:
   - Проведем плебисцит насчет смертной казни. И каждому в личном деле,  или
там в паспорте, сделаем отметку: за он или против. И тогда, если убили того,
кто против - убийцу не казнить, раз он был против казни. Это логично. А если
убили того, кто был за казнь - тогда казнить. А то  ишь  -  легко  миловать,
если не у тебя жизнь отняли. Ты за свою отвечай. А  за  своих  детей  решают
родители, естественно. Вот тогда я посмотрю, как он будет голосовать за  то,
чтоб за  убийство  его  именно  детей  не  казнили.  А  то  всегда  на  суде
получается, что жертва-то права голоса и не имеет. Вот ей заранее это  право
голоса и надо дать. Кому же решать, что делать с убийцей, если не убитому?
   - Макс, ты гений, - сказал Шурка. - Эй - пива ученому коку!
   - Вряд ли будет хорошо, если в первую очередь вырежут всех гуманистов,  -
усомнился Беспятых.
   - Будет чудно! А-а, не нравится? А во вторую вырежут убийц!
   - И будет революционный порядок! - поднял палец Груня; он сам не заметил,
как сменилась его точка зрения.
   23.
   - Вот проходят они мимо города, или поселка, - останавливаются, десант  в
шлюпки -  и  на  берег:  пятьсот  человек.  Это  ж  крейсер,  махина.  А  ты
представляешь, что  такое  пятьсот  вооруженных  матросов?  С  маузерами,  с
гранатами...
   - А почему с маузерами?
   - А со складов  потому  что.  Личное  оружие.  Матросам  же  автоматы  не
положены, так не с Макаровыми же высаживаться.  Пулемет  на  каждую  шлюпку.
Бандитов расстреливают по ходу,  прямо  кто  попадется.  А  сами  берут  все
управления и банки. Владельцев - к ногтю, деньги все  раздают  вкладчикам  и
всем, кому зарплату задолжали.
   - А милиция что?
   - А что милиция, что они - сумасшедшие жизнями жертвовать, чтобы банкиров
защищать. Не те силы. Это уже не уровень милиции, ее дело - сторона. Милиция
потом составляет акты, что ничего не могла поделать.
   - А власти что?
   - А что власти. Когда тебе маузер покажут - он и власть:  сразу  сделаешь
что надо.
   - А армия?
   - А что армия - гражданскую войну  устраивать  будет?  Армия  подчиняется
президенту. Армии самой жрать нечего, она на самом деле им сочувствует.
   - А президент что?
   - А что президент. Президент болеет. Ему не до того. Подпишет указ, а как
там его - выполняют, не выполняют, - кто это проверять будет. Президент свою
власть удерживает, там у семьи свое добро, своих заморочек хватает,  ему  не
до этого всего.
   - Так им что - никто и не сопротивляется?
   - А кто им будет сопротивляться?! Если  они  делают  то,  чего  все  сами
хотят? Ну кому на хрен надо свой лоб подставлять под пулю, если они  ему  же
зарплату принесли? Вот они идут - нефтепровод. Давай откачивай топливо город
освещать и обогревать! Охрана видит - расклад не тот: ну чего, молча отходит
в сторону. А на электростанции топливо идет. Перебьются владельцы  компаний,
и так наворовались. А охрана, она тоже не столько  получает,  чтобы  подвиги
совершать, они такие же, как все, им тоже всё по фигу.
   - Хм... Интересно получается: это они идут через всю страну и делают  что
хотят, а им - никто ничего?
   - А кто им что сделает? Можно подумать, сейчас у  кого  сила,  не  делают
чего хотят. Тут сотня бандитов весь город в страхе держит, творит что хочет,
и им ничего, - а тут семьсот матросов на крейсере: разница есть?  Тем  более
они не грабят, а наоборот делают то, чего все и хотят. И  вот  еще  что  все
понимают...
   - Что?
   - А то, что сами по себе крейсера по рекам не ходят, тем более  "Аврора".
Это пьяному ежу понятно. На ней знаешь кто командир?  Контр-адмирал  Иванов,
он еще в  войну  крейсером  "Громобой"  командовал.  Такого  просто  так  не
поставят. Значит, кто-то дал на это приказ. А раз наверху молчат  -  значит,
на самом верху этот приказ и дали.
   - А им-то на хрена?
   - А потому что иначе уже ничего сделать  невозможно,  везде  сидят  воры,
повязанные бандитами, хрен сдвинешь. Чуть дернешься, хоть ты на самом верху,
- еще одно заказное убийство депутата или замминистра, и гуляй Вася.  А  тут
семь сотен  морской  пехоты  на  крейсере,  орудия  и  пулеметы,  замучишься
подбираться. Вот в Калязине дали залп из шестидюймовок по мэрии - разнесли в
пыль,  понял!  И  за  час  навели  порядок  в  городе.  Мафию  перестреляли,
богатеньких потрясли. У тебя вообще телик есть? Ты газеты хоть читаешь?
   - Да там только политика и скандалы, и все вранье... А что, писали?
   - Или! На первой странице фотография была! А в Угличе у одного из команды
невеста была, так они причалили и  устроили  свадьбу,  вообще  был  праздник
братания с населением, полгорода гуляло. А в деревнях землю  и  всю  технику
народу раздают, поровну и без всяких выкупов.
   - И еще коттеджи новых русских вообще жгут!
   - Вот тут, кстати, они неправы. Это тоже народу раздавать  надо.  Мебель,
аппаратуру, драгоценности, - всё, а сами  коттеджи  -  особо  нуждающимся  в
жилье. Многосемейным и под детские сады.
   - А правда,  у  нас  говорили,  что  они  в  Череповце  директора  завода
повесили?
   - Прямо на кране! Он завод приватизировал, а работяги без гроша сидят,  а
у самого вилла на Кипре  и  два  джипа.  Заставили  его  подписать  передачу
акционерки трудовому коллективу - а самого вздернули.
   - А народ что?
   - А народ что. Народ сказал: "Вот так-то, блядь!"
   24.
   Воздушную тревогу сыграли а) спозаранок; б) сдуру; в) на  всякий  случай.
Выразилось это в том, что все вскочили  и  разбежались  по  заведованиям.  В
любом случае для атаки с воздуха крейсер был беззащитен,  как  черепаха.  Но
прочно приспособленный к "собачьей вахте" Беспятых счел  за  благо  соблюсти
дух Устава и инструкции: к  рассвету  недоспавший  человек  бывает  особенно
мнителен.
   Зашедший  с  востока   на   небольшой   высоте   бомбардировщик   казался
неправдоподобно огромным. Странно тонкий и длинный в пропорциях стреловидный
силуэт, черный на фоне розовеющего неба, был красив и жутковат.  Он  плыл  в
тающей полумгле, распростертый  над  землей  и  водой,  раскатисто  и  низко
грохоча четырьмя турбинами, скошенными по две к фюзеляжу. Картина попахивала
атомным апокалипсисом, до поры оформленным с каким-то любовным  инфернальным
изяществом.
   - Градусов под тридцать на пересечку курса идет, - проговорил Ольховский,
задрав голову. - Самый тот угол для бомбометания.
   - М-3, - сказал Колчак. - У-бомбер, стратегическая авиация... старье. Под
водородную бомбу делался.
   - Не станут же они нас на фарватере топить. Проход загородят.
   - Успокойся, для нас штурмовик подняли бы... или "крокодил".
   Плотная волна  гула  перекатилась  через  мостик  и  стала  удаляться.  С
каплевидных обтекателей на концах  крыльев  срывались  полупрозрачные  ленты
инверсии. Блеснуло остекление хвостовой кабины стрелка  с  двумя  черточками
спаренной пушки.
   - Что он здесь делает? - Ольховский медлил давать отбой тревоги.
   - А мы что здесь делаем?.. В Кубинку, вероятно, на посадку пошел, или еще
куда рядом. Они издалека в посадочную глиссаду входят.
   До подъема уже не заснули, сказалось возбуждение. Психология человека  на
военной  службе  такова,  что  любое   непонятное   явление   прежде   всего
воспринимается как возможность угрозы, нападения, войны: к чему должен  быть
готов, того постоянно и опасаешься... А за этим следует отходняк:  оживление
и смешливость.
   И когда во время завтрака тревога взревела снова, отреагировали с веселым
раздражением:
   - Ну что там, опять бомбят?
   - Да пускай из маузера собьет!
   Вертолет -  блестящее  яйцо  со  стрекозиным  хвостиком,  явно  вырванная
каким-то ушлым милицейским чином гуманитарная помощь нью-йоркской полиции, -
заложил круг над крейсером и завис рядом с мостиком, опустив нос. Из правого
окна торчал объектив телекамеры.
   - Командир! - завопила связь с марсовой площадки,  -  нас  телевидение  с
вертолета снимает!
   Ольховский метнулся к иллюминатору  и,  высунув  голову,  оценил  размеры
вертолета. Дальнейшие его действия по  давно  предусмотренной  вводной  были
также мгновенными:
   - Аврал! Боцман - в секунду ведро белил  и  кисть,  рисуй  круг  на  юте!
Диаметром метра три, посредине поставь точку в полметра!  Сидорович!  Заднюю
растяжку грот-мачты руби к черту! Закрепи за что-нибудь вперед,  чтоб  сзади
не болталась!  Командир  БЧ-2  -  отвернуть  кормовое  орудие  на  девяносто
градусов! Сигнальщик! С флажками на кормовой  мостик!  Сажай  е