шка была тугая, постель свежая.
     От настольной лампы резало глаза, но в темноте толку не было.
     Четыре сигареты оставались в пачке.
     Под серым дождем таяли сугробы на пустой площади.
     В домах светились окна только лестничных площадок.
     В шесть часов зашаркал скребок дворника.




                                  Миг

     - Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Петроградская.
     Напротив  сидела  красивая  женщина.  Он  смотрел  на  нее   секунд
несколько - сколько позволяли приличия и самолюбие. Страшно милая.


                               - 169 -

     Хлопнули сдвоенно двери. Ускоряющийся вой движения.
     Не  столько  красивая,  сколько  милая,  Прямо  по сердцу. Проблеск
судьбы... не упустить - наверняка упустишь; с белых яблонь дым... И  это
тоже  пройдет.  Пройдет.  Подойти.  Трусость.  Как  просто все делается.
Судьба, мимо, - а если?.. если, да...  слово,  взгляд,  касание,  добрая
женственность,  мягкое  и  округлое, ночное тепло, стон, музыка, плывет,
головокружение, слишком любил, не нанес рану, повелевать - а  не  искать
счастья  в  рабстве,  подчинить,  а  счастье  -  сразу,  вместе, желание
навстречу; нет в мире совершенства, - сказал лис: вместе читали, а потом
то   письмо,  телеграмма,  никогда  не  увидеться,  дурочка  милая,  что
натворила,  лучшая  из  всех,  лучше  нее,  пятнадцать   лет,   узенький
купальник,  старая дача, сейчас там все другое, берег зарос, камыши, бил
влет, кислая гарь, прорвемся, ветреный рассвет, белые  зубы,  оружие  по
руке,  армия  без  мелихлюндий,  в  двадцать  лет мир твой, по выжженной
равнине за метром метр, зачем рано умер, плакали, во  дворе  с  гитарой,
Галя,   сама,   не  надеялся,  неправда,  лучше  чем  в  кино,  близость
благодарные слезы преступить, куда мы уходим  когда  под  землею  бушует
весна,  какая  узкая талия, поздно увидел, маленькие руки ее санки спор,
Света покажи, а дашь потрогать, через двадцать лет там все  перестроили,
зайцем  на  поезде,  дайте  до детства плацкартный билет, крутили пласты
после уроков, два золотые медалиста ненавидели учителей, прав Наполеон -
люди  шахматная  игра,  презирать  и использовать, еще все будет было бы
здоровье, плечо на Севере застудил - опять  ноет,  а  зубы,  швейцарские
протезы,  пятьсот  рублей, врачи коновалы, а что их зарплата, загорали в
Солнечном план ограбить инкассатора, деньги у  тех  кто  их  добивается,
побеждают  слабые  -  они  целеустремленны  в жизни: работа, семья, дом,
машина, сколько лет мечтал о машине - а сейчас  уже  не  хочу,  исчезают
после  тридцати желания, дорога ложка к обеду, первые груши на базаре не
купила - дорого, теперь не люблю груши, слушался, верил, сволочи  что  ж
вы со мной сделали, хорошего человека задолюать нелегко, а он с касетом,
поломал локтем коленом и в почки еле смылся,  пеершагнуть  через  страх,
пять  драк  с Мартыном перед классом, с Воробьем ночью в походе о жизни,
весь урок на лавочке за мастерскими бесконечно разговор,  она  выглядела
совсем взрослой, а все оказалось сплетней, фата и туфли скользкие, лучше
Родена, голубое и прозрачное,  синее,  тоска,  покину  хижину  мою  уйду
бродягою  и  вором,  цыгане,  Ромка курчавый отличный слух в музыкальную
школу не загнать, успеет еще накрутиться белкой в колесе,  закат,  и  не
повидал  мир, в бананово-лимонном Сингапуре, в бурю, мулатки с ногами от
коренных зубов всегда готовы бахрома на  бедрах,  Рио-де-Жанейро,  белые
штаны за двадцатку в Пярну, белые ночи, мосты, будильник на полседьмого,
выйду на пению - молотком его, время, летит в  командировках  не  знаешь
как  убить  самолет  грохнулся хорошая смерть дурак в авиаучилище насели
сдался уже майор подполковник смотрят  как  на  человека  пенсия  двести
лопух  Ленке  уже  тринадцать  а  начальство на ты, тыкни ему - ха-ха, а
наряды он закрывает, премию урежут - на скандал, чего она шумит я еще не
пью  все  домой,  раковина  течет  проблема,  слесарь бабки пивной ларек
вообще миллонеры, лакеи, своя мафия,  в  гробу  вас,  не  хотел,  манило
горько  страдание  романтика  все  познать  не  зарадуешься  познали  до
нейтронной бомбы, война или кирпичом по балде - какая разница, не боится
умереть  а  операции,  общий  наркоз,  наркотики старому пню подкинуть и
донос на него, сам подонок, добрый только язык длинный  -  а  слово  ого
оружие  убить  можно  а  сам  в  стороне смотреть как мы хребты и головы
ломаем второй по самбо бегать надо кишечник  ни  к  черту  отощал  кащей
дразнила  вот ножки были утонула узнал год спустя страшно бедная поцелуй


                               - 170 -

мою грудь густой треугольник желтая блузка одевалась  кроссовки  лопнули
шапку  новую  Валька  в  комиссионке деньги на магах пулеметной очередью
шагнуть с балкона покой золотые волосы большие ягодицы как-нибудь  сорок
лет   как  отстрелянные  патроны,  а  сколько  старушек,  после  блокады
девочками приезжали, старый город, всех не обеспечишь...
     - Станция Петроградская!
     Напротив  сидела  красивая  женщина.  Он  смотрел  на  нее   секунд
несколько - сколько позволяли приличия и самолюбие. Страшно милая.
     Знакомо... где и когда он ее уже видел?.. Не вспомнить... давно или
недавно?.. но что-то было - что?..
     - Осторожно, двери закрываются! Следующая станция - Черная речка.




                               Ни о чем

     Самое  простое, самое верное, всегда пройдет, понравится, затронет,
оставит след,  создаст  настроение,  произведет  впечатление;  изящество
фразы,  ностальгия,  тень  любви,  тень потери, тень мысли: ажурная тень
жизни, тонкий штрих, значительность деликатного умолчания, шелест мудрой
печали,  сиреневое  кружево,  шелковая  нить  сюжета;  солнечный зайчик,
лунный блик, капля дождя, забытый запах, тепло руки, река времени.
     Нечто  приятное  и  впечатляющее,  но  несуществующее,  как тень от
радуги, пленительная мелодия трех дырок от флейты - трех нот собственной
души, тихий и простой отзвук гарионии: надтреснутое, но ясное зеркальце,
отражение нехитрое - но в этой нехитрости зоркость и мастерство.
     Как  мило,  как  изысканно,  как  виртуозно:  ломкая  паутина  лет,
прихотливое взаимопроникновение разностей, вуаль  и  веянье  страстей  -
трепет  памяти,  цвет  весны,  жар  скромных  надежд  -  и осень, осень,
угасающее золото, синий снег, сумерки, сумрак, далекий бубенчик...
     Архаические    проблески    архаизмов    словаря   Даля,   прелесть
бесхитростных  оборотов  -  выверенный  аграмматизм,  длинное  свободное
дыхание  фразы,  ее  текучее  матовое  серебро;  и простота, простота; и
наивность, как бы идущая  от  чистоты  души,  от  еретической  мудрости,
незыблемости  исконных драгоценностей морали: добро, истина, прощение, и
горчинка всепреходящести; о, без этой горчинки нет  пикантности,  нежной
тонкости  вкуса  -  так  благоуханную  сладость  хорезмских  дынь гурман
присыпает тончайшей солью.
     Как   хорошо...   Как  талантливо...  Как  глубоко  -  и  просто!..
Ненавязчивая,  комфортная  возможность   подступа   благородной   слезы,
нетрудное  эстетическое  наслаждение,  щемящая душа разбережена бережно,
чуть истомлена сладко, как на тихих медленных качелях  любви.  И  как  в
жизни:  правдиво,  правдиво,  но  красиво,  благородно;  увидел,  понял,
разобрался, смог, сумел, показал, объяснил; о... Нет, есть  и  порок,  и
зло,  и  несправедливость,  и  трагизм,  -  но светло! светло! И борьба,
возможно поражение даже - но дух добра  над  всем  торжествует,  вера  в
людей, - как в ясном прожекторе цветок распускается, белый голубь летит,
вечный флаг вьется. Пусть даже кости - так белы, дождями омыты.
     Не  напрягать  мозги,  не  ужасать  воображение,  не мучить сердце,
ничего грубого, натуралистичного, могущего вызвать отвращение,  никогда;
ласкать,  бархатной  лапкой,  приятно,  от  внимания приятно, сочуствия,
доброты, ума, образованности,  -  а  если  в  бархатной  лапочке  острый
коготок  царапнет - так это царапанье ласку острее сделает, удовольствие
сильнее доставит: словно и боль, и кровь, да  уместные,  невсамделишные,
желаемые.


                               - 171 -

     Не открывать америк, уж открыта, известна, у каждого  своя,  она  и
нужна  - а не другая, неправильная, чужая, лишняя будет; каждый хочет то
узнать, что уж и так знает, то услышать, что  сам  хочет  сказать  -  да
случая не имеет: вот и радость, удовлетворение, согласие, благодарность:
польсти его уму - он и примет, превознесет. А чтО все знают? -  то,  что
всем  известно;  и  чуть  свежести взгляда, чуть игры формы - интересно,
выделяется, умно - а и понятно.
     Не бить в главное, как петух в зерно: неумело, примитивно - (стук в
лоб - переваривай); а виться кругами,  ворковать  певуче,  взмести  пыль
дымкой  жемчужной:  хвост  распушенный  блещет, курочки волнуются, жизнь
многосложная качает, с мыслями и чувствами, хорошая жизнь.
     Проблемы,  тайники  души,  конфликт чувства с долгом, и обыденность
засасывает, необыденность манит - порой пуста, обманна; коснется ребенок
со  смертью,  разлучатся  влюбленные, прав наивный, преодолеет трудности
сильный...   Щедра   веселая   молодость,   умудрена   старость,пылкость
разочаровывается   -   не   гаснет   огонь:  переплетенье  по  правилам,
головоломка-фокус из веревочки - прихотлив и продуман запутанный узор, а
потянуть  за два кончика - и распуталось все в ровную ниточку; не должны
запутаться сплетенья, нельзя затянуть узелки, в том и уменье.
     Сталкиваются  характеры,  идет  дело,  скрыты - но явно проявляются
чувства, высказывается умное,  а  дурное  осуждается  не  в  лоб,  но  с
очевидностью.  С  болью  любовь,  с потерями обретения, с благодарностью
память,  со  стыдом  грех.  Ласка  и  смущение,  суровость  и  чуткость,
богатство  и пустота, достоинство и черствость... Солнце садилось, глаза
сияли, годы шли, мороз крепчал...
     Кушают лошади сено и овес, впадает Волка в Каспийское море, круглая
Земля и вертится, во всем сколько нюансов, оттенков, открытий, материи к
замечанию, размышленью, вздоху и взгляду: времена года, и быстротечность
жизни, и он и она, нехорошо зло и хорошо добро, хоть сильно зло бывает -
тем  паче  хорошим  быть  надо;  края  дальние, красота ближняя, занятия
разные, времена прошлые  и  надежды  будущие,  многоликое  и  доступное,
разное  и родное, счастье с горем пополам - вот и отрадно, а это главное
- отрадно.




                              Свистульки

     Он очнулся нагой на берегу. Рана на голове кровоточила.
     Сначала он пытался унять кровь. Прижимал рукой. Промыл рану соленой
жгучей  водой.  Отгонял  мух. Потом нрвал листьев и осторожно залепил. В
дальнейшем рана зажила. Шрам остался от лба до темени. И  иногда  мучили
головные боли.
     Возможнео от удара по голове, ему начисто отшибло память.  Если  он
видел  какой-то  предмет, то вспоминал, что к чему в этой связи. А с чем
не сталкивался - о том ничего не помнил.
     Изнемогая  от  жажды,  он  четыре  дня скитался по лесу и набрел на
ручей. Ел он ягоды и корешки (с  опаской,  несколько  раз  отравившись).
Первый  дождь  он  переждал  под  деревом.  При  втором  построил шалаш.
Впоследствии он построил несколько хижин: одну  из  камней  у  береговой
скалы,  другую  в  лесу  у  раздвоенной пальмы, из сучьев и коры. Хижины
выглядели неказисто, но от непогоды укрывали. А когда  он  наткнулся  на
глину и приспособил ее для обмазки, жилища стали хоть куда.


                               - 172 -

     Наблюдая, как чайки охотятся  за  рыбой,  он  пытался  добывать  ее
руками,  палкой,  камнем,  отказался  от безуспешных способов и сложил в
лагуне ловушку-запруду из камней, в  отлив  удавалось  поймать.  Собирал
моллюсков.  Из  больших,  с  твердым  глянцем  листьев  соорудил подобие
одежды, защиту от жгучего солнца. Насушил  травы  для  постели.  Вылепил
посуду из глины.
     Жизнь наладилась, лишь немного омрачала настроение  язва  на  ноге.
Она  саднила  и  мешала при ходьбе. Однако не настолько, чтоб он не смог
предпринять путешествие на гору с целью осмотреться. Он взбирался сквозь
заросли  наверх с восхода до заката и остановился на вершине, задыхаясь:
кругом до горизонта темнел океан, и солнце угасало за его краем. Это был
остров.
     На вершине горы  он  приготовил  сигнальный  костер.  Рядом  сделал
хижину  и стал глядеть вдаль, где покажется корабль. Он спускался только
за водой и пищей и очень торопился обратно.
     Через два года он, потеряв сначала надежду на корабль, вслед за ней
потерял уверенность, что вообще существуют корабли,  да  и  сами  другие
люди  тоже.  Нет  -  значит,  нет.  А  что  было раньше - строго говоря,
неизвестно. Голова иногда очень сильно болела. Даже из  происшедшего  на
острове он уже не все помнил.
     Он вернулся к хозяйству. Четыре  добротные  хижины,  запас  вяленой
рыбы   и   сушеных  корней,  кувшины  с  водой,  протоптанные  тропинки,
инструменты из  камешков,  палок,  раковин  и  рыбьих  костей.  Конечно,
обеспеченный быт требовал немало труда.
     Выковыривая как-то моллюска из глубин витой раковины тростинкой, он
дунул  в  тростинку,  чтоб очистить ее от слизи - и получился свист. Ему
понравилось. Он подул еще, с удовольствием и интересом  прислушиваясь  к
звуку. Потом дунул в другую тростинку - та тоже свистела, но чуть иначе,
по-своему.
     Он  развлекался, увлеченный. До вечера он передул во все тростинки,
что имел. Надломленные звучали иначе,  чем  целые,  длинные  иначе,  чем
короткие, тонкие иначе, чем толстые, - он улавливал закономерности.
     Первая мысль, которая пришла ему в голову наутро, - подуть в  полую
раковину.  Раковина  зазвучала  басовито  и  мощно. Другие раковины тоже
звучали. Напробовавшись, он стал сортировать их по силе и высоте звука.
     Вскоре  он  обладал уже сотней разнообразнейших свистулек. Были там
из пяти, из восьми и более неравных тростинок, скрепленных глиной,  были
и из самой глины, с дырочками и без, прямые и гнутые, и разветвляющиеся,
и  наборы   разновеликих   раковин.   Он   придумывал   комбинированные,
позволяющие извлекать сложный слух.
     У  него  обнаружился  музыкальный  слух.  Он  научился   наигрывать
простенькие мелодии, переходя ко все более сложным. На лице его при этом
появлялось задумчивое и болезненное выражение  -  возможно,  он  пытался
вспомнить  многое...  и  не  мог, но как бы прикасался к забытой истине,
хранящейся,  видимо,  в  где-то  в  глубинах  его  существа,   куда   не
дотягивался свет сознания.
     Он познал в этом наслаждение и пристрастился к нему.  Он  запоминал
одни  мелодии,  варьируя  и  совершенствуя их, и сочинял новые. Иногда у
него даже вырывался смешок, появлялась  слеза  -  а  раньше  он  смеялся
только при удачной рыбалке, а плакал от приступов боли.
     Хозяйство   терпело   некоторый   ущерб.    Насладиться    мелодией
представлялось   моментами   желанней,  чем  съесть  свежую  рыбу,  коли
оставалась вяленая.
     Он,  вполне  допустимо,  полагал себя гением. Не исключено, что так
оно и было.


                               - 173 -

     Гора на острове оказалась вулкканом. Вулкан начал извержение утром.
Плотный грохот растолкнул воздух, пепел занавесил небо. Белое пламя лавы
излилось  на  склоны, лес сметался камнепадом и горел. А самое скверное,
что остров стал опускаться в океан. Это произошло  тем  более  некстати,
что  с  некоторых пор человека гнело отчетливое несовершенство последних
мелодий, явно хуже предыдущих, а накануне вырисовалось рождение  мелодии
замечательнейшей и прекраснейшей.
     Он оценил обстановку,  прикинул  свои  шансы,  вздохнул,  взял  две
вяленые  рыбы  и  кувшин  с  водой,  взял  любимую  свистульку из восьми
травинок с пятью отверстиями каждая, четырех раздвоенных трубочек и двух
раковин  по  краям  и  стал пробираться через хаос и дымящиеся трещины к
холму в дальней части острова.
     Там  сел,  отдохнул,  закусил и принялся с бережностью нащупывать и
выстраивать мелодию. Устав, он отпивал воды, разглаживал пальцами губы и
играл дальше.
     Не то чтоб он боялся или ему было все равно. Но  он  понимал,  что,
во-первых,  вдруг  он  уцелеет;  во-вторых,  от  его сожалений ничего не
зависит; в-третьих, надо же чем-то занять время и отвлечься от  грустной
перспективы;  в-четвертых,  хоть насладиться любимым занятием; в-пятых -
да просто хотелось, вот и все.
     Извержение  продолжалось,  и  остров  опускался.  Через сутки волны
плескались вокруг холма, где он спасался. У него еще оставалось полрыбы.
Когда  сверху  летели  камни, он прикрывал собой инструмент. Если ему не
удавался очередной сложный пассаж, он ругался и топал  ногами.  А  когда
мелодия  звучала  особенно  чисто и завораживающе, он прикрывал глаза, и
лицо у него было совершенно счастливое.




                                Цитаты

     "А старший топорник говорит: "Чтоб им всем сгореть, иродам!"

                                   Плотников, "Рассказы топорника".

     "Джефф, ты знаешь, кто мой любимый герой в Библии? Царь Ирод!"

                                   О'Генри, "Вождь краснокожих".

     "Товарищ, -  сказала старуха,  - товарищ,  от всех  этих дел я хочу
повеситься".

                                   Бабель, "Мой первый гусь".


     Однако! Я заржал. Ничего подбор цитаточек!
     Записную книжку, черную, дешевую, я поднял из-под  ног  в  толкотне
аэропорта.  Оглянулся,  помахав ею, - хозяин не обнаружился. Регистрацию
на мой рейс еще не объявляли; зная, как ощутима бывает  потеря  записной
книжки, я раскрыл ее: возможно, в начале есть координаты владельца.

     "Я б-бы уб-бил г-г-гада".

                                   Р.П.Уоррен, "Вся королевская рать".


                               - 174 -

     "Хотел  я  его  пристрелить  -  так  ведь  ни  одного  патрона   не
осталось".

                               Бр. Стругацкие, "Парень из преисподней".

     "Я дам вам парабеллум".

                                   Ильф, Петров, "12 стульев".

     Удивительно агрессивные  записи. какой-то  литературовед-мизантроп.
Читатель-агрессор. Зачем ему, интересно, такая коллекция?

     "Растрелять, - спокойно проговорил пьяный офицер".

                                   А. Толстой, "Ибикус".

     "К тому времени станет теплее,  и воевать будет легче".

                                   Лондон, "Мексиканец".

     Нечто  удивительное.  Материалы  к  диссертации  о  милитаризме   в
литературе?   Военная   терминология   в   художественной   прозк?..   Я
перелистнул несколько страниц:

     "У нас генералы плачут, как дети".

                                   Ю.Семенов, "17 мгновений весны".

     Имею два места холодного груза".

                                   В. Богомолов, "В августе 44-го".

     Я перелистнул еще:

     "Заткнись, Бобби Ли, - сказал Изгой. - Нет в жизни счастья".

                    Ф. О'Коннор, "Хорошего человека найти нелегко".

     "И цена всему этому - дерьмо".

                                   Гашек: трактирщик Паливец, "Швейк".

     "Лежи себе и сморкайся в платочек - вот и все удовольствиея".

                                   Н. Носов, "Незнайка".

     Эге!  Нетзвестный  собиратель  цитат,  кажется,  перешел на вопросы
более общие. Отношение к более общим вопросам  бытия  тоже  не  сверкало
оптимизмом.
     Странички были нумерованы зеленой пастой. На страничке шестнадцатой
освещался женский вопрос:

     "Хорошая была женщина. - Хорошая, если стрелять в нее три раза в
день".

                    Ф. О'Коннор, "Хорошего человека найти нелегко".


                               - 175 -

     "При взгляде на лицо Паулы почему-то казалось, что у нее кривые
ноги".

                                   Э. Кестнер, "Фабиан".

     "Жене: "Маня, Маня", а его б воля - он эту Маню в мешок да в
воду".