получи фотографию бесплатно.
     О нем пели песни, а он сочинял симфонии, как Моцпрт, и  дирижировал
ими,  как  Сальери  (кажется,  они  дружили?).  За  билет на его концерт
отдавали  Пикуля  или  тонну  макулатуры.  Зал  в  экстазе  скандировал:
"Ва-лерь-ян-ку!"  (Походило  на  праздник  мартовских  котов  или  съезд
сердечных больных.) "Ла Скала" вылетел в трубу и на стажировку к нам.
     Он  достиг  всего  и был похоронен на... э, стоп, давай назад. Есть
еще время. Трудился-трудился - и что же? пожалуйте закапываться?  дудки!
Кто все может - может обождать умирать. Э?
     12) Что ценно во всемогуществе - трудись  сколько  хочешь,  отдыхай
сколько влезет. Валерьянка слегка устал.
     Он  посетил  дискотеку  и  карнавал  в  Рио-де-Жанейро,  гульнул  в
настоящем   ресторане,  уволил  официантов  и  заменил  дружинниками.  В
весеннем лесу пил кокосовый сок и охотился в джунглях на царей природы -
браконьеров.  На  фестивалях  в  Каннах и Венеции запретил за безобразие
"детям  до  шестнадцати",  а  главного  приза   удостоил   "Отроков   во
Вселенной".  Он  просветил  Феллини,  и тот стал снимать вполне понятные
подросткам фильмы. После чего сел в надувную лодку (он,  а  не  Феллини,
понятно)  и отбыл в кругосветное путешествие, наказав Сенкевичу в "Клубе
путешественников" не перевирать:
     (тем более что акулы грызлись с рыбнадзором в днепре, неприхотливые
верблюды ели пираний на Амазонке,  а  пингвины  преодолевали  пустыню  в
сумках  кенгуру:  географию  Валерьянка смутно полагал превратившейся из
наууки для извозчиков в науку для дипломатов и вместе с зоологией изучал
творчески:  он  не ждал милостей от природы и ей не приходилось ждать их
от него).
     13)  Путешествие  в  одиночку  имеет  тот  плюс,  что  о  нем можно
рассказывать что угодно, и тот минус, что рассказывать это некому - пока
не   вернешься.  Валерьянка  сменил  лодку  на  пиратский  бриг,  здраво
рассудив, что возможности к перемещению во времени и пространстве у него
совершенно  равные, но первое куда легче из-за массы замечательных книг:
воображаемое путешествие требует и действительности воображаемой.
     Восемнадцатый   век   затрещал  под  напором  жизненной  активности
хроникера; хрустнули и времена соседние.
     Благородные  индейцы  во главе с Оцеолой, вождем семинолов, вышибли
колонизаторов в Гренландию: не успевших смыться  захватчиков  пристрелил


                                - 40 -

Зверобой  Соколиный Глаз. Сын Чингачгука оказался далеко не последним из
могикан, а переодетой дочерью, которая вышла замуж за  Зверобоя,  и  они
произвели демографический взрыв - заселилиматерик гуще японцев.
     Ветер великих перемен достиг  парусов  капитана  Блада:  он  сказал
Арабелле,  что  она  дура  и  второго такого фиг найдет, дядю-плантатора
повесил, из пиратов организовал трудолюбивый коллектив, рабов  объединил
в  республику  хлопкоробов,  а сам вообще плюнул на эти вшивые острова и
стал королем Англии, дав Ирландии свободу, а власть народу,  и,  получив
персональную пенсию, сделался профессором медицины.
     Тем самым  д'Артаньяну  отпала  надобность  переться  в  Лондон,  а
мушкетерам   проливать  кровь  за  реакционную  королеву.  Атос  заколол
кардинала на дуэли  и  простил  миледи,  ставшую  начальником  разведки;
д'Артаньян  получил  маршала в двадцать лет и женился на мадам Бонасье и
Кэти сразу, чтоб никого не обидеть; Арамис додумался до атеизма  и,  как
человек  интеллигентный  и  со связями, был назначен министром культуры;
все деньги и ордена отдали Портосу - много ли  у  него  еще  радостей  в
жизни;  с Испанией заключили мир, испанцы тоже люди, и Сервантес посетил
Париж в рамках культурной программы.
     Адмирал  Клуба  отважных  капитанов Валерьянка направил капитанскую
отвагу в русло прогресса:
     Капитан   Гаттерас  кончил  мореходку,  покряхтел  на  экзаменах  и
пробился к полюсу на атомоходе "Сибирь". Капитан Грант выучил  морзянку,
вызвал  яхту  по  радио и по семейной профсоюзной путевке поплыл в Сочи:
отвага отвагой, а здоровье беречь надо: не пройдешь комиссию  -  и  визу
закроют.  Пятнадцатилетний  каптан организовал в команде контрразведку и
благодаря юдительности избешал приключений с лишениями.
     А  Робинзон  держал в пещере вертолет, и Пятница, окончив аэроклуб,
раз в год возил его домой в отпуск; а иначе это зверство.
     14)  Что  за  прекрасное  поле  для  фантазии  -  история!  Вот где
раздолье. Валерьянка недоумевал: сколько трагических несправедливостей и
прямого  вздора  -  и  как  еще бедная история умудрялась двигаться куда
надо... пора поспособствовать ее движению!  Надо  торопиться  переделать
историю! - времени до звонка все меньше.
     И:
     Спартак  установил в Риме народную власть, а гладиаторы стали вести
секции каратэ. Кстати, о Риме. Папа римский  при  народе  сознался,  что
бога нет. Можно себе представить радость римлян.
     Монастыри были  преобразованы  в  гостиницы  и  институты.  Мрачное
средневековье  стало светлым. Джордано Бруно сам сжег всех инквизиторов.
Магеллан  дружил  с  туземцами  и  стал   Заслуженным   путешественником
Португалии. Наполеон протянул руку Робеспьеру и установил мир и братство
в Европе.
     Вещий  Олег  присоединил  Царьгород  к  Руси  и  сделал прививку от
змеиного яда. Батыя от волнений хватил инфаркт и татаро-монголы  перешли
к прогрессивному оседлому образу жизни на целинных и залежных землях.
     Стрельцы помогали Петру чем могли. Петр жил сто лет и прорубил окна
во  все  стороны.  Крепостного  права  не существовало, народовольцев не
вешали, декабристы победили.
     История была прополота, как ухоженная грядка. Валерьянка беспощадно
корчевал сорняки и закрашивал позорные пятна.
     15) Прошлое стало не хуже будущего, а в настоящем наступил порядок.
Все оружие было уничтожено, войны запрещены, и счастье торжествовало  на
всех  пяти  континентах.  Безработица  ликвидировалась  заодно  с  самим
капитализмом: ккапиталисты  понурились  в  очереди  на  раздачу  цветной
капусты и кефира (полезно-то полезно, но как мерзко!).


                                - 41 -

     Болезни искоренили, а кстати и докоторов, - доволно этих извергов в
белых  халатах  с их шприцами, всем и так хорошо. Население сплошь стало
стройным и умным. Расовые и национальные различия исчезли (половые  пока
остались): все смуглые и высокие. Женщины в основном блондинки.
     За добро платили добром, потому что  зла  нигде  не  было.  Военных
преступников переработали на мирные нужды, а милитаристы перевоспитались
и охраняли мир. У всех все было, поэтому никто ничего не воровал, и  тем
не  менее  все  работали. Не дрались, не пили, не курили, не ругались, а
врали только из гуманизма.
     Умерщвлять  таких  людей  рука не поднимается, и Валерьянка даровал
человечеству бессмертие. И процветание - чтоб умирать не хотелось.
     16)  Он  растопил  Антарктиду,  пресек  экологическую  катастрофу и
извлек энергию из  космических  лучей.  Зима  радовала  снегом,  лето  -
солнцем, а дожди для сельского хозяйства лили ночью.
     В  степях  паслись  мамонты  и  бизоны.  Волки  и  тигры   питались
концентратами морской капусты. Ружье и рогатка украшали Музей пережитков
прошлого.
     Меж  прозрачных  зданий и шумящих сосен ездили велосипеды и лошади.
Труд стал умственным, а  все  остальное  -  техническим.  В  семь  часов
двадцать  минут все делали зарядку. А детей в семье была куча, и растить
их помогали  восьмирукие  хозяйственные  роботы  и  идеальные  няньки  -
овчарки-колли.
     17) Дети мигом устроили скачки на овчарках,  а  за  ними  в  панике
гнались  хозяйственные  роботы,  роняя  из  восьми рук кошелки и веники.
Валерьянка ужаснулся своему созидательному гению:
     Воды растаявшей Антарктиды захлестнули ароматные сосны и прозрачные
здания. Степи и  вовсе  не  осталось:  расплодившиеся  мамонты  и  тупые
жвачные бизоны сожрали всю траву, - черные бури сметали тигров и волков,
захиревших на капустной диете, как привидения.  И  среди  этого  кошмара
полчища старцев делали утреннюю зарядку - они были бессмертны.
     Валерьянка допускал отклонения  от  идеала:  времени  нет  детально
обдумывать,   какое  ж  дело  застраховано  от  ошибок?  -  на  подобные
неприятности он заблаговременно заготовил

                    Третье правило всегмогущества.

     Что бы ни делалось - все можно будет переделать.


     Дамба, снитарный отстел и вечная молодость. Это нам раз плюнуть.
     18) Бесссмертных людей  прибывло,  и  Земля  завесилась  табличкой:
"Свободных мест нет". Вот и звезды пригодились. Всем взлет!
     Братья по разуму выкарабкались из "летающих тарелок", махая  флагом
дружбы  и сотрудничества. А где вы раньше были, граждане? Теперь мы сами
с усами, над вами шефство оформим.
     Звездолеты  бороздили  обжтую  вселенную:  колпаки  над  планетами,
искусственная атмосфера, синтетика и кибернетика: счастье...
     Так. А что же дальше?.. Все? Жаль... Еще оставалось время. И чистое
место в тетради.
     - Сашка, ты что делаешь? - прошептал он через проход.
     - Д'Артаньяна королем, - трудолюбиво просопел Гарявин.
     Иванов  играл  в  баскетбол за сборную мира. Лалаева уничтожала все
болезни.  Генка  Курочков  строил  двигатель  вечный  универсальный   на
космическом питании. Новые идеи отсутствовали.


                                - 42 -

     - Петр Мефодьич, я все, - сообщил Валерьянка. - Можно сдать?
     - Как так - все? - изумился Петр Мефодиевич. - Раньше срока сдавать
нельзя. Ты должен сделать все, что только можешь.
     - А зачем? - скучно спросил Валерьянка. Он устал. Надоело.
     - Задание такое, - веско объяснил Петр Мефодиевич.
     Валерьянка вздохнул и задумался.
     - А вдруг я сделаю что-то не то? - усомнился он.
     -  Это не мое дело, -отмежевался Петр Мефодиевич, вновь прикрываясь
своей черной физикой с формулами. - Решай сам. "То", "не  то"...  Все  -
"то"!  всемогущество  и безделье несовместны. (Безделье - частный случай
всемогущества.)
     И  под чарующим дурманом личной безответственности - коли фамилий и
отметок не будет - в Валерьянке зашевелилось искушение, выкинуло длинный
хамелеоновский  язык, излучило радугу... Где и когда же, если не здесь и
сейчас?
     19)  "Если  нельзя,  но  очень  хочется,  -  то  можно". Валерьянка
казнился безнравственностью и оправдывался желанием,  подозревая  его  у
всех.
     ...Он правил  в  хрустальном  дворце.  Пенилось  море  о  мраморную
ступень,  и  шептали  пальмы.  Под  сенью  фонтанов, истому орекстра, он
отведывал яств  и  напитков.  Дворец  ломился  золотом,  личные  яхты  и
самолеты  ждали  сигнала.  Толпа повиновалась движенью его бровей. н был
Сутлтан Всего.
     Султан  воровато  оглянулся, прикрыл тетрадь локтями и последовал в
гарем. В гареме цвели все красавицы мира,  проводя  время  в  драках  за
очередь  на  его  внимание. Гарем представлял собой среднеарифметическое
между сортивным лагерем "Буревестник" и римскими банями периода  упадка,
и  упадок  там  был  такой  кто хочешь упадет. Кинозвезды по его команде
показывали такое кино, куда даже киномехаников не допускают.
     Он   мгновенно  удовлетворял  любые  свои  прихоти  -  и  мгновенно
удовлетворять стало нечего... Скука кралась к незадачливому султану.
     -  Друг  мой,  железный  граф,  -  плакал  он  на  груди Атоса. - Я
чудовище. Я погряз в пороках.
     - Жизнь - обман с чарующей тоскою, - вздыхал Атос. - Вы еще молоды,
и ваши горестные воспоминания успеют смениться отрадными.
     - Жизнь пуста, - разбито говорил Валерьянка.
     - Выпейте  этого  превосходного  испанскогь  вина,  -  меланхолично
предлагал Атос.
     Валерьянка запивал виски ромом, купался в  шампанском  и  сплевывал
коньяком.  Крутилась  рулетка,  трепетали  карты,  рассыпались кости: он
сорвал все банки Монте-Карло, опустошенный Лас-Вегас играл в классики  и
ножички. Тьфу...
     20)  В  каждом  холодильнике  отогревался  водочкой   Дед-Мороз   с
подарками.   Канарейки   пели  строевые  песни  с  присвистом.  Животные
заговорили и высказали людям все, что о них думают. Обезьяны  наконец-то
превратились,  посредством  упорного труда, в людей и влились в братскую
семью народов Вселенной...
     Всемогущество  начало  тяготить, как пресловутый чемодан без ручки:
тащить тяжко, бросить жалко...
     Валерьянка попробовал ввести для интереса ограничения и препятствия
своим возможностям, но самообман с поддавками  не  прошел:  преодолевать
искусственные трудности, созданные себе самим, - занятие для идиотов.
     - Петр Мефодиевич, а отказаться от всмогущества можно?
     - Нельзя.
     Учитель-мучитель... Ну, чего еще не было? Пробуксовка...


                                - 43 -

     На  одной планете обезьяны посадили людей в зоопарки. По будильнику
кровать стряхивала  спящего  в  холодную  ванну.  Ветчина  охотилась  на
мясников.  Девчонки,  вечно  желающие  быть  мальчишками,  стали  ими  -
различия между мужчинами и женщинами исчзли: ну  и  физиономиии  были  у
некоторых,  когда  они  обнаружили  это  отсутствие различий!.. Детей не
будет? - зато никто не вякает, алиментов не платить, стрессов меньше,  а
народу и так полно.
     21) Он слонялся по ночному Парижу (шпага бьет по ногам)  и  затевал
дуэли,  коротая  время.  Время  еле  ползло.  мертвый якорь. Непобедимый
бретёр был прикован к всемогуществу, как каторжник к ядру.  Раздраженный
неодолимым грузом, он трахнул этим ядром наотмашь.
     "Веселый Роджер" застил солнце, и теплые моря похолодели от  ужаса:
пиратский флот точил клинки. Не масштаб: Валерьянка спихнул Чингисхана с
белой кошмы и объявил Великим каганом себя. Пылали  и  рушились  города,
выжженная пустыня ложилась за его спиной.
     От его имени с деревьев падали дятлы. Он ехал на вороном, как ночь,
коне,  -  весь  в  черном,  с  золотым  мечом.  При виде его люди теряли
сознание,  имущество  и  жизнь.  Зловещий  палач  следовал  за   ним   -
Тристан-Отшельник из "Собора Парижской богоматери".
     Прах и пепел. Бич народов - Валерьянка, так его и прозвали.
     Черный   звездолет  "Хана  всему"  вспарывал  космос,  и  обреченно
метались на своих курортных планетах бестолковые красавцы.
     22)  Зачем  он  дал  себе  волю?!  Может,  вырвать эту страницу? Но
выпадет и езе одна - из другой половины тетради: слишком заметно,  да  и
бессвязно получится...
     Не видно никакого смысла в его последних действиях! Хм...
     - Петр Мефодиевич... в чем смысл жизни? решился Валерьянка.
     - Сделать вс, что можешь! - хахохотал настырный директор.
     Академию  наук  мобилизовали  искать  смысл  жизни. Академики рвали
седины, валясь с книжных гор. Пожарники  заливали  пеногонами  дымящиеся
ЭВМ. Смысл!
     Творить добро? Для этого надо, во-первых,  знать,  что  это  такое;
во-вторых,   уметь   отличить  его  отзла;  в-третьих  -  уметь  вовремя
остановиться. Хоть с бессмертием: чего ценить жизнь,  если  от  нее  все
равно не избавишься? Или со Спартаком - а что тогда делать Гарибальди? И
Возрождения не будет - чего возрождать-то? Если всюду  натворить  добра,
то  в  жизни не останется места подвигу, потому что подвиг - когда легче
отдать жизнь, чем добиться справедливости. Исчезнет професссия  героя  -
это не простят!
     Несостоявшиеся герои всех эпох и народов  гнались  за  Валерьянкой,
потрясая  мечами  и  оралами.  Бежали  полярники,  тоскующие  без льдов,
доктора,  разъяренные  всеобщим  здоровьем,  строители,  спившиеся   без
новостроек,  -  бесь  бессмертный  безработный мир, кипящий ненавистью и
местью к нему, своему благодетелю...
     А   навстречу   неслись,  смыкая  окружение,  спортсмены,  лишенные
рекордов, топыря могучие руки,  и  красавицы,  озверевшие  в  гареме  от
одиночества.
     - За что?.. - задыхался удивленный Валерьянка. - Я  же  вам...  для
вас!.. А если нечаянно... стойте - ведь есть


                   Четвертое правило всемогущества.

     Что бы ни делалось - я не виноват.


                                - 44 -

     Камнем,  бесчувственным камнеи надо быть, чтобы сердце не разбилось
людской неблагодарностью!
     23) Валерьянка стал камнем.
     Тверд и холоден: покой. Все нипочем. Века, тысячелетия.
     Когда  надоело, он пророс травинкой. Зелененькой такой, мягкой. Чут
корова не сожрала.
     Фигушки! Он сам превратился в корову. Во жизнь, ноу проблем: жуй да
отрыгивай. Только рога и вымя мешают. И молоко,  гм...  доить?..  Луучше
быть собакой. А если на цепь? Улетел птицей. А совы?
     Утек он рекой в океан. Так прожил себе  жизней,  наверно,  семьсот,
и...
     24) - Заканчивайте, - предупредил Петр Мефодиевич. - Пора.
     Ах, кончить бы чуть раньше - на том, как все было хорошо! И пихнула
его нелегкая вылезти со своей  готовностью:  сидел  бы  тихо.  А  теперь
ерунда какая-то вышла... все под конец испортил.
     В  тетрадке  оставалась  одна  страница.   Хоть   у   него   почерк
размашистый,  но  -  сколько  успел  накатать!  Наверно,  потому, что не
задумывался подолгу, а - без остановки.
     Переписать  бы...  Уж  снова-то  он не наворотил бы этих глупостей,
сначала обдумал бы как следует. Вообще нельзя задавать  такое  сочинение
без подготовки. Предупредили бы заранее: обсудить, посоветоваться...
     Он перелистал тетрадь в задумчивости. Словно  бы  раздвоился:  оин,
единый во всех лицах, суетился в созданной им, благоустроенной до идеала
(или  до  ошибки?)  и  испорченной  Вселенной,  а  второй  -  как  будто
рассматривал  некую  стеклянную банку, внутри которой мельтешили все эти
мошки, - эдакий аквариум, где он поставил опыт...
     - Все! - приказал Петр Мефодиевич. - Ошибки проверять не надо.
     ...и  опыт,  подошедший  к  концу,  его  удручает.  И   Валерьянка,
повинуясь  сложному  искушению,  -  подгоняемый  командой, влекомый этим
последним чистым листом, втянувшийся в дело,  раздосадованный  напоротой
чушью:  уж либо усугубить ее до конца, либо как-то перечркнуть, и вообще
- играть, так уж на всю катушку!  -  грохнул  к  чертям  эту  стеклянную
банку,  дурацкий аквариум, этот бестолковый созданный им мир, взорвал на
фиг вдребезги. Чтоб можно было с чистой совестью  считать  все  мыслимое
сделанным,  а  тетрадь  -  законченной,  и  следующее сочинение начать в
новой.
     И в этот самый миг грянул звонок.
     25) Валерьянка  сложил  портфель  и  взял  тетрадь.  И  растерялся,
помертвел: тетрадь была чистой. Как...
     Он только мечтал впустую!! Ничего не сделал! Лучше хоть что-нибудь!
Чего боялчся?!
     И увидел под паротой упавшую тетрадь. Уф-ф... раззява. Он их просто
перепутал.
     - Урок окончен,  -  весело  объявил  Петр  Мефодиевич,  подравнивая
стопку сочинений. - Обнадежен вашей старательностью.
     Замешкавшийся Валерьянка сунул ему тетрадь, поспешая за всеми.
     -  Голубчик,  -  укоризненно окликну Петр Мефодиевич, - ты собрался
меня обмануть? - И показал раскрытую тетрадь: чистая..
     - Я.. я писал, - тупо промямлил Валерьянка, не понимая.
     - Писал - или только хотел? М?
     Наважденье.   Сочинение   покоилось  в  портфеле  между  физикой  и
литературой: непостижимым образом (от усталости?)  он  опять  перепутал:
сдал новую, уготованную для следующих сочинений.
     - Извините, - буркнул он, - я нечаянно.
     Петр Мефодиевич накрыл тетради своей книжкой и встал со стула.


                                - 45 -

     Тут Валерьянка, себя не понимая (во власти  мандража  -  не  то  от
голода,  не  то  от безумно кольнувшей жаслости к своему чудесному миру,
своей прекрасной истории и замечательной вселенной), сробел и отчаялся:
     - Можно, я исправлю?
     - Уже нельзя, - соболезнующе сказал Петр Мефодиевич. - Времени было
достаточно.  Как  есть  -  так  и  должно быть, - добавил он, - это ведь
свободная тема.
     - Какая же свободная, закричал Валерьянка, - оно само все вышло - и
неправильно! а я хочу иначе!