Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Веллер Михаил. Самовар -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -
сти и не терпящему ни малейших отлагательств делу. Политбюро сутки сидело в кабинете под охраной -- во избежание преждевременной утечки любой информации: пользовались туалетом задней комнаты отдыха, пищу вносили в дверь. В течение этих суток обращение к ФРГ и НАТО было рассмотрено в Бонне; Джонсон провел совещание в Овальном кабинете, госсекретарь вылетел в Европу; в разведках началась вибрация. Пентагон представил доклад. Решение было принято. Тяжелые военно-транспортные "Геркулесы" поднялись в воздух. Танковые дивизии прогрели двигатели и по трем главным направлениям - через Маркт-Редвий, Швандорф и Деггендорф - двинулись в Чехословакию, в течение часа пройдя соответственно - Рудные горы, Чешский лес и Шумаву. Через три часа после перехода границы быстроходные "Леопарды" входили в Прагу. Правительство объявило новый курс. Армия была приказом приведена в боевую готовность и вышла на северные и восточные приграничные рубежи, чтобы воспрепятствовать продвижению войск братского еще час назад Варшавского Договора в случае, если они вознамерятся выполнить свой интернациональный долг. Контрреволюция приветствовала антикоммунистическое вторжение. Простой народ, оболваниваемый пропагандой, пытался протестовать, но был разобщен и неорганизован. Компартия была объявлена распущенной и оказалась под запретом. Возвращение государственных предприятий старым довоенным владельцам, реставрация капитализма. Именно этой вопиющей империалистической акцией Вилли Брандт наработал себе политический капитал и легко победил на выборах, став с 1969 года канцлером ФРГ и провозгласив программой объединение двух германских государств. Разумеется, кое-чего в учебниках сказано не было. О первом знали только те, кому полагалось. Скрытые репрессии потрясли ГРУ и ПГУ КГБ: погоны и головы летели. Одновременно реформированному ПГУ Андропов выбил средства, и был построен новый, большой и современный комплекс в лесочке у кольцевой дороги, в Ясенево. {В 1967г. Пентагон проанализировал степень боеготовности трех основных военных группировок в Европе: ГСВГ, американских войск НАТО и Бундесвера - на уровне танковой и мотострелковой дивизии, с охватом всех возможных показателей. Результат слегка озадачил: уровень готовности американской дивизии оказался 0,7 от условного оптимума 1, советской - 0,9, немецкой - 1,1. Немцы понимают в организации и войне. Так что ничего удивительного в происшедшем нет.} О втором вскоре знали все. В 72 году мир уже говорил о "чехословацком экономическом чуде" -- уровень производства и потребления подскочил выше австрийского и английского и уступал только ФРГ. Она же (вместе с американцами) и инвестировалась в чехословацкую экономику. Эй-рула, терула, терула-терула: песенку эту другим передай! -- пел по радио наш любимец, золотой тенор Карел Готт. {Какова фамилия! кстати. Каждое лыко в строку.} 3. Оленя на Севере бьют так. Пясина, как всякая тундровая река, мелководна и медленна: разливается до километра. Олень переправляется через нее в сезон дважды: в начале июня мигрирует на северо-восток к побережью, где ветры с океана сдувают губительный гнус -- а в конце авгус-та-сентябре возвращается вглубь материковой тундры зимовать. Из года в год вожаки водят табун той же тропой. Плавает он прекрасно. Надутое перевариваемой жвачкой брюхо и пузырьки воздуха меж шерстин ненамокающей шкуры держат на плаву. Ноги под водой бьют поршнями -- только волны расходятся от задранной головы. Табун втягивается в воду колонной. Бывает и тысяча, и две тысячи голов -- тогда получается "мост": передние уже выходят на берег, а задние еще на противоположном. На переправе его и бьют. Подлов беспомощного. Охотничья точка ставится чуть ниже тропы по течению. Видит олень плохо. А выше по течению с утра прячется под берегом дюралька с мотористом и стрелком. Стрелок следит в бинокль за тем берегом -- если есть бинокль. Когда табун пересекает середину реки -- или, если табун большой, середину прошла его головка -- моторист дергает шнур своего "Вихря", и легкая плоская дюралька на подвесном моторе с ревом мчится к оленям, которые теперь судорожно торопятся достичь ближнего берега. Головку надо от берега завернуть и, гоняя лодку вокруг поворачивающих от нее оленей, закружить и сбить табун (или большую его часть) в кучу каруселью. Моторист (сидит в корме, румпель мотора подмышкой) дает малый газ. Со скоростью пешехода скользит моторка вплотную к закруженному табуну. Стрелок встает с двухстволкой, раздвинутыми ногами сохраняя равновесие на колеблющемся днище. Сдергивает клеенку (защищала от брызг) с кастрюли с патронами, стоящей перед ним на банке: работать надо быстро. Бить надо в основание черепа, повыше, чтоб дырой в шее не уменьшить потом вес туши на килограмм-пол-тора: при разделке рубят ниже раны, туше положено иметь товарный вид. Стреляют в упор: с шести метров, с четырех, с двух. Моторист маневрирует, подводя лодку к ближним оленям и уравнивая скорость, чтоб стрелку было удобно. Промахнуться на таком расстоянии практически нельзя. Дробь летит плотным кулаком. Поэтому госхоз выдает отстрельщикам что подвернется, обычно ходовой третий номер, утиную: все равно сплошная дыра. И прикидывают количество из расчета три патрона на двух оленей: ну, промах, добить, подмокли. Голова убитого оленя падает, он ложится в воде на бок и медленно сплывает с течением. Не тонет, на чем все и основано. Ружье с эжектором, отстрелянные гильзы вылетают при переломке, правую руку -- в кастрюлю, хватаешь пару патронов, вгоняешь, закрываешь, вскидываешь: еще два выстрела, бах! бах! Быстрее, убитые уплывут, потом не соберешь! Ватник скинут, мешает, жарко! С большого табуна на широком месте одна лодка (а бывает и две) может отстрелять полтысячи оленей, но этого никогда не делают: бригаде не успеть столько обработать, да и тебе не прибуксировать их к берегу. Берут штук полтораста (на бригаду в десяток человек, численность ее зависит заранее от обычной "густоты" тропы). Маленький табун выбивают весь -- или сколько сумеют, олени прорываются за круг и уходят, это зависит от сноровки моториста и стрелка. Полагается отстреливать в пропорции: столько-то быков-рогачей, столько-то важенок, столько-то телят первого и второго года. Чтоб стадо сохранялось в своей естественной, оптимальной пропорции. На деле, конечно, никто не смотрит. И не потому, что некогда или плевать. Бригада зарабатывает с добытых килограммов готового мяса. Телята невыгодны -- возня, а веса нет. Быки -- неудобны: тяжелы, трудно ворочать, плохо обдирается. Выбивают важенок: обдирается легче, ворочать сподручнее. Отстреляв, начинают вязать плотики. Стрелок откладывает ружье и берет со дна вязки -- метровые веревки с петлями на обоих концах. Лодка идет от туши к следующей: стрелок на коленях перегибается за борт и надевает на рог или ногу затяжную петлю -- в противоположную петлю продевается общая веревка, скрепляющая десяток туш -- это и есть "плотик". Толкают туши носом перед собой -- это проще и легче, чем волочь на буксире. Сбив в плотную кучу десяток, начинают вязать следующий, а готовые пока сплывают. Поэтому стреляют всегда выше точки по течению. Выталкивают плотик только вбок. Против течения не вытолкаешь -- мощности мотора не хватит. Надо рассчитывать. Когда связаны все, лодка по одному толкает их к своему берегу, к вешалам. Вешала ставятся от жилого балка метрах в пятидесяти, чтоб не воняло. Это наскоро сколоченный сарай-навес, открытый со стороны берега. Сплошной дощатый настил тянется от него в воду. Подтянув резиновые сапоги, бригада развязывает прибуксированный плотик и втягивает туши на доски. Штук тридцать раскладывают в два ряда. Остальные плотики, полувытащенные, чтоб не уплыли, ждут своей очереди; в трудные (удачные) дни ждут до суток: работа идет без перерывов, наскоро перекусить-перекурить. Северный олень невелик, крупный бык ростом тебе под грудь, весит килограмм полтораста, чистая туша -- вдвое меньше; важенка -- половину от этого. Начинается собственно работа (стрельба -- это так...) -- обработка. Передний проходит с подкладной чурочкой-плахой и топором рубит головы. Двое вдоль рядов ножами, аккуратно зажав небольшую часть лезвия меж пальцев, распускают животы от паха до грудины. "Бутор"-- кишки и желудок -- вынимаются обеими руками и кладутся рядом. Снизу, через взрезанную диафрагму, вырывается трахея с головой-горлом и крыльями-легкими. Это все -- в носилки и в яму, специально вырытую, потом ее надо будет засыпать. Сердца -- в один мешок, почки -- в другой, печень с осторожно отрезанным желчным пузырем -- в третий: субпродукты. И вычищенная туша наклоняется -- слить на настил кровь изнутри. Дальше: вдвоем за ноги -- спиной книзу в станок из двух параллельных брусьев. Круговым движением подрезают камус -- прочную шкуру на ногах -- и сдирают чулком. Отдельно. Камус идет на торбаза -- унты: прочен, непромокаем. Ножи точат то и дело: жесткая шерсть тупит быстро. Отрезают ноги по колени, проходя лезвием сухожилия и связки сустава -- в бутор, на выкидку. Вдевают два крюка над суставами задних ног -- вдвоем, хоп! -- вешают на железные трубы, положенные вдоль под крышей, чтоб туша не доставала пола. Обдираешь -- подрезаешь шкуру и отделяешь от мяса толчками кулака под нее. Потом шкуры кладут в стопу, посыпая солью с лопаты -- чтоб не загнили. Вывозят их вертолетом. Ми-8 берет в фюзеляж навалом тонну. Привыкнув, понимаешь, что палач -- это работа, и точно так же можно разделать человека, только его гораздо легче обрабатывать. Любая неизбежная царапина на скудном северном воздухе при этой потрошащей работе начинает гнить и расползаться, руки постоянно болят, пальцы не гнутся. Вереницы гусей на Юг, свинцовая вода, сентябрьский снег, поясница трещит, питание отличное, оленьи языки и филе, вонь уже не чуешь, эмоций ноль, олень не идет -- радость: отдых. Мясокомбинат на выезде. Запись в трудовой: "Бригадный стрелок". Вашу мать... 4. ...мать мать мать мать мать мать мать мать мать мать Вселенская Воронка вихрем кружится безостановочно стекая острием в сознание стрелять с двух рук из пистолета в зажим станком кастрируют испанская пластинка испанская карта по-испански лезвием к себе дублон галион херня рокот меди поражение бессмертие степь конь качает простор песня тяжело вдавливаешься спиной в спинку кресла лежа давит мягко плотно все сильнее ракета тяжело убыстряя гремит вверх сквозь облака древком алебарды подбивают ноги разворот скольжением газ руль тормоз занос на шоссе заходят в хвост выжимая все из истребителя пулемет на Куликовом поле роса на стали на траве нержавеющая сталь ножовки вгрызается с влажным шорохом в бедренную кость желто-розовые стружки крошащимися завитками голые смуглые белые зады груди застенчивые бесстыжие улыбки счастливо морщат уголки губ мама когорты шеренги сурово чеканный шаг черное и багровое по выжженной равнине Маруся раз два три калина слякоть водка бульк свои горячее и острое врежем строен тверд тяжел упруг опасен страшен победен о-о-о я все знаю все понял постиг я мудр мудр хуй хуй зачем-зачем-зачем-зачем-зачем? ветер в лицо во втулки винтов миллион на миллион двадцать лет вперед дорога ветер усталость в свежее постельное белье парсек нет конца не боюсь познал сделал фрам счастье полное широкая рукоять ход полнота горечь принять камни трещать потери любовь пронзительно горло режет вершины камень тяжесть обрести ход вес всегда барабан грохот трап-трамп трап-трамп трап-трамп труба 5. ...лый крахмальный халат распахивается и летит в сторону. Ничего красивее и сумасшедшее голой Маши невозможно себе вообразить. Она остается в белой шапочке на вороной гриве, и густой треугольник внизу смуглого литого живота у нее тоже вороной. -- А-ах-х, -- она потягивается, поднимая руки, большие тяжелые груди выпячиваются, и мы смотрим, как на них собираются в изюмины и твердеют крупные коричневые соски. -- А на что мы закроем дверь? -- заговорщицки спрашивает она. -- На палку, -- срывающимся шепотом говорит Мустафа. -- А у кого ж у нас, мальчики, есть такая длинная твердая палка? Ай-я-яй, бесстыдники, вот мы сейчас проверим... Она берет стоящую у стены швабру и зажимает между бедер, как ведьмино помело. Нежно и откровенно оглаживает в кулаке торчащий вперед конец. -- Во-от бы нам какую палку, -- мечтательно тянет она, наблюдая внизу свой треугольник и движения руки. -- Длинную, твердую, всегда стоит... только потолще, потолще, и теплую, живую... И, повернувшись, вставляет швабру в ручку двери. Округлые массивы ее ягодиц перекатываются в движении. Она нарочно расставляет ноги, цокая каблучками, туфли на каблуках удлинняют ее ноги, мускулистые, крепкие, прямые, и между ног сзади нам виден черный курчавый островок. -- Кто сегодня хочет сладкого, мм-м?.. -- мурлычет она. Закладывает руки за голову, чтоб подтянулась талия на прогнутом стане, выпуклее выдались груди и зад, и делает шаги по палате, нежась и млея под нашими безумными взглядами. -- Не слышу-у, -- капризно поет она, оттопыривая губку. -- Машенька, какая у тебя красивая большая круглая попочка, -- задыхаясь, говорит Чех. -- Какие у тебя большие круглые красивые сиси, -- сглатывает Каведе. -- Какие у тебя округлые литые красивые ляжки, -- выдавливаю я. -- Какой у тебя литой нежный красивый животик... -- Какие у тебя полные гладкие стройные красивые ноги! -- Какие у тебя пушистые вороные красивые волосы между ними... Она жмурится, медленно поворачиваясь из стороны в сторону: -- А еще? М-м?.. -- Ой, Машенька... какая у тебя смуглая, горячая, узкая, красивая пизда... -- Ва-ам нравится, ма-альчики? -- До безумия... -- Правда? -- Ой, Машенька, покажи скорее... -- А вы будете себя хорошо вести? -- Да!! -- А вы мне сначала покажете? -- Да!! -- Ну, кто мне покажет первый? -- Я! Маша выбирает тягучим дразнящим взглядом. Одеяла стоят шалашами. Она подсаживается к Чеху и тихонько трогает возвышение: -- А что это там у тебя такое? -- Это для тебя... Она откидывает одеяло и задирает ему рубашку. У Чеха стоит, как деревянный. -- У и какой, -- толкает пальчиком. -- Это что? -- Это мой член, -- с улыбкой блаженного бесстыдства говорит Чех. -- Не-ет, -- возражает Маша капризно, -- это не член. И трогает Мустафу: -- А у тебя что там такое, мм? -- Это мой... фаллос... Стягивается одеяло. Его обнаженный торчит и вздрагивает в возбуждении. -- Не-ет, это не фаллос. Обход продолжается. Мы дышим ртами. В горле пересохло. -- Что это у тебя такое? А вот я сейчас проверю. -- Это мой пенис. Маша сдергивает покров, берет твердую плоть двумя пальцами и покачивает: -- Неправда, это не пенис! Переносит зад на соседнюю кровать. Стоячий извлекает наружу и бережно сжимает в руке. Она крупная рослая женщина, но руки у нее небольшие. На запястье серебряный браслет, на среднем пальце тонкое золотое колечко с красным камушком, и этой красивой женской рукой, которую украшения делают как бы одетой, приличной для воспитанного общества, она сжимает твердый, большой, смугловатый, и торчащий из мягкого с ямочками кулачка закругленный конец с раскрывшимся темно-розовым бутоном делается еще толще. -- А это у тебя что стоит такое? -- Ой, Машенька... это мой большой твердый красивый ХУЙ! -- Бесстыжий мальчик, -- воркует она, не сводя глаз. -- А зачем это у тебя такой большой красивый хуй? Ах, гадкий, как он на меня уставился. Надо его за это наказать. Она наклоняется и берет свои массивные груди руками: -- Сейчас я его отшлепаю, чтобы он вел себя хорошо. И грудями шлепает по нему слева и справа: -- Вот тебе. Вот тебе! -- Машенька, и мне!.. -- Нет, мои сиси устанут, они очень нежные. Сначала они должны сделать зарядку. Выпрямившись в стойку с руками на поясе, она делает повороты торсом, груди перекатываются, мотаясь из стороны в сторону. Прыжки на носочках: ее восхитительные шары скачут упруго и весомо вверх-вниз. -- А теперь наклоны, -- чуть запыхавшись от спортивности и самовозбуждения, Маша наклоняется, ее буферища отклоняются книзу, и теперь они совсем здоровенные... у нас уже плывет в глазах... Она размеренно нагибается, и совершенные баллоны берут раскачку вперед-назад, сладкий вожделеющий сон, а потом болтает ими влево-вправо, они мягко сталкиваются, складывая нежную ложбинку, два живых мяча, две сферы душистой желанной плоти с коричневыми кругами крупных стоячих сосков. -- Вдох-выдох!.. -- командует себе Маша и, раздвинув ноги на ширину плеч, потягивается на носочках, прогнувшись назад. И между налитых бедер, в ровной и густой черной поросли, становятся видны темные нежноморщинис-тые губы и топорщится вылезший стоячком там, где они начинают раздваиваться. -- Ой, Машенька... а что это там у тебя такое?.. -- Это? А ну-ка, что это у меня такое? -- Это твои крупные красивые половые органы. -- А вот и не-ет. -- Это твоя вульва. -- Неправильно, это иностранное слово. -- Это твоя заветная срамная щель. -- Неправда, это лучше. Ну?.. -- Это твоя нежная, узкая, упругая пизда молодой спелой дамы. -- Ах безобра-азник... разве можно говорить такие слова?.. Вот за это я тебя ею накажу. -- Накажи! -- Машенька, накажи ею меня! Нас трясет. Нет сил терпеть. Чертова нимфоманка. Сводит с ума. Всунуть, познать все и умереть сытым счастьем. Цирцея была брюнетка. Танталу не давали. Отдать за это жизнь. --У, какие у меня семь пароходов с трубами, целая флотилия. Сейчас мы поплывем... в большое плаванье. А ну-ка, как у нас кораблики раскачиваются на волнах? Лежа на спине, мы раскачиваемся с боку на бок, и подскакиваем на пружинных сетках, маша своими трубами. -- А у кого у нас самый беленький... самый тверденький... с самым розовым кончиком... -- Машино придыхание снижается до полушепота, ее жадный взгляд обладает всеми семерыми. Чех блондин, почти альбинос, выбор сделан. "Машенька, только раздвинь ножки, чтобы нам тоже было видно." Она отгибает рычаг Чеха к самому животу и отпускает -- он с силой шлепает в ее подставленную ладонь. Рука сжимается раз, еще, и медленно сдвигается к основанию, стягивая кожицу и обнажая взбухшую головку с прозрачной дрожащей капелькой. -- А зачем это тебе такой большой, такой твердый, такой горячий, мм-мм? -- мурлычет она, и пальчиком тихо-тихо размазывает капельку по головке, щекоча самую нежную часть. -- Чтобы показывать его такой красивой девочке, как ты, -- еле лепечет он. -- А еще? -- Чтобы давать тебе подержать его в руке. -- А мм-еще? -- Она легонько катает пальцами его яйца. --

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору