ой
человек, при их появлении поспешно вскочивший с кресла. Большие светло-карие
глаза в обрамлении густых черных ресниц, прямой точеный нос,  копна  жестких
чуть вьющихся черных волос. Строгий темно-серый  костюм  в  широкую  полоску
подчеркивает широкие плечи и не  правдоподобно  тонкую  талию.  Пухлые  губы
распрямились в улыбке, блеснули ровные зубы. Ну прямо греческий бог Аполлон.
Таня мгновенно поняла, что это и есть заграничный жених и что он  ей  крайне
несимпатичен. Со второго кресла не спеша поднялся Архимед.
     - Вадим, Танечка, мы уж заждались, хотели  за  вами  на  реку  идти,  -
сказал он. - Вот, знакомьтесь, это и есть тот самый  Аполлон,  о  котором  я
тебе, Вадим, говорил. Мой дальний родственник из Лондона. По-русски, кстати,
ни черта не понимает, так что в выражениях можно не стесняться.
     Дальний родственник прищурясь разглядывал Таню. Та в долгу не осталась,
даже подмигнула.
     - Что аполлон, я и сама вижу. А зовут-то как?
     - Аполлон и зовут. Аполло по-йхнему, - пояснил Архимед.
     Услышав свое имя, красавчик слегка наклонил голову, произнеся при этом:
     - Аполло Дарлинг.
     Таня рассмеялась. Шеров с недоумением покосился на нее. Аполло  скромно
потупился. Архимед сделал непроницаемое лицо.
     - Что смешного? - спросил наконец Шеров.
     - Ах, он еще и "дарлинг"! У-ти, лапушка... Знаешь, лучше  уж  пристрели
меня.
     - Арик, дорогой, сходи-ка с гостем в буфетную,  угости  коньячком,  что
ли, с шоколадкой. Скажи, мы сейчас придем.
     Архимед что-то сказал по-гречески, несколько  раз  вставив  "параколо".
Окатив Таню непонятным  взглядом,  Аполло  бросил  родственнику  два  слова,
развернулся на каблуках лакированных штиблет и вышел вслед за Архимедом.
     - Странная реакция, - сказал Шеров. - Что тебя не устраивает?
     - Где вы такое чудо откопали? - задала Таня встречный вопрос.
     - Сам приехал. Полный чемодан джинсов привез. На продажу.
     - Джинсы-то хоть приличные?
     - Барахло. Говорит, специально взял  дешевые  и  оптом,  чтобы  поездку
окупить.
     - Коммерсант! - Таня усмехнулась. - А отсюда, небось, самовары  повезет
или шкатулки под Палех.
     - Тебя он повезет.
     - Транспортное средство поприличней  подобрать  не  мог?  При  твоих-то
связях.
     - А вот как раз мои связи здесь  ни  к  чему.  Лишние  вопросы,  лишние
обязательства. А с ним все просто, быстро...
     - Дешево, - закончила за него Таня.
     - Кстати,  не  так  уж  и  дешево.  Как  понял,  что  нужен  нам,  стал
торговаться, будто на одесском базаре. Надбавка за срочность,  все  в  таком
роде...
     - Как романтично! - Таня вздохнула.
     - Тебя пусть это не волнует. Все расчеты с Дарлингом беру  на  себя,  и
твои подъемные тоже. Тысячу долларов.
     - М-да... Ну спасибо тебе, папаша, за доброту твою, за щедрость!
     - Что-то не слышу искренней благодарности в голосе.
     - Моя доля, полагаю, пошла в уплату за мою жизнь?
     Шеров раскрыл портфель, лежащий на столе.
     - Вот, - сказал он, достав тоненькую прозрачную папку и протягивая  ей.
- Золотые векселя "Икарус" на твое имя. С пятнадцатого сентября  гасятся  по
номиналу плюс десять процентов. Лондонский адрес конторы - на корешке.
     Векселя  были  внушительные  -  голубоватые,  с  лист   писчей   бумаги
величиной, на хрустящей бумаге с водяными знаками в виде  стоящего  льва,  с
золотым обрезом. Под витым логотипом  "The  Icarus  Building  Society,  pie.
London, SW" было  каллиграфическим  почерком  вписано:  Mrs.  Tanya  Darling
(Zakharzhevska). В самом центре был  крупно  напечатан  номинал,  буквами  и
цифрой. Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Векселей было три.
     - Вот, - повторил Шеров. - Итого сто шестьдесят пять  тысяч.  Это  чуть
меньше трехсот тысяч долларов. Через три месяца будешь богатой женщиной.
     - А не многовато? И почему только через три месяца?
     - Сумма включает не только твой гонорар, но и премию за два года работы
и еще... Пока ты была в командировке,  я  в  твою  квартиру  одного  нужного
человечка прописал. А тебя выписал. Для упрощения дела.
     - Ну, все предусмотрел! - кисло усмехнувшись, проговорила Таня.
     - Да, - не без самодовольства подтвердил Шеров - Первое время  поживешь
у своего благоверного. У него квартира в этом, ну, район такой зажиточный  в
самом центре Лондона. На "М" начинается.
     - Мэрилебон, что ли? Или Мэйфэр?
     - Вроде второе... Ну да, ты ж у нас образованная...
     -  Это  престижный,  дорогой  район.  Что  ж  он  джинсами-то  дрянными
приторговывает? Не вяжется как-то.
     - Вяжется. Это у нас тут бизнес широко  понимают,  с  размахом.  А  там
коленкор другой. В последних мелочах  выгоду  блюдут,  скряжничают.  И  твой
такой же.
     - Не уживемся, - убежденно сказала Таня.
     - А никто и не просит  уживаться.  Даже  временно.  Женишок  обещал  на
первых порах к тетке перебраться... В  общем,  тысячи  тебе  до  сентября  с
лихвой хватит.
     Освоишься, осмотришься, паспорт британский выправишь.  Если  уж  совсем
прижмет, продашь векселек. Бонус, правда, потеряешь.
     Таня провела пальцем по золотому обрезу векселя.
     - Так-то оно так, но наличность все же надежнее...
     - Опомнись, это же двадцать пять-тридцать пачек, даже  если  сотенными!
Как повезешь такую груду, где  спрячешь?  Я,  конечно,  на  предмет  таможни
подстрахую,  но  мало  ли...  Такая  сумма  -  это  ж  расстрельная   статья
однозначно! А три бумажки - их еще поискать надо, а если даже найдут, то еще
доказать, что они настоящих денег стоят.
     - А стоят?
     - Ну что ты, что за сомнения? Фирма надежнейшая. - Шеров понизил голос:
     - Многие из этих, он показал на  потолок,  -  там  средства  размещают.
Партийными   денежками   британский   капитализм   помогают   строить.   Про
приватизацию слыхала?
     - Приватизация... - Таня задумалась.  -  Это  когда  что-то  в  частную
собственность передают?
     - Вот-вот. Там сейчас Тэтчер с этим  делом  вовсю  развернулась.  Ну  а
наши, не будь дураки, под себя подгребают. В том числе через "Икарус".
     - А ты? - настойчиво спросила Таня. - Ты тоже вкладываешься?
     Шеров пожал плечами.
     - Я человек маленький.
     - Ладно, беру, - решила Таня. - Но смотри, если надинамишь... Не только
из-за бугра, с того света достану.
     - Помилуй, Танечка, да когда это я тебя... А в  придачу  к  векселям  я
тебе дорожный чемоданчик подарю. С секретом.
     - С полой ручкой, что ли, или с дном двойным? А то псы государевы таких
секретов не знают!
     - Забудут, коли псарь прикажет.
     - Интересный у тебя псарь, - заметила Таня. - Про чемоданчик  приказать
может, а про денежки - нет.
     - Элементарная служебная этика, дорогая. Одно дело -  намекнуть,  чтобы
не особенно копались в багаже, и совсем другое  -  чтобы  кучу  инвалюты  не
заметили.
     Говорил он вроде  бы  складно,  но  Таню  не  убедил.  Впрочем,  сейчас
диктовать условия она не могла.  Молча  взяла  у  Шерова  красивые  бумажки,
небрежно бросила в сумочку, не упустив из  виду  скользнувшую  по  его  лицу
гримасу.
     - Ну ладно, пошли с суженым знакомиться, -  с  легким  вздохом  сказала
она. - Надеюсь, вы ему про меня лишнего не напели.
     Она не стала выяснять, сколько конкретно причиталось  мистеру  Дарлингу
за эту услугу, но, судя по  его  поведению,  гешефт  он  посчитал  для  себя
выгодным и отрабатывал вовсю. Встал при ее приходе, горячо пожал руку,  даже
к сердцу поднес, разве что не  поцеловал,  выразил  радостное  удивление  по
поводу  ее  английского,  пытался  говорить  какие-то   комплименты   насчет
внешности, но довольно быстро исчерпал их запас. В наступившей  паузе  Шеров
сказал:
     -  Вы,  голубки,  поворкуйте  пока,  а  нам  с  Ариком  надо  кой-какие
организационные вопросы решить.
     Оставшись с Таней наедине, Дарлинг плеснул себе в бокал "Курвуазье", не
подумав  предложить  ей,  отвернулся,  прихлебнул   немного.   Потом   будто
опомнился, поглядел на нее, оскалив зубы, и произнес:
     - О, поверьте, Таня, я счастлив, что...
     - Да бросьте вы! Бизнес есть бизнес.  Давайте  сразу  договоримся,  что
отношения наши останутся сугубо деловыми.
     Он как-то сразу поскучнел - а может, наоборот, расслабился, поняв,  что
здесь нет нужды ломать комедию и тратить силы на натужный шарм.
     Они посидели еще немного, помолчали, не утруждая  себя  разговорами,  а
потом в дверь деликатно постучали, просунулась голова Шерова.
     - Познакомились? И славно. Теперь давайте пошевеливаться. Опаздываем.
     Дарлинг, видимо, поняв по жестам или зная, о  чем  идет  речь,  тут  же
встал и одернул полосатый пиджачок. Таня же не шелохнулась,  только  одарила
Шерова удивленным взглядом.
     - Куда это мы опаздываем?
     - На регистрацию, куда ж еще.
     - Однако! Я что, вот так, в пляжном обдергайчике и поеду?
     - Да кто на вас смотреть будет? Заскочим в  контору,  распишетесь  там,
свидетельства получите - и свободны.  Самолет  ваш  через  неделю,  так  что
собраться успеешь.

        "ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ"

     Oh, Darling...

     (1995)

        "I"

     - ...и что они знают, сколько реально меди уходит  в  Прибалтику  через
Ленечкину фирму, представляешь7  Ну  я,  конечно,  делаю  лицо  и  мило  так
спрашиваю:
     "А  вы  какую,  собственно,   криминальную   структуру   представляете?
Тамбовскую, казанскую?" А тот козел прихлебывает  пиво  и  спокойненько  так
отвечает: "Я, собственно, из РУОПа". Слушай, а что такое этот РУОП?.. Ой!
     Рафалович неожиданно вынырнул из-за Аллочкиной спины и прихлопнул рычаг
перламутрового телефона. Аллочка скорчила недовольную рожицу.
     - Как ты меня напугал...
     - Сколько раз я просил тебя не болтать о моих делах с посторонними?!
     - То посторонние. А это Бамся, ну ты помнишь, из агентства.  -  Аллочка
поймала ладонь Рафаловича и провела по ней шелковистой щечкой. - Ленечка,  а
по  телеку  сегодня  опять  Австралию  показывали.  Слетаем,  а?   Мне   это
Средиземное уже во!
     Рафалович резко вырвал руку.
     - Сначала грибок вылечи. А то в промежность перекинется - и будет  тебе
КВД вместо Австралии.
     Аллочка распустила губки и зарыдала. Хлопнув дверью, Рафалович вышел  в
кабинет.
     Зачем, спрашивается, обидел девочку? Что она  ему  сделала?  Старается,
скрашивает будни, украшает праздники, ножки до подбородка, даром что  грибок
между пальцами, глаза как блюдца,  от  попсы  тащится...  Все  как  надо,  и
лучшего ему уже не видать.
     С Лилькой не склеилось, с Таней склеиться и  не  могло...  Просто  день
такой.
     Увидел, как Таня с Павлом смотрят друг на друга, ну и  всколыхнулось...
И ведь сам же, можно сказать, их друг другу в объятия толкнул,  потом...  Да
что потом, что толку вспоминать... Но воспоминания воле не подчинялись,  так
и лезли, наплывая одно на другое...
     Очень уж интересен оказался контакт с мсье Жоресом, вот и засиделись  в
"Экономическом совете" за кофе, увлеклись, калькуляторы  недоставали.  Когда
спохватился, зарулил за Лилькой в казино, но  ее  там  уже  не  было.  Конец
света, не иначе! Захотелось воспользоваться передышкой, окунуться,  наконец,
в ласковое море, заехал  в  отель  за  плавками  и  полотенцем,  поднялся  в
номер...
     Потому, наверное, так и наехал сегодня  на  Аллочку,  что  больно  живо
напомнила сегодняшняя сцена ту давнишнюю. Тоже вошел неслышно и тоже  влетел
в середину монолога о себе самом:
     - ...все равно эта вибрация вибрирует  себе  совершенно  даром  и  даже
портит экологическую среду.  И  кому  с  того  было  б  хуже,  спрашивается?
Матросики кушали бы витамины и защищали себе родину,  как  молодые  львы,  и
начальство бы имело свой интерес. А так пошли  доносы,  скандалы,  вмешалась
военная прокуратура. Этому мелкому гению Финкельштейну предложили убраться в
свой Житомир, дядю ушли на заслуженный отдых, а Ленечку  заставили  написать
рапорт и отправили на дембель без выходного пособия.  Теперь-то  я  понимаю,
что за это надо Бога благодарить, но тогда было очень обидно...
     Леня кашлянул за дверью, шаркнул ногой. Лилин голос на  секунду  смолк,
но тут же зазвучал снова:
     - А вот, кстати, и он сам. Помнишь его?
     - Смутно...
     Есть такие голоса,  которые  прошибают  с  первого  слова.  Или  просто
настроение такое было тогда. Ведь впервые, крепко встав на ноги, выбрались в
толковый зарубеж - не в Турцию какую-нибудь за очередной партией шмотья,  не
в Болгарию пузо  греть  а  прямехонько  на  Лазурный  берег,  Ривьеру,  блин
французскую! Лилька уж два года, как только на  Руси  новая  жизнь  поперла,
плешь грызла - съездим да съездим, вон все катаются.  И  самому,  признаться
хотелось,  да  все  недосуг  было,  приращение  капитала  -  штука   тонкая,
постоянного пригляда требует. Зато уж как выехали - любо-дорого,  по  самому
наивысшему разряду. "Эр-Франс",  бизнес-классом,  персональный  вертолет  из
аэропорта Ниццы, двухкомнатный номер, да не где-нибудь, а в самом "Отель  де
Пари"!
     Не   успели   распаковаться,   а   Лилька,   переодевшись    в    самое
сногсшибательное одеяние из черного газа и люрекса,  в  котором,  откровенно
говоря, походила на шарообразную грозовую тучу, утыканную  микроскопическими
молниями, потащила его по  всяким  бутикам  и  лавочкам,  которых  в  Монако
водится великое множество. Все перетрогала, перещупала, на непонятном  языке
торговалась с небритым итальянцем из-за какой-то статуэтки, которую так и не
купила -  оба  махали  руками,  как  два  психа,  прохожие,  глядя  на  них,
улыбались, а Рафаловичу было не очень весело.
     Попили кофейку у княжеского дворца, по Порт-Неф потихонечку  спустились
в Кондамин, прогулялись по приморскому променаду и  неожиданно  оказались  в
Монте-Карло. При виде знаменитого на весь мир казино Лилька аж  завизжала  и
пребольно впилась когтями Рафаловичу в локоть. Пришлось зайти.
     Уж много лет прошло с того злосчастного дня,  когда  купленный  Шеровым
кагэбэшник подловил его за азартной игрой и  вынудил  сдать  Павла  Чернова,
друга, да что там друга - кумира всей молодости. А потом шеровские подручные
выследили Павла и... Конечно, тот сам виноват. Раз уж попал в такие  деловые
лапы, так сиди и не рыпайся. И, строго говоря, игра тут ни при чем,  они  бы
другие способы моментально изыскали... В  общем,  после  недолгого  поединка
рассудок, как всегда, победил совесть. Но к картам с тех пор Леонид Ефимович
ничего, кроме отвращения,  не  испытывал.  В  преферанс  и  то  не  садился.
Отвращение распространялось на рулетку,  тотализатор,  игровые  автоматы,  и
даже  когда  ребята  закупили  для  нового   офиса   бильярд,   он   наложил
категорическое вето.
     Но жена -  это  вам  не  подчиненные.  Пришлось  сидеть  с  ней  рядом,
объяснять правила французской рулетки, опуская непонятные самому "сесэны"  и
"трансверсали", с грехом пополам переводить выкрики крупье. В  первый  вечер
она совсем его от себя не отпускала.  Выволок  ее  оттуда  уже  за  полночь,
обедневшую аж на двести пятьдесят франков. На другой  день,  позабыв  и  про
пляжи, и-о чудо! - про магазины,  сразу  после  завтрака  потащила  мужа  на
автобус, бесплатно доставляющий гостей отеля аккурат до казино.  Часа  через
два беспросветной тоски соизволила-таки супружница милостиво отпустить его в
"Консель Икономик" на Луи-Нотари, куда было у него  рекомендательное  письмо
от московского представителя "Томсона" и где, кстати, его  ждали  -  имелась
такая предварительная договоренность. А там задержался - и вот.
     - И вот тебе, Танечка, мой супружник во всей красе. Теперь узнаешь?
     - Без твоих уведомлений никогда не узнала бы... Ты изменился, Леня.
     Узкая, холеная  ладошка,  которую  протянула,  не  вставая.  Спокойная,
ленивая улыбка на алых губах, недлинная  рыжая  стрижка,  золотистые  глаза.
Сестра Ника.
     Спокойнее, Рафалович!
     - Как же, как же! - Этак покровительственно. Неплохо  получилось,  хотя
сам он почувствовал, как на затылке взмокли остатки волос.  -  Годы,  знаешь
ли. А ты ничуть. Все такая же. Каким ветром сюда занесло?
     - Да вот. шла мимо, забежала в казино пописать и прямо возле сортира на
Лилечку напоролась.
     Если есть такие люди, которые запросто забегают  в  казино  Монте-Карло
пописать и тамошние феерические реструмы сортиром называют...
     - Нет, я в смысле - каким ветром в эти края?
     - А-а. Принц Ренье на открытие регаты пригласил.
     Леонид Ефимович чуть не  присвистнул  от  восхищения.  Вот  это  класс!
Заведомый звездеж, а как сказано - спокойно, с улыбочкой  ленивой,  ни  тени
наигранности, будь то восторг или пресыщенность. Кто угодно за чистую монету
примет. Но так же не бывает. Он же с братом ее за одной партой  сидел,  саму
вон в пионерском галстуке помнит, а тут - принц!  Эх,  на  фирму  бы  такого
зама, переговоры вести.
     Штуки баксов не пожалел бы...
     - Ты, что ли, правда, с принцем хорошо знакома? -  как-то  настороженно
спросила Лилька. Таня покачала головой.
     - Совсем не знакома. Просто в регате участвуют две яхты,  принадлежащие
моему мужу, вот я за него и представительствую. Он занят сейчас.
     - А твой муж - он кто? - осторожно спросил Рафалович.
     - Бизнесмен, - коротко ответила Таня.
     - А какой у него бизнес? - настаивал Леонид.
     - Ты что пристал к человеку? - взбеленилась Лилька. - Только  и  знает,
что бизнес да бизнес, заколебал, честное слово. Иди вон лучше изобрази нам с
Таней чего-нибудь похолоднее. Виску пьешь?
     - Виску? - Таня улыбнулась. - Разве  что  с  тобой  за  компанию.  Пару
капель в стаканчик со льдом.
     - Слушай, а как бы хоть одним глазком на эту самую регату поглядеть, на
принца?
     - Да сколько угодно. Входной билет двести франков. А если дорого, то  в
отеле  всегда  по  таким  случаям  телескопы  на   галерею   возле   солярия
вытаскивают.
     Плати двадцать франков и любуйся хоть все пять минут.  Принца,  правда,
отсюда не разглядишь.
     - Рафалович, мы идем на регату! - безапелляционно заявила Лилька.
     - Ну уж  нет,  вы  как  хотите,  а  я  дальше  не  пойду!  -  столь  же
безапелляционно заявила она, выпивая третий по счету стакан легкого розового
вина. - Я вам горная козлиха? Вы себе своих улиток кушаете, фигаду всякую...
     - Эстофикаду, - тихо поправила Таня, но Лилька, не слушая, продолжала:
     - А мне кусок в горло не лезет, ноги натерла, шорты вон лопнули. Я сюда
отдыхать приехала или где? Да видала я вашу Долину чудес в белых тапочках!
     -  Лиленька,  но  ведь  один  переход  остался.  Осилим  как-нибудь,  -
попытался ободрить жену Рафалович.
     - А обратно? - со всей возможной язвительностью спросила она. - Обратно
ты нам дирижабль закажешь?
     - Вообще-то на этом постоялом дворе можно  нанять  мулов  до  Пеона,  -
задумчиво сказала Таня.
     -  Мулы!  -  фыркнула  Лиля.  -   Постоялый   двор,   пеоны   какие-то!
Средневековье.
     Мы ехали отдыхать в цивилизованное место...
     Таня пожала плечами.
     - Я так или иначе пойду в Долину. Второй такой случай у меня  будет  не
скоро. А вы как хотите.
     - Я с тобой, - решительно сказал Рафалович. - Мы ведь к ночи  вернемся?
Таня молча кивнула.
     - Вот видишь, - обратился он к  Лиле.  -  Ты  передохни  пока,  полежи,
простокваши попей, а утречком обратно двинем.
     Видимо, Лиля и впрямь изнемогла, расслабла от вина, выпитого натощак.
     Привычная вздорность и настороженная ревность улетучились куда-то.  Она
с несказанным облегчением согласилась на это коварное  предложение.  Таня  и
Леонид помогли ей встать и, поддерживая под руки, отвели в комнатку,  снятую
ими вчера.
     Горная тропа вилась по сказочным местам. Рощи каменного  дуба  и  диких
фисташковых  деревьев  чередовались  с  пустошами,  благоухающими  тимьяном.
Миновав суровое озерцо в каменистых берегах, тропа нырнула в ущелье,  словно
высеченное рукой неведомого мастера  в  бордовом